Ламбада смерти

«Когда же Моисей приблизился к стану, и услышал голос народа шумящего, голос поющих. И увидел тельца и пляски, и разбил скрижали под горою». (Книга Исход)

   Давно, слышал от проповедника историю о том, как один ученик духовной семинарии написал сочинение о Христе вместо предложенной темы о смерти. И был отчислен за не послушание. И вот я, как послушный ученик берусь за эту тему в надежде, не то чтобы сказать о ней нечто новое и найтись в ней своим попечением. Но, может быть, может быть, обнаружить в ней другие лики Творца, которые от тайны домостроительства Божия, еще не проявились во всей Его славе.   
   Среди многих сочинений посвященных смерти много сказано оригинальных слов, может быть частью правдивых и интересных в ее определении, но это знание все также остается знанием людей, заботящихся о земном. Все знают о смерти, что она то, что случается только с другими. Ее ждут, не ожидая и замечают ее присутствие, как правило, в другом человеке, в соседе.
   Стенают от нее Петровичи и страшатся Ивановичи: Слава Богу умер кто-то другой, - говорит Иванович и с интересом расспрашивает об обстоятельствах этой смерти других, как-будто речь идет о личном невезении Петровича, что смерть это неприятность, уготованная только другим. Но, придет и моя очередь, - грустно замечает он.
   Плачут от ее скорого прихода короли и взывают: «Вы все, несметное множество умерших до меня, помогите, откройте, как удалось вам умереть... Научите меня. Пусть ваш пример будет мне утешением, дайте опереться на вас, как на костыли, как на руку брата. Помогите переступить порог, который переступили вы! Вернитесь на мгновенье сюда, по эту сторону, мне на помощь... Как это с вами произошло? Увы! Тот, кому предстоит умереть, умирает в одиночку, один встречает личную смерть, принять которую приходится каждому за себя; в одиночку свершает одинокий шаг, который никто не может сделать за другого, но каждый совершит сам и по-своему, когда придет его час. И на том берегу никто нас не ждет. Никто не явится приветствовать нас у врат ночи».
  Прозревают о ней искатели истины  – «Я знаю, что умру, но не верю в это. Я знаю, что умру, но внутренне в этом не убежден. Следовательно, истина смертности живых существ — не чистая истина, а смутная судьба». Но так ли она смутна? – углубляются в нее вопросами другие и говорят – «Если бывают откровения смерти, то их источник — скорее сама жизнь, нежели последний вздох умирающего. И эта тайна открывается нам в каждое мгновение жизненного интервала, вне зависимости от нашего возраста и от того, насколько удален момент откровения от нашего последнего мига».
   Еще больше сетуют философы, главные претенденты на ее откровения: Платон говорит, что «в смерти, в буквальном смысле, познавать нечего», а если мы все-таки настаиваем на этом знании, то она постигается только «незаконным» рассуждением. Но, в незаконных рассуждениях, как правило, преобладает страх, они поверхностны и располагаются вокруг смерти соседа. И таков основной сюжет философии большинства. Но, пускаясь на поиски смерти по этим мелководным рекам знания, мы опасаемся ничего не найти.
   И только Библия уверенно и в силе Слова, свидетельствует нам о конечной судьбе Смерти и ее остром жале, которое будет притуплено и побеждено по учению ветхих пророков – «От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! - где твое жало? Ад! – где твоя победа» (Осия). А от Евангелия мы узнаем – Кто Этот Искупитель, как устраняются ее жала, и кому принадлежать победы над адом.
   Да, Библейский Иов тоже страдает и боится смерти, и в этом страдании ставит другое множество вопросов. Но при этом его мысль всегда кружится вокруг надежды на Бога, в спасении и оправдании от Него: Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться; Я был спокоен, но Он потряс меня, взял за шею и избил меня, и поставил меня целию для себя; И ныне вот, на небесах Свидетель мой, и Заступник мой в вышних. А когда Иов хулил свою жизнь и просил смерти, то Бог отвечал ему из бури – «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Отворялись ли для тебя врата смерти, и видел ли ты врата тени смертной?». И далее, через всю Библию мы в разнообразии познаем многие характеристики этих врат и тени смертной. А вот, один из лучших псалмов Давида, слова которого приносили утешение многим людям разных веков – «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною. Твой посох и жезл – они успокаивают меня».   
