Одиночество в толпе

Одиночество в толпе
Это утро встретило меня гулким пронзительным ветром. Его порывы накатывали и отступали, приближались и отдалялись – неотступно и настойчиво, было в них что-то от безысходности. Сказать, что я был разбужен порывами ветра нельзя - его завывание, напоминающее скорее скулящие потоки воздуха, что проносятся мимо моего убежища, просто не дали мне уснуть, всю ночь, которую и ночью назвать-то трудно, я вслушивался в игру ветра, прислушивался – вдруг ему не терпится мне сказать что-то очень важное. Не уверен, но вероятно к утру я всё же ненадолго провалился в короткую тревожную полудрёму, но никакого облегчения от такого сна естественно не получил. Лежать дальше смысла не было, но заниматься в такую погоду особенно нечем – порывы ветра могли достигать до сотни метров в секунду – особо не навоюешь. Именно поэтому меня ожидал скучный день в четырёх стенах, оставалось только считать минуты и часы, да слушать вопли ветра-разбойника, предаваясь собственным размышлениям. Размышлениям, которые неизменно занимают человека, находящегося на чужой планете за сотни тысяч световых лет от дома, от родной планеты и собственного прошлого.
За иллюминатором серо и уныло. Условное утро отказалось встречать меня лучами местного светила, решив, наверное, что достаточно и сильного ветра. Поднявшись с койки и присев, провожу ладонью по мягким волосам цвета зрелой пшеницы, видел которую вживую я последний раз, пожалуй, целую вечность назад, про себя решаю, что не мешало бы постричься, но прекрасно осознаю, что делать этого пока не стану – из-за банальной лени и странной нелюбви к парикмахерским и всему, что так или иначе связано со стрижкой. В жилом отсеке ещё совсем тихо, кажется, что кроме меня и ветра не существует больше ничего, встаю на ноги и подхожу к шкафу, где меня ожидает стандартный костюм астронавта – каждый день один и тот же цвет, один и тот же фасон – никакого разнообразия. Неспешно натягиваю комбинезон, плотно замыкаю все замочки и ловко управляюсь с заклепочками, после чего подхожу к двери. Умное устройство понимает, что я желаю выйти из спальной каюты и отворяет створки прямо перед моим носом. Каждый раз мне кажется, что система не успеет, и я стукнусь лбом о пластиковую створку, но всякий раз она отворяется в самый последний момент. Словно играет со мной. Минуя кухонный блок – есть мне совсем не хочется, я давно позабыл, что такое хороший аппетит, прохожу сразу в исследовательский центр. Раз уж встал в такую рань – нужно хоть чем-то себя занять. Снять показания основных датчиков, проверить их работоспособность и внести данные в журналы: на всё это уходит не более получаса. Вот и вся моя работа на весь бесконечно длинный тридцатишестичасовой день. Именно такой цикл предлагает своим обитателям планета, на которую меня занесло. Как убивать время после нехитрых операций с приборами – одному Богу известно. Можно бродить по базе – из одного модуля в другой, из помещения в помещение, но за столько времени я успел исходить его вдоль и поперёк сотни, нет, тысячи раз. Иногда мне начинает казаться, что здесь мне знаком каждый квадратный сантиметр, каждый поворот и закуток. По большому счёту так оно и есть. В хорошую погоду всё, конечно, несказанно проще – всегда можно выйти на свежий воздух и заняться исследованием новой части планеты, но чем дальше, тем меньше остаётся неизведанных участков, до которых можно дотянуться с нашей база за время «перемирия». Именно так зовётся здесь непродолжительный период хорошей погоды. Хорошей – в местном понимании, это отсутствие попыток со стороны окружающего мира прикончить всё живое тем или иным способом; ветер - далеко не единственное испытание, выпадающее на долю всякого, кого угораздит попасть в эти края. Если уж ветер, то ураганный, если дождь, то проливной и длящийся целую вечность, затопляющий всё вокруг, а если жара, то испепеляющая и заставляющая прятаться от пекла куда угодно, сойдёт любая тень, только бы не смертоносные лучи. Здесь всё не так. Не так как дома, не так как я привык. Поэтому если уж я отправляюсь в очередную вылазку, то непременно беру с собой всё необходимое снаряжение, которое элементарно может помочь выжить в случае возникновения природного катаклизма. Хотя это раньше ужасная погода была для меня катаклизмом, чем-то из ряда вон выходящим, теперь же буря и ненастье – самое обыденное дело – как проглотить завтрак.
В такую погоду и речи быть не может, чтобы выйти хоть ненадолго из заточения, на вольный простор, а хочется безумно. Настолько, что ожидание возможности выйти туда, за перегородку, сводит с ума, хочется просто ходить, смотреть по сторонам на разнообразный ландшафт, трогать траву, касаться деревьев, ведь всё это почти как там, дома. Почти родное, практически домашнее. Но вместо этого буду часы напролёт сидеть, тупо уставившись в слепящую белизну пластиковых стен, капаться в воспоминаниях и ждать… Бесконечно долго ждать затишья, когда природа устанет куролесить и возьмёт «перемирие», а я как пёс, сорвавшийся с привязи кинусь наружу - сначала просто поздороваться с каждой травинкой вокруг базы, а затем продолжу исследования, вгрызаясь всё глубже в неразведанные территории.
Что ж, думаю самое время вернуться в так называемый пищеблок и заварить себе чашку ароматного астронавт-чая. Вы спросите, чем астронавт-чай отличается от обычного. Собственно говоря, абсолютно ничем, та же заварка с кипячёной водой, но сам процесс его приготовления, а затем питье – это то, что каждый раз напоминает мне о прошлом, о доме - не так много вещей внутри базы, которые способны вызвать приятные воспоминания и ассоциации. И астронавт-чай один из таких ритуалов… Буду сидеть и смотреть сквозь бронированное стекло иллюминатора на бушующую стихию неродной планеты и ждать, пока проснуться остальные члены команды. Да, совсем забыл сказать, что нас здесь целый отряд – таких же исследователей-первооткрывателей как я. Как хорошо, что я здесь не один, иначе я бы просто сошёл с ума.
Вместе со мной нас на базе семь человек – три парня и четыре девушки. По собственной воле, много лет назад, мы согласились возглавить исследовательскую экспедицию на Миракулус, так называемую планету чудес, она и действительно заслуживает отдельного описания… Космическая экспансия началась не так давно, а по меркам вселенной так и вообще всего мгновение назад – наши деды первыми посетили Марс – одну из планет Солнечной системы – нашего дома. Затем их дети – наши отцы, приступили к освоению близлежащих систем, открывая объект за объектом. Всё развивалось колоссальными, просто невообразимыми темпами, словно по экспоненте – если со времен запуска первого искусственного спутника до колонизации первой планеты Солнечной системы прошло около сотни лет, то для освоения первой сотни планет понадобилось всего пара десятилетий. Научно-исследовательский взрыв взбудоражил всех и каждого, теперь даже самый ленивый обыватель-потребитель всё чаще отводил взор от грязи, в которой доселе копошился и отрывал зад от уютного мягкого дивана в стремлении стать лучше, войти в число избранных, попасть в команду тех, кто сможет в числе первых ступить на поверхность планеты, ранее никем не исследованной. У каждого из нас своя история, свои цели: кто-то отправляется на другой конец галактики в примитивной погоне за наживой, кто-то в поисках приключений, а другие – чтобы сбежать от призраков собственного прошлого.
