Когда туман растает. Часть II

 Продолжение. Начало http://www.proza.ru/2016/10/27/560

Клубящаяся дорожная пыль, со свистом летела с перевала вниз к морю. Пробивающиеся из-за Чатыр-дага солнечные лучи, параллельным пучком показывали путь влево, за торчащий у дороги каменный профиль царицы Екатерины.
Стоило зайти за нее, как все стихло – хоть шепчись. Аркадий шел, поглядывая на темнеющее небо, и одновременно искал место для удобного ночлега. Преодолев за полчаса курумник – нагромождение гладких валунов – они оказались у чистого ручейка на горизонтальной ровной площадке, покрытой вперемежку, желтой прошлогодней и свежей зеленой травой. Аркадий скинул рюкзак и, оглянувшись, будто впервые увидел свою подругу. В новенькой походной одежде она смотрелась ничуть не хуже, чем в импортных нарядах. Слегка сползший белый капюшон приоткрывал ее светлые волосы -  невеста в фате из капрона.

 Сушняка оказалось достаточно для крошечного костра. Пока Люда занималась собой у ручья, Аркадий успел приготовить туристские деликатесы: сладкую манную кашу на сгущенке с изюмом, крепкий цейлонский чай. В теплом свете угасающих углей он с огорчением отметил, что каши в ее миске почти не убавилось, и половина чая осталась в кружке. Пропустив даму в палатку, Аркадий зашторил тубус изнутри.
   - Давай спать, - хрипло сказала Люда и повернулась к нему спиной.
Он придвинулся к ней вплотную, обнял, застегнул спальный мешок и ощутил ее с готовностью оттопыренную попку… 

  Завтрак Аркадий подал в постель как заботливый любовник. Он приготовил на походном примусе и занес внутрь палатки один котелок с мясной гречневой кашей и другой с настоящим черным кофе из смеси четырех сортов. Он подполз к ее ушку и поцеловал. Люда проснулась и повернулась на спину. Аркадий оторопел: белёсые брови и ресницы, маленькие, глубоко посаженные глаза, грубоватые черты лица с мелкими морщинками на лбу и вокруг бледных губ, - все это он где-то видел. Во время завтрака Аркадий порадовался аппетиту спутницы и быстро привык к ее физиономии лишенной макияжа.
  - До моря сегодня доберемся? – Люда смаковала черный кофе, сидя на мягком походном коврике, но в речи звучала жесткость.
  - Разве что к ночи, - бормотал Аркадий, укладывая в рюкзак палатку, спальный мешок и длинную капроновую веревку, -  без моря будет интересно.
  К знаменитой «Долине привидений» подошли к полудню. Погода резко изменилась: из-за гор приполз густой туман. Он окутал и путешественников и верхушки множества природных каменных столбов. Казалось, что за ними прячется опасность. Один был виден полностью и напоминал гигантскую лягушку.
  - А звери на нас не нападут? – Люда вдруг прижалась к Аркадию, - они здесь водятся?
 Он не знал, что ответить. Если в этих местах волки да лисицы водились когда-то, их давно туристские автобусы с курортниками распугали. Но сейчас в ноябре они здесь вообще никого не встретили, ни зверей, ни людей, ни автобусов.
  - Пора двигать в сторону моря, - успокоил Аркадий испуганную спутницу.
Шли по мокрой траве в тумане. На Демерджи сверху вниз по пологому склону ползло  белое облако. Обтекая спины сзади, оно, клубясь, мягко омывало лица снизу вверх. Люда уже освоилась, в полной тишине громко говорила, задавала вопросы, командовала:
  - Я совсем промокла. Где мы будем сушить носки? Помоги мне перейти!
Аркадий как исследователь вытаскивал из памяти и сопоставлял женские лица, виденные раньше, грубоватые голоса и, наконец, вспомнил. Тогда, в Мачково, в родной деревне Люды после работы их пригласил к себе бригадир трактористов. Его жена, кажется Люба, вот кого напоминала ему Людочка. Та была высокая, плотная, но голос, глаза, морщинки…Что-то возмутило его тогда в поведении бригадирской жены. Что? Он гнал от себя подступающий негатив, но он полз в сознание по извилинам мозга.
  Было еще вполне светло, когда постелили коврики, поставили палатку. Люда первой спряталась от сырости в ее тонкой белой оболочке. Когда примус разгорелся, Аркадий внес его внутрь палатки, отчего стало жарко. Через полчаса ужин был приготовлен и съеден, примус остыл. Быстро стемнело. При свете свечи Люда долго снимала с себя мокрую одежду и надевала перед сном сухие носочки, чего-то где-то мазала.


