Вечный сюжет Часть вторая. Осада Трои. Глава7

 Утром Троя ждала штурма, но его не было. Не было и на следующий день, и через день.
  Это объяснялось только одним – ахейцы поняли, что никто не придёт на помощь Трое. Теперь они могли не торопиться, не рисковать, теряя людей при штурме. Надо было просто подождать.
 Ждать – оказалось самым ужасным. Здесь, внутри цитадели, не происходило ничего. Люди просто встречали утро, ничем не отличающееся от утра прошедшего дня. День проходил, а завтра было то же самое. Завтра было то же бесконечное и бессмысленное ожидание.
 Так прошло десять дней. Для защитников крепости они показались равными десяти годам.
 Эти дни ничем не запомнились Хастияру. Сначала он постоянно ходил и выглядывал со стен наружу. Но лагерь ахейцев был далеко, и отсюда ничего не было видно. Потом жалел, что не взял с собой ничего почитать, и стал вспоминать, о чём читал в своей жизни. К концу десятого дня он едва не вернулся к подземному источнику.
 Но не смог, ведь страх перед неизвестным оказался сильнее опасений за собственную жизнь. Потому хетт целыми днями бессмысленно слонялся по цитадели.
 Так он начал замечать нечто, что  показалось ему странным. Ближе к вечеру, когда спадала жара, женщины заканчивали домашние дела и садились вышивать.
 Всё это не имело никакого смысла. Но только на первый взгляд.
 Каким странным не казалось это занятие, оно позволило занять время и отвлечь от назойливых мыслей о приближении собственной смерти. Лучше было сидеть и вышивать, чем бесконечно терзаться от собственного бессилия и гнева. Во всяком случае, троянки выглядели спокойными перед лицом опасности.
 Потому Хастияр отыскал среди женщин троянскую жрицу и сел рядом с ней. Если можно взять взаймы серебро, то почему бы не занять немного хорошего настроения, вдруг, это окажется возможным?
Красные и жёлтые нитки мелькали в пальцах женщины, проходили насквозь через кусок белой шерстяной ткани. Бронзовая иголка блестела в свете вечернего солнца, а потом пропадала, оказываясь на изнаночной стороне. Медленно, стежок за стежком, на ткани оживал венок из цветов.
 Троя славилась разнообразием тканей, торгуя ими и в ближних и в далёких странах. В нижнем городе располагалось множество мастерских ткачей. Любая здешняя женщина прекрасно обращалась с веретеном и иголкой.
 Теперь не было смысла думать о будущих доходах.  Потому царица без сожаления раздала женщинам отрезы ткани и нитки из кладовых дворца. Вот они и проводили вечера за вышивкой, не зная, смогут ли закончить завтра то, что начали этим вечером.
 Постепенно площадка перед дворцом заполнялась народом. Рядом с хеттом и троянской жрицей собрались люди всех возрастов и положения в обществе. Все, кто ещё оставался в живых в осаждённом и полуразрушенном городе.
 Троянская жрица завязала узелок и отрезала нитку. Новую ей вдевать не хотелось, тем более, что постепенно начинался вечер, над городом стали сгущаться сумерки. Потому красные нитки начали казаться тёмно-бордовыми, сливающимися с закатным небом. Она внимательно посмотрела на запад, на заходящее солнце и сказала:
   - А ведь сегодня праздник нашего бога. А мы о нём совсем забыли!
   - Да, - подтвердил пожилой воин, - сегодня праздник Аполлона.  Но бог – защитник нашего города не оскорбится, если мы не отпразднуем его, как положено.
   - А может, это надо сделать? – Сказал им Хастияр. – Как у вас, в Трое, его празднуют?
   - Почему бы и не отпраздновать, - согласилась с ним жрица. – Только захотят ли люди? Ведь сейчас идёт война.
 Но люди захотели. Бог ворот, защитник Вилусы, Аполлон, лучшим приношением в свою честь считает музыку. Песню он предпочитает больше, чем жертвы и кровь на алтаре.
 Кто-то принёс лиру и отдал её жрице. Быстро нашлись флейты и барабаны. С десяток музыкантов заняли места, выстроившись полукругом за спиной троянской жрицы. Из толпы выбежала рыжеволосая девушка. Она остановилась напротив жрицы и спросила у неё:
   - Что же мне спеть?
