Жилец. Гл. 15-16

Начало: http://proza.ru/2015/12/23/139
        http://proza.ru/2016/10/30/1982
        http://proza.ru/2016/10/30/1996
        http://proza.ru/2016/10/30/2027
        http://proza.ru/2016/10/30/2077
        http://proza.ru/2016/10/30/2090


15
Артём разглядел смешную Катину шапочку с длинными «ушами» ещё за стеклом автобусных дверей, и Катя упала, яблочком с дерева, прямо ему в руки. Он подхватил её и отнёс в сторонку, а отпускать не хотелось, так бы и держал этого воробушка, и нёс, и нёс..!
- Тёма, пусти уже, — смущённо, но весело завертелась Катя, — ты что, люди кругом!
- Что люди? Пусть завидуют. Не всех на руках носят! Некоторые под некоторыми и хрустнуть могут...
Катя развеселилась:
- Ой, Тёма, напомнил! Я позавчера трейлер фильма видела, такой потешный кусок! На тему «толстота танцу не помеха» и «долой задавак». Там бал, зал, все такие гламурненькие, и герой приглашает на танец одну, другую, а ему отказывают! А он тогда раз! — к огромной толстушке, которая уже не надеется и дремлет... Удивилась и пошла с ним танцевать! И как она его давай швырять! А он так ловко из угла в угол летает..! Все только рты разинули..! Страшно позитивная сцена, добрая такая... Давай на этот фильм сходим?
- Замётано, сходим! Но не сейчас?
- Нет, сейчас у меня часика полтора есть, но мне надо домой заскочить, взять одну штуковину на занятие. Пойдём? Заодно увидишь, что обещано, — хаос и развал... Готов, не испугаешься?
- Уже засучил рукава!

Катин дом, в самом центре города, старинный и громадный, Артёма озадачил. У них  в Бобрянске таких никогда не водилось. Колонны и навесы, атланты и статуи в нишах, башенки и выступы, названия которым Артём не знал.
- Кать, это дворец! Неужели тут квартиры? коммуналки?
- Да нет, изначально, наверное, квартиры и были, — сказала Катя. — Доходный дом, не особняк. «Барские» квартиры, по этажу каждая. А в советское время нарЕзали-накромсали всё внутри. Ну, заходи...

Лестница, со двора, была невзрачной — каменная, узкая, с простыми металлическими перилами, и очень крутая, словно в крепостной средневековой башне. На этажах к ней лепились крохотные, еле развернуться можно, площадки, с которых хотелось поскорее нырнуть в дверную щель.

- Чёрная лестница, — объяснила Катя, — для прислуги. Когда старые квартиры пилили, другим, где вход с парадного фасада, больше повезло. А нашу, из-за такой лестницы, расселить невозможно. Пытались — не получилось.
- Зато так... необычно! — утешил Артём. — Экзотика прямо. Дух старины!

За входной дверью необычности продолжились: совсем небольшой закуток прихожей вёл в широченный «проспект» коридора через маленькую деревянную лесенку с резными балясинками, а сбоку внезапно открывалось огромное пространство кухни под невероятной высоты потолками — метров шесть, не меньше, прикинул Артём. Если тут поставить койки в два ряда, то разместится не то что взвод — рота, пожалуй! Но вместо коек, представившихся Артёму, в кухне лишь подпирали стенки редкие плиты, столики и пеналы, совершенно терявшиеся в таком просторе.
- А что здесь раньше было? — спросил Артём.
- Кухня и была.
- Кухня? — не поверил Артём. — Такая огромная, зачем?
- Так тут ещё до шестидесятых годов стояли дровяные плиты, вот, в центре, — Катя показала руками. — Старожилы наши ещё помнят. А теперь всё компактно... Нелепо, конечно, сделалось, но мы привыкли!

В тёмном коридоре кто-то жалобно пискнул и зашевелился у них под ногами. Катя включила свет, и Артём увидел маленькую чёрную лохматую собачонку.
- Тобик! — Катя присела на корточки и ласково затеребила кудрявую малявку. — Ах ты мой хороший, — ворковала она, — соскучился тут один? Путешествуешь? Тобик у нас новенький, — пояснила она Артёму, — всё никак не обследует территорию! Я даже хорошенько не знаю, чей он, только кличку выяснила... кого-то из новых жильцов. Тут некоторые сдают, съёмщики меняются. Надо будет спросить у Тамары Ивановны, она всё и всех знает, вроде добровольного коменданта у нас.
- А сколько же здесь народу живёт?
- На этот вопрос сразу и не ответить, — засмеялась Катя. — Собственников, кажется, шесть, а комнат больше. Туалетов два.
- А где народ-то?
- Как где? Кто работает, кто учится. Середина дня.
- Да... вот это поселение... ничего себе. Но чисто везде вроде бы, — заметил Артём.
- Что ты! График уборок, — это святое. У Тамары Ивановны не забалуешь. А хлам люди у себя держат, комнаты большие. Ну, беги, малыш, — она отпустила Тобика, и он толстеньким батончиком весело засеменил в глубины коридора, стуча коготками по паркету.