                ***


  Аркадий не мог дождаться, когда же, наконец, Людочка закончит свой вечерний туалет и погасит свечку, забрался в спальник, задремал…

  …Спиной к нему, как в тумане, на коленях стояла стройная женщина. Она молилась на висящий образ бородатого мужчины. Кто-то огромный, косматый, но похожий на Володьку обеими руками слева гнал туман прямо на икону, пытаясь скрыть ее. Длинный исполин с прямыми волосами, похожий на Сашку, держал горящую свечку, втягивал воздух носом и вытянутыми губами. Туман покорно выстраивался в струйки, уходил в него, и икона снова прояснялась. 
  «Дай ему счастья, - шептала женщина, и Аркадий узнал свою Крестную, - отгони от него туман, пусть увидит он душу избранницы своей…»
  Свечка погасла, но тетя Нюра продолжала что-то шептать…

  - Волки! – Надрывный шепот Людочки так испугал Аркадия, что он моментально проснулся, выскочил из спальника и оказался в полной темноте рядом с ней, - смори!
Аркадий взглянул на переднюю стенку и замер от ужаса. В полной темноте пара светящихся огоньков пробивалась сквозь белый капрон палатки, передвигалась слева направо, слышался рык. Потом появилась вторая пара точно таких же светящихся огоньков. Да, сколько же их тут! Неужели учуяли? Люда схватила топор и взяла на себя командование:
  - Разжигай примус, быстро! По моей команде выбегаем. Я бью топором, ты тыкаешь им в морды огнем.
Напуганный Аркадий нащупал в темноте остывший примус, спички. Предстояла опасная операция: налить бензин в чашечку, окружающую горелку, поджечь, дождаться пока она раскалится, подкачать воздух и только после этого появится устойчивое компактное пламя. Никто и никогда не разжигал примус внутри палатки, ведь горящий в чашечке бензин наверняка прольется. Тогда и от волков, и от пожара надо уносить ноги. Стараясь успокоиться, Аркадий тихо-тихо отодвинул Людочку от стенки. Готовый к жестокой схватке, он бесшумно развязал левой рукой стянутую кромку входного тубуса, весь в напряжении правой рукой сжимая топор…

  Находясь в состоянии стресса, через маленькую круглую щелочку Аркадий искал глазами и не находил серых хищников. Он понимал, что чуткие животные могут прятаться и напасть неожиданно. И вдруг, будто прозрел, расслабился, увидев завораживающую картину. Как под гипнозом, он просочился сквозь белую оболочку палатки, скрывавшую тайну черной южной ночи.
  Через несколько секунд, стоя в полуметре от обрыва, он обнимал правой рукой упругое тело подруги. Туман давно растаял. Внизу вдоль берега Черного моря сияла электрическими огнями курортная Алушта, вселяя восторг и спокойствие в сознания любовников. Вдалеке две фары чуть слышно рычащего автомобиля на вираже дороги несколько секунд тускло светили прямо на них, а потом померкли, ушли в сторону.
  - Вот они глаза серого волка, а Иван Царевич внутри сидит, в Симферополь правит.

                ***

К полудню спустились с гор в полупустую Алушту. На них, купающихся в теплом еще море, смотрели с удивлением несколько скучающих курортников. После ночевки в пустом доме отдыха переехали в Ялту. Там тоже скукота – даже кафе закрыты, и автобусы на скрытую в облаках гору Ай-Петри уже не ходят. В дом-музей Чехова, добирались пешком. Утром Люда заскучала:
   - В горах интереснее, - и настойчиво потребовала, - придумай же что-нибудь!
   - Есть одна задумка, - улыбался Аркадий, радуясь, что у них появилось общее увлечение.

