Французская Аристократка

    ***
   Елена в джинсовых шортах и серой майке прогуливается посреди многолюдной толпы. Здесь, давка и толкотня, бесконечное количество людей на площади, она вместе с группой туристами проводят экспедицию в турне. Долгожданный Париж раскрывался ей во всей красоте. Неподалеку, пристроился широких и огромных размеров Цирк. Здесь, очень шумно гремит во весь глас, концерт эстрады. Разноцветные шары больших размеров, по небу гуляют. Желтый, крылатый, воздушный змий, летает по воздуху; отпущенный на волю, красный дракон взлетает высоко-высоко в небеса. Смешные клоуны, веселые артисты и пластичные акробаты гуляют туда-сюда. Грозные львы, устрашающие гориллы, смешные шимпанзе, макаки, скачущие орангутанги, как бы, вся Африка переехала в Европу. Живое олицетворение природы, сказочные герои - невиданных ей стран, она проходит мимо них и просит автографы. Подальше видит, Райский Сад, цветочки здесь, и Яблони цветут, в набедренной повязке Адам гуляет, и Ева голышом бежит. У яблонь она проходит, сорвать ли яблоко, что раздором служит. Она касается его, оно падает на ее жаркие ладони. Гремучая, живучая змея шипит, Елена убегает. И напоследок, ее в кадр берет. Елене весело, шимпанзе ей рожи корчит, и также ее снимает. Тут слон, на спину сесть просит, и его хобот ей помогает. Вокруг ей со спины слона, всё видно, повсюду ее возит. Затем, она слезает. Его она тоже в кадр снимает. Идет всё дальше, всё изучая и разглядывая. Руками трогает и гладит живые зелёные пальмы, обезьянки здесь шумно резвятся; и угощает их бананами. Русалка там, с крымских вод, хвостом виляет в водоеме. Ее созыв, как звон свирели, зовет сама, куда не знает. Возле поддельного водоёма, зелёный бродит живучий аллигатор, раскрывая свою огромную пасть с клыками. Она убегает от него, такого большого и смотреть на него не хочет. За водным водоёмом, тропинка в угол ведёт, прямо в избушку на курьих ножках: у печки, старая Костяная Нога. Боже, откуда здесь она? Змей Горыныча своего ожидает. Костяная Нога с седеющими, редкими волосами, с жалкими глазами, и эти лохмотья, осанка сгорбившаяся, согнутая протягивает ей дрожащую, костлявую руку - Елена пожимает и гладит ей ручку, а потом целует в ладошку. Со всей душой, она прижимает к сердцу старушку, нежно целует в лобик, и тепло улыбается. Древняя, одинокая старушка, напоминает ту небезызвестную сивиллу, отрешенную гадалку, среди дальних гор в жалкой лачужке. Возможно, ее просто переименовали, как грубо и как это жестоко. Елена покидает избушку, с томящим чувством полной жалости и грусти. Да так же, там, в Мытищах ее прабабушка тоскливо чего-то ожидает, то ли эдема или рая. Старость, сестра смерти, приходит и забирает. Она уходит с развернутой дорожки, глядит вперед как тут, видит - фокусников. Кажется, они только что подошли, их игра в переодевания разноцветных костюмов, в глаза бросается. Она подбегает в своих изношенных мокасинах, там, черная кожей девушка - появляется то в белом, то в красном или зеленом одеянии. Народ шумно галдит и аплодирует и безостановочно свистит. Сегодня жарко, и она ужасно вспотела. Ведущий там, озорной клоун с розовым колпаком, приглашает народ на трюк, созывая руками желающих. Будучи от природы любопытной Елена, без сомнений поднимает свои руки вверх и прыгает, прыгает, прыгает. Не дожидаясь ответа, она забегает вперед, вперед, и вперед, толкая окружающих, желая показаться тому, озорнику клоуну. Да, Да, Да! Он подаёт ей руку и тянет за собой. И она скрывается в той, загадочной ширме. Танцующие пуританки, теребят ширму, и дергают вверх ее, снова и снова. А потом раскрывают, за доли секунды, Елену видят все, она в агатовом платье. Затем ее прячут в ширме опять, да потом открывают - она уже в бирюзе сияет, сарафане. Сколько раз ее так переодевали, Елена не помнит, она помнит русского лицом мужчину, и его русский акцент. И помнит, эти заводные, странные, спиритические песни. Он приглашает её на сцену и в последний раз под гул аплодисментов, они поднимают руки, и раскланиваются всем напоследок.
    Забавно, его русская внешность и французское имя - Поль Жерар. Елена говорит с ним и увлекается им, забывая о времени и обо всем на свете. Она настолько жива и в ней так много харизмы, Жерар усаживает ее за столик, где покупает ей коктейль. На что, Елена спрашивает, в чем фокус трюка. Жерар преподносит очередной коктейль, приговаривая, что есть другое - более существенное, такое непостижимое учение, оно раскрывает сущность из потаенных уголков души человека. И эту суть, нужно познавать и учиться, заглядывать в эту глубину многогранной сущности. Ибо, она одна такая, в нашем мире и во всей Вселенной. Проходят час за часом, Елена слушает и слушает его, забыв о своей группе туристов, ей показалось, что сам Господь, сводит и указывает ей дорогу, и что пути господни неисповедимы. Ее зеленые глаза оживают, и вспыхивают, она здесь и сейчас, тут, и ей больше ничего не нужно. Они идут вместе, держась за руки, и он ведет ее в мир, сказки и чудес…

