Всё в наших лапах! II

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЧЁЛЫ

I

Зима выдалась на редкость жестокой. Мели метели, трещали морозы, а снега выпало мало. Потому весна и принесла столько радости птицам, зверям и насекомым, что те, забыв обо всём на свете, целыми днями грелись под лучами солнца. Но вот прогрелись до косточек, и каждый взялся за своё дело. А дел было много. Санитарам предстояло расчистить лес от валежника, накопившегося за зиму.

Лоси и медведи стаскивали к краю болота бурелом. Белки собирали раскиданные повсюду шишки в аккуратные горки. Муравьи подбирали хворостинки, веточки, иголки, тащили к муравейникам: семейство за лето прибавится, жилище придётся снова расширять.

Потом пришло лето. Выросла густая трава, распустились разные лесные цветы. Над ними кружили бабочки.

На поляне лежал Заяц, закинув лапу на лапу. Прищуренными от блаженства глазами следил за полётом бабочек и завистливо вздыхал: «Вот бы мне так. Никаких забот. Путешествуй с одного цветка на другой, и всё».

Мимо полз Ёж. На спине вёз несколько ранних грибов строчков. Поскольку на пути попалась преграда, он поднял голову и увидел Зайца.

– Снова бездельничаешь? – спросил Ёж.

– А тебе какое дело? – нехотя ответил Заяц.

– Зимой капусту не мне есть. Будешь потом снова клянчить у каждого по крохе: «Спасите бедного своего братца, не дайте погибнуть в холодном лесу от голода – капуста нынче не уродилась», – передразнил Ёж. – Как же она уродится, если целыми днями лежишь на поляне, предаваясь пустому созерцанию. За капустой уход нужен.

– Не учи. Без тебя знаю, – проворчал Заяц, однако поднялся и нехотя пошёл вслед за Ежом. А чтобы Ёж не пожаловался на него другим зверям, Заяц решил пойти на примирение и таинственным голосом заговорил:

– Вот ты, Ёж, сказал, что я предаюсь пустому глазению на цветы. А ведь ты не прав. Как раз наоборот, я вёл научное наблюдение. А разве можно вести научное наблюдение у себя на грядке, копаясь с капустой? Нет, нельзя. Чтобы вести мало-мальски научное наблюдение, надо от всех дел абстрагироваться. То есть ничем не заниматься, а сосредоточить всё своё внимание на изучаемом предмете.
 
(Чтобы у читателя не возникло ложного предубеждения о неправдоподобности приведённого разговора, мне придётся сделать совсем маленькое замечание. Звери говорили таким учёным языком потому, что у них вот уже второй год после Большой Реформы выходила газета. И каждый зверь считал своим долгом прочитывать её от корки до корки. Газета издавалась на берестяной коре и в ней было шестнадцать страниц формата А4. — Прим. авт.)

Ёж полюбопытствовал не без тени иронии:

– И на каком же полезном предмете ты сосредоточил своё внимание?

– Вот это другой разговор, – сразу оживился Заяц, делая вид, что не заметил иронии. – Совсем другое дело. Сейчас я тебе объясню. Слушай. Весна уже давно прошла?

Заяц остановился, ожидая ответа.

– Давно.

– Цветы уже цветут?

– Вовсю.

– Бабочки над ними летают?

– Летают.

– Вот я за ними и наблюдаю несколько дней. Смотрю, как они нектар достают. А теперь мы подошли к главному: кто ещё должен нектар из цветов доставать?

Ёж подумал, что Заяц готовит какой-нибудь очередной подвох, но всё же ответил:

– Пчёлы.
 
Тут Заяц подпрыгнул от восторга:
 
– Конечно, пчёлы! А ты оглянись на поляну, где я только что лежал, и посмотри, есть ли там хоть одна пчела? Послушай, жужжит где-нибудь?

Ёж оглянулся, прислушался:

– Нет.
 
– В том-то и дело, что нет. А ты: «На каком полезном предмете внимание сосредоточил?» Вот на этом-то предмете, на пчёлах, я и сосредоточил. И обнаружил, что их нет. Нет, и точка. Сколько уж дней наблюдаю, ни одной не встретил. А куда они подевались?

Ёж вопросительно посмотрел на собеседника:

– А я и не заметил.
 
– То-то и оно, что не заметил. И до конца осени не заметил бы, собирал свои грибы, возил их на сушильные склады и ни разу не оторвал бы головы от земли. А я!.. – хвастливо восклицал Заяц. – Мне  одному это пришло в голову. Я сделал открытие. Вот иди и расскажи всем, что исчезли куда-то пчёлы. Может, им не понравились новые указы...

Пока Заяц продолжал развивать предположения, Ёж недовольно пробурчал:

– Сколько времени потерял из-за глупого хвасты. Хотя он в чём-то прав. А действительно, куда пропали пчёлы? И до сих пор о них ни слова: ни устного, ни в печати.

Еж добрался до склада. Приёмщик Крот взвесил его грибы и выдал квитанцию. По этой квитанции Ёж получит себе ужин. Уходя, он мимолётом обронил:

– Заяц сказал, что пчёлы куда-то пропали.

