Про собак

Что можно рассказать про собак? То, что они добрые, хулиганистые и в тоже время верные друзья и замечательные собеседники. Каждый может вспомнить сотни историй, произошедших со своими любимцами. Я же хочу поведать свои.
Первая собаку мы подобрали с дворовыми друзьями лет в шесть. Это был слепой щенок, трясущийся и постоянно зовущий кого-то. Мы занесли его в подъезд и отправились кто за молоком, кто за кусочком сала, кто за печеньем. Щенок кричал, но упорно ничего не ел. Мы пытались кормить его через соску, вливали молоко ложкой, но все было бесполезно. На просьбу приютить его дома родители отвечали категоричным отказом. Мы поместили щенка в коробку из-под обуви, положили внутрь мягкой ветоши, поставили тарелочку с молоком и принесенную еду и назвали щенка "дог". Почему в кавычках? Жизнь иногда ставит их не взирая на ранги, возможности и желания. Все сидели с ним до темноты, пока строгость родителей стала очевидной. Он так и остался один, жалобно крича в темноте старого подъезда. Утром мы пришли проведать своего подопечного, но он уже не дышал. Он тихо лежал, вытянув свои тонкие лапки, уставший от крика и одиночества в этом чужом для него мире. Я не помню, плакали мы или нет, но взяв лопатку и закрутив тельце в тряпочку, мы скорбно предали его земле на заднем дворе. Я долго не мог забыть эту историю, задавал вопросы - как, почему, грустил и вспоминал это беспомощное, разорванное жизненной несовместимостью тельце.  Со временем история затерялась в лабиринтах памяти, как одно из грустных детских переживаний и я лишь изредка, в моменты душевного опустошения, возвращался к ней.
Родители так никогда и не разрешили держать собаку. Но когда я женился и мы получили от работы квартиру, первым делом завели питомца, поскольку были неравнодушны к четвероногим. Брат жены был охотником и, естественно, собачником. Так у нас оказался веселый щенок русского спаниеля. Это была настоящая живая торпеда с взлетающими ушами и задорным характером. Его чудесный аппетит часто проявлялся на оказавшейся в коридоре сырой картошке, капусте или огурцах. Когда же выводили его на улицу без поводка, он для разминки сразу нарезал несколько больших кругов и только потом приближался к нам, предлагая побегать всем вместе. В год он заболел чумкой. Мы как могли вытягивали его, убирая с ковров тошнотворные кровавые поносы. Врачи, лекарства и наше упорство сделали свое дело - пес начал выздоравливать, хотя еще и подтягивал задние лапки. Но потом пришла беременность жены и кто-то сказал, что собака и беременность не совместимы. Мы сначала не придавали этому значение, но со временем жена уже не могла выводить бесшабашного пса во двор. Я же пропадал на работе с частыми командировками. Мы вынуждены были расстаться. Брат жены забрал собаку назад. Мы как могли навещали своего питомца, расстраиваясь от его преданности и любви, переживали свое вынужденное предательство. Он прожил недолго. К охоте и выставкам после болезни он был не готов. Так и сидел в вольере с грустными глазами. А потом случилось несчастье. Сидевший с ним кобель русской гончей, вероятно что-то не поделил с взрослеющим спаниелем. Однажды утром нашу собаку нашли в вольере мертвый. Так закончился ее короткий жизненный путь.
Когда сын подрос и ему исполнилось, три года у нас случилось еще одно прибавление. Любовь к собакам оказалась для меня какой-то болезнью, да и жена не особо сопротивлялась в этом вопросе. Со временем она даже развила историю, как я пошел на базар за семечками, а принес прибавление. Но все было немного не так. Как-то зимой я проходил мимо центрального рынка и увидел нечто торчащее из-за отворота пальто молодой девушки. Это что-то смотрело на окружающий мир двумя удивленными точками и усиленно тряслось. Я не удержался и погладил несчастного, а на предложение купить за символическую плату удивительно быстро согласился. Возможно, меня впечатлила сцена одиночеств, продрогших на морозе. Щенок был породы боксер - девочка, без голубых кровей, документов и очень худосочная. Обычно щенки пухленькие, игрушечные, а здесь нечто такое, обо что можно невзначай порезаться. Я поместил приобретение себе под куртку и, чувствуя теплоту живого копошащегося естества, стал ловить такси.
