Встреча. Одуванчик под дождём - глава первая

Дождь. Небо затянули грязно-чёрные тучи, и противный дождь моросил на улице. Яркость и сияние лета смылись и утекли в водосток. Остались лишь тусклые, слово размытые, цвета. Всегда измотанные жизнью люди, отгородились зонтами или натянули капюшоны, потупили пустые взгляды в асфальт и спешили домой, точно обратившись в грязную реку во время наводнения, от которой надо спасаться, иначе утонешь, пропадёшь, погибнешь. Из всех звуков мира можно было услышать только хлюпанье и всплески, когда прохожие наступали в лужи, сигналы машин и редкие глухой кашель или чихание. «Будьте здоровы» никогда не звучало следом – видимо, все хотели, чтобы кто-то сдох. Сырость и холод, миновав мясо и кости, пробирали до внутренней пустоты. Пахло машинными выхлопами и гнилью человеческих душ.
Преданные и обратившиеся в пыль надежды, стремления и мечты забились в мой нос, и я инстинк-тивно чикнул.
- Будьте здоровы…
Обычно что-то резкое и неожиданное сравнивают с громом среди ясного неба. Но это больше походило на мерцание далёкого света, пробившегося на дно океана.
Я обернулся, чтобы посмотреть на чудачку (голос был женский), бросившую фразу, точно запустив птицу в полёт, но увидел лишь ходячих мертвецов, вливающихся в грязный, шумный поток.
Четыре занудные пары в универе пошатнут рассудок любого, видимо показалось.
Я уже хотел развернуться и продолжить свой путь домой, но тут увидел проблеск того самого сияния в непроглядной толпе людей.
Мне не была интересна какая-то чокнутая, и больше всего на свете я хотел рухнуть в свою кроватку и провалиться в сладкий сон, чтобы…
Но мои ноги сами пошли ей навстречу, руки расталкивали и раздвигали прохожих, а сам я шаг за шагом преодолевал грязную реку и пробивался к мерцанию, как мотылёк летел к свету.
И наконец, я смог достичь её.
Чудачкой оказалась девушка лет семнадцати. Она стояла в небольшом свободном кругу, который старательно огибала грязная река. В то время как все нормальные люди надели тёплые вещи и тяжёлые куртки, она была лишь в лёгком белом платье, а вместо громоздкой непромокаемой обуви – босые ноги. Лицо девушки была запрокинуто к самому небу, и капли дождя омывали  её нежные черты. Её светлые волосы слегка вьющиеся прилипли к спине. А глаза чудачки были зажмурены, как у довольного котёнка.
Она словно находилась в своём собственном, отдельном от этого серого и унылого, мире. Мире, где вопреки, наперекор, назло - всегда лето. Под ногами девушки был не мокрый асфальт, а сто миллионов солнц одуванчиков. Холод был ничем, в сравнение с  летним теплом, разливающимся по её венам и согре-вающим всё вокруг. Раздражающий шум города тонул, заглушенный тихой, весёлой песенкой, которую чудачка мурлыкала себе под нос. И аромат полевых цветов и ванили перебивал тошнотворное амбре гниющих человеческих душ.
Она наслаждалась дождём, каждой его капелькой, всем, без остатка. Чудачка нежилась под слезами неба, впитывая в себя весь миру чувств, заключённый в каждой слезинке, и восторгалась чуду мирозданья, в то время, как все остальные, нормальные люди, просто мокли под проливным дождём.
И в затянутом тёмными тучами небе девушка видела что-то прекрасное и чудесное, нечто волшебное. Я поднял голову в надежде увидеть хоть отсвет той красоты, что она видела чётко и ясно, что открывалась перед её взором даже сквозь толщу облаков. Но я увидел лишь непроглядную тьму.
Разочаровавшись, я опустил голову и вдруг встретился взглядом с голубыми, сияющими жизнью гла-зами. Долгие несколько секунд я всматривался в бескрайнее, голубое небо, в сияние лета, в саму жизнь, неутомимую и свободную. И жизнь, и лето, и бескрайнее небо вглядывались в меня, разглядывали мою душу (Тогда я впервые за долгие годы почувствовал, что у меня есть душа…). А затем девушка вновь зажмурилась, словно котёнок, и улыбнулась мне широкой, солнечной улыбкой.
Чудачка протянула мне руку. И мои ноги вновь сами поспешили сократить разделяющее нас расстояние, а рука без разрешения потянулась к ней…
…к чуду.
Но тут я столкнулся с каким-то мужчиной. И сырость, пробирающий холод, все шумы города, давящая серость и тошнотворная вонь гнили – всё обрушилось на меня со всех сторон.
Я не понимал, что происходит. Где одуванчики и голубое небо? Почему замолчала песня? Куда делись все цвета и летнее тепло?
Я был растерян и шокирован – из только что обретённого рая меня низвергли обратно…
Мужчина громко послал меня, я послал его ещё дальше. Что-то рыкнув, он заспешил спуститься в метро. Я глазами искал мерцание в грязной реке, чудачку наслаждающуюся дождём. И не нашёл. Она пропала, растворилась, исчезла. Мне уже ничего не оставалось и я, поплотнее застегнув куртку, собирался продолжить свой путь домой, но тут заметил солнечно-жёлтый одуванчик, распустившийся у фонарного столба. Словно вольный ветер, гуляющий между мирами, принёс частичку её летнего мира в этот, отвратительный, реальный.
Я помедлил ещё секунду, развернулся и ушёл. Нырнул в метро, залез в плотно забитый людьми вагон и поехал домой.
И долго, ещё долго я думал о чуде…