Из родительского дома

        Ручьи впадают в реки.
        Реки впадают в моря.
        Жизнь отдельного человека вливается в жизнь семьи.
        Жизни семей сливаются с жизнью целого народа.

        Человек начинает познавать окружающий мир с самого рождения. В первые месяцы жизни весь окружающий мир для ребёнка – это колыбель, а всё человечество для него – это  родители, братья, сёстры. В последующие годы человечество будет прирастать  для ребёнка соседями, друзьями, одноклассниками, коллегами, партнёрами. Представления юного человека о мире постепенно расширяются до масштабов всей планеты.

А в начале каждой отдельной человеческой биографии – родной дом и родители. Вот поэтому рассказ о своём селе будет справедливо начать с рассказа о своём доме, о своих родителях, о мире своего детства.

Мои родные дедушки и бабушки, по отцу и по матери, приехали в Приморье в 1907 году, по железной дороге, с партией переселенцев, которых столыпинская реформа согнала с земель на юго-западе России. Поселились они в долине реки Казачки, в селе, которое было названо Богатыркой. Рядом с Богатыркой, в нескольких верстах от неё, уже существовало более тридцати лет, корейское селение Пуциловка. Земли, нарезанные для богатырцев, уже были частично, самовольно, распаханы корейскими крестьянами.

В дальнейшем Богатырка так и не стала крупным  богатым селом. Для этого ей недоставало земельных ресурсов. Самые удобные земли в долине были уже заняты. Основной массив земельных угодий Богатырки располагался по склонам сопок, где почвы не обладали плодородием долинных, удобренных речным илом. Селу попросту некуда было расширяться, не на чем процветать.

Мой отец, Пётр Потапович, родился в 1905 году, ещё до основания Богатырки, до приезда сюда его родителей-крестьян, Потапа и Натальи Голоюда. О своём детстве отец  рассказывал мне мало. Знаю только, что он рано выучился грамоте и слыл  «книгочеем», хотя найти в те времена книги для чтения было проблемой. Несколько раз я слышал от него отзыв о повести П.Замойского «Подпасок». Отец считал, что судьба деревенского мальчишки, героя повести, чем-то напоминает его собственную. Эта книга с 50-х годов прошлого века хранилась в нашей домашней библиотечке. Я и сейчас храню этот томик, перечитываю время от времени и вспоминаю слова отца о том, что автор правдиво описывает деревенскую жизнь и обычаи дореволюционной деревни. Он сам в детстве был очевидцем и участником подобных событий.

Зимой 1920 года, когда гарнизон японских интервентов размещался в селе Пуциловке, всего в нескольких километрах от Богатырки, власть в сёлах Борисовской волости осуществляла белогвардейская милиция, которая бывала в сёлах наездами, постоянно же базировалась в Никольске-Уссурийском. Отцу было тогда 14 лет. Он, естественно, не принимал активного участия в происходящих вокруг событиях. Но из его рассказов знаю об участии в них наших родственников из Никольска.
Один из них, участник партизанского движения, как-то зимним днём навещал своих родственников в Богатырке. Кто-то из односельчан «заложил» его белым милиционерам. Те явились арестовывать гостя. Однако, вовремя предупреждённый, он успел уйти из села и пешком, по зимним дорогам, пробирался в сторону Корсаковки, чтобы оттуда добираться через Борисовку в Никольск. Беглеца преследовал конный разъезд, и партизану пришлось прятаться в стоге соломы на заснеженном поле. Каратели не утруждали себя поисками в каждом стогу. Они попросту поджигали стог за стогом и выжидали, не выберется ли из горящей соломы беглец. Чудом, в не прогоревшей до земли соломе, партизану удалось выжить и через несколько часов выбраться на свет.

       Я слышал этот рассказ в 60-е годы от самого участника, в застолье, где среди нашей корсаковской родни сидели родственники из Уссурийска, приехавшие погостить на праздники. Как я понял, тот спасительный стог соломы стоял на поле по склону сопки, в двух-трёх километрах северо-западнее Корсаковки. Ныне там, по краю аэродрома, проходит полевая дорога от нашего села на Богатырку и Пуциловку.