   А вот, апостол Филипп различает два вида мудрости – (Эхамоф) просто мудрость и (Эхмоф) мудрость смерти, и добавляет – но мудрость бесплодна без Сына (Христа). От простой мудрости мы замечаем, что сама мысль о смерти есть мысль сумеречная и в ней не за что ухватиться, и нет никакой зацепки, которая могла бы удержать ее понимание. Но тогда напрашивается вывод, что она вообще существует не для того, чтобы о ней мыслить, оставляя ей место сзади, на задворках жизни. И именно, на эту волну настраивают начальные слова Библии – «Вот, Я сегодня, жизнь и смерть предложил тебе. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое».
   Любопытно и странно сознавать, что у Бога как подателя Жизни присутствует так же и смерть. В законе Моисея часто присутствуют такие слова - всякий, кто будет делать в субботу дело, или если приступит кто посторонний (к ношению скинии) - предан будет смерти. Глаголы - побить и убить нарушителя закона, поражают наше представление о Нем. Но, если мы в познании мира узнаем о Его многомерности ликов, то нет причин возмущаться в Боге (Духе), который имеет два основных Лика – Жизни и Смерти. О двойственности Мира и вещей апостол Филипп говорил – «Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое – братья друг другу. Поэтому и хорошие – не хороши, и плохие – не плохи, и жизнь – не жизнь, и смерть – не смерть». При этом, Бог имея два Лика, предлагает человеку избрать именно Жизнь. И, очевидно, в этом Его слава.
   Однажды, Моисей сказал Богу – «Покажи мне славу Твою. И сказал Господь: Я проведу пред тобою всю славу Мою. И потом, сказал Он – лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых». И далее, Моисей ставится в особое место, в расселине двух скал (жизни и смерти) и ставится так, чтобы он увидел Его сзади, по прохождении Его: «И когда сниму руку Мою, ты увидишь меня сзади, а лице Мое не будет видно». Все правильно, вглядываясь в жизнь «спереди» поверхностным взглядом, без веры, человек не может увидеть Его и не умереть. А «сзади», по прошествии некоторой части жизни и времени, когда нечто познали о Нем в Сыне, тогда можем и не умереть, но как сказал Иисус – «кто видел Меня, видел Отца и верующий в Меня не умрет». Бог сказал – Я есмь сущий! То есть Сущий всего – жизни и смерти, но человеку не возможно одновременно пребывать в двух ипостасях жизни и смерти. 
   Любопытно, но Моисей, в законе которого много раз встречается существительное слово «смерть» и его глагольная форма «умереть», не раз оказывался в положении «сзади». После того, как его не стало, и он был взят от земли (надо думать он не умер и смерти не познал), после многих сотен лет, в конце времен, ему захотелось послушать, как люди на земле понимают и чтят его закон: Идет собрание, Всевышний сказал ему – отступи назад и сядь сзади учеников. Пошел он и сел в конец восьмого ряда, и не понимал, о чем они говорят. Но как дошли до одной вещи (о смерти), нуждающейся в объяснении ее смысла, ученики спросили учителя – откуда у тебя эти слова? Он ответил им – эти слова получены Моисеем на горе Синай. И успокоился Моисей оттого, что так он говорит. Вот так «сзади», не от ученых и учителей, но в конце жизни или может быть после нее, мы однажды узнаем нечто о смерти, а вернее что ее нет и не должно быть по существу самой Жизни.