Что тут делать, экспедиция подходит к концу, группа туристов, в диком восторге от турне, где намечалась встретиться у большого Икаруса. Все собрались в сбор, созывая всех до единого, по перекличке. Десять человек, так почему одного не хватает? Кого такого, все переглядываются и осматриваются друг на друга. И опять, девять человек. Как тут, один из них, поднимает руку. А помните, господа, девушка была Елена тёмненькая такая, высокая, как березка? Впереди сидела, и белый рюкзак у нее был, фотоаппарат на груди! Да - да. Закивали всё и вся, и размахивали руками. Что ж мы стоим, пойдём-ка, поищем, авось затерялась. Побрели сопутствующие и там звали по имени, и там кричали, везде смотрели, за все уголки, уже время к полуночи, циркачи давно разъехались. К полуночи обеспокоенные туристы на помощь полицию вызвали. Кто-то уже предположения строил, что девчонку циркачи с собой забрали. Потерялась девушка, как сквозь землю провалилась. И за циркачами вдогонку, сирену отправили. Хорошо, что на полпути за несколько километров, их фургон гаишник заметил, так он и остановил по требованию. Гаишник вошел в салон, спросил про девушку, всех осмотрел сидящих, но, увы, среди них он не нашел её. Озадаченный гаишник, отпустил фургон, в первый раз за всю практику, молодой жандарм встречает такой случай, и был не на шутку обеспокоен. Как же так, нам всем кранты и конец, нашей французской гвардии и нашей стране. Обеспокоенный жандарм расстроился, как и вся полиция. Следующий день был молчалив, фото Елены были развешаны по улицам и закоулкам. Какой-то дворник, позвонил и сказал, что видел девушку в сопровождении местного француза. Добровольное поведение девушки гуляющей с французом, навели мысли на полицейских, о том, что любовь везде найдет, заставили снять фотографии со стен. Так как группа туристов, давно уже разъехалась. И, мило улыбаясь друг другу, господа полицейские, в душе пожелали им только, любви и счастья.

Тем временем, фокусник Поль показывает достопримечательности милой девушке, главную площадь, фотографируются вместе у Эйфелевой башни, катаются на гондоле по реке Сена, в кафе сидят «Michel» красуются. Жерар приводит её в местный цирк, находящийся в двести километров от города, и учит ее пластики акробатики, показывает шевелюру доброжелательного льва, полосатого тигра, учит езде на животных, жонглированию, и их языку. Елена за всё время пребывания в Европе, заметно хорошеет, и поддается на настырные ухаживания Жерара. Жерар, добившись Елены, вскоре перестает ее замечать. Елена влюбляется в него, не понимая, что попала в сети ловкого альфонса. Обаянию Полю нет равных ему, он решает использовать на своей фаворитке, старинный рецепт, приготовленный по старинной колдовской магии. Эту композицию, он давно готовил, уже одиннадцать лет. Сущее Колдовство. Он, Маг, колдун, иллюзионист всё может и умеет, невозможное возможно. Что за всем эти последует, Поль совсем не знает. Он кладёт эти флакончики в серебристую сияющую коробочку, ей на тумбочку, с красной каймой, оставив записку. И исчезает, в миг, он - как иллюзия, растворившаяся в небытие, так же как и иллюзорен этот шар вселенной.
     «Дорогая Елена!  Я всегда с тобой, стоит тебе только, надушится ароматом этих благоухающих духов.  На веки твой Поль Жерар».

         Елена ищет его по всему цирку и не находит. Она скучает, грустит, глядит  на последний подарок Поля, и тяжело вздыхает.  Но, продолжает свой путь, выступая на арене, где находит свое призвание. Она танцует со змеей – коброй, восточные танцы. И жонглирует с животными. Она везде успевает,  завоёвывая  уважение и почёт. И, однажды,  раскрывает последний подарок Поля, где видит двадцать флакончиков, сложенных в ряд, как оловянные солдатики. Она берёт один флакончик,  и  перед сном душится, околдовывающий аромат их, опьяняет ее. Дурманит. Сначала,  её тянет в какую-то неизвестную глубину, засасывающую невесть куда. Потом чувствует, слышит чьи-то голоса, нашёптывания и странные звуки.  Она пользуется этой французской водой и духами всё чаще и чаще. Наколдованные духи Жерара, действуют и опустошаются, раз за разом. Духи Жерара, стоят у нее на тумбочке, они манят и манят за собой.