 Когда-то давно, в столице хеттов, Хаттусе, более трёх тысяч лет назад, жил один человек по имени Киллас. Это был первый поэт, писавший на языке тех, кого называют индоевропейцами. За много веков до Гомера и Гесиода он писал о богах. О том, как на небе одно поколение богов сменяло другое. О великанах и борьбе с чудовищами. О прекрасных богинях – соблазнительницах героев.
 Но о богах он писал, только находясь на службе в царском архиве Хаттусы. В остальное время он сочинял песни. Их героями были только люди, но их знали и во дворце хеттского царя, и в домах его подданных. И здесь, в Трое.
   - Давайте споём о троянце, который украл свою невесту, - предложил кто-то из толпы.
  - Нет, надо что-то другое, - не согласилась с ним жрица. – Надо, чтобы там случилось что-то хорошее, когда все уже потеряли надежду.
   - Я знаю! – Сказала рыжая девушка. – Только мне нужен второй голос.
 Из толпы вытолкали, почти силой, молодого парня. Хастияр запомнил его, как одного из самых лучших стрелков. Храбрый парень, это хетт запомнил. Но выйти спеть перед народом он побоялся, пока земляки настойчиво не попросили.
 Певцы стали рядом, жрица и музыканты за её спиной начали играть. По всей стране хеттов славятся певцы из Вилусы, но подобного мастерства Хастияру никогда прежде слышать не доводилось.
 Да какое там мастерство, просто песня шла от самого сердца. Она летела над разрушенным городом, леча его раны. Два голоса, мужской и женский обращались друг к другу, потом сливались вместе, рассказывая простую историю.
 Далеко, в чужие края уехал хеттский воин. Далеко унесли быстрые кони его колесницу. Прошли годы, и вот о нём успели забыть на родной стороне. Все, кроме девушки, которая вспоминает его в своих песнях.
   - Почему ты не можешь забыть?- Спрашивал мужской голос. – Посмотри, сколько других вокруг.
   - Нет, ведь из всех хеттских юношей, что вернулись домой и распрягли коней, он, мой любимый, самый лучший.
 Голос девушки взмыл вверх, и полетел над городом, над головами слушателей. Песня заставила замолчать всех и слушать, ожидая её последние слова.
   - Все считают тебя мёртвым, но я жду, и однажды ты вернёшься на землю предков.
 Потом пели ещё другие, все песни, которые смогли вспомнить. До позднего вечера, пока не стемнело, и над городом наступила ночь. На время люди забыли о том, что идёт война, о том, что каждый день кто-то погибает. И о том, что хороший конец бывает далеко не в каждой истории. И боги нам благополучный финал не обещали.
 Сегодня вечером, впервые за много дней, Хастияр забыл об ахейском войске, о безнадёжной обороне Вилусы, о собственных неудачах.  Он чувствовал только музыку. И не было ни одной мысли о несчастьях и горе. А когда песни закончились, он со спокойной душой отправился спать.
 Когда, во время войны, тебе светят в лицо факелом и будят среди ночи, ничего хорошего это не предвещает.  Теперь Хастияр жил в своих комнатах один, все его слуги погибли на стенах города. Потому в покоях посланника было тихо, сюда не доносился детский плач и стон раненых, которые лежали везде, даже в помещениях дворца. Хотя бы ночью он должен отдохнуть! Нет, не дают!
 За мгновение у посланника проснулась ненависть к врагам, лишившим его сна. Но, когда он открыл глаза, увидел перед собой Алаксанду. Правитель Трои наклонился и тихо сказал Хастияру:
   - Одевайся быстро! Пойдёшь со мной.
 Хастияр натянул первую попавшуюся под руку тунику, взял кинжал из железа, и отправился вслед за царём. Алаксанду был ранен во время последнего штурма. Левая рука и плечо были перебинтованы, он прихрамывал. В последние дни он мучился от лихорадки, редко вставал с постели, но сейчас Хастияр едва успел за ним.
 Пламя боролось с тьмой, колебалось от сквозняков, освещая то стены, то двери. На мгновение тьма победила, и Хастияр с размаха ударился правым локтем об угол. Но, едва они завернули за этот, не слишком удачно расположенный выступ стены, свет победил над мраком.
 Алаксанду привёл Хастияра в маленькую комнату без окон. Там, кроме них находились ещё четверо – двое царских гвардейцев и два молодых ахейца.  Нет, пятеро. Из-за спины Хастияра вышел троянский шпион. Он обратился к связанным ахейцам:
   - Что, парни? Коротковатой верёвка оказалась, а?
