Солдатские байки Юрия Петракова

Солдатские байки Юрия Петракова

САПОГ
О том, что в сегодняшнюю ночь в нашей армейской школе младших военных командиров будет объявлена боевая тревога с марш-броском протяженностью в три километра, мы узнали еще накануне утром. Подумаешь, – скажете вы, - военная тайна? И будете правы!
Какая и впрямь может быть тайна, если ее знает хоть один будущий зам. ком. да еще и взвода! И ладно было бы, если бы это была беда великая. Ну, пробегут в отведенное время. Ну, выполнят нормативы. А не выполнят – то же не беда. В боевой обстановке то уж точно выполнят. Если жить захотят. А кто же не захочет? Беда была в другом. Накануне этой самой тревоги нам обменяли армейские ботинки на не разношенные кирзовые сапоги и стали учить правильно наматывать портянки. Ну, это ясное дело, в дневное время. Не спеша. А вот во время самой, что ни на есть учебной военной тревоги? Вот и шарахнули эту самую тревогу. А мы ее уже ждем. А мы о ней уже знали.
Тут надо еще сказать, что спали мы на двухэтажных кроватях, поставленных в ряд по четыре. И армейская форма была уложена на четырех табуретах, приставленных к этой каждой кроватной батарее. А обувка стояла, аккурат, при кроватях  Вот и схватил кто-то из нас по ошибке чужой армейский сапог. То есть не чужой, а мой.  А,  кто схватил? Да кто ж его теперь знает!
Словом попал этот самый сапог ко мне. Как я его на ногу натянул, сам не знаю. Тем более, что я этих самых сапог с роду не носил. Подумал, что неправильно намотал портянку. Перемотал еще разок – та же история. Ну, думаю, как-нибудь добегу. А сам не сразу вспомнил, что мне еще полагается на себе переть скатку с солдатской шинелью и карабин с патронами. Но для меня тогда главным было не опоздать встать в строй. А дальше вышли из казармы и побежали по полям, по долам.
В общем, прошкандыбал я кое-как эту самую трассу, а дальше не могу ни бежать, ни идти.
Стали снимать мне сапог, а он не идет. Кто-то даже предлагал разрезать голенище, да вовремя удержали. Мне же еще в этих сапогах вскоре на праздничный военный парад предстояло идти.
В общем, кое-как стащили. Меня тут же в санчасть. А второго, значит, у которого мой сапог на два номера больше, не нашли. Так все и решили, что это была диверсия.
Парад то нам предстоял на Красной площади. А я шел вторым правофланговым. Но, ничего. Отшагал! Даже благодарность от командующего получил.

ВОСЬМОЕ ЧУДО СВЕТА
Чему только не научит армейская служба. И вагоны разгружать, и хлопок собирать, и ломать, и строить. Вот и нас тоже. Перед самым выпуском из школы младших военных командиров послали на очередной прорыв. Устранять недоделки, допущенные при строительстве бакинского метро. Ну, это так – громко сказано. А на деле приказали носить горячий асфальт для укладки на перрон. Вот так бы и носили мы его до самого отбоя, если бы не дружба народов. Ходят, понимаешь, жители интернационального города Баку вокруг входа и приглашают бойцов в гости.
- Пойдем, солдат, отблагодарим. Вы не метро - восьмое чудо света нам строите!
Ну, мы, конечно, нос в сторону. Туда где сержант наш расположился, чтобы следить - кто куда и чего носит. Ну, а мы сами, даром, что без пяти минут командиры, хоть и младшие, выработали иную практику. Стали отпрашиваться у сержанта по малой нужде. До ветру, значит. А там, пока ветер дунет, мы уже и проглотили протянутый благодарным жителем славного интернационального города Баку бокал. И дальше за работу.
Наконец, дошла очередь и до меня. А со мной, чтобы я не затерялся увязался курсант Филонов, родом из Белоруссии. Вот мы и пошли проверенным другими курсантами маршрутом. А маршрут этот пролегал через большой двор в центре которого мы увидели следующую картину – посереди двора стояло пианино. Стояло, почему-то вверх ногами. А вокруг него толпилось человек восемь мужиков. Причем с таким выражением лиц, что было ясно – Мужики не в теме! И не знают, что с этим самым пианино делать.
Стояли они, значит, пригорюнившись и не знали того, что я на их счастье до призыва на службу работал музыкальным мастером. Ремонтировал эти самые пианино.
Ну, подошли мы к собравшимся и я так негромко спрашиваю,
- Что, уважаемые? Не идет! - и киваю головой в сторону пианино.
- На какой этаж тащите?
- На второй.
Тогда давайте впрягаться.
Перевернули мы это самое пианино с головы на ноги. Поснимал я с него все, что можно только было снять, и втащили мы его на второй этаж за милую душу. Мы вдвоем с курсантом Филоновым спереди, а они все восемь сзади.
Занесли, собрали. И к немалому их удивлению, сыграл я им на прощание полонез Огинского.
А тут уже и стол накрыт. Но мы им показываем на часы. Дескать, пора, сержант ждет.
Тогда хозяин сует нам две бутылки коньяка. Но мы и его не берем. Сержант поймает, заложит.
В общем, махнули мы все-таки с курсантом Филоновым по бокалу коньяка и подались назад. А на прощанье радостный хозяин сунул нам еще и четвертак.
И все бы было у нас и дальше хорошо, но по приезду в часть курсанта Филонова малость развезло. Свалился он, понимаешь, прямо под ноги  тому самому сержанту, который все это время пас нас.
Тот к дежурному по части. Вот так-то и так. Эти двое пьяные.
Нас – к дежурному!
А тот сам поддатый. Никак унюхать не может признаки алкогольного опьянения.
А тут и мы на его вопросы отвечаем строго по уставу –
-  Никак нет!
-  Так точно!
Словом поместили нас на губу до утра. Но наказать, так и не наказали.
Парад ведь на носу.