        Она посматривает на себя в зеркало, и не замечает происходящие  с ней перемены. Все в цирке, начинают замечать, что Елена меняется на глазах; все говорят об этом. На что, она лишь поджимает плечами. Ею овладевает грация, и зодчие. Дрессировщик Жан Арчи заинтересованно спрашивает,  к чему ее походы в салоны красоты? Всему виной Жерар, этот малый? Меняешь внешность, чтоб о прежней Елене духа не осталось? Жан молчаливо и немногословно всё понимает. Он думал, Елена перекрасила волосы, надела цветные линзы, но вот тело, тело нельзя поменять, он недоумевал, всё поглядывая на  очень похорошевшую Елену. Или завела ухажера?  Решила стать француженкой? Происходящие с ней перемены, Елена не понимает и  лишь поджимает плечами. Она смотрит на себя в зеркало, цвет ее глаз – посветлел, и углубился; да волосы, и волосы ее осветлились на вид и ощупь русыми стали. А тело ее, стал неопределенный феномен. Гибкий стан, грациозная осанка, высоко - поднятая голова. Возможно это гены, она вспомнила свою прабабушку с фото, в Мытищах. Ибо, увидела себя в ней. Да и на вопросы, Жана Арчи отвечала, что от генетики никуда не деться.  Она раздумывала о прабабушке,  что  известно,  слыла истинной прихожанкой. Она хотела так думать о себе, но внутри нее всё ее существо, совершенно другим, посторонним было занято.  Незнакомым и Чужим. Дабы, кто-то другой и чужой овладевал ее сознанием. Мир изменился ее взору. Ее чаще можно было увидеть, в  галереи  искусств, музее, или просто, в театре. Откуда ей были знакомы, чуждые  диалекты на неизвестном ей языке – французском? В очередной раз, со стороны  в себе замечала, даму совсем ей незнакомую. Она  смело,  брала в руки виолончель цирка, и начинала играть на нём. Эта таинственная  дама, которая жила в ней, тем не менее,  раскрывала ее.  И ей были очень приятны ощущения, она чувствовала поистине райское наслаждение. Елена засветилась особой женственностью и шармом. Очарование присущее ей удвоилось, обладательница роскошных русых волос и голубизны глаз, напоминало, даму дворянского происхождения. Во что верить? Зеркалу в ее комнате, или в те старые времена, когда она, совсем недавно, одевала очки от близорукости, носила белый рюкзак? Что со мной происходит? Который раз спрашивала она себя. Будто переступила  облака и оказалась, за облаками. Елене чудилось, что она за облаками, попала в сказку, старую добрую сказку. И она ее зовёт. А ее прабабушка, была ее феей. А, может, всё не так. Может,  незапамятная та великая Тартария, некогда существовавшая она,  былых  стародавних  времен, - живет ещё?  Тартария,  уже стародавняя она,  ещё  не позабыта,  даёт о себе знать. Она сиротливо озирается,  любимый цирк становится вдруг чужим и однобоким.

          Потерянная, она уже не помнит Елену, исчезнувшая в той пучине засасывающей  глубине, в  песках болота. Она ищет Елену, в зеркалах, своих отражениях, бежит за ней, когда та, бесследно призрачно исчезает. В зеркалах. Во тьме. В своих снах. И остаётся только кромешная тьма, что забрала ее – Елену, в невиданные миры. В зазеркалья. А в иные дни, не помня свои выступления, редко  выступала. Она забывала себя, простую девчонку, когда на смену ей незнакомка диктовала. Плакаты с ее участием, были сняты с рекламных афиш. Таинственная незнакомка, чужда, тем не менее, просит освобождения. Она просит вырваться наружу, что уже заполнила ее  по самую кожу.  По самую кожу  сидела в ней. Она овладела ее сознанием. И уже жила своей жизнью. Вжилась в ней. И, вела далеко не скромную жизнь, позабыла любимый цирк. Сейчас ее, засветившуюся на светских вечеринках, стали все замечать. Широкополые шляпы, зонтик в руках. Изысканные декольте, перчатки, обтягивающие дорогие платья. Шикарно ее одетую, словно с подиума,  фотографировали репортеры, кто она? Сошедшая  фурия, с небес? Богиня? Везде встречали, прохода не давали. У ее ног, вьются и бегают не только репортеры, да и журналисты. Фото за фото, тысячи вопросов, на которых нет ответов. Она садится  за свой  Порше, и скрывается от любопытных глаз. В надежде, остаться  и самой погнаться за тайною, что она несёт. В тысячи дорог, куда её уносило, часто была дорога в облака. Она уносилась средь несущихся автомобилей, и среди пробок и светофоров, пытается проехать. Ночные светофоры ложились спать, всё  реже и реже мигая, переставая работать. К ней навстречу,  со скоростью летит джип, не сворачивая направо, наезжает на неё, и, как голодная акула - проглатывает целиком. Ужасный визг и треск, скрежет металла, удары об землю, скручивающаяся туда-сюда  железка, перекатывается клубком. На дороге  ужасная авария, несущая чуть ли не смерть. Наезженный джип загорается, как и тело его водителя. Ни капельки не тронутая, пристёгнутая Елена, получает незначительные порезы и раны, ударяется головой.  Подъехавшие жандармы - полиция, заводят расследование. Раненную девушку, увозит скорая, без каких-либо документов. Ее  помещают в госпиталь. Через  сутки опомнившаяся Елена, уже не  может вспомнить даже своё имя, и не может дать объяснение, опознать саму себя, - кто, она такая? Кто?!?