       Этот рассказ надолго запомнился мне. Я даже написал через несколько лет стихотворение, которое назвал «Большевик и Смерть». Позднее переработал его, и ныне оно существует под названием «Побег. Приморье, 1920 год»:
«Он выпрямился медленно и замер.
Ни зверя, ни погони рядом нет.
И плыл туман перед его глазами,
Окрашивая землю в алый цвет…»

       Мама моя родилась в Богатырке, в крестьянской семье, в 1912 году. Когда окончилась гражданская война и интервенция, маме не было ещё  и одиннадцати лет. С детства она батрачила на зажиточного односельчанина-кулака, вместе с другими крестьянскими девчонками. Эти годы она вспоминать не любила. В 1929 году, семнадцати лет отроду, она вышла замуж за моего отца. Свидетельство о браке под номером 4 было выдано молодожёнам Пуциловским сельсоветом Суйфунской волости 21 февраля 1929 года. Оно засвидетельствовало вступление в брак Голоюда Петра Потаповича и Дидук Анастасии Онуфриевны, и принятие мамой в браке фамилии мужа – Голоюда.

        В трудовой книжке отца есть запись о том, что с 1929 года по 1934 год он работал в селе Богатырка. Справка, выданная Богатырским Сельским Советом Ворошиловского района, сообщает, что 1928-1929 годах он был председателем сельсовета, а с 1930 года по 1 августа 1934 года был секретарём сельсовета. Видимо, поэтому вступление в брак он оформлял в соседнем, Пуциловском сельсовете.

        Осенью 1934 года отец был направлен на учёбу в город Ворошилов. В ноябре 1934 года он получил свидетельство о том, что «прослушал Счётно-бухгалтерские курсы Никольск-Уссурийского Райбюро ВОСУ (бывшее ОРУ)» и «оказал отличные успехи» с Счетоводстве и в Налогах и сборах, и хорошие успехи в Политграмоте. Свидетельство это было выписано 5 ноября, а уже 20 ноября отец был принят на должность счетовода в Корсаковскую МТС. В дальнейшем, в течение всей трудовой жизни, он специализировался и совершенствовался в бухгалтерском деле.

        Корсаковская МТС, где он начинал свою профессиональную деятельность, была крупнейшей в крае корейской МТС. Русские специалисты, работавшие здесь, были прикомандированы сюда районными властями или набраны из жителей соседних сёл, так как национальных, корейских кадров не хватало. МТС – это механизированная армия работников земледелия, и главным отрядом этой армии были трактористы и комбайнёры. Отряд механизаторов формировался из жителей окрестных сёл, тех самых колхозов, которые предстояло обслуживать МТС – корейских и русских. Приезжие жили в общежитии, а жители близких окрестных сёл добирались в МТС на попутном транспорте или даже пешком. В период полевых работ механизаторы обитали на полевых станах, на колхозных полях, а в период зимнего ремонта техники на базе МТС – селились в общежитии. Отец мой добирался на работу в Корсаковку пешком из Богатырки, по кратчайшей тогда дороге через сопку, километров в 6-7.

       Мама в это время с семьёй жила в Богатырке, работала в колхозе «Просвещенец», одном из колхозов в зоне обслуживания МТС. В мастерских МТС работали, среди прочих, друзья и родственники моих родителей, которые были «технарями» -трактористами, водителями, механиками.  Это Дидук Пётр Онуфриевич, брат моей мамы, долгие годы проработавший водителем, дважды в годы войны горевший с бензовозом, но уцелевшим и награждённым боевыми наградами. Это Саинсус Семён Иванович, водитель и механик в МТС, чья жена, Мария Потаповна, была сестрой моего отца и подругой моей матери. Они вместе работали в колхозном овощеводческом звене и были там на хорошем счету. Я в детстве слышал их ностальгические воспоминания в застолье о том, как они были колхозницами-ударницами.

       С 1 октября 1937 года, после перемещения корейского населения в Среднюю Азию, отец был переведён на должность бухгалтера МТС. Штаты МТС в этот период пополнялись работниками и служащими из окрестных сёл. Русское население Корсаковки постепенно увеличивалось, сюда перебирались семьями люди из Богатырки, Яконовки, Улитовки, Борисовки, других сёл. Наша семья – мама с двумя девочками, моими старшими сёстрами, перебралась сюда в 1939 году, после появления на свет третьей моей сестрёнки, и поселилась в крохотной квартирке напротив общежития МТС. С этого года начиная и в дальнейшем, мама работала в МТС на разных должностях – в подсобном хозяйстве, на складах, в общежитии и в конторе.

