Луна и Горы

     Это было в горах Алтая, где отдыхали мы эти летом. Ущелье, начинаясь от долины, поднималось всё выше и упиралось в суровую тёмно-серую гору. Эта гора замыкала ущелье как сторожевая башня, и всей суровостью своей и громадностью настраивала на бдительность человека, поднявшегося сюда. И вторили ей боковые склоны гор ущелья, безжалостно сжавшие пространство. И когда мы поднялись и увидели поляну, где предстояло обустроить нам лагерь, наше желание отдохнуть, такое разнеженное и беззащитное, сконфузившись, удалилось, поняв, что здесь не найдётся ему случая исполниться. Горы своим холодным и влажным дыханием, и одновременно, каким-то звонким и чистым, подтвердили это. Дыхание гор доходило до нас, скатываясь по языку ледника, залегавшего слева от горы-башни. По началу многие из нас чего-то ждали – возможно ждали того, что будут дни, когда расслабившись, можно будет загорать на солнышке, любуясь крутыми склонами, возможно – ждали интересных приключений. Я тоже ждал, но я ждал Луну.
       Днём, начиная со дня прибытия, шли дожди. Нет, они не шли беспрестанно, но те небольшие просветы, когда вода не капала сверху, не были надёжными. Даже когда выходило солнце и дарило своё, по горному жёсткое припекающее тепло, и так хотелось скинуть с себя одежду, вдруг замечаешь: из-за какой-нибудь горы выползает чёрная упитанная туча... В первые дни тучи одолевали небо играючи, появляясь неожиданно со всех сторон. Ночью дождь иногда прекращался. Мы ждали ночь, чтобы отдохнуть и расслабиться. Я и моя любимая – мы были вдвоём, нет, конечно, вокруг было много людей, но мы были вдвоём и это – главное, вдвоём в глубине Азии, и у нас был свой домик – палатка.
       Мы так ждали ночь, чтобы создать свой мир, закрывшись в палатке. Но первая же ночь в ущелье поцарапала нас своим когтистым холодом, безжалостно и уверенно, как бы завершая представлять нам суровый нрав здешнего края. Ночью, когда я вылез по нужде из палатки, была тьма, кусты приходилось различать на ощупь. Я на секунду попытался проникнуться тем состоянием природы: тьма, что глаза бесполезны, каждый шаг делаешь осторожно, не видно земли, где разбросаны камни и ветви, сделав торопливое движение, можно влететь в кусты или спотыкнуться. В небе сквозь облака я различил кое-где ярко сверкающие звёзды и, опустив взгляд вниз, попытался найти хоть какой-нибудь след от света звёзд, но увы – звёзды светятся, но не освещают. И, видимо, тогда я стал ждать Луну.
       О, как я хотел согреть свою любимую в палатке, надеялся, что тепло наших тел, помножившись, даст нам покой и негу. Всё тщетно – холодная ночь, презирая все перегородки, отделявшие нас от неё – и палатку, и спальник, и одежду – проникла к нам и как будто легла вместе с нами…, чтобы познакомиться.

       В последующие ночи было теплее – помогали сохранять тепло матрацы, полученные в пользование от гляциологов. Ночь в этих местах после привычки к городской жизни воспринималась совершенно особо; ночи здесь были дикие, резкие, наступая, они увлекали нас с собой за грань, отделявшую свет от тьмы, провожали и бросали, и я чувствовал растерянность, как будто попадал в тюрьму. В светлое время дня пребывание в ущелье, несмотря на красоты, немного угнетало: стены гор не давали взгляду беспечно улететь вдаль. Да, это было воистину альпинистское место. Ущелье, как бы, выжимало людей вверх, где только и можно было, взойдя на вершину, победно оглядеть просторы и убедиться, что мир вокруг есть, что земля - бескрайняя, и в этом найти успокоение. Ночью же пространство сужалось до размера собственного тела, и после городских привычек – сидеть при свете лампы и заниматься чем хочешь – здесь я ощущал дискомфорт. Я ждал Луну. Я думал она смягчит холод ночи и раздвинет пространство. Я не мог до конца расслабиться, засыпая в палатке со своей девушкой. Хорошо быть вдвоём, когда знаешь, что в любую минуту, если будет нужно, можно куда-нибудь пойти, что-нибудь придумать. А здесь, за палаткой – ночь, и тропинки сливаются с чёрной массой, придвинутой к самым глазам. Задув свечу, мы устраивались, чтобы тщательно хранить наше тепло, мы прятались друг в друга, тесно сплетаясь, и старались быстрее уснуть, скользнуть в пространство сна, неизмеримо огромное в сравнении с тисками ночи, а в тайне – я ждал Луну.

       Мы прибыли сюда в первые дни после новолуния, но время шло, и по моим расчётам уже должна быть первая четверть лунного месяца, а значит - свет лунного серпа можно увидеть. Но, странно, наступала очередная ночь – и никаких признаков лунного света не было заметно. Причиной тому, я думал, было облачное небо, а в такую тьму и облака различить невозможно.
Но вот обещалась безоблачная ночь. Мы с моей девушкой возвращались из домика гляциологов. У нас был фонарик, который горел тускло. Дорога – не длинная, но естественные природные препятствия, которым не придаёшь значения днём, ночью становились достаточно серьёзными, поглощали всё внимание. Была тропинка, которую нельзя было потерять, на ней были камни, по бокам кусты и деревья, которые своими ветвями трогали нас - всегда неожиданно, был ручеёк, через который в качестве мостика брошены доски. На обоих берегах ручья доски опирались о камни и немного покачивались. И был слышен только звук быстрого горного ручейка под ногами и не видно блеска воды. Это было центральным препятствием на нашем коротком пути, здесь нам приходилось отпускать руки друг друга и идти по одному. Я проходил вперёд на противоположный берег и оттуда светил под ноги моей девушке. Силуэт её продвигался по доске с осторожностью, было видно, что идёт она, затаив дыхание, и я как мог в эти секунды мысленно помогал ей. И наконец, последний её шаг, я с облегчением вздыхаю, наши руки находят друг друга, я ободряюще, как будто после разлуки, пожимаю ей руку, ощущаю приятные волны тепла и нежности, и мы идём дальше.
       Свет фонарика помогал, конечно, идти, но его узкий лучик лишь подчёркивал громадные массы темноты, надвинутые со всех сторон, – совладать с ними могла только Луна. Но вот – безоблачная ночь, а долгожданного серпа не видно, должно быть путь Луны пролегал низко и горы застили её свет. Да, приглядевшись в сторону ложбины между гор, там где – ледник, я увидел еле различимое зарево от лунного света. Что же, значит, когда-нибудь она должна и выйти из-за гор.