          Теперь   лежит  в  госпитале, с многочисленными  ранами  и  разбитой головой. И, очнувшись, задаёт себе кучу  вопросов. Она хочет, развязать этот гордиев узел, в проблесках сознания, дабы просветить ум, или свою память. Ничего не знавшие о ней, врачи и обратиться по имени к ней не могут. И она сама не знает – кто она.  Что и циркачи, не располагающие временем, безучастные, не ищущие; отчаянно ожидающие ее. Они подумывали, что Елена далась в бега, с очередным ухажером.  Шумно обсуждают  и  сплетничают о ней. На груди ее золотой крестик, она целует его  и  молится, днём и ночью. По утрам пьёт компот, жуёт булочки, глядит за окна госпиталя, разглядывает гуляющих там больных пациентов, и ее сердце сжимается, от неизвестности  и грусти. Кто Я? Задается она вопросами. Кто? Возможно, жандармы располагают информацией, и обращаются с  этим,  Доктора. Схватившись за белые простыни, Елена побаивается жандармов в форме, пристающие к ней с вопросами. Белые халаты, взявшие кровь её с вен, разглядывают  под микроскопом. Эта жидкая консистенция,  убегающая слизь, не раскрывается, хитро сворачивается, как червяк,  превращаясь в непонятное марево.  Жандармы,  обволакивают  женские  ладони  в  черную краску и снимают ее печати. Хитросплетения линий, цепочка кровяных телец, иногда они  удваиваются, или смещаются, то ли вовсе кажутся мертвыми. Пару раз, и то по несколько действий, вырисовывалась картина, и они трижды удостоверялись в ней. За семь дней, у жандармов на столе уже лежали подтверждённые снимки, которые они по три раза вверяли. С твердой уверенностью, устанавливается  ее личность, это Лилия Французской Династии – Франсуаза де Фонсека. Простите, нужно срочно оповестить ее родителей, и не стоит это печатать на первых строках газет, господа. Поскольку попадём в поле недовольства влияния этой фамилии. Елена спит, уткнувшись в белые покрывала, ничего не подозревая. Она еще не знает, насколько развернулась ее судьба, и ровно на сто восемь десять градусов… 

          Совсем  не понимает, кто есть кто, где за семь дней пребывания в клинике, с полным диагнозом – амнезия, к ней  поспевают  родители. Видит свою матушку, светловолосую, кудрявую и такую обаятельную. С первых минут почувствовав симпатию и невидимую нить судьбы. И этого, высокого, коренастого широких, грозных, бровей статного отца, в миг, почувствовав защиту и опору. Любимую дочурку, матушка  постоянно обнимает и целует. Елена, ставшая Франсуазой, смотрит  округлыми глазами, не осознает  происходящее. Память прежней Елены стерта, как гипноз за подсознанием. От прежней Елены просыпаются  материнские чувства, она чувствует мамины жаркие объятия, поцелуи, и отвечает на них. Что и ее, отец – крепко жмёт руки и целует в обе щеки. Она, почувствовав родительское тепло, растроганно плачет, целуя и обнимая их. Она - Франсуаза, осанка ее расправляется, и ее одевают, в розовую юбку и белую блузку. Белые туфли совсем не жмут. Она и помыться успевает. Тут, душ, омытый хлоркой,  всё чисто и аккуратно.  Неряшливо небрежно распушены волосы, без тени косметики, с горькой досадой на лице, с зеркала смотрит грустная девушка. Она собирается туда, где всё  абсолютно ей  незнакомо. Там, где живут  милые, ее родные, от которых так несёт теплом и любовью. И ей очень хочется узнать мир, в котором они живут. Неприхотливая нравом,  уже успела привыкнуть к белым стенам старого госпиталя.

        Утро того дня, выдался удачно ясным. Тучи в небе рассеялись, после ночного дождя. И с ними, бережно под ручку, за подмышки, Франсуаза выходит из старого, доброго госпиталя, в свет, - где солнце светит в небесах, в мир такой ей далёкий и  незримый. Она ходит по асфальту, ее невысокие каблучки стучат, у нее в висках, давая понять, что дорога, куда ее несёт – непознанная ею. Раскрывая дверцы, услужливый и одетый   в форму водитель, усаживает троих в больших размерах белый  лимузин. Взявшись за руки, они сидят на кожаных сиденьях, и через окна лимузина, Франсуаза  смотрит так,  как будто впервые осязает эту вселенную. Обонянию слышен гуляющий ветерок, шум проезжающих автомобилей, извилистая трасса, по которой лимузин едет всё дальше и дальше. Что потом?