   И так, мы избрали жизнь, но жало смерти продолжает ранить наше сознание. Ее жала многообразны – страх, грех, закон и многое другое, и об этом по делу и хорошо пишет апостол Павел: «Жало же смерти – грех, а сила греха – закон». И далее, он учит о том, как грех царствует в теле человека, как мы становимся рабами ему в страхе и избавляемся от него благодаря Богу, «даровавшему нам победу Иисусом Христом». Вообще, проблему страха смерти уже давно разрешил Сам Иисус. Однажды к Нему прибежали взволнованные ученики и говорят – как так, почему упала башня и задавила семнадцать молящихся людей? А Он ответил: главное – успели ли они покаяться? Покаяться не в том, что мы можем встать на колени и что-то говорить в свое оправдание. Но в дословном переводе покаяние означает - «перемена мнения», то есть переменить мнение – в вере, как осуществление ожидаемого; в надежде ожидания Его пришествия с неба и Города художник, которого Бог; Ну и конечно, перемениться в любви не на словах, а на деле. 
   Но вот, другой апостол говорит – «Те, кто наследует мертвое, мертвы сами и они наследуют мертвое. Те, кто наследует живое - живы и они наследует живое и мертвое. Мертвые не наследует ничего. Ибо как мог бы наследовать мертвый? Если мертвый наследует живое, он не умрет. Но тот, кто мертвый будет, жить более! Язычник не умирает, ибо он никогда не жил, чтобы он мог умереть. Но тот, кто поверил в истину, начал жить, и он подвергается опасности умереть, ибо он живет. И кто таким образом не существует, не принесет плода - не только не производит он (в этом месте), но даже в субботу (его сила) бесплодна». И опять мы чуть-чуть в сомнении – о чем это и о какой такой истине хочет сказать апостол Филипп? Очевидно, не сложно догадаться, что во времени и взрослении, жизнь от жизни отличается неким качеством и полнотою. И очевидно, смерть, под которой мы теперь понимаем некий переход, тоже меняет свой лик и смысл. Так начинает свое Евангелие апостол Филипп и продолжает говорить о смерти и жизни то, что делает ее полною. О чем намекал апостол Павел в связи с учением мужей и жен – мудрость же мы проповедуем среди совершенных. И о чем, как бы не договаривает апостол Иоанн, когда пишет к избранной госпоже о полной награде. И не надо думать, что эта тайна, скрытая за семью печатями и ключи от нее недоступны людям, совершившихся в вере, надежде и любви.
   Мы уже слышали и уже знаем евангельские аксиомы, что есть некий – «грех к смерти и не к смерти; есть плоды смерти и жизни; и что не любящий брата пребывает в смерти». Не будем о них повторяться, но читаем далее: «Когда Ева была в Адаме, не было смерти. После того, как она отделилась (от него), появилась смерть. Если она снова войдет в него и он ее примет, смерти больше не будет. Если бы женщина не отделилась от мужчины, она бы не умерла вместе с мужчиной. Его отделение было началом смерти. Поэтому пришел Христос, дабы снова исправить разделение, которое произошло в начале, объединить обоих и тем кто умер в разделении, дать жизнь, объединить их». Сразу, от начала творения человека сказано, что нехорошо быть человеку одному и у него должна быть спутница жизни – женщина. Но часть творения уклонилась от этой истины и она должна быть восстановлена, и этой задачей обеспокоен апостол. Он пишет о важности союза между мужчиной и женщиной, и часто о брачном чертоге как истине, через которую происходит воскресение. Как только мы осознаем от книги Откровение, что есть первое воскресение и смерть вторая, а все это говорит о кружении во многих жизнях и смертях, как не совершившихся в жизни вдвоем. То есть, то о чем сказал апостол Фома – «В (те) дни вы ели мертвое, вы делали его живым. Когда вы окажетесь в свете, что вы будете делать? В этот день вы - одно, вы стали двое. Когда вы станете двое, что вы будете делать». Но более узнаем от той же книги Откровение, что мы призваны в Царство Небесное и не просто в царство, но на Брачную Вечерю Сына. А это обетование, есть вершина всей книги Библии, и тогда учение Филиппа о Чертоге Брачном нам не покажется странным. И тогда, кто поверил в истину, начал жить по любви к избраннице, он подвергается опасности умереть, если потеряет эту любовь.