 Ахейские лазутчики слушали, не понимая ни слова на чужом языке. Алаксанду сказал Хастияру:
   - Я позвал тебя переводить. У меня есть купцы, которые хорошо говорят на их языке, но они могут проболтаться. Тогда люди окончательно потеряют надежду, если узнают, что противник смог попасть в крепость.
 Хранить тайны было делом его жизни. Хастияр начал переводить вопросы царя. Ахейцы, сильно избитые, уже смирились со своей участью. Они рассказывали всю правду о расположении ахейского войска, количестве воинов и именах их начальников. Хастияр старательно пересказывал их слова троянцам, но сам не интересовался ничем. Пока, наконец, не услышал:
   - И мы, афиняне, числом в шесть десятков. Наш военачальник – Акамант, сын Тесея.
   - Кто?! - Изумился Хастияр. – Вы что, там, в Аххияве, совсем с ума сошли! Детей на войну посылаете. Что, постарше никого не нашлось? 
 Ахеец удивился куда больше, хеттского посланника. Оказывается, в Трое знают людей из Афин.
   - Разве ты, троянец, знаком с нашими?
   - Не твоего ума дело. Это я вопросы задаю, а тебе отвечать, раз в плену. Иначе ты будешь умирать медленно, гораздо дольше, чем ты сейчас можешь себе представить. Дольше, чем, боишься.
 Дважды повторять не пришлось. Ахейский лазутчик продолжил говорить, стараясь ничем не раздражать Хастияра.
   - Да, Акамант совсем ещё мальчик и среди воинов ему делать нечего. Но так распорядился царь Афин Менестей.
   - Кто?! – Закричал Хастияр так, что на него с явным недоумением уставились троянцы. – Менестей – царь Афин?! А куда вы прежнего царя дели?
 Увидев, что ахейский лазутчик молчит, Хастияр  сказал ему, стараясь сгладить впечатление от предыдущих слов:
   - Говори, не бойся. Я никого из ваших правителей не защищаю, только хочу узнать правду.
   - Если ты знаешь, троянец о наших делах, то может быть, слышал эту историю? У нас в Афинах все об этом знают. Виной всему преступная жена царя Тесея, Федра! По воле высших сил царица к пасынку преступною любовью воспылала. Решив вступить в кровосмесительную связь, она к нему с письмом прислала няньку. Коварная старуха всячески склоняла юношу к разврату…
   - Нет, нет, подожди, не надо! Без подробностей, прошу тебя! Иначе мы тут сутками будем сидеть. Переходи сразу в самый конец. Когда Федра повесилась и все узнали правду! Что было потом?
   - А потом царь Тесей потерял всякое доверие в Афинах. Люди стали говорить, что если царь несправедлив к родному сыну, то простому народу на правосудие нечего и надеяться. Причём его лавагет, командующий войском Менестей, всячески способствовал распространению этих слухов. Таким образом, Менестей без труда смог осуществить переворот и стать царём.
 Следом заговорил второй ахейский воин. Он равнодушно отвечал на вопросы троянцев о войске, но когда речь зашла о давних афинских делах, не смог сдержать гнева:
   - И так предатель – лавагет сместил законного царя! Менестею же хватило наглости сказать афинскому народу, что он пощадит царя Тесея, в память прошлых подвигов, за то, что спас Афины. И заменит ему казнь изгнаньем! Там, в изгнании, на далёком острове, царь Тесей скончался вскоре, раскаиваясь в грехах прошедшей жизни. А его законного наследника, узурпатор Менестей отправил в Трою, чтобы мальчишку вы, троянцы, здесь убили. 
 На этом допрос ахейских лазутчиков закончился. Прошлое неожиданно напомнило о себе Хастияру, оно забрало покой, заставив вернуться мыслями к тем дням, когда нынешние события ещё не случились. Тогда он не знал, чем обернётся его поездка к царям ахейцев. А сегодня отдал  всё, чтобы вернуться обратно и  изменить прошлое, но не мог. Никто не может.
 С той самой ночи троянский правитель чувствовал себя всё хуже и хуже. Похоже, здоровье Алаксанду пошатнулось окончательно. Его постоянно мучила лихорадка, он перестал подниматься с ложа. Понятно было, что от полученной при последнем штурме раны, Алаксанду так и не поправится.
Теперь уже некому было защищать Трою, и для великого города наступали скорбные дни.