Художник Д. Г. Фулиди

     Художнику Дмитрию Георгиевичу Фулиди было присуще романтическое начало, хотя внешне и не ярко выраженное.  Именно оно питало и создавало плоть его творчества. А эмоциональность натуры сформировала тот тип характера, который называют «борец за справедливость». Последнее качество проявлялось во многих отношениях – и в межличностных, и в профессиональной учебно-творческой сфере, и в плане нравственно-социальных явлений. Правда, иногда индивидуализм его мироощущения слегка превышал меру, отклоняясь от общепринятых представлений, и тогда справедливость обретала некоторую тенденциозность. Скорее всего, именно это неумение быть дипломатом закрывало для него дорогу в Союз художников, но никак не отсутствие таланта.
     Д.Г. любил спорт, вообще физическую культуру, культуру плоти. Ценил и уважал тех, кто занимается ею, в частности, атлетизмом, формированием тела. Под смуглой кожей носил упругие мышцы и в физическом плане был весьма аккуратен и симпатичен. Красота его была южного типа, в его жилах текла греческая кровь. А родился он тоже на юге – в станице Запорожской Краснодарского края.
     Молодость тела, которую постоянно поддерживал в себе, вероятно, обуславливала и такое же состояние души, позволявшее ему на равных и естественно общаться с людьми молодого возраста – своими учениками. Собственно, он внутренне оставался ребёнком даже в зрелом возрасте. Мы разговаривали с ним о системе накачки мышц, играли по очереди в настольный теннис – делал это он очень умело (мастерски закручивая шарик), в азарте мог употребить и молодёжное сленговое слово… Наверно, именно эти качества, как магнитом, притягивали к нему учеников – он был для них «своим парнем». Но при этом удивительным образом в отношениях с ним не было фамильярности, все уважали его как старшего, доброго, мудрого друга и наставника. За глаза улыбчиво и с тёплым чувством называли «Дима».
     Ярко помнится училищная поездка с ним в Закарпатье, где он был руководителем летней практики. В домике, который мы сняли в Ясинях, вечером вся наша группа, несколько парней и две девушки, после трудового «этюдного» дня собиралась на «посиделки», и Дмитрий Георгиевич повествовал нам истории из своей жизни. Он был интересным рассказчиком, наделённым юмором. Говорил о родных местах, крымских городах, Феодосии, музее Айвазовского…
     Очень любил музыкальное искусство, особенно оперное пение, рассказывал о выдающихся вокалистах – Марио Ланца, великом Карузо, Лолите Торес. Сам прекрасно пел, имел блестящий бархатный баритон. Иной раз было непонятно, почему он стал художником, а не оперным певцом или спортсменом.
     Художником же был ярким, самобытным. Культура и методичность живописного процесса стояли у него на первом месте. На палитре никогда не было грязи, для разных цветовых смесей он использовал разные участки доски. При появлении малейших признаков мути нетерпеливо счищал этот участок, создавая идеально чистую площадку для нового, правильного смешения красок. В этой связи плохо переносил их «пастозное» наложение, пользовал преимущественно тонкий слой, в том числе лессировку. И по этому любовно-тщательному процессу было ясно, что отношение к живописи у него святое…

     Да благословит Господь душу этого человека и сохранит в вечности его взаимную любовь к своим ученикам. А те чудесные, неповторимые времена, наполненные радостью жизни и счастливым творческим постижением мира, – в благодарной памяти общавшихся с ним…