   В священных Писаниях и в других источниках религиозного слова, существует множество притч о том, как смерть побеждается Словом. По слову Иисуса воскрес Лазарь и исцелялись от смертной болезни другие персонажи Библии. А есть другие истории, где смерть празднует свою победу, а ее ангелы танцуют джигу, когда приходят за очередной жертвой. Но, тогда получается, что у Смерти существует своя команда и имя им, (по Библии) - «легион». Это - Аваддон (губитель), Сатана (преграда), Дьявол, Вельзевул (повелитель суеты), Змей, Дракон, Ангелы с мечем и чашами гнева, саранча. Они бывают строги и не очень. Так, Сатана может разгуливать по земле с сыновьями Божьими, и вместе предстают с отчетом пред Господом и спорит с Ним. Они вездесущны, так Сатана обнаруживается в словах апостола Петра: и сказал Иисус ученику – «Отойди от Меня Сатана, ибо ты думаешь не о том, что Божие».
   Любопытно и то, что эти ангелы (смерти) ведут себя, как бы по законам жизни (не смерти) – они говорят и пугают, летают и ходят пешком, и все это в русле назидания человека, как написано – «Ты творишь Ангелами Своими духов». Но именно человек своим воображением создал ангела смерти и при том – женского рода, в капюшоне или с косой. Множество рассказов, историй и притч оживляют ее образ. Только одни оживляют ее грозный лик, а другие поют ей осанна, наделяя ее коварным, хитрым, а порой и игривым характером. А на всю их деятельность можно ответить словами апостола Филиппа – «Святым служат злые силы. Ибо они слепы из-за Духа Святого, дабы они думали, что они служат своим людям, тогда как они работают на святых. Из-за этого ученик спросил однажды Господа о некой вещи, относящейся к миру. Тот сказал ему: спроси свою мать и она даст тебе от чужого».
   Вот так, «от чужого» в современной действительности появляются и множатся другие лики смерти. Очевидно, есть необходимость остановиться на двух ее сестрицах проказницах, играющих в человеческом обществе не маловажную роль. Старшая из них, все еще не может определиться, какого оно – «Самоубийство» рода и опекает самоубийц обоего пола. В ее игривости не понять – страх там главенствует или игра. Но, все равно надо заметить, что такая игра со смертью ради себя любимого не отвечает жизни в Господе, который пошел на смерть, и именно, ради людей. Ради людей, близких, друзей – вот, основная черта жизни в Боге. Ведь просил Иисус за учеников своих, чтобы они не просто так были взяты от мира, но сохранены в мире и своей жизнью внесли некую лепту ради Другого. И так говорил апостол Павел – «хочу разрешиться и быть со Христом, но лучше мне остаться для вас» учеников.   
   А младшая сестрица смерти зовется красивым именем Эвтаназия, которая капризна в своих нарядах и одеждах как кукла Барби и меняет их помногу раз на дню. А делами своими напоминает театр Карабаса-Барабаса – быть ей или не быть в человеческом обществе. В этом вопросе мне ее жаль, ведь не так то просто определиться в нем. Вспоминая смерть деда, который умирал с болями и по правилам того дремучего времени, когда ему не давали обезболивающих наркотических лекарств. С другой стороны, читая Писания, где болезнь оправдывается как способ вразумления человека на ложе, я соглашаюсь и как будто хочу сказать Эвтаназии - нет. А вот, как красиво об этой изнанке жизни пишет некий ученик Дао: Смерть включена в нашу жизнь, которая была срежиссирована, определена и которой позволили развиваться в Божественном времени. Убийство не ваша работа и не работа другого человека или другого существа. Смерть должна быть в соответствии с природой и уж, конечно, не в соответствии с решением вашего эго. Далее, он пишет, как убил пчелу и от этого стал плохо играть в гольф.