   Небольшой автобус, рыча и раскачиваясь, перевозил местных жителей куда-то внутрь полуострова. Добродушные русские бабы в выцветших одеждах наперебой советовали, где лучше выйти, чтобы попасть в Большой каньон.
  - Прямо за Соколиным у тропинки останови им, - обращалась дородная женщина к пожилому водителю, который кивал головой, не отводя глаз от извилистой дороги.

 Дно Большого каньона напоминало берег  подмосковной речки в конце августа – уютно и тепло. Хотелось остаться здесь хотя бы на ночь. Но скатывающиеся с пологих осыпей камни предупреждали об опасности.
   - Отсюда на Ай-Петри можно забраться, - намекнул Аркадий, зачерпывая кружкой ледяную воду из речушки.
   - Так пошли! – с готовностью ответила Люда, дожевывая последний бутерброд, купленный в Ялте.
  Когда ступили на мокрый склон, мелкие камешки из-под ног сыпались вниз, мешая восхождению. Пришлось объединиться в связку, наспех сделанную из парашютной стропы и карабинов. Аркадий забирался метров на двадцать, а потом, закрепившись, тащил за собой Людочку, наблюдая, как смешно разъезжаются ее ноги на скользком склоне. Когда оказывались рядом, он поражался, покорности ее серых глаз. Еще недавно белый анорак испачкался в коричневатой грязи. 
  Часам к четырем выбрались на плато. С обрыва ничего не видно, только густое облако, отделявшее путешественников от курортной Ялты. От не очень приятной перспективы ночевать на Ай-Петри их избавила средних лет пара, на легковушке.

                ***

  Аркадий внимательно осмотрел снаружи Жигули второй модели красноватого цвета перезревшей тыквы, открыл дверцу протянутыми Людой ключами, сел за руль и испытал давно забытое ликование от звука работающего мотора.
  - Вот, купила по случаю, - отвечала Люда на вопросительный взгляд Аркадия, - несколько машин поступают в свободную продажу.
  - И там знакомые! Но у тебя нет прав!
 Люда улыбнулась и положила голову на его грудь:
 - Зато у каждого мужика они есть.
  Аркадий гладил ее по светлой головушке. Его мысли рождали и отбрасывали прочь вопросы: откуда столько денег, почему машина оказалась на Комсомольском проспекте?
  - В новогоднюю ночь стала богатой невестой, - подытожил он.
  - Танька с Володькой к себе пригласили,– Люда села в  пассажирское кресло и положила документы в бардачок, - нам за продуктами ехать.
   Аркадий отлично знал Москву, ездил по ней и на мотоцикле и на машинах – любую лазейку знал. К ГУМУ просочился переулками с набережной, у Сорокового гастронома встал на Кузнецком мосту, нашел местечко прямо на Садовом кольце около большущего продовольственного магазина на Смоленской. Сопровождая Люду, во всех этих магазинах Аркадий наблюдал повторяющуюся картину. По одну сторону от продавца стояла очередь. Люда подходила с другой стороны. Уверенные в своей правоте люди возмущались. Продавец громко объявляла:
  - Гражданка отстояла, вот, - она предъявляла сверток, - за деньгами отходила.
 Получив свой пакет, Люда, молча, осаживала толпу волчьим взглядом глубоко посаженных глаз. Оставалась последняя точка – Елисеевский. Аркадий медленно вел машину вдоль сплошного ряда легковушек, стоящих на улице Горького и нашел крошечное место справа в Козицком переулке, повернул и оказался в ловушке. В метре от него на растяжке висел знак «Въезд запрещен». Чтобы попасть обратно на улицу Горького, надо нарушать – подавать задом на перекрестке. Рыжая лисья шубка унесла Люду в парадные двери гастронома. Мордастый гаишник безразлично смотрел мимо, поверх машины. Старуха в изношенном драповом пальто с чужого плеча слева, в метре от Аркадия что-то на пальцах объясняла гаишнику. Густой снежок, яркие огни, лежащая в грязи старушка…


  Пока он возился со сбитой  старухой, грязная вода с ее пальто протекла через рукава под  рубашку, внутри туфель тоже булькала дорожная маслянистая жижа. Аркадий вел машину по празднично сверкающим улицам к себе домой – надо успеть почистить и высушить одежду.