Средняя «вахта» на неизведанной планете длится от десяти до двадцати лет, но иногда, по желанию самого исследователя может быть продлена на любой срок вплоть до пожизненного. Однако, первая экспедиция для всех длится стандартно – десять лет, так сказать щадящий режим, в которые входит время перелёта до нового дома, исследование и проживание, сбор информации и возвращение домой – на Землю или одну из колонизированных планет со статусом «подходит для постоянного проживания». Именно с этой целью нас сюда и отправили: цель номер один – находить всё новые объекты, на которых можно основать перманентную колонию – строить дома, заводы, добывать полезные минералы либо сделать из планеты санаторий, всё зависит от условий и наличия полезных ископаемых. Не секрет, что большая часть из всей массы обнаруженных космических объектов планетарного вида попросту не подходят не то что для «постоянного проживания», но даже не предполагают кратковременного нахождения живых существ. Многообразие форм и видов планет может шокировать неподготовленного человека, и если в начальную космическую эпоху суровыми считались условия на какой-нибудь Венере, то сейчас можно отыскать десятки сотен планет, где условия ещё более невообразимые. Это могут быть планеты–вулканы, где беспрестанно происходят всевозможные извержения и движения тектонических плит или небесные тела, где скорость ветра превышает триста метров секунду, либо давление в сотни атмосфер или полное отсутствие кислорода при избытке ядовитых газов. А как вам планеты, где скачки температуры достигаю нескольких сотен градусов – от пронизывающего холода до адской жары всего за несколько минут и обратно. В такой душегубке не выжить ни одному известному живому существу…
***

Лично я попал сюда не случайно. Мечты об освоении космоса и дальних планетах не давали мне покоя с раннего детства – я вырос на книгах писателей-фантастов и фильмах о покорении вселенной. Как сейчас помню поход в кино в полном одиночестве на премьеру фильма о межпланетных путешествиях одного очень известного в то время режиссёра. По сюжету отец должен оставить собственную дочь на родной Земле, находящейся на грани гибели, а сам – отправиться сквозь червоточину – в поисках спасения всего человечества. За время трёхчасового фильма ко мне, довольно взрослому уже на тот момент молодому человеку, трижды подкатывал ком, слёзы, вызванные переизбытком эмоций, просились наружу. Прощание отца с дочерью я принял очень близко к сердцу – пропустил через каждую клеточку тела, словно сам оказался на месте героя. Затем персонаж попадает на планету с изменённым ходом времени, где за считанные часы проживает десятки лет, нисколько при этом не постарев, после чего получает сообщения от собственных детей и родственников, сразу все, что накопились за эти годы… Ужасная ситуация – настоящее испытание для человеческой психики. А кульминацией становится встреча папы и дочки – много-много лет спустя, которых для отца просто не было, они пронеслись за несколько дней, тогда как его собственная дочь была уже глубокой старухой. Мне казалось, что равнодушно смотреть на эти сюжеты невозможно. Помню, вышел из кинотеатра в невообразимом воодушевлении – чувства и мысли переполняли моё молодое горячее сердце, готовое любить и ненавидеть, попутно испытывая всю гамму чувств, что можно отыскать между этими двумя столь полярными, но при этом близкими чувствами…
По окончанию школы меня ожидало первое серьёзное разочарование – я был признан не годным к космическим полётам, что автоматически убивало мою мечту и обрекало на пожизненное пребывание на родном Обероне 14. Максимум, что я мог себе теперь позволить – это перелёт в криокамере, в качестве малополезного груза, да и то лишь на планеты с мягким приятным климатом, как там, где мне посчастливилось родиться. Пару недель я ходил как в воду опущенный – как же так, всегда считал себя довольно здоровым, ходил в спортивные секции, даже в каких-то соревнованиях участвовал и тут на тебе… Негоден. Звучало как приговор. Но ничего не попишешь – полётные законы – эталон строгости, обойти практически невозможно, ведь риск во время полёта чрезвычайно велик, а желающих пруд пруди. Так рухнули мои надежды…
Чтобы выжить на Обероне 14 мне была необходима хоть какая-нибудь профессия. Куда идти и кем становиться – совершенно плевать. Недолго думая ткнул пальцем в первую попавшуюся специальность первого попавшегося вуза, волей судьбы это оказалась психология. И, как говорится, не было бы счастья… Я понял, что сам того не ведая выбрал СВОЮ стезю - в изучении тонкостей человеческой психики я нашёл собственное призвание. А когда пришло время углубляться в специализацию долго думать мне не пришлось – ответ лежал на поверхности… Дипломную работу я защищал на тему… сейчас уж дословно и не вспомню, что-то вроде «Особенности поведения индивидов в замкнутом пространстве в условиях длительных межгалактических путешествий». Подсознательно я всё ещё лелеял надежду на чудо, вдруг мне всё-таки повезёт и каким-то непостижимым образом получится всё переиграть…
Сейчас вспоминаю университетские годы с улыбкой и ностальгией. Где-то в глубине души даже тогда я знал, что всё это не всерьёз – все эти экзамены, лекции, семинары, нужно стараться брать от жизни как можно больше, наслаждаться каждым мигом свободы, каждым мгновением бесшабашности и отсутствием ответственности. В глубине души понимал, но до конца осознать смог лишь по прошествии лет. На момент студенчества всё казалось дико серьёзным и крайне важным. Не сделать домашнее задание!? Как!? Ведь преподаватель велел! Пропустить пару!? Уму непостижимо! Разве что на старших курсах, когда посещать всё подряд было просто немыслимо. Однако, большая часть из того, что нам пытались вбить в голову мне так и не пригодилась, да и скорее всего никогда и не пригодится, как и подавляющему большинству тех, посещал учебные классы вместе со мной – плечом к плечу. Впоследствии я понял, что самый большой смысл университета это вовсе не наличие диплома и даже не отметочки на его приложении, всё действо преследовало совершенно иную цель. Преподаватели, да и сама система, пытались научиться нас учиться – добывать информацию, систематизировать её и анализировать, справляться с трудными ситуациями, получить навыки общения с людьми, причём совершенно разными, как по возрасту, так и по уровню интеллектуальных способностей, с различными характерами, убеждениями и ценностями.
Тот, кто смог пройти через учебные сессии знает, как вбить в голову астрономическое
количество информации, не важно полезной или нет, чаще конечно второе, в сжатые сроки, при недостатки сна, а иной раз и пропитания. Если же не получается решить проблему с помощью штудирования материала – приходится искать обходные пути, иногда с преподавателем можно «договориться», практически у каждого, кроме самых принципиальных, есть своя цена. Знания это только ширма, которой прикрыта основная цель обучения в ученом заведении – умение решать жизненные трудности, получение самостоятельности, овладение навыками коммуникации – вот истинная цель этих лет… золотых лет. Но, к сожалению, в полной мере насладиться ими могут разве что избранные, те, кто с самого начала умеет фокусироваться на самом главном, все остальные растрачивают львиную долю времени на бесполезные переживания и ненужные беспокойства. Всем известно, что тревога не решает завтрашних проблем, а только крадёт сегодняшнее спокойствие, но, тем не менее, снова и снова совершают ту же самую ошибку. К числу тех, кто ошибался можно было отнести и меня…
В университете мне нереально повезло с преподавателями, как и в любом учебном заведении то, каким человеком ты оттуда выйдешь, по большей степени зависит именно от того, кто будет делиться знаниями со студентом. Плохой учитель вряд ли может научить чему-то положительному и полезному, в этом плане мы сталкиваемся со своего рода лотереей и мне посчастливилось вытянуть выигрышный билет. И у этого билета даже есть имя – Стив Сторм. Таких людей очень немного ходит по свету, не так уж часто, к сожалению, человек может найти собственное признание, гораздо чаще мы просто блуждаем по миру в поисках, прибиваемся то к одному берегу, то к другому, но своего пути не находим. А Стив нашёл. И был счастлив, ведь он отыскал ни много ни мало собственное предназначение, иным словами полностью реализовался в этом мире. Нашёл предназначение для себя, но приносил пользу окружающим людям, раздавая знания молодым студентам, воспитывая профессиональных специалистов и людей, нужных обществу. Стив привил мне любовь к постоянному самосовершенствованию, поиску истины, доказал, почему всё в этом мире нужно ставить под сомнение и проверять, проверять, проверять… Многие говорят мне, что я стал мягко говоря неплохим психологом, и по большей части обязан я в первую очередь ему, моему самому важному в жизни преподавателю – Стиву…
Лишь несколько лет спустя после окончания университета, совершенно случайно выяснилось, что мой вердикт о негодности к межпланетарным полётам был банальной ошибкой. Во время медицинской комиссии при устройстве на новую, весьма перспективную работу, мне в руки попали копии собственных анализов и мягко говоря удивили меня – все показатели в норме, можно заходить на борт хоть завтра, и в этот миг я понял, что всё было не зря, всё в этом мире не случайно… Теперь у меня есть опыт работы по специальности, который можно выгодно использовать для осуществления мечты. В ту компанию я так и не устроился, зато через полгода получил работу своей мечты – контракт на освоение одной из неизведанных планет, весьма перспективной по мнению специалистов. Сперва, конечно, предстоял целый ворох дополнительных проверок, испытаний, исследований и тестов, на всю подготовку было отведено около двух лет, оно и понятно – улететь за несколько сотен тысяч световых лет (а то и больше) это вам не за хлебом в булочную сгонять, процесс длительный и основательный. Но для меня всё это было абсолютно неважно – ведь я скоро буду заниматься тем, о чём грезил все предыдущие долгие годы, что прокручивал в голове долгими зимними вечерами…

***
Итак, нас здесь семеро. Семь членов экипажа, каждый со своими функция, обязанностями и компетенциями. Меня зовут Милан Бранж. Как я уже говорил,  я прибыл на Миракулус с далёкой планеты Оберон 14. Моя специальность бортовой психолог и специалист по межличностным отношениям, проще говоря, я отвечаю за то, чтобы остальные шесть членов команды не сошли с ума сначала во время перелёта, а потом находясь много лет на незнакомой планете в компании одних и тех же лиц. Отношения людей друг с другом вещь крайне сложная и запутанная, а когда им приходится сосуществовать вместе много лет, дни напролёт, без возможности изолироваться и побыть в полном одиночестве, могут начаться проблемы. Любая особенность, привычка или черта характера кого-то из членов экипажа может стать объектом раздражения, нервозности, а то и ненависти. Неприязнь может быть на первый взгляд беспричинной, но на самом деле причина есть – человеку трудно наблюдать вокруг себя ограниченное количество лиц, мы созданы жить в многообразии. Много, очень много тонкостей в этом деле, на мои плечи ложится психологическое здоровье всех и каждого, и это куда сложнее, чем врачевание тела – отклонения в здоровье органов и всех систем помимо психики можно выявить с помощью всевозможных анализов и проб. Мне же приходится иметь дело с душами людей, вникать в хитросплетения взаимоотношений, но делать это всё ненавязчиво, иначе никакого смысла в такой работе нет. Вовремя почувствовать назревающую проблему, распознать и устранить – вот моя задача. По правде говоря, пока что интенсивной работы за всё время, было немного – лишь дважды возникали серьёзные конфликты, но, заглянув в корень проблемы, и первый и второй случаи удалось разрешить вполне мирно и в короткие сроки.