   Трудно понять ту смерть, которая режиссирована с природой, а тем более болью. Если венцом природы является сам человек, которому определено «полагать предел тьме» и боли, то о каком соответствии может идти речь? Вспоминаю - Иова, который просил смерти, потом Иисуса на кресте, молящего Отца избавить от страданий и опять же деда, просящего избавить его от боли. В любом случае - Иисус пострадал ради нас, чтобы нам не было больно, а не вопреки, чтобы нам повторяться в Его страданиях. А если ошибутся люди в белых или черных халатах, то нет в том большой вины, хотя бы потому, что сказал Иисус – не бойтесь убивающих тело, ибо они не могут убить душу. Но это опять о страхе. А Там, мы только посмеемся об этой «ошибке» и ближе станем друзьями, что помог избавиться от боли и страданий. А вот боль действительно убивает душу, и вместе с ней - и веру, и надежду и любовь к Жизни.
   Ну да, терпение – это вид геройства, а уйти в покое и радости – это некий праздник. То есть, выбор за нами – уйти героем в терпении или с праздничной улыбкой на лице. Но, весь вопрос – куда ты идешь, на Пир и праздник, где приветствуется улыбка и радостное лицо? Или в обители многие, где еще чуть-чуть воюют и чествуют героев войны, терпения и боли? В любом случае, право на знакомство с Эвтаназией должно существовать в человеческом обществе.
   Кто-то из древних учителей советует непрестанно думать о смерти и действительно, для многих учителей прошлого это стало обычным занятием мудрецов. На некоторых портретах святого Иеронима можно найти эпиграф - думай о смерти. А на средневековых картинах, фресках церквей, скульптуре, резьбе по дереву, на коврах и в иллюстрациях книг во множестве изображались скелеты и человек, погруженный в раздумье над черепом. Смерть являлась непрошенною гостьей к королю и знатной даме, к проповеднику и судье, крестьянину и врачу, заставляя всех трепетать перед нею. Позже, в сценах стали преобладать шутка и юмор, где смерть изображалась ловким шулером, обыгрывающим партнера, или водителем хоровода и музыкантом, заставляющим всех плясать под звуки своей дудки. В ее действиях стал утрачиваться трагический момент самой смерти. «Пляски смерти», как искусство под названием «макабра» стали вершиной средневековой некрофильской цивилизации. Современное искусство, особенно кино, довели «пляски смерти» до последних вершин. И здесь любопытно поставить вопрос – где оканчивается эта граница человеческого духа?
   Очевидно, в поисках ответа, как всегда и во всем, надо обратиться к Слову. Первые «пляски смерти» народа в Библии, мы замечаем во времена Моисея. После получения первых скрижалей, спускаясь с горы Синай, он услышал шум и пляски народа, и как оказалось, вокруг идола. В итоге, таких плясок, погибло много народа. Потом наступило «время сетовать и время плясать», по учению Экклезиаста. В сетование обернулась пляска Иродиады на пире царя Ирода, когда погиб Иоанн Креститель. Во время побед народа и без сетования, танцевали Мариам и женщины с тимпанами, а во времена Давида «женщины выходили навстречу с пением и плясками». Каждый год в Силоме в праздник дня Господня, женщины водили хоровод и плясали, а мужчины выбирали их себе в жены. Царь Давид плясал, когда ковчег завета был возвращен в среду его народа. Таким образом, пляскам не всегда и не обязательно сопутствует смерть. Но, более того, дополняются заповедью – научится жить в радости и веселии, а если не так, то измучится человек болью сердца, - говорится в Библии. Получается, что вся средневековая история «плясок смерти» и со смертью, есть трансформация культурного феномена в человеческом обществе. А перевоплощение Смерти из существа трагического в существо комическое и веселое, будет имееть свое завершение Там, на Пире Небесном. И тогда, не есть ли это одна из тайн домостроительства Божия в человеке, когда радость жизни приобретает черты игривости и смерть теряет свое жало.
   И так, Смерть смеется, шутит и играет с нами в поддавки и конечно же, по законам Жизни тоже преображается в Женщину веселую, красивую видом и станом. И тогда, встает все тот же последний Библейский вопрос к Человеку – что мы будем делать Там, на Пире Небесном и на Брачной Вечери Сына (язык не поворачивается сказать – после Смерти)? Не знаю, кто как, а лично я станцую на Пире ей ламбаду и возможно, возможно приглашу ее на… танго вдвоем.