Из темноты к свету. Часть 1. Глава 1

    
       - Какая же я смешная, - стоя в своей комнате у зеркала, встроенного снаружи в дверцу старенького шифоньера, она досадливо корчила рожицы, продолжая говорить самой себе: - Мне совсем не идёт эта стрижка, и эта чёлка короткая... Просто ужас. И глаза не красивые. А имя? Люб-б-а.

       Уж очень ей не нравилось её имя. Эта грубая буква "б", как ей казалось, и всё её имя делала грубым.

       - Вот Света, например, или Таня, или Оля... Ну почему Олей назвали не меня, а мою сестру? - говорила она, снова и снова вглядывалась в своё отражение. - Да, я, действительно, копия своей бабушки, правду говорят... И губы тоже не красивые, и нос круглый, как у бабы Нюры. Вот сестре моей повезло, она на папу похожа. Она хотя и маленькая ещё, но видно, что красавицей будет.

       Вдруг в сердце что-то сжалось, превратившись в обиду. Пока ещё Люба не знала, что имя у этой обиды - зависть! Однако ей с лёгкостью удалось погасить в себе неприятное чувство, хотя такой цели она перед собой и не ставила.

       Люба отошла от зеркала, чтобы взять из своего тайничка "Ленинградскую" тушь для ресниц и огрызок чёрного косметического карандаша, спрятанных внутри раскладного кресла, стоявшего рядом у шифоньера. И как только она прикоснулась к ним, сердцем мгновенно овладел страх, потому что в памяти мгновенно ожила сцена из прошлого лета...


       ...Этого дня, 22-го июля, она ожидала с особой радостью и волнением, ведь сегодня у неё был особый день - день её шестнадцатилетия. Ещё с вечера отец предупредил её, что утром они поедут в город, чтобы выбрать подарок. Каким именно будет этот подарок, Люба не знала, предполагая, что скорее всего родителями будет куплено что-то из одежды или обуви, предназначенное для школы, как это делалось во все предыдущие годы.

       Всё лицо её светилось от счастья, потому что в этот день ей будет разрешено сделать свой выбор, а не покупать то, что обычно выберут ей родители, вопреки её желаниям.
       Подойдя к своему зеркалу, она кокетливо улыбнулась и, достав спрятанную тушь, еле заметно - ну совсем чуть-чуть - подкрасила ресницы.

       - Ну что, готова? Можем уже отправляться? - громко, и в тоже время строго, спросил отец, стоя у приоткрытой двери в прихожую комнату и глядя в сторону спальни, в которой находилась дочь.

       - Да, я готова, - выглянув из спальни ответила Люба и, улыбнувшись в ответ, подошла к отцу. Он пристально взглянул ей в глаза и вдруг...

       От неожиданного удара у неё потемнело в глазах, дыхание перехватило, но она всё же удержалась на ногах и не упала. Слёзы мгновенно хлынули из её глаз.

       - Намазюкалась!.. Я тебе намазюкаюсь сейчас!.. Быстро умываться! - заорал отец угрожающим голосом.

       Выскочив из прихожей на кухню, вся дрожа от страха и сильной боли, она прижалась к белой металлической раковине, смывая остатки туши, растекшейся по лицу от потока слёз. Она подняла голову и как-то осторожно, со страхом, заглянула в зеркало, висевшее над раковиной.

       От увиденного ужаса её сердце сжалось, как пружина, дыхание снова перехватило, и ей показалось, что она теряет силы.   
               
       Упёршись рукой в стену, чтобы не упасть, она снова взглянула на своё отражение.

       Отец был левша, и рука у него была тяжелая. От такого удара на правом глазном яблоке лопнули сосуды, и оно из белого превратилось в красное.

       Пружина в сердце разжалась, ещё больше усилив возникшую слабость, отчего  ноги её слегка задрожали...


       Очнувшись от воспоминаний, Люба решила, спустя год, не только накрасить ресницы, но и впервые навести на веках стрелки, о которых она всегда мечтала, как это делали знаменитые актрисы. А ещё Люба мечтала о том, чтобы стать артисткой и сниматься в кино.

       Страх от неё не отступал, но желание было настолько сильным, что она согласилась на любую жертву.

       - Школу я уже окончила, теперь готовлюсь ехать в Херсон, чтобы в институт поступать, - успокаивала она себя, - могу же я, в конце-концов, сделать то, что я хочу? Ну когда же, наконец, я получу свободу?

       Так размышляя, она старательно наводила стрелки, используя обычную спичку с заострённым концом, и кисточкой накладывая на ресницы тушь. Затратив достаточно времени и усилий, она сделала последний штрих и оценивающе взглянула в зеркало.

       - Как красиво! Не может быть! Какие огромные глаза получились, и красивые какие! Прямо, как у настоящей артистки!

       Сделав небольшой начёс, она встряхнула и приподняла свои остриженные тёмно-русые волосы, руками придавая им округлую форму. После всех проделанных усилий она ещё раз оценивающе взглянула на себя в зеркало.

       "Надо же, гадкий утёнок превратился в белого лебедя", - с удивлением подумала она и довольно улыбнулась.

       Любуясь собой, Люба ещё долго стояла перед зеркалом, продолжая вспоминать тот злополучный день годичной давности...


       ... В город за подарком они так и не поехали.

       Просить прощения отец не стал, но почему-то старался избегать свою дочь.  Видно, ему было больно смотреть на содеянное. Наверное, он и сам не ожидал от себя такой реакции. Просто воспитание бывает разное, его же было очень строгим. А дочь всем говорила: "Это я полы мыла, неудачно нагнулась и ударилась об угол стола. Заживёт!"...


       Разве могла эта девчонка поступит иначе? Несмотря ни на что, её израненное сердце излучало большую любовь! И чем больше наносилось ранений, тем крепче становилось её сердце, и тем сильнее пылала её любовь!

       Она мечтала о свободе, какой-то своей, непонятной для неё. Но сейчас она ещё не знает, что свобода уже живёт в её сердце, свобода от зависти, зла и ненависти.

       Эта строгость в воспитании даст плоды в своё время. Пройдут годы, и она будет боготворить своего отца. Даже тогда, когда он уйдёт из жизни, он навсегда останется в её сердце самым лучшим, самым красивым, самым добрым. И любовь её к нему поднимется высоко-высоко, туда, где его душа обретёт вечный покой...

       А пока она стояла у зеркала и любовалась собой, такой не похожей на прежнюю, и впереди её ждала новая жизнь и её долгожданная свобода...