Я сижу в столовой и медленно попиваю чай, взгляд уставлен сквозь иллюминатор – туда, где дует безумный ветер-убийца, а мысли летают очень далеко. Так хотелось улететь с родной планеты сюда, подальше от всех и каждого, с великой миссией первооткрывательства, а теперь неизменно, всё чаще и чаще начинает вспоминаться дом, родные, друзья-приятели и просто лица людей, знакомых с самого детства. В моём случае это не тоска, просто неизбежная переоценка ценностей при длительном расставании с привычным укладом жизни. В хорошую погоду жизнь в нашем скромном лагере бьёт ключом – времени прошло не так много, мы не успели насытиться всеми прелестями местной флоры и фауны, рельефа и погодных условий, мы словно дети, которые заново открывают этот безумно прекрасный мир, полный тайн и загадок. В нашем случае мы и вправду открываем его с нуля, и эта мысль ежедневно заставляет двигаться вперед, естественно при наличии хорошей погоды.
Краем глаза замечаю, что в помещение заходят двое: Итель и Крис – наша местная парочка, сложившаяся ещё до подготовки к полёту. Оба старательно скрывали не только взаимную симпатию, но даже сам факт знакомства практически вплоть до самого полёта, уж очень хотелось отправиться вдвоём в столь необычное путешествие, а мужей с жёнами и парней с девушками на такие проекты берут неохотно, слишком много с ними бывает хлопот. Межличностные отношения штука чрезвычайно тонкая. Крис нежно обнимает подругу, та нежно гладит его по волосам – со стороны пара смотрится весьма неплохо, довольно контрастно: высокий темноволосый парень с короткой стрижкой и миниатюрная хрупкая блондинка со слегка вызывающими чертами лица и ещё более провокационной фигурой. Каждый из нас, представителей мужской половины экипажа, втихую поглядывал на неё – каждый втайне считал, что именно ему роль спутника Итель подошла бы куда лучше. Об этом я узнал, проводя регулярные психологические тесты по исследованию морального состояния членов команды, насчёт себя же почувствовал симпатию к девушке в первый месяц пребывания на корабле. Девушка и вправду эффектна – длинные светлые волосы, идеально прямые, словно зовущие провести по ним пальцами, нежно, но в то же время жадно, всей пятернёй, тонкие брови, игривая улыбка, лёгкая картавость – всё это придавало ей необычайный шарм, притягательность и делало обаяние почти безграничным. Общаясь с людьми, она словно изучала вокруг себя какую-то ауру радости и эмоционального притяжения, подруги из состава экипажа называли это сексуальными флюидами и добавляли, что мужчинам крайне непросто им противостоять. И действительно, флюидов даже больше, чем нужно, хоть отбавляй.
Крис, мой давний приятель, которого я даже мог бы назвать собственным другом, одним из немногих оставшихся из той, прошлой жизни, почти детства, представлял собой фигуру куда более задумчивую и погружённую в собственные мысли. Холодный, спокойный, порой даже немного заторможенный на взгляд среднестатистического обывателя, но всё это не мешало ему быть прекрасным знатоком собственного дела, иной раз мне казалось, будто у него есть некая телепатическая связь со всякими железками и механизмами, которые слушались его с полуслова. Если где-то что-то вышло из строя – время звать Криса, уж он-то мигом разберётся, в чём дело, случалось даже, что ему и прикасаться к прибору не нужно, вполне достаточно подойти и всё начинает работать само собой, как по мановение волшебной палочки. Итель же наоборот, подпускать к технике противопоказано, стоит ей взять в руки какой-то сложный прибор и он может тут же выйти из строя, между собой мы даже иногда называем её ходячим эффектом гремлина, но только очень аккуратно, иначе она сильно обижается и может потом подолгу дуться, а лишать себя общения с Итель не желает никто.
Вот такая парочка составила мне компанию в это ветреное утро.
- Доброе утро, Милан, не спится?  - Голос Итель как всегда приветлив.
- Привет, - откликнулся я. – Да, несносный ветер так и не позволил сомкнуть глаз. Вот решил вкусить кружку ароматного астронавт-чая.
Крис ограничивается лишь ленивым взмахом руки, радушного приветствия дождаться от него трудновато. Но за столько лет знакомства я к этому привык. Далее пара разделяется – парень следует в душевой отсек – навести утренний марафет, Итель начинает копаться в холодильной камере в поисках чего-нибудь съестного и желательно как можно более вкусного.
- Что ты часто стал просыпаться ни свет, ни заря, - негромко произнесла девушка. Это действительно погода так на тебя действует или есть что-то ещё. Слышимость не такая уж и сильная, остальным не мешает. Если не прислушиваться ведь и совсем почти нет ничего. На крайний случай всегда можно надеть беруши.
- Я пробовал. Не помогло. Ты знаешь, мне иногда кажется, что он завывает не за бортом корабля, а в моей голове, точно попал туда и теперь не может найти выход наружу. Ничего страшного, скоро пройдёт. В конце концов, это моя работа – справляться с психологическими трудностями – не только же других лечить, иногда нужно помогать и самому себе.
- Надеюсь что так, - в её голосе отчётливо слышалась озабоченность, даже взволнованность. Приятно всё-таки, когда за тебя переживают и волнуются. Только я знал, что волнение это не совсем искренне, Итель со всеми вела себя участливо, точнее создавала видимость заинтересованности в чужой жизни, однако на деле интересовалась лишь Крисом и конечно же собой, как и многие другие девушки.
- Да, всё в порядке, - наигранно уверенно бросил я. – Не беспокойся, пара-тройка дней, максимум неделя и я снова будет как раньше. Да и скорей бы наладилась погода, уж слишком затянулся ветер, так я действительно начну беспокоиться за моральное здоровье моего персонала.
- Ага, от безделья начнём лезть на стену или, что хуже, друг на друга кидаться, - невесело пошутила блондинка.
- Очень надеюсь, что до этого не дойдёт – буркнул я.
- Кажется нам надо пополнить запасы из основного хранилища, холодильник полупустой. И вкусного ничего.
Судя по тону Итель была действительно расстроена этим фактом. Реально взволнована, в отличие информации от моего недомогания и странного самочувствия до которого теперь ей не было никакого дела. Или по крайней мере так казалось мне. На корабле она числится как микробиолог, занимается исследованием местных микроорганизмов и мне часто кажется, что бактерии и вирусы вызывают у неё куда больше сочувствия, чем люди, хотя явно она этого не демонстрирует, внешне кажется крайне милой. Только вот я сумел заглянуть к ней внутрь, понять, что для Итель действительно важно, а что второстепенно, какие порывы идут от души, а какие не более чем вежливость и соблюдение правил приличия. Как-то раз Мартин, наш корабельный врач, имел неосторожность задеть пробирку в лаборатории Итель. Вероятно, тот образец имел какую-то особенную важность для девушки-учёного, хотя вполне возможно, что представлял собой самый обычный экземпляр, каких можно добыть хоть сотни тысяч, вот только реакцию Итель на столь банальное происшествие назвать ординарной язык не повернётся. Она взбеленилась, вся покраснела, потом побледнела и окатила Мартина таким потоком гнева, чёрной ярости и ругательств, будто он только что разрушил плод трудов всей её жизни или случайно разбил уникальную драгоценную вазу, замену которой не найти во всём свете. Вспышкой негодования были удивлены все, включая меня, Мартина и даже Криса. Он тактично отвёл Итель в каюту, одному Богу известно, о чём они там общались и какие слова отыскал Крис, но спустя минут двадцать она вышла совершенно спокойная, извинилась перед Мартином, хоть и довольно сухо, а затем снова удалилась, вероятно, для того, чтобы побыть наедине с собой и своими мыслями. Мы вроде бы успокоились, но впоследствии я почувствовал, что ещё какое-то время многие общались с блондинкой настороженно, словно ожидая подвоха, однако вскоре ситуация окончательно забылась от обилия новых событий.
- Сегодня займёмся этим с Мартином, - ответил я на предыдущую реплику. - Я и сам, по правде сказать, хотел чего-нибудь эдакого, но не отыскал и поэтому просто пью чай.
- Я схожу с вами, можно? – весело поинтересовалась Итель.
- Не иначе снова хочешь набрать сладкого? Знаешь, же, оно строго по лимиту. Хотя кто ж тебе запретит, так? Тим в тебе души не чает.
Запасы продовольствия чётко рассчитаны на все десять лет экспедиции, но спланированы таким образом, чтобы ни в чём себе не отказывать, со значительным запасом на случай непредвиденных ситуаций. А сладости к жизненно необходимым продуктам не относятся, следовательно, даже крупный перелимит по данному пункту к серьёзным последствиям привести не может, ешь конфет сколько влезет, просто потом к концу экспедиции у кого-нибудь может возникнуть углеводная ломка, а в остальном всё в полном порядке.
В этот момент в столовую вернулся Крис, Итель ещё какое-то время повозилась со стряпнёй на завтрак и вышла из помещения – видимо туда же, где только что находился её бойфренд – привести себя в порядок после сна.
- Как настрой, - начал разговор Крис?
- Нормально. Жду, когда прекратится ненастье, собственно, полагаю все здесь занимаются ровным счётом тем же самым.
Продолжать разговор у меня большого желания нет, за эти долгие месяцы на корабле мы, кажется, перебрали все возможные разговоры, обсудили все возможные темы - в общем, малость наскучили друг другу. Это - мягко говоря. В таком случае лучше немного переждать, не лезть на рожон и какое-то время отдохнуть от окружающих лиц.
- Ты завтракал? – вежливо поинтересовался Крис.
- Выпил чая, что-то аппетита нет совсем, - отозвался я.
- Если есть желание, присоединяйся к нам, мы собираемся употребить яичницы с беконом, практически классика.
- Спасибо, я чуть позже. Пойду - прилягу, может всё-таки удастся немного подремать, а то ночь получилась бессонная.
- Не думал заглянуть к Мартину, может, пропишет каких-нибудь пилюль?