Необычной оказалась и Катина комната. Такие же, как во всей квартире, невероятные шестиметровые потолки. Три гигантских окна — одно отдельно, а два соединялись удивительной полукруглой стеной. За стеклом волновалось роскошное море осенней листвы.
- Ух ты... — оценил Артём — Тут у тебя словно веранда в сад... немного похоже на мою комнату у стариков, но размеры, ха, сильно другие!
- Ага, — подтвердила Катя, — мы именно так и всегда и говорили — «там, на веранде»! У меня тут, видишь, что-то вроде мастерской.

Соразмерный комнате и всей квартире — громадный — резной буфет отгораживал «веранду», всю заваленную «художественным»: два мольберта, листы рисунков, краски, кисти, планшеты... По другую сторону буфета беспорядка, в котором винилась Катя, тоже доставало, и он мешал оценить по достоинству настоящий антиквариат — мощный стол на пузатых ногах, стулья с плетёными спинками, изящные горка и книжный шкаф, картины в золочёных рамах, внушительный кожаный диван, настенные часы в резном футляре.

- Так, — оглядывался Артём, — уборки, конечно, тут всегда будет много — окна, потолки. Но... в целом...
- Что? — взволновалась Катя, тревожно вглядываясь в Артёмово лицо. — Не томи, что скажешь?
- Здорово у тебя. Как в музее. Крушить тут нельзя.
- Слава богу! — обрадовалась Катя. — Я боялась, ты скажешь: выкинуть всё подчистую и заделать гипсокартоном... Вообще-то это довольно нелепое для жизни жильё, я знаю, здесь многое нужно поменять, у меня идеи есть, эскизов целая папка. Но я не могу... пока. Всё оставила, как при бабушке.
- Она у тебя была... из бывших?
- Все мы когда-нибудь станем бывшими, — неожиданно философски заметила Катя. — Имеешь в виду — графиня какая-нибудь? Нет, что ты! Она же в тридцатых родилась, советский человек. Всё это старинное — предыдущего поколения, прабабушки Марии, это её тут всё уплотняли и уплотняли... Но она никакая не графиня — трудовая интеллигенция, чеховских традиций. В советское время учительницей была, как и бабушка. Вот, смотри, она на фотографии, со своей сестрой.
На бледной фотографии в деревянной рамке сидели две... девушки? Нет, барышни — мысленно употребил Артём замшелое словечко. Лёгкие платья в рюшах, бархотки на шеях — так, кажется, — на макушках замысловатые шляпки с чёрными лентами.
- На тебя похожа, — пригляделся Артём.
- Бабушка говорила — да, нос такой же, фамильный, — обрадовалась Катя. — Если и ты заметил — точно, значит, похожа! Ой! Время, Артём! Опоздаю! Бежим! Вон эту штуку достань со шкафа, пожалуйста...
Артём взял в руки цилиндр из плотной бумаги, взрезанный с одной стороны подобием многослойной арки.
- Что это?
- Учебный макет. На тему... господи, как это там? Обогащение объёма!

 
16
- Это вы напра-а-асно, Тамара Ивановна, ой напрасно! Как вы легкомысленны, уму непостижимо. Да пальмовое масло — яд, просто яд! Оно смертельно опасно! — Грузная коротышка Вера Андреевна, горячась, для убедительности взмахнула кипящим чайником.

- Чайник ваш опаснее, Вера Андревна, — пропищала, уворачиваясь, Тамара Ивановна, жилистая костистая старуха в жёлто-седых кудельках. — Поосторожнее, будьте любезны! Пальмовое масло — прекрасный, полезный продукт! И в западных странах весьма дорогой, между прочим, — вчера по телевизору всё, всё подробно рассказывали!

- Ну как вы смотрите, как вы слушаете, Тамара Ивановна! — возмутилась Вера Андревна. — Я тоже смотрела именно эту передачу! От вас ускользнуло главное: ТАМ используют очищенное пальмовое масло! А у нас? Тех-ни-чес-кое! Понимаете? Его везут в  в цистернах для всякого мазута! Потому что все цистерны для пищевых продуктов в девяностые порезали на металлолом! и потому оно дешёвое, а его пихают даже в детское питание — лишь бы нажиться!