       16 июня 1939 года отец окончил курсы «Союзоргучёта» по бухгалтерскому профилю МТС в городе Ворошилове Приморского края. При этом «показал хорошие успехи» по большинству дисциплин, среди которых, помимо специальных, были такие дисциплины, как русский язык, история ВКП(б), Конституция СССР. С 20 июня 1939 года его перевели на должность главного бухгалтера МТС, в которой он работал до августа 1942 года, и после войны – до 1960 года.

       24 августа 1942 года отец был уволен из МТС в связи с призывом в ряды Красной Армии. В звании рядового красноармейца служил в 5-й Особой Краснознамённой Дальневосточной Армии (ОКДВА). В 1945 году в её рядах воевал в Маньчжурии, до победы над империалистической Японией. Тогда принято было официально подчёркивать – победа не над японским народом, а над его военной машиной (империалистической Японией), победа не над немецким народом, а над его политическим строем (фашистской Германией). После Победы отец был демобилизован и в ноябре 1945 года вновь зачислен на работу в Корсаковскую МТС главным бухгалтером.

       Однажды мы с ним косили сено в одном из распадков среди  окружающих сопок. В минуты передышки он показал мне синеющие на западе сопки и рассказал, как в этих местах одна из армейских колонн 5-й армии переходила границу на территорию Маньчжурии и штурмовала японский укрепрайон. Отец привёз с войны общую тетрадь с рукописными дневниковыми заметками. Хранилась тетрадь эта бережно в комоде, под стопкой белья. Я несколько раз листал её, но по юному возрасту не смог оценить содержания записей. К сожалению, впоследствии, в 50-х годах, тетрадь эта была утрачена, о чём я жалею до сих пор, как жалел и сам отец. Но от тех времён осталось в семейном архиве несколько фотографий. На снимках – отец со своими армейскими товарищами в Маньчжурии. Осталась и медаль за участие в боевых действиях против японских империалистов, «За победу над Японией» - награда по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 30 сентября 1945 года.

       Маме в годы войны пришлось, как и другим труженицам тыла, выполнять в МТС работы, которые в мирное время традиционно выполняли мужчины, а также работать на строительстве укреплений в приграничных сопках, за которыми стояла на взводе японская армия, и заготавливать лес в тайге. Её, как труженицу тыла, после войны наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». В домашнем архиве хранится ещё одна медаль, полученная мамой по Указу Президиума Верховного Совета РСФСР от 6 декабря 1947 г. – «Медаль материнства II степени», за рождение и воспитание пятерых детей. Я был в семье пятым ребёнком, мальчишкой при четырёх старших сёстрах.

       В годы существования   Корсаковского совхоза мама несколько лет работала в овощеводческом звене – и до выхода на пенсию, и будучи уже пенсионеркой, когда овощеводство в совхозе развивалось стремительно, и требовались рабочие руки – на парниках и в поле. Вместе с другими женщинами-овощеводами она не раз отмечалась за хорошую работу.

       В послевоенные годы государство получило возможность направить часть ресурсов на восстановление и строительство нового жилья, в том числе на селе. В конце сороковых – начале пятидесятых годов активно начала строиться и Корсаковка, старые бараки постепенно сносились, освобождая место под индивидуальные усадьбы и дома. Построил свой дом и отец – на улице Новой (ныне – Гагарина), там, где сегодня территория детского сада. К дому прилегал участок в несколько соток, занятых овощными грядками и садовыми деревьями и ягодниками.

       С нашей усадьбой граничила территория конного двора, где были постройки для лошадей и фуража, а на дворе и под навесом – телеги и сани, лёгкие конные коляски, конные сельхозорудия (сенокосилки, грабли и т.д.).  За постройками – площадка для складирования сена в стогах, зимнего запаса. Напротив конюшни, через улицу, среди тополей стояло здание фельдшерского пункта, с помещением для приёма пациентов и с квартирой для семьи фельдшера. Рядом имелся колодец, которым пользовались жители ближайших домов, и мы в том числе. Вода из этого колодца казалась мне очень вкусной.