- Неужели так заметно, что я не высыпаюсь? – спросил я с улыбкой.
- Да, есть немного. Ты и сам говорил пару раз. Или же стоит найти какое-нибудь интересное занятие, тогда и время быстрей течёт, и спится качественней, да и общее самочувствие не в пример лучше становится, не мне тебе рассказывать.
- Ага, - отмахиваюсь я, - за это время я уже перепробовал и читать и всякие компьютерные игрушки, все фильмы пересмотрел, что смог отыскать в бортовом архиве. Прям хочется поработать что ли…
- Ничего, уляжется ветер, работы у нас будет невпроворот. Сам знаешь.
После этой фразы я вышел из кабинета и отправился в каюту. По пути встретил Мишель - наш «мозг». На таких проектах она работает почти всю жизнь, это её то ли третья, то ли четвёртая планета, причём на каждой женщина провела немало времени. Именно Мишель заведовала на корабле всеми исследованиями и экспериментами, компоновала отчёты для главного центра и раздавала нам задания по сбору тех или иных образцов, установке необходимых датчиков, сенсоров и тому подобное. Назвать её общительной нельзя, ровно как и привлекательной, однако благодаря харизме и некоторому обаянию Мишель умудрилась стать на корабле неким серым кардиналом. Даже Тим, капитан корабля, на чьё решение повлиять крайне трудно, старается прислушиваться к советам полноватой женщины с короткими пухлыми ручками и вечно серьёзным лицом. Низенькая, светловолосая, с голубыми глазами и проницательным взглядом, Мишель знала, где, что и как сказать, а где лучше промолчать и выждать.
 Она как всегда молча, но приветливо и с улыбкой поздоровалась, поинтересовалась как у меня дела, а после обмена любезностями проследовала в столовую к Итель и Крису, я же зашёл в собственную берлогу, закрылся и лёг на койку. Захотелось спать. Я закрыл глаза и задремал.

***
Мне приснилась Итель. Точнее не одна она, а мы с ней. В тот самый вечер. Вечер, когда волею судьбы или волею этой планеты, мы остались одни на корабле, в то время как остальным пришлось разбить временный лагерь в нескольких километрах от базы, у скалы, защищаясь от непогоды. Именно тогда мы впервые занялись любовью. Сказать, что это было волшебно – не сказать ничего. Искру, которая пробежала между нами с первого дня встречи, не заметить мог разве что слепой или тупой. Она была настолько явственна, что нам приходилось прикладывать колоссальное количество сил, чтобы скрывать это ото всех. Надо было убедить каждого, что это только показалось, ничего нет, ведь у неё есть парень, причём давно, отвести подозрения, но при этом не стараться делать это слишком явно.
Всё стало понятно, когда она первый раз остановила свой взгляд на мне. Это длилось какие-то доли секунды, но всё же несколько дольше, чем длится стандартный мимолётный взгляд, немного дольше… буквально на мгновение. Но именно в эту самую секунду нам всё стало понятно – остальные заподозрили что-то лишь спустя какое-то время, а вот у нас сомнений не осталось. Первое время мы пытались сопротивляться, скрыть, сломать, забыть –но остановить, то, что обрушилось на нас так внезапно и стремительно, накрыло с головой, как горная лавина у нас не вышло.
Выбирать момент для коротких встреч было весьма непросто – вечно кто-то путался под ногами, первая встреча состоялась через несколько недель после прилёта на планету, мы словно ждали целую вечность. Но оно того стоило, мы набросились друг на друга, будто готовились к этому заранее, точно к схватке, из которой победителями вышли сразу оба. После первого раза были и другие – и чем дальше, тем чаще, обычно мы уходили в одиночные исследования, что не возбранялось и становилось идеальным предлогом для встречи в какой-нибудь уединённой пещере, расщелине в скале или чащах местного леса. Мы были счастливы в эти короткие часы уединения и наслаждения друг другом, время останавливалось и нам казалось, что мы одни на этой планете, одни посреди целой безжизненной звёздной системы. Почти так оно и было. До одного прекрасного вечера. В тот вечер мне стало мало моей блондинки. Или скорее не моей…
Сон продолжился и вот уже из момента нашей первой сладкой встречи я перенёсся в момент, когда я решаю поставить вопрос ребром – либо мы прекращаем весь этот фарс, либо надо как-то сказать Крису, что он остался не у дел. Только как. Итель его, мягко говоря, побаивалась, мне же было абсолютно всё равно, я бы сумел разрулить ситуацию даже просто на словах, но есть ещё экипаж, который воспринял бы такую новость весьма скептически. Да и с точки зрения психологической атмосферы в коллективе такой шаг не мог пойти всем на пользу. Но в тот момент мне было совершенно все равно. Я бы жёстким, если не сказать жестоким.
- Выбирай, либо ты с ним, либо со мной. Третьего пути нет. Так больше это продолжаться не может. Ты застряла между нами, и выбраться сама не в силах. Так вот я помогу тебе. Либо мы сообщаем, что ты моя, либо я знать тебя не желаю, просто вычёркиваю из своей жизни и постараюсь пересекаться как можно реже. Пусть это будет наигранно, заметно и глупо, мне всё равно.
Я сам придумал себе эту роль обиженного любовника, сам поверил в неё. Возможно, это был не самый мягкий ход, даже, скорее всего, излишне жёсткий – на Итель было жалко смотреть, она и представить себе не могла, что её ненаглядный может быть таким чёрствым и грубым, холодным, просто непрошибаемо ледяным. Я сделал это. Я не знал, к чему это может привести и сделал это. Все варианты просчитать невозможно и даже будучи знатоком человеческой души, предугадать, как она отреагирует на тот или иной раздражитель просто невозможно. Мне казалось, что поставив её пред таким выбором, я сумею прояснить ситуацию, наверное, во мне до сих пор не умер юношеский максимализм – либо всё, либо ничего. Я более не мог спокойно переносить тот факт, что после всего произошедшего между нами – искры, молнии, урагана, она не могла до конца разобраться в себе. Для меня всё просто – мне с ней хорошо, я хочу быть рядом чаще, желательно постоянно, хочу быть счастливым и знаю, как сделать счастливым другого её; перед ней же стоял выбор – холод, спокойствие и стабильность Криса или взрывной вихрь чувств и эмоций со мной. Никакой стабильности, постоянства и ровных отношений – только взлёты и падения, зато чувств действительно целый океан, глубокий и тёплый.
Но видимо я всё же перегнул палку. После моей тирады о том, что нам следует либо разойтись, либо быть вместе навеки, она несколько минут была не в состоянии говорить, даже пошевелиться не могла. Только молча смотрела на меня влюблёнными глазами, как маленькая девочка на большого дядю, который по непонятной ей причине решил обидеть её, ранить глубоко – в самое сердце. А меня было не остановить – я подбирал самые ядовитые слова и поливал ими вдоволь, приправляя мощной интонацией и тембром голоса, убивающим наповал. У девочки не осталось ни единого шанса, шах и мат. Я оставил её пребывать в шоковом состоянии, а сам удалился в каюту, праздновать мнимую победу и торжествовать по поводу собственной непобедимости.
- Пускай подумает, взвесит, почувствует, какого это, жить без меня, - витало в моей голове.
Я знал, где расставить сети и когда это сделать, как заманить жертву в ловушку, из которой невозможно выбраться. Попав на крючок раз – сорваться практически невозможно, а пытаясь высвободиться, можно лишь ещё глубже увязнуть, по самое горлышко. Сначала я влюбил в себя беззащитную маленькую девочку, а теперь решил грубо сыграть на её чувствах, как на игровом инструменте и, как мне казалось, я имел представление, что за звуки сорвутся с этих струн. После моего грубого монолога я подверг её жёсткой изоляции, в самой изощрённой форме: никаких разговоров, поцелуев украдкой и мимолётных объятий – только сухое приветствие и деловая беседа на рабочие темы. Долгих семь дней я подталкивал её к решению, но где-то видимо перестарался.
С этой мыслью я проснулся и резко сел на кровати. Это всего лишь сон, подумал я. Но спустя ещё миг осознал, что всё действительно приключилось со мной и ещё свежи в памяти её слова, сказанные дней через десять после того злополучного разговора.
- Мне было с тобой очень хорошо, так хорошо, что лучше, наверное, и не бывает, я каждый день летала, словно на крыльях, мне казалось - ещё немного и я просто умру от счастья – так хорошо мне было. И когда чувства были на самом пике, после одного из вечеров, когда мне показалось, что ты коснулся моей души… Я открылась вся, пустила тебя внутрь, отдала своё сердце, на всё была готова ради тебя.
- Да, я знаю, мне тоже было хорошо с тобой, - тогда я ещё старался быть максимально сухим и строгим.
- Просто хорошо, - ухмыльнулась она с какой-то грустной улыбкой. – Просто хорошо, а я была на седьмом небе от счастья. И я уже практически сама пришла к тому, чтобы сделать этот шаг, всё к этому и близилось.
- Ну конечно, - парировал я. – Ты бы так могла ещё много месяцев парить мне мозги, можешь не вешать мне лапшу на уши!
- Не перебивай, пожалуйста! – возразила Итель. – Дай закончить. И можешь уже не пытаться давить на меня или играть в свои дурацкие игры. Я переболела. Всё прошло теперь мне легче. Как я уже сказала, мне было очень хорошо, но потом ты так внезапно, без видимых на то причин решил всё оборвать, когда надо было как раз наращивать обороты. И я ушла в себя, снова вернулась к нему, во всех смыслах этого слова. Мне было плохо и он поддерживал меня в тяжёлую минуту.