       Потом они подъезжают к громоздкому особняку, он  по-особенному  красив.  Особняк  заделан высоким, кованым забором. Где-то здесь, наверное, спряталось, ее  счастье. Когда перед ней  дворецкий открывает  кованый  забор,  она заходит внутрь, в нос бросается ей доселе незнакомый запах шика особняка. Шик, который предстоит ей осязать и прикоснуться как глазами, так и руками.  И, вот, они входят, ее чувствительным глазам бросается яркий свет, ослепляющий ее. Такая чудесная, эта прозрачная и стеклянная, покрытая жемчужинами люстра! Под ее нежными  ножками, расстелился белоснежное чудо – ковер. А в проблесках света, он меняет цвета, сплошь калейдоскоп. Изогнутая, кованая, лестница позолоченного цвета, ведёт всё выше и выше, к роскошным апартаментам особняка. Она крепка, как дуб, с ее стволами.  В глаза бросается  прислуга в  сине-голубой форме, их чепчик с головы невидимками приколот. Франсуаза касается её, кованой и поднимается по ней. Каблучки стучат на ней в точь, как голубиный клёв. Еле слышимый, и едва уловимый. Раз, - и, она неспешно – по ней, после десяти ступеней, второй этаж виднеется, распоясался  у ее ног. Два, - там ожидает и третий, четвертый, - и, пятый, он последний. Конечно, откуда знать, Франсуаза, позабыла в какой этаж подняться ей. Широких, строгих он бровей, отец сидел в большом, красивом кресле,  ожидающий  ее здесь. Он подошел и подал руку, и лучик света, дочь вернулась в дом. Непонятное чувство овладевало ею, просторы ее комнаты были чужими, но очень красивы и естественны. Небрежный беспорядок, знакомый ей, тут в полках книжки, висит виолончель, картина – камелии на ней. Тут, всё красиво и ожидает, давно  кровать широкая ее. Благоверным сном тут спит она, на тумбочке Богоматерь, и ей она верна. И перед сном, отче наш, всегда читает. 

         И в этот день, вечерний ужин был превращен в банкет и пир. Франсуазу знакомили, ее здесь братья Рено и Пьер, с  радостью бегут  навстречу ей, давно не видевшие ее. Только ли это, Франсуазу одолевают чужие лица, она  не знает никого. Тут ходят все, что дамы и кавалеры. Она молчит и изучает лица,  у кого орлиный нос, да волевой  подбородок,  глаза в очках, и кто с побритой головой пришёл, тут дамы, воспевают восторженно, и грудью они вздыхают.  Широкополые шляпы дам, столпились  и  заняли весь первый этаж, заводят  светские беседы, заливисто смеялись. Ее знакомят заново опять с подругами, черноволосой Дороти и шатенкой Люсией. Вечерний банкет длился, не так уж и долго. Ей  дарят подарки, преподносят красивые букеты, говорят одобряющие тосты, приветствуют. И через,  тридцать минут, гости поприветствовавшие Франсуазу, деликатно разбегаются. Ей, Франсуазе, невдомёк она чувствует, всё равно себя чужой. Чтобы скрасить свое одиночество, Франсуаза проводит время с матерью, рисует натюрморты, или сидит в отцовской библиотеке.   

         Пьер, как неутомимый наездник  не бывает дома. Младший Рено гуляет со сверстниками.

         Франсуаза гуляет по особняку, ей кажется,  он полон загадок. Когда поднимаешься по кованой лестнице вверх, видит повешенные  портреты, своих предков. Вот дама, во  фланелевом платке, она прикрывает оголенные плечи, в ее руках белый букет нарциссов.  Лица дам и кавалеров, смотрящие со стен, как бы оживают, пытаются поговорить или  рассказать,  свою тайну или послание. Ее сгорает кровь, ложь или правду они говорят? Канделябры повешенные, между ними, догорают в ночи, стены, украшенные венецианской отделкой, рисуются по  ним. Она дотрагивается, ее руки скользят по ним, под нежной кожей  они будто вздрагивают, просят ласки и любви. Она поднимается всё выше и выше по ступенькам, под которыми тоже  скрыта тайна. И доходит так, до пятого этажа – где хранится венецианской изумрудной отделки, шумный бассейн, где можно плавать или просто плескаться в нем. Сердце ее, уже здесь навсегда. Она хочет, быть ближе  к этому большому  дому и к его родным. Ближе и ближе. Франсуаза как бы, просит, расскажи, откройся, дай поверить тебе мой милый, родной и большой дом.

         Она близка и нежна со своей матерью, эта обаятельная полная огоньком  женщина уже успела войти в ее сердце. Пола Мари де Фонсека, истинная аристократка. Матушка ее, и горячо любимая. Успела войти в самое сердце. Так что, было Летом? Это случилось, летом. И  трава, и зеленые листья. Летнее  солнце. Всё может случиться под вечным небом. Лишь,  лето в ответе. Спроси у лета.

