Девочки для виллы

Был полдень. По деревенской улице быстро шел, качаясь, пьяный  мужчина.
- Маринка! – кричал он. – Маринка! Мать твою… Отец я или нет? Маринка!
Маринка, его дочь, четырнадцати лет, во дворе стирала на руках вещи. Невысокая, узкоплечая, с  большими синими глазами, в стареньком ситцевом платье и в рваных тапках.
- Маринка! Маринка! Тебя отец зовет, а ты… не отзываешься, мать твою…, - заплетающим языком стал корить ее подошедший отец.
-  Пап, ну ты же обещал не пить! Где ты только деньги берешь?
- Это тебя не касается. Мать твою… Я каждый день че-то обещаю. Я че, должен все помнить? Я вот чего. Я решил, Маринка, устроить твою личную жизнь. Я хочу, чтобы ты жила, как… как королева! Мать твою…Че тебе жить с нами, с алкашами? Пу-пу-уффф…, - он пытался подобрать слова, но голова плохо соображала. – У тебя появился…  шанс… одночасно раз-бо-га-теть! – отец чуть не упал, откинувшись назад и махнув руками, чтобы впечатлить дочь.- Пойдем, я тебя познакомлю с хо-ро-шим дядей. Вот разбогатеешь и… будешь помогать своим… этим… Как их?... Нам. А. Родителям, вот. Мать твою…
Он схватил ее за руку и потащил прочь со двора.

Машина остановилась. Водитель повернулся и с улыбкой сказал:
- Ну, все, принцессы мои, мы приехали.
Водитель вышел. Открыл дверцу машины. Помог выйти из нее четырем  худеньким, узкоплечим девочкам.
- Ой! Куда это мы приехали? Вы же обещали, что мы будем жить в замке! – возмутились самоуверенные, светловолосые близнецы Галя и Тоня, с маленькими хитрыми глазками и писклявыми голосами.
На участке работала бригада узбеков. Был залит фундамент, уже возводились стены. Стояло несколько вагончиков.
- Обещал. Вот он и строится. А вы будете следить за правильностью строительства. А-то, вдруг чего не так построят. Вон, видите, бригаду гастробайтеров? За ними глаз да глаз нужен. А пока замок строится, поживете в вагончике. Договорились?
- Ладно, дядя Вова, договорились.
- Ну, давайте, осматривайте свои владения, - близнецы важно пошли к бригаде узбеков, облизывая чупа-чупсы.
- А вы чего встали? Бегите осматриваться тоже, - водитель легонько подтолкнул двух других девочек. У него заиграл сотовый телефон. Алика медленно пошла, Марина все еще стояла, прислушивалась к разговору.
- Да… Слушаю…, - отвечал водитель отвернувшись к машине. -  Да, привез… Наверное… Да им по 12, 13 лет… Хорошо, свожу к гинекологу. Ну, папик, блин, - отключив телефон, хотел возмутиться, но осекся, заметив рядом стоящую Марину.- А ты че стоишь? Иди, давай, осматривай территорию. Вам здесь жить. Бли-ин.
С тремя другими претендентами «одночасно разбогатеть», Марина познакомилась в машине, пока ехали сюда.
Двенадцатилетние близнецы Галя и Тоня из многодетной семьи. Мама часто приводила в дом нового папу. Близнецы сбились со счета, сколько же их было. Мама заставляла смотреть за младшими сестренками и братишками, заставляла работать по хозяйству. А сама опять беременна. О своей матери говорили с пренебрежением: «Она предохраняться не умеет, а мы какашки потом стирай. Нет уж. Пусть какашки сама стирает». Есть еще старший брат 15 лет, который где-то подрабатывает. Всего детей в семье было семеро. Жизнь в деревне не для них. Узнав, что «богатый дяденька ищет худеньких девочек, чтобы жить в замке», близнецы сбежали из дома.
Тринадцатилетняя Алика – беспризорница, самая высокая из четырех, самая бледная и медлительная. Жила с матерью. Мать два месяца назад утонула. Алика сбежала, чтобы ее не отдали в детдом. Голодала. Пыталась украсть в магазине еду – оказалась в полиции. Из полиции ее забрал дядя Вова.
Всем девочкам обещали райскую жизнь. Но Марина не верила в чудеса и пыталась понять, в чем подвох. Она была подозрительной и осторожной.