- Ты говорила, тебе с ним скучно, вы давно перестали быть парой в полном смысле этого слова.
- Так и было. До того, как тебя дёрнуло вывалить на меня всё это. И у меня внутри что-то сломалось. Знаешь, будто сгорел предохранитель в сердце – предохранитель моей любви к тебе. Но не подумай, что она была какой-то несерьёзной, как раз наоборот, любовь была невероятно сильна, но чем мощнее чувство, тем проще его разбить, сломать и уничтожить. А ты втоптал её в грязь, раздавил и выбросил, ты даже представить себе не можешь, какую боль мне пришлось перенести, в какой чёрной депрессии пребывала всю эту страшную неделю! А действительно для меня стала страшной!
Лишь на последней фразе её голос немного дрогнул – до этого девушка говорила совершенно спокойно, без тени каких-либо эмоций, но затем сумела взять себя в руки и дальше уже вновь вещала ровным голосом, как по написанному.
- У меня было предостаточно времени, чтобы подумать, всё взвесить и разложить по полочкам, разобраться в ситуации и в себе самой. Сначала было тяжело, глаза застилала тоска, я боялась, что мы уже никогда не сможем быть вместе. Но потом страх прошёл. Я больше не боюсь жить без тебя. Ели ты смог так жестоко поступить со мной, не думаю, что нам стоит идти рука об руку по дороге жизни – у тебя свой путь, у меня свой. Пусть моя дорожка немного скучна, однообразна и порой муторна, зато прямая и понятная. А ты и дальше виляй, играй в свои игры и жди, куда она выведет тебя. Я не хочу быть с тобой.
С этими словами Итель отвернулась от меня по направлению к двери вышла. Больше нормального разговора у нас с ней не было, как не было больше игр, волшебных вечеров и всего остального, только сухость и отчуждённость. Искра погибла, костёр погас и вернуть то, что было мы не в силах.
Ещё какое-то время я недвижно просидел на кровати, летая в собственных воспоминаниях, затем снова лёг и уснул. На сей раз крепко и без сновидений.

***
Ближе к полудню меня разбудил стук в дверь. Я неспешно встал, отворил, на пороге стояла Лина Мейсон - помощник капитана и по совместительству геолог. Правая рука Тима и его бывшая пассия, нрава строгого, натура вспыльчивая и неоднозначная, весь персонал дружно сходился во мнении, что с ней нужно быть осторожными и держать ухо востро.
- Доброго времени суток, Милан. Долго спишь! – голос Лины как обычно не по-женски груб, с нотками металла. – Не иначе снова всю ночь валялся, уставившись в потолок, а ближе к утру уснул?
- В самую точку! Да и чем ещё заниматься в такую погодку? Только спать без задних ног. Что случилось?
- Ничего такого. Капитан хочет собрать всех через час в конференц-зале, решила уведомить тебя заранее. Постарайся без опозданий.
- Да я и так сама пунктуальность, - скромно ответил я.
- Знаю, но решила лишний раз напомнить. И включи кондиционер – воздух у тебя здесь какой-то спёртый.
- Любишь ты поучать, - отшутился я, в то время как Лина шла к следующей каюте.
Собрание началось точно по расписанию, Тим опаздывать не любил. Все сели за длинный прямоугольный стол - некоторые прямо с чашкой кофе и приготовились слушать. Собственно количество тем, которые можно было поднять именно сегодня довольно ограничено: запасы продовольствия, планы по поводу исследования, в связи с изменениями погоды и, наконец, какое-то экстренное происшествие или внезапно обнаружившаяся проблема. Оказалось – второе.
- Погода скоро наладится, - начал Тим. – Поэтому всем необходимо быть готовыми в ближайшее время возобновить исследования. По нашим прогнозам через три-четыре дня ветер стихнет настолько, что мы сможем выйти за пределы базы, причём новый период затишья может стать одним из самых продолжительных за всю историю наблюдений. Я пообщался с Мишель, чтобы составить список приоритетных направлений для наших экспедиций, затем вместе с Линой мы проработали предварительный график работ. Итак, Милан и Крис. Начнём с самого интересного. Мы давно вынашивали план исследования пещер за Песчаными горами, направление может оказаться интересным, но может не принести ничего, поэтому мы решили не отправлять туда всю команду и ограничится парой человек. Как вы все наверняка поняли, это будут Крис с Миланом. Ваша задача взять всё необходимое снаряжение, зайти в пещеры и определить потенциал для исследований. Возможны три варианта развития событий. Если вскоре вы наткнётесь на тупик, то значит ловить в них больше нечего, спокойно собираетесь и возвращаетесь на базу, если возможность для исследований всё-таки имеется – не занимаетесь самодеятельностью, берёте пару проб и дуете на корабль, а дальше мы решаем кого и на какой срок туда отправить. Ну и вариант три – если находите что-то сверхъестественное – берёте проб ровно столько, чтобы убедить нас в этом и опять же – мигом на базу. Вы поняли? Смысл в том, что при любом раскладе – никаких поползновений к самостоятельности, углубляться вглубь пещеры вам категорически запрещено! Лина, Итель – вы собираете недостающие образцы почвы в дальней части леса, прилегающего к кораблю, вам потребуется пара дней, чтобы добраться до места, но времени у вас будет предостаточно.
- Два дня туда, день на сбор образцов и два дня обратно, - решает уточнить Итель. – А мы успеем до следующей бури, а то накроет нас на самом интересном месте, потом будете нас вытаскивать?
- По этому поводу можете не переживать, - Тим не стал тянуть с ответом. – У вас минимум неделя, по пути можете заглянуть к скалам, проверить, что там изменилась со времени предыдущего посещения. Да и если что вы всегда будете на связи – в этом основное отличие вашей экспедиции от того, чем будут заниматься наши парни. У них связь, скорее всего, пропадёт почти сразу же после проникновения внутрь пещеры, даже с учётом усилителя сигнала навряд ли мы сможем сопровождать их очень далеко, как раз по этой причине им не разрешается чрезмерно углубляться.
- Нам всё понятно, - отозвалась Итель.
- Мы с Мартином планируем посетить озёра, те, что к северу отсюда, там можно отыскать что-нибудь интересное, нам вечно не хватало времени, чтобы как следует обосноваться там. Дорога займёт около трёх-четырёх дней, плюс пара дней на исследование местности. Даже если непогода застанет нас прямо там, мы планируем взять с собой чуть больше оборудования и переждать прямо там.
- А может разумнее взять меньше и успеть быстрее вернуться на базу, - внёс предложение Крис. Бегом туда, сутки на пробы и пулей назад.
- Мы думали об этом, но, боюсь, одного дня нам не хватит, нужно как минимум три. Мы слишком мало внимания уделяли водоёмам, а там нас может ожидать самое интересное.
- Ага, значит вы с Мартином в поход с пикником на три дня на озёра, с ночёвкой, а нам несколько часов на изучение пещерки и бегом домой? – не унимался Крис?
- Вам как раз и достаётся самое интересное. Плюс это не так близко как ты думаешь, не забывай! Почти сутки туда, ночёвка у входа, зайдёте внутрь, на это уйдёт ещё полдня и только потом обратно. Скучать вам не придётся. Да и в любом случае всё, решено, менять планы я не намереваюсь. Мишель остаётся на базе, следить за кораблём и координировать наши перемещения, часть данных, вероятно, получится передать удалённо – через системы связи, так что кое-какую информацию можно будет начать обрабатывать почти сразу, как говорили раньше – не отходя от кассы. Вопросы есть?
Вопросов не было. Пара минут и все разошлись по своим делам. Сегодня-завтра ветер прекратится и у нас появится работа. Как же все по ней соскучились. Раньше, живя на родной планете, я думал это невозможно, ведь работа – не более, чем повинность и необходимость, но теперь мы ждали её с нетерпением, как праздника. Человек всё-таки рождён для свершений.

***
Мы вышли через два дня, когда скорость ветра стала вполне приемлемой для совершения вылазок наружу, а ещё через полдня установился полный штиль.
- Ты всё взял? – поинтересовался Крис?
- Два раза перепроверил по списку, всё как надо. Ты инструменты не забыл, а то придётся возвращаться на полпути, как в тот раз? Забавно тогда получилось – механик забыл инструменты.
- Да, занятно, нечего сказать, я теперь стал внимательнее. На ошибках учатся!
Наша пара выходила первой, поскольку быстро собраться для нас не было проблемой, в отличие от остальных, да и такого количества оборудования, как другим парам нам не требовалось. К примеру Итель с Линой собирались тащить за собой целый рюкзак одних только приборов для исследований, причём многие из них чрезвычайно мелкие и хрупкие.
- Ни пуха ни пера! – решила проводить нас Лина.
- Любишь ты всякие древние выражения. И откуда только берёшь? – поинтересовался Крис.
- Читать книжки надо умные, а не весь день напролёт копаться в своих железках, - съязвила Лина.
- Не слушай её, Крис, сильно умным тоже быть плохо, - вставил и я своё слово.
- Тебе-то откуда знать, - не унималась та.