К той истории, которая рассказывала жена про поход за семечками, она с удовольствием добавляла сюжет, как, войдя в квартиру, и не успев снять пальто, на нее выползло из под дивана нечто худое, кричащее и сразу сделало лужу. Так в нашем доме появилось чудо, и назвали это чудо - Спарта. Я сегодня не помню, почему именно это имя осталось за ней. Мы долго выбирали из множества вариантов, но остановились именно на нем. Нечто мужское, брутальное исходило от этого имени, но со временем мы привыкли, а позже поняли, что суровость этого имени полностью соответствовало ее бойцовской природе.
Когда Спарта выросла и возмужала, уничтожив при этом линолеум в коридоре, обои и диван в гостиной, про зонтики и всевозможную обувь речь не идет, это само собой разумеющееся, она превратилась в изящного боксера с бойцовским характером. Водили мы ее всегда без поводка. К людям она относилась очень  приветливо, но вот собаки вызывали в ней чувство ревности и неприятия. Если во дворе дрались два крупных кобеля, ей непременно нужно было поучаствовать в этом дворовом представлении не важно, на чьей стороне. Дралась она бесстрашно до порванных губ, разорванных лап и шрамов на голове. Мы не всегда успевали ее вовремя перехватить и уберечь от внутреннего азарта, но стыдно за нее никогда не было. Кто не знал нашу собаку, относился к ней скептически, видя ее утонченную стать, что нередко приводило к роковым ошибкам. Однажды, выгуливая собаку на пустыре, я обратил внимание на двоих молодых людей с взрослыми ротвейлерами-девочками, идущими, как и моя "подруга" без поводка. Они шли недалеко по тропинке, хозяева были явно на хмельном взводе. Зная характер Спарты, я подхватил ее за переднюю часть и приподнял. В этой позе она всецело полагалась на меня и вела себя совершенно спокойно. Выпившим же ребятам явно хотелось показать бойцовские качества своих питомцев и когда их собаки поравнялись они стали вести себя крайне агрессивно. На мои предложения урезонить своих собак была лишь видимая имитация действий с явным весельем. Я отпустил Спарту и сказал очень знакомое ей слово - "Чужой". В принципе это слово было добавлением к тому адреналину, который уже выработался в ней. Скорость, с которой всегда работала Спарта, была неимоверной. Зубы клацали направо и налево разрывая плоть нападавших. Это была ее стихия. Через минуту сражения ротвейлерши прижались к земле и в глазах читался неподдельный страх. У подвыпивших хозяев явно упало настроение, и они оттаскивали своих собак за задние лапы, опасаясь самим попасть под раздачу. У нас тоже была порвана голова, но в глазах победителя читалось глубокая философия собачьей природы и удивительное спокойствие, словно только что была выполнена вполне обычная работа. Это то, что касалось ее сурового неженского характера и странного имени. В целом собака была очень умная. Она в точности различала двигатели наших с женой машин из всего скопления дворового транспорта. Когда подъезжал кто-то из нас, она стремительно вскакивала на кресло у окна, отодвигала головой штору и жалобно скулила, показывая явное нетерпение. Когда же все были дома, она усаживалась попой на мягкий подлокотник кресла, ноги спускала на сиденье, подпирала лапами голову, смотрела во двор и думала о чем-то своем. Если за окном пробегала собака, она резко вставала в сойку и обрубок хвоста начинал методично двигаться, а потом, когда тревога исчезала, обстоятельно усаживалась снова. Спарта обожала природу, лес, воду. И поскольку это все было невозможно без автомобиля, она безумно любила и его. У нее в машине было свое место. А когда мы выходили по делам, она непременно усаживалась на водительское сиденье. Мы машину с собакой запирали, хотя это можно было и не делать. Сторож был отменный. И с гаишниками вопрос решался быстро и корректно. Я лишь слегка опускал стекло, чтобы просунуть права. Спарта, наступая мне на спину, пыталась  через щелочку выплюнуть наибольшее количество агрессии дерзнувшему подойти к ее любимой машине. Проверки быстро заканчивались. У казенных людей никогда не возникало неосторожного желания попросить меня провести манипуляции за пределами салона. А вдруг? Животное ведь. Про лес, загородные поездки мы старались при Спарте не говорить. Она могла дремать на диване, но услышав лишь первый два звука -  "ле" из слова лес, уши ее напрягались,  и глаза начинали суматошно бегать. Если при ней отчетливо произносилось слово лес, то она садилась у двери, начинала стонать, нервно поглядывая на ошейник. В лесу недалеко от дачи мы могли расходиться на несколько километров друг от друга, уходя на свои любимые места. Собака бегала постоянно то к одному, то к другому. Как она находила нас на таком расстоянии, я до сих пор не понимаю? Знаю про нюх, интуицию, понимаю про след. Но как это происходит, какие механизмы работают, очень трудно понять, ведь человек готов заблудиться и в трех соснах.