        Она гуляла в саду, что  рядом с домом. И, лишь бы уединиться, где много гостей в доме, и просто подышать свежим воздухом. Как небо без сомнений, там его отражение. Тот, стоял поодаль  от сада, у самых ворот, пытаясь уйти. Они заметили друг друга, даже  издалека.  Высокий, немного сутулый, в светлом пиджаке, темных брюках. Пытаясь как бы сбежать, заметил неотрывный взгляд дамы, остановился. И, уже не осмелившись, это сделать, идет назад к дверям особняка. Где же, швейцар? Почему не открывает двери, подумывала Франсуаза? Как увидела, что тот, входящий нажимает звонок в дверь. И просто ненавязчиво, ссутулившись,  входит в дом. Святая Богородица заблестела у нее на груди, под палящим солнцем. Снова видит его, случайно, разглядывая ламбрекены, выглядывая из-под окон. Он стоял, у беседки разговаривая с дамами, поддерживая диалог. Я спрячу свои крылья, возможно, улечу высоко-высоко, когда заметил, ее взгляд из окна. И выше, и выше. Он, поприветствовал,  качнув головой. Это – Фонсека. Дамы за спинами зашушукались и начали сплетничать. Каждая из них  сейчас, возгордилась и начала поправлять свою прическу, да поглаживая декольте, кусая губы. Вот она – женская солидарность, ухмылялся он. Возможно, представиться случай, пригласить Фонсеку  к следующему балу, - думал он. Даже дождь, или ненастная погода, - не смогут помешать мне. Сердце в груди, бешено застучало. Он ждал, когда при дворе все соберутся на бал. Открытые ночи без неё, и плохо на воле, в груди так щемит, обжигая его. И снова счастье, увидеть ее.

        Ведь это не страшно, любимой быть мне. Лорд Ван Грегори, одевал  к предстоящему балу, свой любимый голубой костюм,  белый галстук, и засиял, как новенький пени. Нужно лишь уметь ждать, лишь бы не убежать. О, как он иногда боязлив! Хоть и веса в нём, отбавляй. Убегу? И я за собой,- побегу, побегу, побегу. Настроение у лорда Ван Грегори приподнятое, он готов был обнять весь мир. Завязывая галстук, лорд  Грегори, присвистывал себе под нос, улыбаясь. Он посматривал в зеркало, поправлял свою английскую прическу. В свой тридцать один год, он выглядел впечатляюще. Высок, светлолиц, с английскими чертами лица, и безупречными манерами.  За все свои года, проживший в Юберском  графстве, молодой  лорд опешил, когда ненароком, увидел ее.   Фонсека  очень походила на его бывшую любовь, которая скончалась в автомобильной катастрофе – Чинзе Чартер, английскую итальянку.  Молодой лорд, до сих пор не мог поверить в кончину любимой. Он познакомился с ней, когда ездил в Италию к своему другу, совершенно случайно. Ну, а теперь ее – нет. Нет.  Прошло два года, как он потерял ее. Его семью, пригласили на День Благодарения в особняк Версаля де Фонсеки.  Тут, он увидел ее! И его, словно током пробили. Стрела амура, успела проскочить в самое сердце. И, возможно, сегодня он увидит ее снова.

        Часы пробили кукушкой, время уже давно пришло. Бал – маскарад, скромно начинался, и вокруг, столько очаровательных, прекрасных дам,  прикрываемые масками. Лорд Грегори, выглядел истинным дворянином, он ходил между дам, здоровался и целовал руки. Дамы, махали веерами, прикрывались ими  и  запивали бокалы с шампанским.  В непроглядной толпе, пытаясь разглядеть ее. Да уж, за этими масками, кого узнаешь? Раздумывал лорд Грегори. Он положился на свою интуицию. Ах, эти дамы! Он ходил и разглядывал, одна прекрасней другой. Ему понравилась та, что стояла посреди круга, на ней было атласное, синее облегающее платье, декольте приоткрывало нежную шею, тонкая красивая, золоте золотей, цепочка Богоматери, ярко и ощутимо блестела. Среди других, она была березкой, ее гибкий стан, высокая грудь, рыжие длинные кудрявые волосы, и эта синяя маска, закрывала глаза. Давно уже как, специалист, Грегори определил, что на даме истинный парик. Дамы вели диалог, он решил подойти и поздороваться с ними.

       -Вечер добрый, прекрасные дамы!  Он подошел, поклонился им. Дамы придирчиво, молчаливо замолкли.

           -Неужели, Вам интересны дамские разговоры? Вмешалась тут, полноватая дама в красном вечернем платье.

           -О, да! Простите, мисс это платье от известного Пьер Кардино? Полноватая дама, глупо засмеялась и начала поглаживать его.

           -Простите, у Вас, мисс, истинный парик. Сказал лорд Ван Грегори, без фамильярности. Дама в синей маске, слегка покраснела.

       -Но это, ни сколько меня не смущает, поскольку Я собираюсь Вас пригласить на танец. Грегори поклонился, и подал руку. Оживлённая смелостью, и напористостью  молодого джентльмена, она подала свою руку.  Так как, она стояла среди этих дам, и ей они уже наскучили. Кто-то уже включил вальс, лорд Ван Грегори закружил свою даму. Он держал ее за талию, вдыхал парфюм и смело расспрашивал.