Я сделал вид, что не услышал последнего комментария, взял оборудование, взвалил на плечи, махнул Крису и вместе мы проследовали во временный отсек, створки закрылись – минута, и мы уже вышли на поверхность. Если бы не скафандры, то можно было бы вдохнуть свежего инопланетного воздуха, но устав строго запрещал подобное поведение – пребывание на недоисследованной планете без защитного оборудования строжайше запрещено. Замеченного за подобной оплошностью ожидал длительный карантин и дисциплинарное взыскание, а при возвращении на планету, с которой осуществлялся запуск – полное лишение права на межпланетные перелёты. Пожизненно, без права восстановление, невзирая на звания, награды и предыдущие заслуги. Жёсткость подобных мер была вполне оправдана – первые исследователи, кто опрометчиво наслаждались воздухом новых планет без скафандров - едва не занесли на родные, уже заселённые планеты, новые формы смертельно опасных вирусов и бактерий. Только длительная изоляция и продолжительное лечение смогли остановить беду, возможно не гибель всего человечества и апокалипсис, как показывают в фильмах-катастрофах, но беду как минимум.
Миракулус… Планета – загадка, планета – чудо. Учёные теоретики считают это планету потенциально очень интересной. Из-за причуд погоды жить здесь едва ли возможно без специальных защитных средств, но вот поизучать есть что. Здесь умеренно-мягкий климат, гравитация нормальная, почти как на Земле – нашей изначальной планеты – колыбели человечества.
Перепады температур вполне умеренные, вода присутствует в больших количествах, как и различные формы неразумной жизни. Флора и фауна представлены несколькими сотнями видов, и это только то, что удалось изучить за первое время исследований, не углубляясь в дальние концы планеты. Однако некоторые специалисты считали, что Миракулус может хранить помимо множества земноводных, рыб, цветов да насекомых ещё и некоторые странные секреты, которые просто так он не расскажет. Мне тоже с самого первого дня казалось, этот космический объект умеет хранить тайны. Первое время у нас время от времени пропадали вещи, потом так же неожиданно появлялись, Лине и Тиму несколько раз мерещились причудливые тени и странные фигуры, а мне и Мартину постоянно мерещились всякие голоса. Список странностей можно было продолжать невероятно долго, в какой-то момент Тим даже хотел сообщить на центральную базу, что здесь творится какая-то непонятная чертовщина и необходимо либо прислать нам дополнительные силы, либо забрать поскорее с этой неспокойной планетки. Но потом всё как-то резко успокоилось и затихло и продолжили заниматься тем, ради чего и прибыли – изучать Миракулус во всех подробностях.
- Хорошо вот так выйти на волю после стольких дней заключения, - Крис хоть и переносил заточение менее болезненно, чем остальные члены экипажа, но при этом каждому выходу радовался больше всех.
- Согласен. Ну здравствуй, Миракулус! Мы идём!
С таким боевым настроем мы двинулись навстречу нашему заданию по исследованию пещер, сначала молча, наслаждаясь видами вокруг нас, а затем потекла неторопливая беседа. Как-никак мы с Крисом старые друзья, знакомы почти с самого детства. Нас отдали в одну и ту же школу, но до восьмого класса школы практически не общались, потом в один прекрасный вечер он сам неожиданно зашёл ко мне домой и пригласил присоединиться к местной компании парней и девчонок. Так завязалась дружба. Спустя несколько недель мы поняли, что совершенно не поняли, почему не общались раньше. Как оказалось, у нас нашлась целая куча общих интересов – начиная с книг, фильмов и компьютерных игр и заканчивая девушками. Вот только я о девушках тогда ещё только мечтал в подростковых фантазиях, а он уже начинал воплощать их с особенно раскрепощёнными старшеклассницами. Меня же девушки в упор не видели, просто не замечали вплоть до второго курса университета. А  поначалу я очень злился на него, никогда не понимал – как это у него выходит! Ничего такого он, казалось, не делал – просто общался с девушкой – день, второй, третий, неделю и… Вуаля! Она уже без ума от него, готова отдаться ему без лишних вопросов и в любое удобное время. А я был тенью. Тенью друга, который пользовался бешеной популярностью. Меня это задевало по первой, потом стало задевать сильнее, перешло в холодную тихую ярость, а затем улеглось, успокоилось, притаилось.
Школу мы закончили ноздря в ноздрю – одни и лучших в школе, а наш класс по количеству отлично успевающих учеников с лихвой обогнал все остальные классы целого города. Мы были лучшими из лучших в своём микромире. Потом судьба немного развела нас по разным университетах – не так далеко друг от друга, в соседних городах, мы могли видеться каждые каникулы, но всё-таки такого близкого контакта уже не было. У меня, наконец, начало получаться хоть что-то помимо учёбы, я увлёкся спортом, причём весьма успешно, даже выиграл небольшие соревнования местного уровня по бегу на средние дистанции. Помогло так же и моё увлечение психологией – если раньше я только догадывался, что и в какой ситуации лучше сказать человеку, полагался на интуицию, то теперь мог использовать научные методы во влиянии на людей, в особенности на представительниц слабого пола. Но каждый раз, когда мы пересекались с Крисом в компании общих знакомых на какой-нибудь вечеринке по поводу сдачи очередных экзаменов, я с удивлением осознавал, что, несмотря на все мои уловки и потуги, центром внимания по-прежнему оставался он. Крис! Мой друг, мой товарищ, моя кара и мой стимул к саморазвитию. Университетские годы миновали, началась взрослая жизнь, которая и раскидала нас неизвестно куда. Но спустя много лет судьба решила сыграть со мной злую и глупую шутку. Двое из нашей изначальной команды космолёта внезапно выбыли из числа экипажа по каким-то трагическим причинам. Их пришлось в срочном порядке заменять кем-то другим и в качестве замены к нам прислали Итель и Криса, за пару недель до вылета, когда уже ничего нельзя было поменять.
- Как думаешь, что там в пещерах? Найдём что-нибудь интересное?
- Трудно сказать, - выронил я после некоторой паузы. Сам ведь знаешь – шансы ровно пятьдесят на пятьдесят, либо найдём, либо нет.
Крис ухмыльнулся и больше вопросов не задавал, вплоть до самой границы леса, который можно считать отправной точкой нашего путешествия. Полчаса мы неспешно брели, наслаждались тишиной и видами, потом вышли на лесную тропу и заметно прибавили шаг, в надежде преодолеть намеченный путь чуть быстрее, чем планировалось и, возможно, получить больше времени на исследование самой пещера. Решили мы это не сговариваясь – сказались многие годы дружбы и жажда первооткрывательства, а что нам запрещено забираться внутрь пещеры глубже чем на три часа, так правила для того и существуют, чтобы их нарушать.

***
- Темно здесь, хоть глаз выколи, по-моему самое время включить фонарик, - по голосу Криса можно было решить, словно он никогда и не ожидал, что в пещере вдруг будет темно. – А мы только несколько метров прошли.
- Да уже вечереть начинает, плюс деревья загораживают часть светового потока - ничего необычного.
- Вот, держи, - Крис протянул мне устройство для крепления на шлеме скафандра, позволяющее во время дороги оставить руки свободными.
- Мощный, таким я раньше не пользовался.
- Это моя собственная модификация – я зову его фонарик Криса. Светит в два с половиной раза сильнее аналогов, а энергии потребляет в полтора раза меньше, заряжается при ходьбе, итого может работать много недель без подзарядки в режиме нон-стоп.
- Теперь понятно, чем ты занимаешься долгими непогожими вечерами. Хоть запатентовал?
- Куда там. Для этого нужно подать официальное заявление, пройти несколько инстанций – в общем, вне цивилизации сделать это невозможно, вот прилетим домой - тогда и оформлю все скопом.
- И много у тебя таких новинок?
- Если вместе с этим - перевалило за третий десяток, включая особый вариант компаса, модернизированный тепловизор и ещё всякая всячина. Это вроде как хобби. И время помогает убить и пользу приносит – смотри, как далеко бьёт.
С этими словами Крис направил свет фонаря вглубь пещеры, луч уходил на несколько десятков метров и лишь потом терялся в непроглядной тьме. Мы шли, окружённые мрачной массой серого камня; чем дальше продвигались вглубь пещеры, тем более влажными становились поверхности, думаю и запах изменился бы радикально, будь мы без шлемов и обладай возможностью вдыхать здешний воздух. Хотелось провести пальцами по стенам, коснуться трещин на полу, постучать по местному варианту сталактита, но, к сожалению, снять перчатки – значит нарушить не просто правило, а закон, один из строжайших для представителей нашей профессии. Целый час пещера вела нас по просторным залам и коридорам, сворачивая то в одну, то в другую сторону, словно пытаясь запутать нас, как в лабиринте. В руках я нёс баллончик со специальным составом, его цель – оставлять на стенах несмываемые знаки, дабы потом можно было преспокойно вернуться обратно. Я назвал свой баллончик – нить Ариадны, оглядываясь назад, я мог видеть, как её красный след убегает назад, насколько хватает света моего фонаря. Впереди уверенной походкой шагал Крис, внимательно осматривая дорогу, старательно исследуя поверхность различными сканерами и детекторами, пока ничего интересного в глаза не бросалось – пещера как пещера, ничего не обычного. На Обероне таких целое море, Крис даже одно время увлекался спелеологией, облазил всё, что только можно вблизи нашего родного городишки, даже фотографии нам как-то показывал с одного из походов. По сути это стало основной причиной – почему его и отправили в данную экспедицию, а меня уже приставили к нему в качестве напарника, мы ведь старые приятели.
- Дальше проход сужается, - Крис говорил негромко, но после кромешной глухоты пещеры его голос раздавался неимоверно громким гулом. – Аккуратней голову, а то расшибёшься, - предостерегли меня.
- Это значит - скоро станет совсем тесно и станет невозможно идти?
- Совсем необязательно. Обычно пещеры на подобных планетах бывают обманчивы, широкие коридоры могут смениться узкими проходами, а те в свою очередь громадными залами. Ты заметил, здесь небольшой уклон, следовательно, мы всё время куда-то спускаемся и пещера может привести нас к какому-нибудь подземному озеру, а там нас могут ожидать совершенно неожиданные открытия.