   - Нет, не успеем, - нервно выговаривала Люда, тщетно пытаясь застирать под краном грязные куски его одежды, - доставай свое старье.
  К десяти часам Аркадий предстал перед подругой в туристских ботинках, потертых брюках, свитере и куртке с капюшоном.
   - Это потом в американку отнесешь, - Люда вешала на спинку стула испачканную модную одежду, - поехали скорее, надо еще все по тарелкам разложить.

  Машину Аркадий поставил прямо напротив Володькиных окон. Не успели открыть заднюю дверь универсала, как на помощь высыпали, смеясь, Сашка, Таня, Володька.
   Со второго этажа Аркадий наблюдал, как мутно-красные Жигули медленно покрывались белым пушистым снегом. На лестничной площадке проводившие старый год соседи балагурили, заполняя пространство винными парами, клубящимся табачным дымом.
  В полночь по московскому времени, под звуки гимна Советского Союза все пятеро подняли бокалы и поздравили друг друга с наступлением Нового високосного года. Аркадий слегка пригубил шампанского, намереваясь часика в два увезти Люду к себе домой – ведь сегодня была их ночь с понедельника на вторник. Сашка тоже поставил на стол полный бокал и принялся за фрукты, объяснив, что ему утром на дежурство. Люда с Таней уединились на кухне и долго секретничали там. Потом пришли соседи с третьего этажа с поздравлениями. Все курящие отправились на лестничный проем между вторым и третьим этажами. Некурящие Сашка и Люда остались, беседовали.

  - Наверно, пошли бабу из снега лепить! – предположил Володька, когда вошли в пустую квартиру, - смотрите ночь какая!
  Аркадий посмотрел во двор, намереваясь увидеть заметенный снегом автомобиль, а застал хлопок пассажирской его двери, за которой скрылась лисья шубка Людмилы. Сашкино невозмутимое лицо виднелось за рулем. Очищенный от снега универсал цвета перезревшей тыквы быстро скрылся за углом дома.
  Сердечко Аркадия слегка екнуло от обиды и резкой перемены. Но он быстро успокоился,  посмотрел на часы – наступила астрономическая полночь. Ведь часы в Советском Союзе показывали декретное время, ровно на час бегущее впереди.
  «Я бы этой бабке по щекам надавала», вспомнил Аркадий злобные слова Людмилы о сбитой старушке. Ее обещания так были близки с действиями ее односельчанки. Тогда, лет пятнадцать назад, отужинав у бригадира, собрались уезжать, уже забрались в газик. Хозяин вышел проводить, а его жена Люба подошла к сухонькой старушке, сидевшей на скамеечке перед забором, стала ей что-то громко внушать, тыкая сначала пальцем в лоб, а потом правым кулаком в подбородок. Голова старухи каждый раз резко отклонялась, казалось, вот-вот отвалится. Мужчины по лицу поняли возмущение восемнадцатилетнего Аркаши.
  - Разберутся, - сказал тогда бригадир, - невзлюбила свекровь, ну, мать мою…

 Володька положил ладонь на плечо ушедшего в воспоминания Аркадия:
  - Ты не за рулем, - он налил в две стопки по пятьдесят граммов коньяка, - давай, чтоб у них все хорошо было.
  - А и вправду, - Татьяна, загадочно улыбаясь, быстро заговорила, будто давно хотела многое высказать, но подруга не велела, - Сашка фельдшер, неплохо массажем подрабатывает – машину вот купил. Квартира у метро Спортивная. Люда все достать может. Летом мальчишку родит – чем не счастье! А тебе, Аркаша, надо к своим институтским присмотреться, может, найдешь себе научную сотрудницу. Будешь с ней в театры, в горы ходить.
 
  Седьмого января, в первый рабочий день нового года  Аркадий ощутил невероятную легкость, будто после длительного перехода скинул с себя тяжелый рюкзак. Цель и задачи его научного труда определились сами собой. Он до закрытия просиживал в библиотеках, проводил  научные эксперименты, ездил в командировки. Оказываясь дома, посматривал с легкой грустью на туристские ботинки, оставленные Людой, вспоминал сказку о хрустальной туфельке и уговаривал себя: «найдется принцесса, которой эти башмаки придутся впору».