Обожала она и дачу. Мы всегда выпускали ее на свою территорию, огороженную сеткой и она с чувством полученной ответственности жестко стерегла каждый клочок нашей земли. Спарта трудилась, не обращая на нас внимания, иногда останавливаясь у миски с водой, а в остальное время стремительно бегая по участку, вырывая посаженные женой цветы и протаптывая понятные ей дорожки. Дача наша крайне нестандартна, с участком леса и ломаной геометрией территории. Свободы для собаки хватало вполне. Выполняла она свои обязанности с усердием, понятным до конца только ей. Однажды некий сельский житель проводил мимо наработавшегося коня. Как конь попал в цивильный дачный поселок - загадка. Спарта, увидев мощного противника и понимая, что все выходы за периметр перекрыты с ожесточением вцепилась зубами в сетку, пытаясь разорвать стальные ячейки. Голова собаки тряслась от натуги, и металл прогибался и гудел. Было страшно от ее желания разделаться с конем.
Потом, когда нам было пять лет мы нашли нашей барышне кавалера. Это был взрослый парень, в таком возрасте, когда уже не та репродуктивность, но мне было все равно. Увидел я его случайно в центре города в одном из проходных дворов. Здоровый, мощный переросток с лапами в человеческую кисть. Про морду я промолчу. В то время он страдал катарактой и плохо видел. Однажды, как рассказывал хозяин, сидя в машине, он почувствовал чужого кобеля. От напора заднее стекло вылетело вместе с собакой. У нас же крупный "мальчик" вел себя кротко. Сначала он съел две пачки пельменей с бульоном из большого таза. Потом стал заигрывать с невестой, разбрасывая по квартире жирные лохмотья пенистой слюны. Больше всего умиляла фраза хозяина: "Поиграй, поиграй с девочкой". "Мальчик" запрыгивал на диван и, прижимаясь к подушкам сиденья, делал игривые движения от чего стонали все пружины и тревожно скрипела обтяжка. У кавалера из-за высокого роста не все сразу получалось, и он остался у нас квартироваться до утра. К ночи все свершилось.
 Щенки появились в положенное время. Семь штук писающих и кричащих.
Возможно, эта вязка сыграла со Спартой роковую историю. Спустя три года после щенков у нее начался сложный воспалительный процесс. Мы не сразу это заметили. А когда поняли стали обращаться не к тем специалистам. Когда нашли нормального ветеринара, он сразу уложил собаку на операционный стол и удалил воспаленный орган. После операции он сказал, что воспаление результат гормональной активности, что собаку следовало постоянно вязать или стерилизовать. Казалось, все стало налаживаться, а потом пошли необратимые процессы. Спарта прожила еще год. Последние дни я носил ее на улицу на руках. Не в состоянии двигаться она боялась нагадить дома. Мы сами делали всевозможные уколы и процедуры. Усыплять отказывались наотрез. Конец был близок. Я помню, как сделал подкожную глюкозу, Спарта на меня удивленно посмотрела и ее лапы вдруг резко вытянулись, а голова беспомощно повисла. Мы плакали целый вечер. Наутро друг отвез нас на дачу, я за руль сесть не мог. Там, под старой сосной на своей территории мы предали тело земле.