- Понял тебя, иными словами, возможно, получится зайти максимально глубоко – как и планировали, на три часа от входа. Так?
- Да. Вполне возможно. Не хочу загадывать. Связь с базой, кстати, ещё есть?
- Едва ли. Вроде пока теплится, но постоянно обрывается, думаю, через некоторое время совсем пропадёт.
- Значит мы теперь на какое-то время совсем одни на загадочной планете. Тебе не жутковато?
- Совсем нет, - уверенно вымолвил я. - Здесь только ты, я, темнота и немного сырости. Ни от кого из них подвоха не жду. Разве что от себя.
- Да ты и мухи не обидишь, сколько нас помню – ты всегда старался максимально избегать всяких конфликтов, стычек и тем более драк.
- Да я и не дрался по сути никогда толком, так, несколько спаррингов на спортивной секции и перелом челюсти в подворотне, да и то, там скорее не драка была, а избиение. Забрали всё – деньги, телефон, карточки, оставили только травму и неприятные воспоминания, ну да я сам виноват – нечего бродить по всяким тёмным закоулкам в поздний час.
- Тёмным, как эта пещера? – попробовал пошутить Крис.
- Почти. Только здесь более влажно и тихо.
Тропа круто сворачивала направо, затем уклон стал более пологим. Дорога явно намеревалась преподнести нам какой-нибудь сюрприз. Долго ждать не пришлось – спустя полчаса проход сначала расширился, затем резко уменьшился до размеров люка.
- Будем лезть, - поинтересовался я?
- Ну не возвращаться же назад несолоно хлебавши, вот пролезем туда, глянем одним глазком что за этим проходом и мигом назад.
- Как скажешь. Ты же здесь специалист по пещерам. Да, по правде говоря, мне и самому интересно.
Усилия, потраченные на преодоление узкого места окупились с лихвой – выбравшись из крошечной норы, мы очутились в широкой залеж все, как и говорил Крис: сначала расширение, затем сужение и после этого невероятных размеров и нереальной красоты подземная комната, а в ней огромное озеро с зеркально гладкой поверхностью и прозрачной толщей воды. Великолепие!
- Я же говорил! – радостно воскликнул Крис! – Я говорил, что здесь не всё так просто! Иными словами - здесь определённо есть что изучать. Дальше не пойдём.
- А дальше и не нужно!
Крис едва начал с удивлением оборачиваться на меня, как в его шлем пришёлся колоссальной силы удар небольшой киркой. Я знал куда бить и как это делать.  Шлем не выдержал – железный инструмент выхватил солидный кусок стеклопластика, оставив громадную зияющую дыру, элемент скафандра был просто не предназначен для такого удара, а верхнее забрало Криса оставалось поднятым, как впрочем и моё. Добивать я не стал. От нехватки кислорода он корчился на земле, скатившись чуть ниже, к озеру. При этом он ещё мог слышать, последнее, что он ещё мог делать в заключительные минуты жизни – это слышать. Слышать мой голос.
- Ты наверное удивлён, зачем я сделал это, ничто ведь не предвещало беды, да и мы в как-никак друзья. Но я тебе расскажу почему. И возможно ты сможешь понять меня, встать на моё место и простить. А если нет – ну что ж, значит не судьба.
В ответ слышались только бессвязные хрипы и попытки вдохнуть воздух, но его здесь практически совсем нет, а примеси вредных и опасных газов в данной области просто зашкаливает. Что ж… нужно торопиться.
- Ты всегда и во всём был лучше меня. Кроме разве что учёбы. И ты никогда не давал мне забыть о том, что ты всегда первый, что ты альфа самец, а я всего лишь друг альфа-самца, всегда в тени, всегда незаметный, но очень удобный как друг. Что ж, возможно мне даже стоит сказать тебе спасибо – твои победы на любовном фронте и мои неудачи на данном поприще простимулировали меня к развитию, дали небывалый импульс к совершенствованию. Скорее всего, не будь тебя, я бы так и остался на уровне очкарика-неудачника, но твой уровень очень долго не давал мне покоя. Очень долго! Ты знал, что я, так же как и ты, помешан, просто одержим противоположным полом, но сколько раз при этом ты сидел в обнимку с красоткой в то время как я довольствовался ничем. Тебе ничего не стоило поделиться одной из своих подруг, я и этому на тот момент был бы рад, но нет! Ни-че-го! Я смотрел на тебя и хотел получить то, чего у меня нет, но не знал как это реализовать. Потом я начал искать, плюс ко всему попал на факультет психологии, пожалуй, это стало поворотным моментом во всей моей жизни. Я научился понимать человеческую душу. Пускай не всегда и не полностью, ибо в самые дальние глубины не дано заглянуть никому, но основную суть познал. Особенно душу девушек. Они все такие разные, но, оказывается, так похожи. Надо только знать, куда нажимать и за какие ниточки дёргать. И самое интересное, что хуже от этого никому не становится – они и сами хотят эмоций – положительных и отрицательных, а я знаю, как их вызывать.
Судя по звукам, Крис силился что-то сказать, но получалось плохо. Опять только хрипы и стоны. Да и тембр хрипов стал меняться, видимо кислорода здесь даже меньше чем я полагал. Я продолжил.
- Жизнь то сводила нас, то разводила порознь. Кто знает, может ничего бы и не произошло, не сядь ты на мой корабль или не будь с тобой Итель. Знаешь, в чём проблема? Она клёвая! Эта сногсшибательная блондинка действительно хороша! О, да! Ты знаешь толк в девочках! И дело даже не в стройном сексуальном теле и длинных светлых волосах, хотя это тоже немаловажно. Она, чтоб её, излучает… какие-то сексуальные эманации или флюиды, как их там. Ты чувствовал это, я чувствовал это, да все, мать их, чувствовали это. И будь я тем же самым сопливым очкариком, как в начале нашего знакомства или на первых курсах университета – ничего бы не было, мне пришлось бы смириться с твоей крутизной и самцовостью и её нереальным сексуальным притяжением. Другие же ведь смогли! Вон, Мартин тоже слюнки ходит пускает втихую, а может и не только слюнки, да только знает, что кишка тонка, не потянет он такую красотку. А я понятну! Более того, я тебе скажу ПОТЯУЛ! Да-да!
Здесь меня уже явно начало заносить и мне пришлось остановиться на миг, чтобы перевести дыхание. Крис больше не пытался встать, да и понимал, что я не позволю. Он лишь старательно хватал ртом воздух и слушал в изумлении.
- Ты не ослышался! Я брал твою девочку! Бессчётное количество раз! Снова и снова! Я обладал ей! Полностью, каждой клеточкой тела, а иной раз, как мне казалось, и душой тоже. Я понял, что могу завладеть её разумом и телом ещё едва познакомившись, она посылала знаки внимания и заинтересованности, пусть и не явные, но мне этого хватило, чтобы закинуть крючок, а освободиться она уже не могла, хотя и пробовала. Но тщетно! Чем больше она боролась с этим, тем глубже увязала. Я не оставил ей никаких шансов. Совершенно никаких! А ты всё это время ничего не подозревал. Она наслаждалась временем со мной, а потом шла к тебе, но с тобой было скучно, и она вновь и вновь возвращалась ко мне. Бросить тебя ей, разумеется, трудно, но в то же время и без меня становилось невтерпёж. И вот тогда я разыграл партию так, что вопрос был поставлен ребром – либо ты со мной, либо с ним, но в таком случае меня больше не увидишь. Целую неделю Итель мучилась! Просто изнывала от невозможности сделать выбор. Помнишь ту неделю, когда она была словно сама не своя, не хотела ни есть, ни пить, ни спать, даже пыталась напроситься ко мне на приём, думала хоть так заполучить хоть толику моего внимания. Но я был твёрд в своём решении. Однако, по всей видимости перегнул – здесь ты можешь немножко порадоваться напоследок! Она выбрала спокойствие и стабильность – пожертвовала яркими эмоциями ради серости и повседневной рутинной обыденности. А вот этого я простить уже не смог, я решил, что самое время рассчитаться за всё. Я победил тебя – обыграл на твоём же поле. Но мне этого оказалась мало. Если я не могу забрать Итель себе, то пусть, как у одного древнего классика – не достаётся никому! Я долго думал, прежде чем решиться на это, но теперь не жалею. Ты сам пробудил этого зверя, ты же первый от него и пострадал!
Не уверен, что Крис слышал последние мои слова, а если и слышал, то навряд ли понимал. Но весь монолог скорее нужен был мне самому, нежели кому-то ещё. Я выговорился, мне стало легче.
Дальше всё произошедшее словно во сне. Я оттаскиваю тело Криса к озеру, он не шевелится, тяжёлый, зараза. Кидаю бездыханный труп в воду, погружается он не сразу, сначала вода набирается в скафандр и лишь затем озеро поглощает того, кто некогда был моим другом, а нынче являет собой не что иное, как груду бесполезной биомассы, которую вскоре переработают инопланетные микроорганизмы. Закончив нехитрый похоронный ритуал, двигаюсь к узкому отверстию, сквозь которое мы попали в этот грот, в голове шум, ноги не хотят слушаться, сердце бьётся отчаянно, верно хочет сбежать из груди и смыться в дебрях пещеры от собственного хозяина. Иду практически наощупь, пот застит глаза, не даёт рассмотреть дорогу, двигаюсь по памяти – шаг, ещё шаг, ещё один, путь мне предстоит неблизкий, но торопиться некуда – у меня впереди целая вечность. Помимо скверного общего состояния моё передвижение усложняет дополнительное оборудование, которое я, даже будучи в полубессознательном состоянии, не забыл прихватить с трупа. Тяжело, сказывается усталость и моральное истощение, лишь сейчас до меня, как сквозь туман, начал пробиваться истинный смысл содеянного, но сожаления по-прежнему нет – только холодная решимость вернуться на базу. По легенде, которую я сам себе и выдумал, Крис свалился с обрыва пещеры и разбился насмерть, спасти его возможности не было и пришлось оставить труп на месте. Записи диктофонов пришлось стереть, как объяснить сей факт – придумаю позже.