Прогуливаясь по территории, Марина познакомилась с улыбчивым узбеком дядей Хакимом. Простой, добродушный узбек расположил ее к себе. Они подружились. Дядя Хаким с братом Дильшатом – потомственные каменщики. Решили заработать денег для своих семей. У дяди Хакима четыре дочери. Старшей 14, зовут ее Марьям. И Марина чем-то похожа на нее. Никто не понимал, зачем привезли сюда девочек.

Марина спала в вагончике, когда ее разбудил выстрел. Было темно. Пошарила рукой – Алики не было на месте. Стала будить близнецов, они крепко спали. Марина вышла из вагончика. Тусклый свет фонаря освещал стройплощадку.  Где днем готовили колонну к заливке, суетились люди. Марина незаметно прокралась ближе и увидела страшную картину: окровавленное тело дяди Хакима пытались засунуть в мешок. Подогнали машину и загрузили мешок с телом. Другие узбеки спешно месили раствор, чтобы залить колонну. Процесс контролировали незнакомые мужчины, все время подгоняли перепуганных узбеков. Дядя Вова куда-то повез тело. Марина была напугана. Вернувшись в вагончик, спряталась под одеяло. Мертвое тело дяди Хакима «стояло» перед глазами. Она не знает, сколько прошло времени, когда услышала звук шагов. Два охранника делали обход, и проверяли, на месте ли девочки. Марина замерла. Луч фонаря мелькнул по ее одеялу, пробежал по стенам, остановился на близнецах.
- Эти будут спать крепко и до утра не проснуться. Им в компот добавили снотворного, чтобы ночью их ничего не тревожило.
- Так я не понял, че случилось-то? Че стреляли? И нафига девчонки вообще здесь нужны? – спросил второй охранник, раскуривая сигарету.
- Видел, здесь полудохлая девчонка гуляла?
- Ну.
- Так вот, ее того… Как тебе сказать? В общем, у Папика совсем «крыша поехала»…В голову ему всякая хрень лезет.  Наш Папик захотел виллу. Виллу да с колоннами, блин, по периметру.
- Это сколько штук колонн выходит?
- А фиг его знает. Только в колоннах, слышь, в каждой колонне, должна быть замурована девственница.
- А девчонки причем?- недопонял напарник.
- А притом. Щас девки ушлые. "Ссыкухе" еще 15 лет нет, а она уже с мужиками спит, - охранник сплюнул и выматерился. - Вот и собирают девчонок по деревням, девственниц. А ночью… Колонну к заливке еще днем приготовили, заармировали. Близняшки все лазали, влезут, не влезут. Опалубку поставили… Оказалось, девчонок нужно туда засунуть и живьем раствором залить.
- Да ну?
- Вот тебе и «ну». "Хочу,- говорит,- чтобы души девственниц мою виллу охраняли". Идиот. Вован гинеколога из города привозил, проверяли на девственность. Близняшки, как услышали про шоколадку, сами ноги раздвинули. Из всех девчонок только одна сопротивлялась. Никакие уговоры не помогли. Мы с Вованом ее вдвоем держали, так она все равно гинеколога «фонарем» наградила. Ка-ак даст ему пяткой в глаз.
- А если их искать будут?
- Да кому они нужны? Близняшки сами из дома сбежали, полудохлую менты Вовану отдали, а эту, четвертую, родной отец за бутылку продал, - охранник тяжко вздохнул.- Хорошая девчонка, правильная такая… Жалко, если ее того ... А узбек, на попятную пошел. Типа: дом строить буду, колонны заливать буду, а девочек заливать не буду. Развел демагогию. А процесс контролировать приехал сам «правая рука» Папика. Он-то и не выдержал, «шлепнул» узбека.
- А с другими что?
- А что с другими? Наше дело их с территории не выпускать. А там, поди, их тоже перестреляют. Кто узбеков искать будет?
- Понятно. Ладно, пойдем.
- На днях еще девчонок привезут…
Охранники ушли. Из подслушанного разговора она узнала, что этой ночью в первой колонне была замурована Алика. Марине было не до сна.  Ее душили слезы. Подождав какое-то время, она стала будить близнецов. Те вставать не хотели. Вечером компот со снотворным был выпит только Аликой. Близнецы чувствовали себя хозяйками, «принцессами», вели себя высокомерно, издевались над Аликой. Свой компот вылили на нее.
- Вы чего это делаете? – закричала на них Марина.
- Мы здесь принцессы, а вы наши служанки. Что хотим, то с вами и сделаем.
- Вот дуры-то. Может из вас решили проституток сделать, а здесь публичный дом строится. И вы будете секс-рабынями.
У близнецов было желание  поиздеваться над Мариной, но она дала им отпор. В отместку, они выбили чашку с компотом из ее рук. Пол до сих пор мокрый. Заставить Марину его вытереть у близнецов не получилось. Марина выгнала близнецов из вагончика. Алика вяло сидела и чуть слышно произнесла:
- Я во сне маму видела. Меня мама к себе звала. Я, наверное, умру скоро.
- Ну что ты, Алика. Все будет хорошо. Ты поправишься, вот увидишь.
- Да, все будет хорошо. Я буду с мамой.