      -Извольте представиться, Ван Грегори. Вы прекрасна, как французская роза. Но, дама, подолгу молчала, не изволив представиться, целый танец. Он, конечно, расстроился, но не подал виду. К сожалению, танец закончился, он нехотя, отпустил ее руки. И молча поклонился, поблагодарив. Не теряя бдительность, сохраняя самообладание, позвал на следующий танец, другую даму. Второй вальс  длился долго, ему казалось, стрелки не хотят остановиться. Он потерял ощущение времени и реальности. После того, он потом стоял и опустошал бокал сока. Тут, кто-то его одернул за рукав. Он обернулся назад, и, увидев ее, остолбенел.

         -Не можем же мы, пропустить этот танец, говорила рыжеволосое чудо.  Синий атлас, зашуршал как шёлк, еле слышимый ветерок,  разжег искру, что пробежала между ними.  На минуту, он подумал, что его – Чинзе, вернулась к нему. В каких-то, промежутках времени, преодолев сотни и сотни коридоров, или туннелей – она захотела вернуться. Ей, подумалось, подойти опять поближе к тому, с кем она танцевала, и к кому её,  почему-то, потянуло.  Двойной соблазн, опять услышать его приятный голос, не забыть ей, крепкие его объятия. Как узнала она сама, перед ней, стоял сам лорд Ван Грегори. За минуты танца, который покорил ее сердце. Вальс опять зазвучал, они взялись за руки, и закружились в нём. Они медленно кружились, их диалог, уверенно продолжался. Дама в синей маске не спешила раскрываться.

          -Вы знаете, напомнили мне, мою ушедшую подругу, - вдруг раскрылся Грегори.

       -Мы познакомились в Италии, под новый год. Он говорил и говорил, а она слушала его. И в эти минуты кроме его образа и голоса, для нее ничего не существовало. Желая оставаться загадкой, она так и не представилась. Лишь пару раз намекнула, возможно, снова увидеться вместе, после карнавального бала. Она загадочно улыбалась, намекая назначить свидание. Карнавал близился к концу, он,  прощаясь, и целуя ее за правую  руку, вложил небольшую записку, между пальцев.

         Уже, выходя из мраморного, двухэтажного коттеджа  цвета слоновой кости, она вынула записку и прочитала:

        «Я был бы польщён, встретиться у фонтанов, и плескающего водой слона статуи в воскресный день, завтра в шесть вечерних суток времени».

          Франсуаза  прочла записку и обратно, положила в дамскую сумочку. И уехала с семьей, на белом лимузине домой. Тут, она сняла свою синюю маску, и сняла парик. Хорошие выходные! А завтра, завтра может Его увидеть снова. Снова. Расчесывая свои русые волосы, она сидела в своей комнате, возле нее рядом примостился верный леопард. Он  давно, служил своим  верным хозяевам, много лет.  Уже  выросший, повзрослевший леопард  Клод, покорял своей  преданностью. И сейчас, она поглаживает его шевелюру,  он  ласково  мурлычет.  Он всегда ее слушает, и понимает  без слов, даже когда она его попрекала, он молчаливо смотрел на нее карими, ласковыми, большими глазами. В ее просторной, широкой комнате, уместилась бы пара животных. Насколько она помнила, у ее матери в комнате, были разноцветные попугаи – жако. Потом, ее  мучили угрызения совести. Тогда она извинялась, и целовала его в голову. Она всегда понимала,  что самые  безобидные существа  на этой вселенной - это, они  прирученные животные. Отчасти, удивляясь, как ей удаётся разговаривать с ними, она недоумевала. Ложь или правду, они всё распознают, даже истинное отношение, и не любят фальш. Клод встал и прошелся по комнате, его лоснящаяся кожа с пятнышками, заблестела при ходьбе. Франсуаза уселась на ковер около него, склонила голову к нему, и ласково поглаживала его, Клод довольно заурчал.

        Матушка ее, Пола Мари  в это время на третьем этаже, со своим супругом  вели беседу, поедая моллюски, и опробовали белого вина. В особняке воцарилась полная гармония, с особой аурой в любви и ее энергии. Неутомимый наездник Пьер вернулся домой, весь вспотевший и усталый, где закрылся в своей комнате. Рено так и не вернулся, молодая кровь бурлила и жаждала опробовать все прелести яркой жизни. Франсуаза ждала завтра, как упавшую звездочку с небес в руки.

         Воскресный день, не заставил себя долго ждать,  обещая  солнечный день.  И налетают, как мухи сомнения, лорд Грегори, очень хотел, чтобы понравившаяся вчерашняя дама пришла!  Он очень постарался, надел коричневый костюм, и надушился. Да также постарался, не полениться  заказать букет сто французских роз.  В душе, чувствуя и осознавая, что это дама его сердца – Фонсека. Как мало он хочет, прикоснуться лишь взором своих глаз до нее. Ведь это не страшно, любимой быть мне. Разбитые отражения в зеркалах без нее. Стать твоим бы солнышком, полетать бы перышком у тебя на плечах. Сил больше нет, меня  так, тянет к тебе.