Крот насторожился.


II

К вечеру новость облетела весь лес. Но верить в неё никто не хотел. С тех пор как звери стали жить по-новому, полагалось доверять единственно печатному слову. А поскольку газета выходила по утрам, звери решили ждать до утра. Но под каждым кустом и на каждом дереве только и слышалось одно слово: «пчёлы». Гусаки, блюстители порядка, не раз предупреждали: «Больше трёх не собираться. Прекратить распространять слухи».

Лев и его министр вечером собрались ужинать. Муравья так и подмывало спросить о пчёлах, но лисы-официантки, как назло, долго копошились со столовыми приборами, что вынудило Льва зевнуть. Официанток, увидевших блеснувшие клыки, тотчас ветром сдуло.

Лев заметил беспокойство министра. Потянулся.

Министр, приняв это за сигнал, сказал полунамёком:

– Что-то с пчёлами.

– Из каких источников информирован? – деловито спросил Лев.

– Сомнительные источники, – не хотел попадать впросак Муравей. – Завскладом Крот со ссылкой на какого-то бездельника Зайца заверял, что нет на цветах пчёл.

– Кроты слепы, им нельзя доверять. Комиссию надо создать. Проверку устроить.

Муравей посучил лапками:

– Комиссия уже создана. Из надежных сорок. Совершенно неболтливых сорока сорок. Благонадёжные. Сам воспитывал.

– Есть результаты?

– Есть. Разрешите пригласить председателя комиссии с докладом.

– Вот это понимаю, оперативность, – не удержался Лев. – Придётся снова тебя представить к награде.

Муравей кокетливо ответил:

– Долг превыше всего. — И крикнул громко: – Председателя комиссии!
 
Вошла сорока со свитком-берестой в клюве.

– Докладывай, – приказал Муравей. – Конспективно и по существу.
 
Сорока развернула бересту, встала на первую строчку доклада и, перебирая лапками, застрекотала:

– Настоящий акт составлен...

– Подожди, – прервал Лев и отдал распоряжение: – Пригласите репортёра.

Влетел репортёр Дятел. Развернул перед собой чистую бересту, занёс вправо голову и приготовился вдалбливать сказанное.

– Продолжай, – сказал Лев председателю.

– Настоящий акт составлен авторитетной комиссией в составе сорока сорок по поводу слухов об исчезновении пчёл. Факты, вернее, слухи, подтвердились. Во-первых, на складах не обнаружено ни капли мёда, все бочки стоят пустые, правда, немытые с прошлого года. В них завелись тараканы. Во-вторых, над цветами порхают только бабочки из лесного балета и мотыльки-тунеядцы. Предлагаем принять к последним надлежащие меры: пусть выбирают одно из двух – или запишутся в лесной балет, или выдворить их вон из нашего трудолюбивого леса. В-третьих — что самое непоправимое, — в зимних дуплах нами обнаружены трупики пчёл. Мы тщательно обследовали причины этого чрезвычайно грустного происшествия и вскрыли, что ни к одному спальному корпусу пчёл не подведены теплосети. Стало быть, без тепла все многочисленные семейства пчёл не смогли перенести нынешние суровые зимние условия. Настоящий акт подписан... – тут председатель комиссии нерешительно взглянула на льва и спросила: – Подписи зачитывать?

– Не надо,– холодно ответил Лев, – вы свободны.

Докладчик поспешно удалился. Репортёр собрался было последовать его примеру, но Лев удержал:

– Ещё не всё. — И повернулся к Муравью: – Что вы ещё скажете?

Если Лев переходил в разговоре со своим министром на вы, это ничего хорошего не предвещало.

Муравей тоскливо подумал: «Прощай, награда», а вслух сказал:
– Случай, прямо заявлю, трагический. И не в нашу пользу. Мёд мы все любим. И то, что у нас не будет его весь этот год, – большая беда. Но это ещё не вся беда, — Муравей замялся. Лев насторожился:

– Что-нибудь ещё?

– Как мы сообщим эту грустную новость всем членам общины?

Лев обернулся к Дятлу:

– А это мы поручим нашему репортёру. Пусть ночку посидит, слова осторожные поищет, а утречком, перед вдалбливанием в газету, покажет мне корректуру, может, придётся подредактировать. Ясно?
 
Дятел согласно кивнул. И снова собрался уходить.

– Еще не всё, – снова остановил его Лев. – Ух, эти мне репортёры. Всё спешат, торопятся. Верхогляды. В корень надо зрить.

Дятел повертел своей красной головой и вдолбил несколько слов в бересту.

– А ты всё подряд не вдалбливай, – поучительно и покровительственно произнёс Лев. – Ты – избирательно. Общественное мнение формировать – тоже умение требуется. Понял?

Репортёр кивнул.

– С пчёлами ясно, – сказал Лев. – Неясно с теплосетями. Куда они подевались?

– Мне даже трудно об этом сообщить, – нерешительно обратился министр ко Льву.– Хотелось бы избежать наветов и клеветы. Ну да ладно. Истина – дороже всего.

