Я никогда не занималась шоу-бизнесом

Дмитрий Быков расспросил легенду
Сейчас понятно, что с Родиной нам, в общем, повезло. Нам — это людям семидесятых и восьмидесятых годов, когда мы росли и закладывались наши представления о жизни. Воплощением нашей Родины была Алла Пугачева. Не Брежнев — про которого говорили, что он второстепенный политический деятель пугачевской эпохи, не КГБ, не войска в Афганистане, не космос и не Тарковский, а вот она. Она была самый универсальный символ, олицетворение лучших качеств России — таланта, широты, эгоцентризма и, скажем так, не очень хорошего вкуса.
…У нее были блестящие удачи, оглушительные провалы, и ни то ни другое не сводило ее с ума: она к ним относилась спокойно и даже насмешливо. Одни ее терпеть не могли, другие обожали до неприличия, но говорили о ней все. Наедине с собой она часто грустила, но на людях демонстрировала абсолютную непробиваемость. За границей — кроме дружественных соцстран — успех ее был умеренный и несколько недоуменный: там было таких много, а у нас одна, и ясно было, что дело не в хитах, не в чартах, даже не в качестве песен.
— Понимаешь, я ведь никогда свои песни не слушала, пока еще выступала и ездила. Только если это надо было по работе. И не анализировала. Но три года назад я перестала ездить, и тогда стала слушать, и знаешь, что я тебе скажу? Я поняла, что по тем временам это было ге-ни-аль-но!
— А если всерьез?
— А если всерьез… то, наверное, вот что. Они как-то во мне чувствовали, люди, что я не очень за все это держусь. А это единственное, что подкупает.
    Я всегда понимала, что если не смогу петь, или мне запретят, или я всем надоем и на меня перестанут ходить, — я всегда смогу стать женщиной, которая не поет.

— Вас сильно напрягали скандалы и резкие отзывы?

— А у вас никогда не возникало этого чувства
— «Я все могу! Вы все не знаете, кто я!».

— Не возникало, потому что это все выражалось в довольно смешной форме. Например, приходит письмо: «Москва, Кремль, Пугачевой». И оно доходило. Я на концерте однажды про это рассказала и добавила только: «Благодарю тебя, мой народ!» После этого несколько дядечек в серых костюмах попросили меня никогда больше этого со сцены не рассказывать, а я честно ответила, что никогда на концертах не повторяюсь. У меня, кстати, была тогда идея сделать концерт вообще без разговоров с залом — только песни. «Пришла и говорю» — концерт, получившийся именно из этого желания. Я там как начинала с ахмадулинского текста, так прозой ничего уже не говорила. Легко было понять, был человек на концерте или нет. Если он начинал пересказывать мои слова оттуда — значит, не был. Впрочем, ему могло показаться, что это все мои монологи, а не чужие стихи.

— Ахмадулина-то как к этому относилась?

— Однажды она, осушив, по обыкновению, бокал, сказала, что как душеприказчица Цветаевой она глубоко возмущена: как это я пою «Бабушку», превращаю гениальный текст в эстрадную попсу? Но потом, осушив бокал уже в моем обществе, сказала, что ей очень нравятся мои песни и что она мне все простила, увидев меня однажды в каких-то красных носках. Господи помилуй, в каких красных носках?!

— А как, по-вашему, хорошие нравы в шоу-бизнесе? Говорят, ужасные…

— Не знаю. Я никогда не занималась шоу-бизнесом.
 Вокруг меня были нравы хорошие и люди остроумные.

29 октября 2015