Марина трясла близнецов, пытаясь разбудить:
- Дуры! Помогите мне разбить эту колонну! Может быть, Алика еще жива! Слышите? Нас всех в колоннах замуруют.
Галя и Тоня не могли понять, о чем речь. Марина вроде бы их разбудила, и они собирались ей помочь. Но, когда Марина вышла из вагончика и поспешила к колонне, близнецы переглянулись, хихикнули, покрутили пальцем у виска.
- Это она нам за вчерашнее мстит, - говорили они между собой. – Думает, что мы совсем тупые и «поведемся» на ее «прикол». Пусть сама колонну ломает. Вот ей тогда попадет!- хихикали между собой Тоня и Галя. И опять легли спать.

Марина плакала, слезы лились ручьем. Она прилагала все усилия, чтобы разобрать опалубку, разбить колонну. У нее ничего не получалось.  А она шептала:
- Алика, потерпи еще немножко. Ну, потерпи. Я тебя сейчас освобожу. Алика, миленькая моя.
– Марьям, Марьям, - кто-то позвал ее, но она не услышала.
Ее дернули за подол платья, Марина испуганно отдернулась. Это был брат дяди Хакима, дядя Дильшат. Он озирался по сторонам и предлагал рукой следовать за ним.
Когда они оказались в тени Дильшат попытался Марине объяснить, что ей необходимо бежать. Бежать куда угодно, но подальше отсюда.
-Палисия не хади. Прадажний. Ухади.
- А как же… Алика? – Марина ладошками пыталась вытереть слезы.
- Алика савсем бальной биль, мертивий уже.
- А как же эти? – Марина махнула головой в сторону вагончика.
- Марьям – харощий девищка, тот девищка – пляхой.
- А как же вы? Вас же всех перестреляют.
- Неть. Дом строить нада.

Марине не удалось убедить близнецов бежать вместе с нею. Время поджимало. Начинало светать. Скоро обход. Стоя за дверью вагончика, Марина услышала:
- Нас Маринка пытается обмануть. Сама хочет здесь жить. Купаться в роскоши. Мы не «поведемся» на ее страшилки.
- А давай прикинемся, что поверили, а сами сделаем все по- своему.
Переубеждать близнецов не было смысла, и времени.
«Бежать. Бежать, бежать отсюда. Но куда? – думала Марина, крадясь мимо куч песка, кирпичей…, по пути, который ей указал дядя Дильшат.  - Домой бежать нет смысла, отец за бутылку опять кому-нибудь продаст. Или эти ублюдки приедут за мной туда. А здесь оставаться – быть заживо замурованной в колонне».
Оказавшись за территорией, она побежала прочь во весь опор. Бежала в лес. «Чем дальше, тем лучше. Пока не спохватились», - думала она. Бежала и плакала, ведь бежать было некуда. Никто и нигде ее не ждет. Выбившись из сил, споткнулась и упала в заросли травы. Рыдала навзрыд, кричала, обращаясь к Богу.
Потом, долго лежала, устремив глаза в небеса. Хотелось уснуть и больше никогда не просыпаться.