- Не верю, что в детское питание кладут что-то опасное, — упрямилась Тамара Ивановна. — Есть же какие-то контролирующие органы! Вам везде мерещится заговор и одни мрачности. Вам не жаль времени изучать все этикетки подряд? У вас всё вредное, ничего вообще есть нельзя. Хотите жить вечно, что ли? Лучше бы похудели для здоровья.

- А я и пытаюсь, — стала оправдываться Вера Андреевна, — потому и отслеживаю, что они там кладут. Вам хорошо, Тамара Ивановна, у вас конституция не располагающая, а моя жизнь — постоянная борьба и самоограничения! Вечно, не вечно, но я не такая уж дряхлая в свои семьдесят четыре, и хотела бы ещё пожить, знаете! Вон Нина-то Петровна из пятой квартиры непременно читает с лупой все этикетки, а ей девяносто два, и она на своих ногах и в своём уме! Именно потому, что озабочена..!

- В девяносто два, по-моему, — протянула Тамара Ивановна, — уже можно всё... Кстати, вчера я её спрашивала, идя в магазин, не купить ли заодно и ей что-то? И что вы думаете, она попросила?

- Что? — живо заинтересовалась Вера Андревна, для которой Нина Петровна была образцом и надеждой.

- Говорит: Тамарочка, возьмите для меня бутылочку красного винца! А? Каково?! А вы говорите — «в своём уме»! Спиваться вздумала в таком престарелом возрасте!

- Ах нет, Тамара Ивановна, — запротестовала Вера Андревна, — как же вы не знаете? Красное вино — это очень, очень полезно! Чистит сосуды..!
Обе дамы стояли одна с чайником, другая с сахарницей в руках, и никак не могли покинуть кухню. Обсуждение разгорелось с новой силой.
Катя ждала, когда вскипит её ковшик на плите, и не вслушивалась, рассеянно улыбаясь и посматривая в окно. Внезапно она подхватилась, вскрикнув, бросилась в прихожую и выскочила из квартиры. Старухи обомлели и переглянулись.
- Что это с Катенькой? — проскрипела Тамара Ивановна.
- Даже куртку не накинула... — взглянула на вешалку Вера Андревна. — Что она там увидела?
Дамы подошли в окну и стали осматривать сырой асфальт пустынного двора, усыпанный румяной листвой осени. Снизу раздалось приглушённое стеклом «Артём!», Катя выскочила из-под козырька и птицей полетела через двор, раскинув руки. На другом конце двора так же раскинула руки крепкая мужская фигура. Катя упала в эти принимающие объятия, и они закружились на месте...
- Его зовут Артём, — многозначительно заметила Тамара Ивановна, улыбаясь, — Катенька наша влюбилась!
- По уши, — подтвердила Вера Андревна.
- Рослый, — придирчиво разглядывала Тамара Ивановна, — видный юноша. Катенька для него малышка.
- А помните, было такое поветрие, в семидесятых, у фигуристов — он высокий, а партнёрша крошка совсем? Пара такая была... ах, фамилии забыла! Вот, пожалуйста вам — склероз... — озаботилась Вера Андревна.
- Фамилий и я не припомню. Зато как сейчас вижу карикатуру в «Крокодиле»: фигурист крутит вокруг себя коляску с младенцем... — поддержала Тамара Ивановна. — Год где-то семьдесят четвёртый, если не путаю.
- Ну, Катюша наша уж не младенец, слава богу, пора, пора влюбиться... Как время-то летит, Тамарочка Ивановна? Мы-то Катеньку с самой колясочки и знаем...
- Верочка Андревна, ковшик Катин вскипел. Выключайте, да и расходимся, нечего молодёжь смущать.
Старухи, взволнованные, освободили территорию.