Казалось, что собак больше не будет. Но прошло два года, раны заросли и мы с сыном бродили по рынку и как-то ноги сами занесли на "птичий базар". В одном из вольеров мы увидели чудесных боксеров, изумительного окраса и конституции. Подкупало и то, что они были с хорошими документами и недорого. Повзрослевший сын сразу сказал: "Папа берем, я буду за ней ухаживать". Он с детства успел привыкнуть к собакам и в нашей семейной комбинации стал ощущаться вакуум. Конечно, я ему поверил. Впрочем, зря.
В тот день мы собаку не купили, я записал координаты и взял тайм-аут. Через пару дней сомнений и терзаний я забрал щенка, преодолев при этом семьдесят километров. Когда я возвращался, щенок безмятежно спал на заднем сидении, а заехав во двор, он проснулся и его вырвало. Не любят дети дороги. Как всегда для жены это явилось сюрпризом. Но через десять минут  бурчания, после очередной неловкой выходки щенка, проступила улыбка и новое существо было безоговорочно принято в состав семьи. Собака была очень породистая и красивая, и имя ее было начертано в паспорте, а на пузе красовалась татуировка. Но есть такая закономерность, надеюсь, что только у породистых животных - чем больше внешней красоты, тем меньше интеллекта. Нет, собака была, как собака, но сравнивая ее со Спартой, я чувствовал определенные нюансы. Она так же любила хозяина, хорошо кушала, спала, но в реакциях на прогулки, поездки вела себя вяло, как бы нехотя. Этакая позволительная вальяжность. Но характер мы ощутили позже, а пока это был непослушный, шкодивший ребенок. Когда я ругался в доме на нее или у нас случался конфликт с другими обитателями дома, она поджав свой обрубок пряталась в шкафу и часто дула там лужу. Нередко такое случалось и во время игры, когда раззадоренная с высунутым языком она вдруг запрыгивала на диван и начинала мокрое дело. Однажды я чуть не превратился в гимнаста, когда погнался за распоясавшимся щенком и резко вступил в незаметную лужу в коридоре. До сих пор не понимаю, как не разорвался пах.
Со временем, наша девочка превратился в мощную, элегантную собаку, с которой не стыдно было пройти по улице. Я водил ее все время на поводке. Она никогда не дралась. Я не хотел ее к этому приучать. Она была просто домашним другом, к которому приятно прикоснуться в грустные минуты или при скверном настроении. Мы берегли ее честь, как фамильное серебро, а безопасность обставляли толстыми подушками старой "матроны". Это был член семьи, со своим неприкосновенным местом на угловом диване. Странная вещь, она не любила нежности. Если Спарта, порванная в очередном бою, просилась чтобы ее погладили, как кота или стонала, пока ее не пускали под одеяло, чтобы заснуть с хозяином в обнимку на подушке, Урсула забиралась под одеяло нехотя и при первом удобном моменте исчезала в понятном ей направлении со своими мыслями в голове. Но что любили обе собаки, так это гостей. Здесь был непрекращающаяся карусель соплей высунутых языков и блестящих глаз. И это понятно, ведь гости - это накрытый стол и всевозможные деликатесы, падающие случайно на пол или неожиданно возникающие под столом в протянутой руке. Ах, если бы вы знали, как приятно вылизывать миску после котлетного фарша или глумиться над остатками тушеной курицы, а рыбные объедки, от ароматно соленых, до просто жаренных и картофельное пюре, сдобренное молоком и заправленное маслом. Все это вызывало восторг и огромную вселенскую любовь.
Как-то я прочитал одного замечательного американского  исследователя. И он однозначно убеждал в том, что животные не знают понятие смерти. Животные понимают страх, боль, но то, что они умрут, их разум не в силах осознать. И я с ним согласился. Понятие смерти есть только у человека, именно потому у животных нету бога, поскольку их мозг реагирует исключительно на конкретные рефлексы, происходящие в данный момент. У него нет возможности заглянуть в завтра, как это дано человеку. А человеку нужен бог, как философский проводник между жизнью и смертью. Между реальностью и темной стороной собственных представлений.