       В должности главного бухгалтера Корсаковской МТС отец проработал с 1945 по 1959 год. Приказом по КрайУСХ от 4 марта 1959 года за № 86-3, «в связи с реорганизацией Корсаковской МТС от должности главного бухгалтера МТС освобождён и направлен в порядке перевода в Управление Птицеводства и ИПС». Тем же приказом он назначен старшим бухгалтером Корсаковской ИПС. ИПС – это инкубаторно-птицеводческая станция. Она была создана в Корсаковке после расформирования МТС, ещё до создания совхоза в Корсаковке в 1960 году.

       21 июля 1959 года приказом по Управлению птицеводства и ИПС отец был освобождён от должности старшего бухгалтера Корсаковской ИПС, а через несколько дней его направляют главным бухгалтером Камчатской МТС. Размещалась эта МТС в селе Хутор Елизовского района Камчатской области. Уезжая работать на Камчатку, отец взял с собой мою маму и меня. Мы провели на Камчатке год, и этот год я учился в Хуторской семилетней школе, в седьмом классе. Отец проработал в Хуторе вплоть до реорганизации МТС на Камчатке в апреле 1960 года, оттуда был переведён в Октябрьский совхоз Приморского края, откуда в августе 1960 года был уволен в связи с уходом на пенсию.

       Будучи пенсионером, он с 1962 по 1969 г.г. работал в войсковой части – стрелком в/охраны, старшим стрелком, бухгалтером в/части, бухгалтером комендатуры.

       Так сложилась его профессиональная биография. Однако каждый человек, помимо труда на благо общества, часть своей жизни тратит на свою семью, свой дом, содержание домашнего скота. У нас была корова, для переработки молока имелся сепаратор и ручная маслобойка. В сараюшке держали несколько кур,  выращивали поросёнка. Давним домашним увлечением отца было садоводство. У нас дома имелось несколько книг, посвящённых выращиванию плодовых и ягодных культур в Приморье. После войны, когда у нас появился собственный дом, на приусадебном участке, помимо овощных и картофельных грядок, отец стал культивировать сад. Особенно увлечённо выращивал он виноград – районированные в Приморье сорта. В 60-х годах особая комиссия, оценивавшая участки, предназначенные на снос, зафиксировала в акте, что на нашем участке произрастало (в 1967 году):
   7 яблонь,
   14 яблонь-полукультурок,
   13 ранеток,
   3 груши,
   6 кустов вишни,
   56 кустов винограда.

Помимо приусадебного хозяйства, наша семья, как и большинство корсаковских семей, имела участок в несколько соток за селом, где обычно выращивался картофель, помидоры, кормовая тыква и т.п. каждое лето по нескольку дней мы проводили за селом – пололи и окучивали грядки. Осенью выписывали в хозяйстве лошадь с телегой, для перевозки урожая домой. На зимнее хранение овощи закладывались в подполье, в кладовке хранились соления в бочках. Таёжные и садовые сборы (виноград, боярка, лимонник, шиповник, яблочки-дички) выносились для сушки на чердак, под них расстилались старые покрывала, клеёнки, газеты и т.п.

На чердаке проводили лето младшие дети. Особенно любили они ночевать дружескими компаниями друг у друга на чердаках, по очереди – то на одном чердаке, то на другом. Для этого здесь всегда имелись старенькие одеяла, подушки, другое тряпьё. То-то разговоров бывало переговорено в темноте! Нагретые в жаркий летний день крыши отдавали по ночам своё тепло. Многие новые дома в селе были под крышами из гофрированного цинка, распространённого тогда материала. Достаточно сказать, что многие постройки в МТС были выполнены с применением гофрированного цинка – старые корпуса мехмастерских, ангары для техники, складские помещения. Только позднее для этого стал применяться шифер.

В детстве мы проводили большую часть времени вне дома – не только в школе, но и на речке, в полях, на сопках. Можно сказать, детство у нас было коллективным. Так же коллективно, как трудились наши родители, мы осваивали и познавали окружающий нас мир. Есть такие расхожие слова – об одной на всех друзей радости и беде. Мы, дети и взрослые, были не просто односельчанами – мы были друзьями, потому что жили одной на всех жизнью. А начинался путь в эту жизнь – в родительском доме, в семье.