– Я тоже так полагаю, – согласился Лев и подбодрил: – Выкладывай. Без критики тоже далеко не уедешь.

– Мои верные помощники, – начал Муравей, – пошли по следам неведомо куда пропавших труб, батарей и горячей воды. Начали с завода, где эти трубы изготовили. Затем гусаки просмотрели все накладные, расходные и приходные и выяснили, что сантехника попала в распоряжение пчёл. А дальше случилась странная вещь. Вдруг позвонил главной пчеле сам Кабан – министр быта – и попросил до первых дней осени одолжить половину труб, якобы для утепления кабинетов министерства. Разве можно отказать в этом случае? Сантехники-кроты же, однако, утащили вместо половины труб всю партию, и в придачу батареи. Мои гусаки пошли дальше по следам труб. И, представьте, нашли их глубоко под землёй на окраине леса, там, где находятся дачные участки. Так что вместо зимних спален пчёл трубами и батареями была утеплена дача министра быта. Ну а других труб, сами понимаете, на заводе-изготовителе не нашлось. И пришлось пчёлам согреваться собственным дыханием. А сколько маленькая пчёлка может надышать? Эх, если бы не суровая зима…

– Всё ясно, – Лев задумался. – Вызвать завтра же Кабана. А чтобы не произошло никаких эксцессов, пусть телохранители наденут на него намордник. Я, конечно, не за себя остерегаюсь. Как-никак обвинения к нему предъявлять придётся тебе, дорогой свидетель. А теперь объясни мне, куда подевалась вторая половина труб. Неужели все пошли на дачу?

Муравей рассмеялся:

– Тут-то и самое забавное. Их украли сами сантехники-кроты, пока монтировали теплосеть. Сказали Кабану, что ушла вся партия. А сами припрятали, надеясь по весне продать тем же пчёлам. Но трубы уже конфискованы и отвезены на склад. Правда, пчёлам они теперь не нужны. А сами сантехники сидят под следствием. Только вот что с министром делать, ума не приложу.

– А что? – повеселел Лев. – Наделаем-ка из него шашлыка. Давненько я шашлыка из свинины не пробовал. А ты? Правда, мясо жестковатое, ведь ему который годик? Ну да ладно. Кулинары наши что-нибудь придумают: отобьют, отмочат, соусом-уксусом-вином спрыснут. Не подавимся.

Репортёр Дятел, всё время слушавший рассказ Муравья с раскрытым клювом, наконец подавил в себе любопытство и для приличия вдолбил в бересту пару фраз. Как-никак, факты не для огласки.

– Ладно, – помолчав, проговорил Лев. – С этим делом покончено. А что с мёдом? Как мы мёд соберём? Сколько мы запланировали на зиму?

– Много, – сказал Муравей, копаясь в своей записной книжке, – сейчас скажу точные цифры.

– Не надо, – остановил его порыв Лев. – Сколько бы там ни было, но кто его наберёт? Ты умеешь?

– Нет, – признался Муравей. – Не умею. На это способности надо, трудолюбие, навыки, умение. Но попробовать стоит. Может, дать клич по лесу: кто хочет заняться сбором мёда, пусть приходит на цветочную поляну дня через два после публикации объявления в газете.

– Идея, – поддержал Лев и обратился к репортёру: – Тебе ясна цель нашей продолжительной беседы?

– Да-да-да, — профессионально пробормотал Дятел.

– Вот теперь-то ты свободен.

Репортёр вдолбил в бересту точку и вылетел из резиденции.

– Однако, – потянулся Лев, – что-то затянулась беседа. Ужин давно простыл. – Эй, официантки, – кликнул он, – внесите чего-нибудь горяченького.


III

На другой день в лесной газете было напечатано следующее объявление:

«Уважаемые члены лесной общины. В последний день по лесу распространились нелепые слухи о пчёлах. Кое-кто даже поговаривал, что их нет в живых. Чтобы положить конец домыслам, сообщаем, что вся колония пчёл жива и здравствует. Однако в настоящее время их нет в нашем лесу. Они откомандированы в южноиндийские джунгли за опытом. У наших дружественных пчёл из Южной Индии накопился интересный, достойный подражания опыт. И мы сочли необходимым послать наших соотечественниц за новыми методами и приёмами в сборе мёда. Срок командировки – два года. Так что через два года вы не узнаете наших тружениц — они будут крепкими, загорелыми и, пожалуй, говорить станут с акцентом. В заключение хочется сообщить о том, что мёд мы любим все, и, видимо, никто не захочет остаться зимой без этого ценного питательного продукта. Все, кто желает попробовать себя в сборе мёда, могут собраться послезавтра на цветочной поляне, чтобы пройти конкурс мёдосборщиков. Так что вопрос, будем ли мы с мёдом зимой, зависит от нас самих. Итак, ждём всех желающих на цветочной поляне послезавтра, после завтрака».

Вот так вот. А о манипуляциях общественным сознанием – ни слова. Как говорил Муравей: «Всё в наших лапах!»