Эпилог

"Дражайшая Симона,

Прошу простить, что обращаюсь к вам так, не зная вашей девичьей фамилии, впрочем, это уже не столь важно, ведь совсем скоро вы станете миссис Линли, вероятно, уже после получения этого письма.
Я хотел бы также извиниться еще раз за свое неподобающее поведение и все те ошибки, что совершил в отношении вас и ваших спутников, когда вы гостили в моем временном жилище. Благодарю вас, пускай и с опозданием за оказанную мне тогда помощь: сейчас от моих порезов и ссадин не осталось даже следов, и я чувствую себя значительно лучше. Я бы мог остаться ненадолго в Шотландии, чтобы присутствовать на вашем бракосочетании, но не хотел быть лишним и напоминать обо всем случившемся. Полагаю, с этой задачей прекрасно справится и Фредерик, мне известно, что теперь его восстановили в консерватории, и он смог вернуться к своей любимой музыке.
А сам я точно не знаю, куда именно отправлюсь, вероятно, буду некоторое время просто путешествовать по Северной Европе, а затем остановлюсь в Швейцарии, на родине великого Виктора Франкенштейна. Нет, я не намерен повторять его эксперименты, и вообще о моих открытиях в ближайшие лет пятьдесят точно никто не узнает. И так будет лучше. Я продолжу думать о том, где именно пока что совершал ошибки, и возможно, когда-нибудь смогу их исправить и закончить наконец дело своей жизни. Благодарю вас за то, что не выдали меня известных личностям, дабы заключить обратно в лечебницу. Признаться честно, я собираюсь забыть все, что было прежде и начать новую жизнь, в память о Женевьеве - как же хорошо, что ее портрет при разрушении дома не пострадал...

Я постараюсь забыть большую часть того, что случилось после ее ухода в лучший мир. Все, кроме Вас. Желаю вам быть счастливой.

Томас Эндрю Ворст"

Дочитав письмо до конца, Симона прижала его к груди и закрыла глаза. Она не могла сейчас заплакать, чтобы не испортить макияж, ведь именно сегодня должен был состояться день ее свадьбы. Немного скрепившись, девушка осторожно достала из ящичка своего комода розу - ту самую, что Томас ей подарил в качестве примирения три недели назад. Нежный цветок по-прежнему не увял и дышал легким ароматом.
- Пожалуй, это навсегда останется его самым лучшим творением, - тихо произнесла Симона, прикасаясь кончиками пальцев к прохладным лепесткам.
Затем с глубоким вздохом она обернулась в сторону двери. Совсем скоро за ней придет посаженой отец, чтобы торжественно ввести под руку в церковь, где их уже будут ждать Фредерик и Натаниэль в качестве почетного гостя и шафера, а также Генри, которого молодая женщина должна признать своим мужем и дать ему клятву верности.
Симона была готова это сделать, но в ее мыслях все еще стоял образ бледного молодого ученого, чье лицо частично скрывали темно-каштановые волосы, который прижимал к груди портрет своей покойной, но живой в его сердце супруги.
Слезы все-таки пролились...