Мерцание. Глава 2

Глава 2
Среда, 7 июля, 10 часов 40 минут
Первым  делом Иван внимательно прочитал копию медицинского заключения о смерти критика. Всё верно: «… смерть наступила в результате острой сердечной недостаточности», число, подпись врача-патологоанатома «Хромов В.М.», печать медицинского учреждения. Иван посмотрел на адрес. Оказалось, что клиника расположена совсем рядом с их офисом. Недолго думая, Иван набрал номер.

– Неврологическая клиника, регистратура.
– Здравствуйте, могу я переговорить с доктором Хромовым?
– Кто его спрашивает?
– Это из полиции, по поводу одного его заключения. У нас возникло несколько вопросов.
– Соединяю.

Через минуту в трубке раздался мужской голос:
– Хромов.
– Здравствуйте. Меня зовут Иван Александрович Максимов, я частный детектив, работаю по делу смерти Торопова.
– Мне сказали полиция… А с чего вдруг вы озаботились кончиной Торопова?
– Извините, как к вам обращаться?
– Владимир Михайлович.
– Владимир Михайлович, я работаю по поручению вдовы Торопова Альбины Романовны.

На том конце провода немного помолчали.
– Хорошо, что вас интересует?
– Владимир Михайлович, вы производили вскрытие Торопова по просьбе супруги?
– Да, насколько мне известно, именно она на этом настояла, хотя предварительный диагноз врачей скорой помощи не вызывал сомнений и впоследствии полностью подтвердился.
– Понятно. В заключении вы написали, что причиной смерти стала острая сердечная недостаточность. А почему вдруг возникла эта недостаточность?
– Послушайте, Иван… Александрович, у меня сейчас порядком работы. Может быть, мы отложим наш разговор на более позднее время?
– Понимаю. Скажите, когда я могу позвонить, а лучше прийти к вам – наш офис находится рядом с клиникой.

Хромов подумал.
– Хорошо, в двенадцать часов в кафе «Сирень», что прямо напротив клиники. Идет?
– Вполне. До встречи.
Иван выключил смартфон. Хромов не отказался говорить – и это уже успех. Другое дело – услышит ли Иван что-нибудь новое в предстоящей беседе? Детектив посмотрел на часы: без четверти одиннадцать.
«Ого! – подумал Иван. – Время–то как пролетело!»

Он рывком соскочил с кресла и направился в соседнюю комнату, где в одиночестве работал четвертый сотрудник ЧСБ «Омега» – технический эксперт Света Ларионова. Однако комната эксперта оказалась запертой. Иван набрал номер приемной. Долго никто не брал трубку. Наконец, чуть запыхавшаяся Нелли ответила:
– Частное сыскное бюро «Омега», здравствуйте.
– Здрасьте! Нелли, а где у нас Светлана?
– Черт бы тебя побрал, Максимов,  – разозлилась секс–бомба. – Ведь знаешь мой мобильный, зачем занимаешь основную линию?

Иван усмехнулся. Конечно, бегать к телефону в приемную с дивана шефа немного неудобно. Но в полемику вступать не стал:
– Ладно, извини. Так где у нас Света, у неё мобильный отключен.
– Ларионова еще вчера предупредила, что с утра заскочит в лабораторию, – Нелли бросила трубку.
 – Лабораторию… – пробормотал Иван, отключив коммуникатор, и уперся лбом в дверь. – Что она там забыла?

Кто-то воткнулся в спину. Максимов обернулся: перед ним стояла миниатюрная Светлана. Она смущенно сдвинула на лоб большие очки наподобие горнолыжных и сняла с уха клипсу звуковой гарнитуры.
– Извини, зачиталась на ходу.
Света достала ключ и открыла дверь:
– Проходи, Шерлок Холмс.  Давно под дверью кукуешь?
– Не очень, минуты три.