После десяти лет жизни Урсула начала стареть. У нее появилась седина, отчетливо выделяющаяся на черных брылях, а еще через пару лет, однажды на прогулке, она вдруг спотыкнулась на ровном месте и упала. С трудом поднявшись, она виновато смотрела на меня, словно сделала что-то нехорошее. Позже, по своим делам зашел сын и удивленно заметил, что собака сильно похудела. Я вызвал врача. Урсула явно что-то чувствовала от этого посетителя. Ветеринар осматривал собаку на диване, а ее мелко трясло. Такого не было никогда. Ощупав лимфоузлы, доктор сделал однозначное и неутешительное заявление - рак. Сколько еще проживет - неизвестно. Может месяц, может два, а может и все три. Он написал длинный рецепт, и мы ринулись по аптекам покупать прописанные препараты, а по интернету искать чудодейственные снадобья. Но чудеса случаются редко. Не про нас они.
Была зима, ее самое начало. Лекарства не помогали, а казалось даже усугубляли состояние. Собака чахла на глазах. Падения ее участились, и я не раз дотаскивал ее грузное тело до квартиры на руках. Наступил момент, когда она отказалась от еды и лежала неподвижно на диване, изредка  мочась под себя. В последнюю ночь, которую ей отмеряла судьба, я приготовил печенку с ее любимой кашей. Она, лежа, словно неделю не ела, жадно хватала мелко порубленные куски из моих рук и глотала сквозь какой-то комок в горле. Потом это все вышло наружу. Конец был близок. Утром я ненадолго отлучился по делам, а когда вернулся собака тяжело дышала и в глазах читались страх и безысходность. Я находился рядом и смотрел, как угасает жизнь. Где-то внутри пытался обманывать себя и допускать мелкую толику надежды. А вдруг? Почему чудеса проходят мимо? Но ничего выходящего за рамки естественного мироустройства не случилось. Собака в каком -то порыве сползла с дивана и тяжело рухнула на пол. Она дышала и глаза были широко открыты, но жестко стиснутые зубы  и остывающие губы говорили, что конец близок. Я не мог на это смотреть, любые действия не имели больше смысла. Мир застыл, отмеряя близость расставания. Я вышел в другую комнату, оставив ее наедине со своей смертью. Смотреть на это было выше моих сил. Через полчаса я заглянул в комнату и увидел выступившую на губах пену...
Смерть случилась вечером. Урсула прожила лишь две недели после посещения доктора. Ночью же был сильный снегопад. Я давно не помнил такого количества снега в самом начале зимы. Когда утром я вышел во двор, машины были завалены по стекла. Дороги только начинали чистить. Я понял, что свою технику мне никак не вытащить из снежного плена. Друзья тоже не готовы были выручить меня, и их в этом сложно винить, непогода сделала свое черное дело. Сосед, постоянно  живущий на даче, готов был помочь и газовой горелкой для прогревания земли и своим наемным работником, но пробиться к даче на машине в ближайшие дни не представлялось возможным, об этом он с горечью сообщил в разговоре. Я с трудом набрал телефон социальной службы, заранее понимая, что произойдет после.
Где-то через год после ее смерти сын сказал, что неплохо бы завести какую-нибудь бульдожку, гулять с ней, воспитывать. Он уже жил отдельно, а это предложение адресовалось зачем-то мне. Я механически соглашался, хотя в душе понимал, что мыслью о собаке он хочет заполнить некую внутреннюю пустоту, образовавшейся после Урсулы. Он был молод и не понимал, что я устал прощаться, устал хоронить. Возможно, я исчерпал лимит смертей своих верных друзей. Думая о них, у  меня всегда возникал вопрос - зачем они приходят к нам красивые, нежные и доверчивые, а уходят беззащитными, верными с большой тоской и некой надеждой в нашу всесильную божественность. Надеждой на спасение. Ответа не было...