- Кать, ты совсем клюёшь носом, — заметил Артём. — Давай я нарежу.
- Да нет, я ничего! — встрепенулась Катя. — Резать я тебе не поручу, тут больно мелко, ты уже нарезался грубого... мозоли не заимел?
- Скажешь тоже — мозоли! Я рабочий человек.
- Ладно-ладно... Тут же работа особая, навык нужен. Масштабы-то другие. Ты там подклеивай... только осторожно! — подмакетник зацепился... А я вот с этого края... лесенку пристрою-у-у... Вот! Ёлочки готовы... пять, шесть... девять. Для организации пространства, пожалуй, достаточно, да? Как тебе кажется?
Катя придирчиво оглядывала готовый макет.
- Угу... ты автор, тебе виднее. По мне, так супер! Наш домик просто обязаны счесть лучшим — всю ночь корпели.
- Ой, какой ты самоуверенный! Думаешь, мы одни такие, а другие ночью спят? Да у нас такие люди есть, талантливые, и... фанатики просто! Им хоть пять ночей подряд убиваться — обычное дело. Но главное — идея... Что-то я волнуюсь! Может, надо было всё-таки крышу повыше..? э-эх... Но вообще-то наш домик неплох, да?
- Хорош, — подтвердил Артём. — Заживём? Тебе какой этаж?
- А тебе?
- Второй. На первом столовую, гостиную. Кухня. Бойлерная. Тренажёры.
- Кинозал, — подсказала Катя. — Библиотека. Каминная! Кладовки... Ой, вот тут ещё травки погуще подсыпать надо бы...
- Ну хватит, хватит уже, — Артём отогнал Катю от макета. — Думаю, в любом случае — зачёт у тебя в кармане.
- Ещё бы! Господи, Тёма, и что бы я без тебя делала? Пропала бы пропадом...
- А то. Пропала бы, это точно.
- Когда тебе на работу?
- Через час.
- Как же ты работать ещё сможешь, после такой ночи?
- Как, как. Легко! Я всё могу.
- Ну и хвастун же ты, ужас... Значит, так: сейчас иди прими душ, взбодриться, я тебе халат дам, а я пока кофе последний раз сделаю. Пойдём, покажу нашу ванную.

Войдя в ванную, Артём присвистнул. Да, таких масштабов ему видеть ещё не приходилось. На каменном, с тонким редким рисунком, полу вольно, не прижимаясь ни в угол, ни к стенке, расположилась мраморная лохань на бронзовых львиных лапах. Два обширных округлых умывальника с бронзовыми кранами тоже были мраморными. И огромное свободное пространство под шестиметровой высоты потолком. Куда столько? — недоумевал Артём. Не ванная комната, а целый ванный зал.

- Хоть танцуй тут, — сказал Артём изумлённо.
- Запросто, — засмеялась Катя. — Потанцуем? Экосез, мазурка, вальс? Или румба, фокстрот, танго?
- Рок-н-ролл, брейк! — подхватил Артём.
«Ванный зал», очевидно, возмутился, и напомнил о своём практическом предназначении: загудела и завращала барабаном стоявшая на паузе стиральная машина.
- А вот и музыка, — засмеялся Артём.
Стиральных машин он насчитал восемь штук.
- Бери халат и полотенце. Здесь мыло. Располагайся, я побежала хлопотать.

Выходя из ванной с Катиным халатом на плече и вытирая влажные волосы, Артём внезапно наткнулся на двух старух, поджидавших, очевидно, его появления. Комическая пара — толстая коротышка и худая дылда. Старухи внимательно рассматривали его с ног до головы.
- Доброе утро, — вежливо поздоровался Артём, слегка струхнув от такого «патруля».

По коридору лёгкими шагами спешила Катя с подносом в руках, но услышав Веры Андревнино «доброе утро, молодой человек», резко затормозила и прижалась к стенке перед самым поворотом.

- Молодой человек... — Это вступил резкий фальцет Тамары Ивановны. — В нашей квартире не заведено, чтобы гости принимали ванну.
Катя в отчаянии прикрыла рот ладошкой. За углом наступила пауза.
- Или... — нерешительно продолжила, переглянувшись с подругой, Тамара Ивановна, — … или вы намерены здесь поселиться?
Катя засунула в рот кулачок.
- Да, намерен, — храбро отвечал Артём. — Мы с Катей будем жить вместе.
«Патруль» с облегчением перешёл в стойку «вольно», и в два голоса заговорил:
- О, ну... тогда, конечно, совсем другое дело..! Катеньке следовало нас познакомить...

Катя, прижимая поднос к груди, неслышно сбежала к себе и села на краешек стула. Так и дождалась появления Артёма — поднялась ему навстречу, держась за спасительный поднос.
- Тёма, — тихонько прошелестела Катя. — Я слышала... Это ты им просто так сказал, чтобы отстали, да? Про «жить вместе»...
- Нет, зачем? Я — на самом деле. Хочу. Быть с тобой вместе. А ты... хочешь?
Катя выронила наконец поднос и бросилась Артёму на шею.

Окончание: http://proza.ru/2016/10/30/2149