Максимов, вслед за девушкой вошел в кабинет, который являлся почти точной копией того, в котором сидел он сам с Гавриковым.
– Чай или кофе будешь? – спросила Света, включая электрочайник.
– Ты что, Ларионова! Какой чай в такую жару? Холодное есть что-нибудь?
Света устало села, сняла туфли и положила ноги на стул. Закрыв глаза, она посидела несколько секунд, потом ответила:
– Максимов, посмотри сам, холодильник, в отличие от кабинета, не заперт.
– Слушай, Свет, – расположившись за вторым, пустующим, столом и откупоривая бутылочку холодного чая, заговорил Иван. – Тут Очкарыч мне задачку подкинул. Знаешь такого литературного критика Торопова?

Девушка открыла глаза и скосила их в сторону Ивана.
– Ну, так, вот, – продолжил Иван. – Этот Торопов не так давно помер.  Лет ему было семьдесят пять – не так, чтоб глубокий старик, но и не юноша. Хотя, конечно, пожить еще вполне мог бы. Но дело тут вот в чём. С самого начала его супруга, теперь вдова, не верила в то, что критик умер от сердечного приступа, как то утверждают врачи. И она пришла к нашему Очкарычу с просьбой прояснить этот вопрос. Даже аванс внесла.
– А от меня–то что ты хочешь? – не слишком заинтересованно протянула Света.
– Как – что? Ты же у нас главный потребитель книг и этих, как его… чёрт…
– Ридов, что ли?
– Во-во – ридов!
– А причем здесь риды?
– Ну… я не знаю. Это ведь то же самое, что и книга?

Вскипел, злобно плюнулся кипятком и выключился чайник. Света сняла ноги со стула, выпрямилась и заварила пакетик зеленого чая.
– Максимов, ты – питекантроп. Книга и рид – это совсем не одно и то же. Ты книги читал? – Иван утвердительно кивнул. – Рид – это тоже текст, но, в отличие от простой книги, неважно – бумажной или электронной – текст сопровождается музыкой и фоном да с прибамбасами, которые помогают тебе почти визуально увидеть то, что ты читаешь. Да что я тебе рассказываю! Ты хоть один рид прочитал?
Иван сделал большой глоток из бутылки и отрицательно мотнул головой. Риды появились совсем недавно, буквально несколько месяцев назад, и стремительно набирали популярность.

– Ну, вот когда прочитаешь, тогда и будем говорить. Возвращаюсь к своему вопросу: что ты хочешь от меня в этом деле?
– Чтобы ты собрала мне информацию о Торопове.
– Тебя что конкретно интересует?
– Да всё, что есть в открытом доступе. Если сможешь это систематизировать и изложить в короткой записке, буду благодарен.
– Срок?
– Дня хватит?

Света поставила чашку, пробежалась пальчиками по клавиатуре компьютера и вгляделась в монитор, на котором сразу же высветились фотографии Торопова и ссылки на ресурсы, где о нем есть упоминания:
– Хорошо. К завтрашнему утру подготовлю.
– Эй, только ты не все качай из нета! Так и я могу. Ты попробуй у кого-нибудь узнать, спросить… – заволновался Иван.
– Не учи ученую, получишь информацию в лучшем виде.
Иван с сомнением покачал головой и посмотрел на часы:
– О, мне пора бежать! Пока.

Максимов вышел на улицу и в очередной раз посмотрел на часы. Времени до назначенной встречи оставалось  не очень много. Он прошел под палящими лучами июльского солнца до ближайшего перекрестка и спустился в прохладный холл подземки. Иван мог бы быстрым шагом пройти это расстояние по улице и вряд ли опоздал  на встречу, но предпочел тень и кондиционеры метро. На перроне стояло совсем немного пассажиров –  неделю назад город начал пустеть на глазах из-за начавшихся отпусков.