        Он сидел и ждал на скамье у парка, где шумно плескался фонтан слона, к вечеру. Верхушки деревьев раскачивались, набирая ритм и мелодию свою. Букет сто французских роз, держал подле себя. Ух, дамы всегда опаздывают, заждался он. Это  для тебя, а мне подмигивает  сейчас, оно,   солнышко с небес.

         И, тут, показалась она. Бежевый  ажурный  платок,  накинутый на плечи, атласно-белый сарафан до икорок ее ног. Изящные, элегантные, белые туфельки. Она! Издали он увидел ее ровную походку, твердый шаг, поднятую осанку. Ее волосы, по плечам, они русые!  Его сердце подскочило, волнение залило краской лицо. Шаг за шагом, ее фигура приближалась, сколько тайн хранил ее образ, он не знал. Сколько тайн хранила, носила с собой,  и уже определивший путь и ее судьбу. Ее судьбу. Он  заволновался и не смог шелохнуться со скамьи. Она почти дошла.  Тут на смену волнения пришла смелость, он подскочил со скамьи.

       - Франсуаза де Фонсека! Ваша светлость! Мое почтение, сегодня хороший день!  скороговоркой проговорил он.

            -    Добрый вечер, лорд Ван Грегори!

         Франсуаза хитро улыбнулась, и замахала веером.  Тут, он вблизи разглядел ее впервые.  Это совершенное создание. Уловимые детские,  очерченные черты лица, белое и милое взору. Иногда оно выражало в минутах разговорах грусть, или радость, звонкий голос естественен, она чиста в своих  неимоверных выражениях.  Стало быть, ей можно выразиться в артистизме, ее харизма передавалась ему. Она звонко смеялась. Лорд Ван Грегори  подшучивал в любом диалоге, его искренний юмор, был так же естественен. Они шли, и им было одинаково хорошо  друг с другом. Они подошли к слону, фонтан лился прямо из самого хобота, тут, он вспомнил про букет.

           -  Ваша светлость, - он протянул большой букет  французских роз, ей.

           -  Позвольте, подарить от всего сердца!

         Франсуаза взяла букет, он казался ей таким большим, и искренне поблагодарила. Ей было очень приятно, и она спросила. Вечер близился к ночи. Почему, у роз розово-белый цвет?  На что, он сказал, что это французские розы, приравняем к лилиям.  Он вытащил из букета, одну розу и ее лепестками коснулся ее кожи и погладил по руке. В тускнеющем вечере, солнцем за облаками, луна указывала своим проблеском лунную дорогу. При лунном свете, был виден одинаковый цвет роз и ее кожи. Возле нее, в эти секунды Ван Грегори святился изнутри, казалось, счастье заполнило всю его сущность.

         Они шли, держась за руки, будто вся вселенная благоволила их встрече, взлетало  облачком  как сердечко.  Ей было очень  приятно, его присутствие. Его присутствие. Кто, то ли Боги или вселенная, решили ее судьбу? Кто ее звезда, в ночном небосклоне? Какая путеводная она, прошла тот путь, чтобы показать, где ее триумф.  Лорд Ван Грегори, распустил букет и взметнул цветы в  фиолетовое небо. И они взлетели к небесам, создавая в ночи,  красочный фейерверк. Розы взлетели к небесам, пытаясь  долететь до звезд. И,  сейчас, Франсуаза шла по  дорожке, сотни  роз разлетались вокруг нее. И она шла, раскинув руки к небу, прыгая им навстречу. Непреодолимо, взывая  к ним навстречу. Пытаясь,  поймать или  хотя бы дотронуться до них. До них, таких далеких и нежных.

          Лорд Ван Грегори  подпрыгивал навстречу, вместе с ней. Они  прыгали, касаясь руками, ударяясь боками. И, вдруг вытащил из своих брюк, красную коробочку и протянул ей. Франсуаза  с удивлением  открыла коробочку, где увидела бриллиантовое колечко. Она невольно, воскликнула,  а потом взяла в руки колечко и начала рассматривать его.  Лорд Ван Грегори взял с  ее рук колечко и стал одевать на ее безымянный палец. Франсуаза стала любоваться бриллиантовым колечком. Оно при отблеске луны выглядело таким красивым, что  у нее,  захватывало дух.

           - Какое же оно красивое!

           - Как Вы, - сказал  Грегори. Тут, он  обнял Франсуазу со спины, заслоняя ее, и бережно обнимая, как бы отгораживая  от всего на свете. Среди летающих роз  в ночи, для него, это была самая красивая ночь.

        В этой удивительной ночи, казалось, всё было живым, что и разлетающиеся розы, то и  тускнеющие издали звездочки. Всё  обрело, и приобрело истинный смысл, как и судьба и вечное небо.  Колокол или звон, простучавший там в  неизведанных  небесах. 

          - Выходите за меня замуж, - безнадежно прохрипел он.

        И за окнами крепости алтаря, в тот день был месяц весеннего равноденствия  Май.