       Здесь, на природе, к тому же в таком суровом месте, где были мы, про которое местный алтайский парень сказал: «И как вы там живёте, в таком холоде?!», – здесь всё становится нешуточным, и мы, живущие в городах, вынуждены полностью поменять своё отношение к природе, стать более чуткими к любым изменениям в обстановке, к любым знакам, которые делает нам природа, а иначе – могут случиться разного рода неприятности. В городе многие люди не придают значения природным явлениям, для других же, которые любят природу, всё равно, многие явления воспринимаются как декорация: можно погреться на солнышке, послушать шум дождя, сидя в квартире под крышей дома, ночью можно поглядеть в окно и полюбоваться Луной в тёмную ночь, но всё равно при этом оставаться защищённым миром квартиры. Здесь же, в горах мы – у природы в ладонях, и не убежишь под крышу, если в пути застанет дождь, и сориентироваться ночью даже в знакомом месте – может стать непосильной задачей. Вот почему я так ждал Луну. Не только затем, чтобы любоваться ею, сидя вдвоём, но прежде как спасительницу от неумолимого всепоглощающего ночного мрака.

       Следующие ночи я уже не смотрел в ту сторону, где видел лунное зарево, – нет, так – нет. Мы с моей спутницей наловчились ходить по тропинке от палатки до домика гляциологов, где по вечерам привыкли собираться, пить чай и греться; и доски, что были мостиком через ручей не вызывали досаду, а лишь заставляли сосредоточиться.
Шли дни, принося нам и радости и испытания, и мы уже достаточно освоились после того, как совершили несколько прогулок по окрестностям. Было и восхождение на вершину «Купол», откуда мы с радостью обозревали снежные хребты и ледники Алтайских гор. Это было центральным нашим приключением, после которого мы обнаружили в себе ощутимые изменения: это путешествие позволило нам поверить в свои силы, мы уже не чувствовали себя беспомощными гостями Алтая. Да, мы всё больше сливались с природой, но про себя я не могу однозначно сказать, что больше способствовало для меня этому слиянию – трудности, которые нас закаляли во время восхождения на «Купол», или, просто, мгновения, когда я изучал местные травы и любовался цветами, гуляя с моей любознательной спутницей по склонам ущелья. Видимо, для всех это происходит по-разному, но перемены в нас были налицо, и сказать о них можно так, - что мы всё меньше чувствовали себя гостями Алтая, а всё больше – полноправными представителями природы. И дожди, что вызывали досаду, стали привычными и научили ценить те часы, когда властвовало Солнце; и вечерняя просушка обуви и одежды у костра – стала привычной каждодневной заботой, даже неким ритуалом и лишним поводом для ненавязчивого общения.

       И вот как-то ночью, которая в начале своём была такой же привычно тёмной, я выбрался из палатки и был поражён зрелищем, открывшемся мне. Всё ущелье было залито невиданным сказочным светом – над ледником, точно посреди впадины между двумя вершинами, как мушка между краями прицела, будто кем-то приподнятый, висел огромный и яркий диск Луны. Я невольно улыбнулся, захваченный неожиданным великолепием этой картины, которая превзошла все мои ожидания. Я захотел разбудить свою любимую, чтобы поделиться с ней своим восторгом, но помедлил, я стоял и созерцал холодную игру лунного света. Луна была пронзительно серебристой, я действительно не видел её никогда такой. Но холодное дыхание гор не позволяло долго расслаблено стоять, я запечатлел в своей памяти всё увиденное и повернулся, чтобы возвратиться в палатку, где спала моя милая спутница. Я влез вовнутрь и, оставшись стоять на коленях, посмотрел на лицо моей спутницы, она спала, свернувшись калачиком, сберегая нагретое нами тепло. Мне стало неловко оттого, что я так надолго оставил её одну, но на душе я чувствовал удовлетворение и радость. Я пристроился рядом с ней под спальником, обнял её и вдруг – сначала смутное, потом всё яснее и яснее ко мне пришло понимание… Я аккуратно поправил спальник, стараясь не потревожить сон моей любимой; она прижалась ко мне, и от этого доверчивого движения как будто в первый раз я ощутил свежее нежное влечение к ней. Радостью и трепетом питал меня каждый изгиб прикосновения наших тел. Мы были вдвоём, и хотя я видел черты её лица в серебристом свете Луны, струившемся как светящаяся дымка со стен палатки. И, хотя я любовался ночной красотой её лица и знал, что это всё благодаря Луне, мне, я понял, уже было совершенно всё равно – есть Луна – или нет, есть дождь – или нет, – свет лунный хотя и завораживает, но – холоден и бледен, а важно, что мы – вдвоём и мы можем сохранить наше тепло друг для друга.

1995г. ред апрель 2024г.