С легким свистом к перрону подполз поезд и раскрыл двери. Иван выпустил несколько человек и зашел в вагон. Проехать ему надо было всего одну остановку. Поезд почти неслышно набрал скорость и нырнул в темный беспросветный туннель. Буквально через минуту темнота сменилась приглушенным светом, и состав замер на следующей станции.

Иван вынырнул из широкого и малолюдного зева подземки в полуденный городской жар и остановился, пытаясь сориентироваться. Метрах в ста, на другой стороне широкой улицы, он увидел высокое двухбашенное здание клиники. Значит, кафе «Сирень» должно находиться на стороне, где стоял Иван. Почти сразу он заметил разноцветный матерчатый козырек над тротуаром с немного выцветшей надписью «Сирень», под которым примостились небольшие столики. Зона кафе была отгорожена продолговатыми цветочными горшками с высокими, по пояс, кустами туи.

Кафе занимало часть первого этажа старинного шестиэтажного здания, постройки начала ХХ века. Рядом с кафе сверкал витриной магазин звуковых и визуальных медиатоваров «Нано». Бросалась в глаза реклама нового формата электронных книг: «С форматом ультра–рид вы забудете, что такое кинематограф! В продаже уже сотни произведений, спешите!»

Иван вошел в огороженный периметр кафе и хотел пройти внутрь, но, заметив, что несколько раструбов мощных кондиционеров направлены на столики, стоящие на улице, сел за первый попавшийся. Здесь действительно было прохладно. Периметр был огорожен не только кустами туи, но и почти невидимой и  невесомой пластиковой пленкой. В кафе, по крайней мере за столиками снаружи, не было ни одного человека.
Подошел официант. Иван прикинул, что до обеда сегодня дело может и не дойти и сделал заказ:
– Омлет с  беконом и помидорами, горячие гренки с сыром, салат и пиво.
– Салат какой предпочитаете – с маслом, майонезом…
– С майонезом.
– Могу предложить «Цезарь».
– Хорошо.
– Пиво «Хайнекен», «Стелла Артуа», «Лёвенброй»…
– Кружку Стеллы. И… я жду знакомого, ему тоже сразу кружечку принесите.

Официант с поклоном удалился.
В кафе зашел колоритный персонаж лет шестидесяти в светлых брюках и цветастой рубахе, с длинными, торчащими в разные стороны волосами. Заметив Ивана, он направился к его столику и спросил:
– Это вы Максимов?

Иван привстал:
– Да, здравствуйте, Владимир Михайлович.
Патологоанатом сел и, подозвав официанта, сделал заказ. Тем временем доставили холодное пиво. Врач с удивлением посмотрел на поставленный перед ним бокал.
– Я позволил себе заказать вам пиво.

Хромов пожал плечами, но немного отпил. Иван тоже взял запотевший бокал и с удовольствием сделал несколько глотков.
– Так что вас конкретно интересует, молодой человек? – вытер пену с губ патологоанатом.
– Владимир Михайлович, почему вдруг у Торопова случился сердечный приступ? Были ли какие-нибудь предпосылки для этого? Ведь, насколько мне известно, иногда люди живут с серьезными заболеваниями и даже не подозревают о них.
– Да, такое случается. Но только не в том случае, когда человек ежегодно проходит серьезный медосмотр. С этой точки зрения могу вам ответственно заявить, что до самого последнего момента сердце Торопова было вполне работоспособно… Ну, насколько оно может быть работоспособно у следящего за своим здоровьем семидесятипятилетнего мужчины.

– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что с таким сердцем он мог бы жить и жить.
– А, извините, откуда у вас сведения о том, что он был… в хорошем физическом состоянии? Вы запрашивали?..
– Никого мы не запрашивали. Торопов наблюдался в нашей клинике.
– Понятно. А что же произошло?
– Кто его знает. Все было в норме, кроме, может, излишне повышенного остаточного содержания кислорода в крови.

