Курсантские проделки или петух Хурус-баба

На советских, а потом и на российских судах было принято, что на борту водилась какая-нибудь живность. Как правило, находился член экипажа, который их холил, кормил, лечил и заботился. И все эти животные отвечали человеку тем же, стараясь находиться с хозяином рядом.

Вот, и боцман Николай, с танкера «Гудермес», помимо своего хлопотного хозяйства, завел не четвероного друга, а петуха, назвав его, по местным азербайджанским обычаям  двойным именем Хуруз-баба. Правда, народу танкера не совсем было понятно, почему не «оглы», а «баба», но сделали скидку на своеобразный характер боцмана и его причуды. В море он уже трудился тридцатый годок со своей женушкой, женщиной маленького росточка. По английским меркам и законодательству, за свое длительное пребывание в морях, хоть и на Каспии, которое считается каботажным плаванием, он суду не подлежал, и обсуждать его действия нам, салагам, курсантам Астраханского мореходного училища, после второго курса, не полагалось. К тому же, мы исправили в единственном документе, который был у нас на руках в тот момент – это курсантский билет, свой год рождения, чтобы зачислили в штат. И всё для того, чтобы получать зарплату матросика второго класса необходим был возраст восемнадцать лет. Всего годок-то и добавили. Паспортов тогда на практику не давали, короче, как крестьяне на Руси путешествовали, только, те, вообще без документов, а мы с курсантским билетом, который юридического статуса не имел. Ходила курсантская байка со старших курсов, что один из них отправился в ЗАГС регистрировать свой брак по курсантскому билету, но документ, естественно, не приняли, сказали: «Приходите, завтра с паспортом, пока будущая жена еще не родила», - а девица-то была, уже на девятом месяце беременности. Своими штатными местами, мы дорожили, хотелось подзаработать деньжат.

Тем временем петух освоился, боцман выдал ему тельняшку, нарисовав полосы, синей краской на груди, но петух не радовался жизни. Кур - подруг-то не было. Вскоре случилась оказия, мы зашли в Махачкалу. На базаре боцман хлебнул горючего, то есть водочки, и, сразу, на радостях прикупил для своего петуха Хуруз-бабы трёх живых, молоденьких курочек. Придя на судно, быстро соорудил им помещение гарема, пригласив туда своего петуха. Как он закукарекал – это надо было слышать его боевой клич. Выбирать кур наш Хурус-баба не стал, он их всех, по очереди, оттоптал, по нескольку заходов, а выпущенный из клетки, горделиво зашагал по палубе, тряся своим красным гребнем, как иной мужик, причинным местом.

Правда идиллия недолго длилась, курочки не выдержали столь агрессивного напора петуха и стали чахнут, так, не прижившись на морской посудине. Чтобы добру не пропадать, боцман отправил их в суп. Снова заскучал наш петух. Заметили мы, что один штатный матрос Ибрагим хорошо подражал куриному кудахтанью, доводя петуха до истерики, который метался по палубе спардека в поиске кур, но их-то, нигде и не было. К тому времени мой тезка Игорь, приобрел портативный магнитофон. И первое, что мы сделали, поскольку сами подражать куриному кудахтанью не могли, то записали голос петуха Хурус-бабы через микрофон, минут на десять магнитофонной записи. Дальше начались наши курсантские проделки.

Задумали мы транслировать голос петуха по всей верхней палубе, и полюбоваться эффектом, что Хурус-баба будет делать. К тому времени, мы сдружились с радистом, который являлся и начальником радиостанции, и единственным нашим радистом. По возрасту он нам отцы годился, но это не мешало нам дружить. По мере возможности, радист посвящал в премудрости своей профессии. Начиная с легкого, как запустить судовую трансляцию, давал послушать, записанные песни знаменитой, ливерпульской четверки «The Beatles».

После обеда наш начальник радиостанции отправлялся подремать, строго соблюдая «адмиральский час». Радиорубка не закрывалась. Нам же, шкодникам, того и надобно было. Мы закончили нести вахту на руле. К тому времени, мы хорошо освоили и эту морскую науку. На Каспии в разгар полуденного зноя витал легкий встречный ветерок, не разгоняя большой волны. Форштевень танкера разрезал, как масло, воды Каспийского моря. Танкер «Гудермес» шел курсом триста тридцать четыре градуса, имея полный груз топлива, следуя на Астраханский рейд. Там предстояло топливо раскачать на две баржи, после чего снова следовать в Баку за новым топливным грузом. На палубе спардека поставили кресла, натянули импровизированный тент из легкой ткани, которая больше полоскалась на ветру, чем защищала от солнца, что не мешало старшему механику и другим судовым специалистам принимать солнечные ванны.  В этот момент мы заметили нашего петуха, свободно шагающего по палубе. Через две минуты в судовых динамиках загремел петушиный голос, записанный нами на магнитофонную ленту. Сам Хуруз-баба в этот момент метался в поиске кур или своего соперника, но он его нигде не мог обнаружить. Не знаю, метался бы он до той поры, пока не закончилась его записанная петушиная речь, но, на ту беду, из двери показалась женушка боцмана, неся в руках постельное белье, на смену для командиров после баньки. Услышав петушиное кукареканье, и засмотревшись на то, как метался Хурус-баба в поиске врага, споткнулась о комингс, и упала навзничь, на живот, вытянув руки вперёд. Тем временем, петух, увидев такую картину, взлетел к буфетчице на задницу, и стал отплясывать свою любовную пляску, прямо, у нее, на мягком месте.

Динамики надрывались петушиным криком, буфетчица от ужаса и недвусмысленной  позы кричала, Хурус-баба исполнял польку-бабочку любви. Все, кто был на палубе, корчились от боли в животе, вызванной истерическим смехом.  Финал был печальный, запись закончилась, буфетчицу освободили от притязаний новоявленного «жениха», самому петуху, боцман в ярости отрубил топором голову и отправил камбуз, чтобы супчик сварить. Нас же с другом вызвали в каюту капитана для проведения «разбора полётов». Сначала капитан хотел нас по-отечески выпороть, но рука не поднялась, лбы-то всё-таки были здоровые, а вот нотацию прочитал с удовольствием, да пригрозил, в случае, повторения подобного баловства, сообщить в училище, о нашем «профессиональном росте» на поприще организации петушиных развлечений. К счастью, капитан был отходчивый, своего обещания не исполнил, а подписал нашу практику с положительными отзывами, но еще долго посмеивался над нами, заходя в рулевую рубку, когда мы несли вахту на руле.   

Морской словарь:

1. Спардек - верхняя лёгкая палуба, простиравшаяся от форштевня до ахтерштевня и располагавшаяся выше главной палубы. В настоящее время спардеком часто называют средние надстройки на судах.
2. Комингс - вертикальные стальные листы или деревянные брусья, ограждающие грузовые, световые и сходные люки от попадания воды внутрь помещений. Все двери на судне также имеют комингс высотой от 50 до 300 мм.

Автор: Игорь Иванов-Смоленский