Иван подождал, но продолжения не последовало. Принесли заказанное, и собеседники несколько минут сосредоточенно стучали ножами и вилками. Наконец, тарелки были отодвинуты, и в руках снова оказались бокалы с пивом.
– Владимир Михайлович. Всё-таки я не понимаю: человек взял и ни с того ни с сего помер в одночасье. Как это может быть, как это объяснить?
– Бывает, Иван Александрович. А медицина – увы! – может объяснить далеко не всё. Если бы мы могли всё объяснить и разложить по полочкам, то, поверьте, могли бы предотвратить намного больше смертей.
Иван начал осознавать, что встреча с Хромовым ему ничего не даст. А, с другой стороны, отсутствие результата – тоже результат.

«У меня же нет задания обязательно раскопать какую-нибудь нестыковку. Мы лишь должны подтвердить естественность смерти критика. Или опровергнуть», – подумал Иван.
– Хорошо, – зашел он немного с другой стороны. – А что вы сами по этому поводу думаете, Владимир Михайлович? Ну, ведь у вас могут быть соображения, которые вы не отметили в заключении.

Врач прищурился:
– А это имеет значение?
– Не знаю, – честно признался Максимов. – Наверное, это будет иметь значение в том случае, если ваши мысли сильно отличаются от заключения, в противном…
– Понял, – Хромов поставил пустой бокал. – Соображения есть. Не знаю только, поможет ли это вам. Дело в том, что обычная процедура вскрытия сопровождается обязательным взятием анализа крови, рентгеном, томограммой и так далее. Патологоанатом со скальпелем – это последний этап исследования. Я уже упоминал об отклонении по кислороду, но это несущественно. Интересно другое. Томограмма мозга показала, что в момент смерти мозг Торопова интенсивно работал, особенно участки, отвечающие за обработку визуальной информации и ассоциативное мышление. Это видно по остаточным следам нейроактивности мозга.

– Что это значит?
– Это значит, что Торопов в последние минуты перерабатывал какую-то визуальную информацию.
– Что-то увидел, испугался? – насторожился Иван.
– Нет, совершенно не обязательно. Он умер не от испуга – то, что в народе иногда называют «разрыв сердца».

У него сердце просто остановилось. А что он видел, о чем думал… Как бы вам это объяснить… Вот, например: вы идете по улице, проходите мимо витрины ювелирного магазина и вдруг по ассоциативной цепочке типа ювелирный магазин – украшения – кулон – жена – день рождения – подарок, вы вспоминаете, что вам необходимо купить супруге сувенир к её юбилею. Совершенно стандартная ситуация. Но центры обработки визуальной информации тут работают синхронно с ассоциативным мышлением. Такие ассоциативные цепочки могут быть фантастически сложными и запутанными. Но это уже удел психоаналитиков, а не неврологов и, тем более, не патологоанатомов вроде меня.

– Психоаналитиков – машинально повторил Иван и задумался. – Но тогда, что же он делал? Глядел в окно, говорил по смартфону, смотрел телевизор?..
– Да что угодно, – улыбнулся доктор. – Я же сказал, что этот факт вряд ли вам поможет.
Хромов посмотрел на часы:
– Иван Александрович, извините – время. Если у вас больше нет ко мне вопросов, то разрешите откланяться.
– Последний вопрос, Владимир Михайлович. Томограмму можно посмотреть?
– Вы имеете в виду её расшифровку? Можно, но только по официальному запросу вашего сыскного бюро. Сами понимаете – без согласия родственников…

Врач расплатился с официантом, попрощался и вышел из кафе. Иван заказал себе чашечку кофе. По большому счету Хромов не только не прояснил ситуацию, а наоборот – усложнил её. Появились новые данные, на которые непонятно, как реагировать, и  реагировать ли вообще.
Посидев еще минут десять, задумчиво помешивая ложечкой кофе, он набрал номер Тороповой:
– Альбина Романовна? Максимов, бюро «Омега». Мне бы хотелось с вами встретиться.

Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2016/10/29/1044