Поворот, прямой участок, небольшой спуск, снова поворот, небольшой подъём, путь довольно извилистый, несколько запутанней, чем когда мы шли сюда, как мне показалось. И только спустя полчаса, когда сознание хоть немного возвращается ко мне, я понимаю, что давно сбился с пути, проложенного при помощи баллончиков с краской, и теперь двигаюсь наугад, сам не зная куда, возможно, уже давно просто блуждаю по кругу, совершенно бесцельно и бездумно. Я останавливаюсь и пробую осмотреться, стены идеально чистые, если это вообще применимо к темной мрачной пещере, но следов баллончика здесь не отыскать, как ни старайся.
- Как я попал сюда? Куда идти? – спросил я сам себя, потому как больше поблизости никого и нет.
Ответа, естественно не последовало. Хождения по извилистым тропам пещеры продолжались ещё несколько часов, после я не выдохся и присел прямо на один из плоских камней под ногами. Немного отдышался, успокоился, посмотрел по сторонам. Помещение, в котором я на сей раз очутился, было, по меньшей мере, нетипичным для этой пещеры: пол почти ровный, стены гладкие, даже сырости немного меньше, но самое главное бросилось в глаза не сразу. Осматривая дальнюю стену, в надежде увидеть, наконец-то, злополучный знак от баллончика, я наткнулся на нечто, по меньшей мере странное, а если уж говорить откровенно, моя находка просто повергла меня в полный ступор. На дальней от входа в грот стене, по всей её поверхности были нацарапаны непонятного вида символы и рисунки, таких мне видеть прежде не приходилось, ни вживую, ни в учебниках или других источниках. Причудливые существа со странными приспособлениями в руках, тянущие руки или какие-то отростки вверх, видимо к небу. Под рисунком шли письмена на неизвестном мне языке, хотя, я подозреваю, что данная форма письменности неизвестна не только мне, но, возможно и никому из ныне живущих людей.
- Откуда они здесь взялись? Как? Мы же первые, кого отправили на эту далёкую планету, это противоречит логике и здравому смыслу!
В голове моей роились варианты и версии. Первая – надо мной кто-то неудачно пошутил, всё это – не более, чем выдумка и чей-то глупый розыгрыш, но откуда этот кто-то мог вообще знать, что я окажусь здесь, в этом месте если изначально такого намерения у меня не было. Маловероятно. Версия номер два: до нас здесь уже была группа исследователей, но по какой-то причине их полёт засекретили  и постарались забыть о нём. Но зачем им тогда царапать на стене, в глубине пещеры, всякие невразумительные каракули, не могли же сюда послать для исследования неандертальцев, с допотопными скафандрами и примитивными гермошлемами. Тоже не сходится. И, наконец, третья версия, совсем уже невероятная и безумная, но именно в неё мне захотелось поверить. Быть может, непонятные письмена – не что иное, как отголоски инопланетной расы, которая обитала на этой планете или, как и мы, прибыла сюда для исследования Миракулуса или же родилась и умерла здесь. При таком раскладе я мог стать первым человеком во всей известной нам части вселенной, который столкнулся с наглядными доказательствами существования инопланетного разума. Я могу войти в историю! Но об этом думать пока рано. Самостоятельно разобраться во всей этой чепухе, нанесённой на твёрдые стены пещеры, мне не удастся, поэтому на текущий момент у меня две основные задачи – как можно более точно зафиксировать у себя все имеющиеся рисунки и надписи, а так же любой ценой выбраться отсюда и рассказать о своей находке членам экипажа.
Понадеявшись на удачу, я попробовал поймать сигнал с базы. Моя попытка увенчалась успехом, пусть и не сразу – сигнал был слабый и обрывистый, но его вполне хватало, чтобы отыскать путь к выходу. Теперь я смог спокойно заняться съёмкой стен, планомерно, метр за метром, перенося рисунки и надписи на портативную исследовательскую камеру, на всю процедуру ушло около часа, затем собрал разбросанные по комнате вещи и двинулся навстречу сигналу с базы.
Через три часа я шел по огромному полю прочь от пещеры, трава мягко расступалась под моей поступью, сверху смотрело яркое синее небо, с переливами голубого и редкими облачками. Теперь голова была лёгкой, мысли - чистыми, намерения - ясными. Я точно знал, что должен сделать, прибыв на базу: перво-наперво - сообщить всем о своей находке, вынести на всеобщее обсуждение и впоследствии, скорее всего, возглавить повторную экспедицию по исследованию наскальной живописи. Следующая из первоочередных задач – избавиться от Итель, ибо в противном случае она будет ещё до конца экспедиции служить мне живым напоминанием содеянного. Как убрать её я пока не знал, но это уже дело техники. В случае с Крисом самым непростым для меня стало именно решение. Я очень долго вынашивал идею, почти как ребёнка, даже дольше, а само действие далось почти легко. Почти. Думаю было бы странно, если бы убийство бывшего лучшего друга никак не сказалось на моём душевном состоянии, но, тем не менее, я справился. Шагая по бескрайнему полю, я на миг почувствовал себя дома, на родном Обероне. До определённого возраста я каждое лето уезжал на лето в деревню к родственникам, дабы приобщиться к природе, побыть вдали от цивилизации. И если первая поездка далась мне нелегко – трудно было перестроиться от обилия гаджетов к практически полному их отсутствию, то позже меня просто невозможно было выгнать из сельской местности.
Наедине с природой я чувствую себя уютно, более чем комфортно, а здесь нас только трое – я, высокая густая трава и бескрайнее небо. И тишина. Такого безмолвия как здесь я не встречал никогда – будучи в гостях у бабушки и гуляя, к примеру, по лесу, я всегда мог слышать отголоски техники, работающей в поле или лай собак, крики птиц, стрёкот насекомых. Здесь же ничего этого не было – на Миракулусе есть жизнь, существуют различные виды фауны, на данный момент мы обнаружили несколько десятков, вот только встречаются они не так часто, в основном это мелкие зверьки, вроде наших грызунов: крыс, мышей и тому подобной живности, а также различные насекомые. Однако звуков они практически не создают – в данный момент слышно лишь лёгкое завывание ветра и моё собственное сердцебиение, ощущение полной отрешённости и удалённости от всего пронизывает всё сущее. Проводя рукой по траве, мне в голову приходит безумная по своей дерзости идея – я понимаю, что если прямо сейчас не попробую растения на ощупь, то просто умру или взорвусь, настолько меня распирало необъяснимое желание снять часть защитного скафандра и нарушить все мыслимые и немыслимые правила. И я снимаю его, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что может за этим последовать, и обязательно последует: просмотрев самописцы скафандра, можно будет с лёгкостью обнаружить факт частичного снятия защиты на открытом пространстве. А это – длительный карантин и пожизненный полный запрет на все виды межпланетных перелётов, что для любого астронавта равносильно смерти, ибо вкусив прелести исследования новых планет лишь раз, отказаться от них – выше человеческих сил.
Трава на ощупь оказалось просто божественной, не передать словами, в этот миг я ни капли не жалел о содеянном, оно того стоило. Мне она показалась мягкой и даже какой-то пушистой, ласковой, домашней, трава звала прилечь на неё, отбросить все лишние мысли и переживания. Я последовал зову. Я лёг на траву. Датчики показывали, что уровень кислорода в атмосфере вполне приемлемый, тогда недолго думая я стянул гермошлем и впервые за всё время пребывания на Миракулусе вдохнул местного воздуха. Скорее всего, в этом я оказался первым из ныне живущих людей. Кто сказал, что воздух не имеет запаха? Наверное, такое мог ляпнуть только человек, который не дышал много месяцев переработанным воздухом, ведь атмосфера Миракулуса… Нет слов, этот воздух, он сладкий, я делаю десять или двадцать глубоких вдохов и не могу надышаться, с каждым глотком аппетит только разжигается. Уф… Никогда не думал, что можно получать такое удовольствие от обычного дыхания, каждая клеточка организма была благодарна мне за возможность подышать полной грудью, от всей души, всласть. Возможно, по химическому составу большой разницы между воздухом из скафандра и атмосферой Миракулуса не было, однако моральное удовлетворение, которое я получил, сравнить ни с чем невозможно. Как же хорошо…
Наверное, около часа я просто не могу прервать это примитивное блаженство – лежать на траве и дышать свежим воздухом, только после этого нашёл в себе силы встать и продолжить движение в направлении базы. Пришёл я уже поздним вечером, когда обычно большая часть команды разбредается по модулям. На этот раз на корабле была только Мишель, она отвечала за координацию всех исследовательских групп, по большей части двух других, до нас с Крисом достучаться было непросто.
- Привет, - встретила меня Мишель, когда я уже входил во внутренне помещение корабля. – Почему ты один?
Собственно, другого вопроса я и не ожидал.
- Это очень долгая история, всё серьёзно. Думаю, стоит прервать все остальные экспедиции и вернуть команду на борт, у меня сверхважные и суперинтересные новости. Крис погиб при трагических обстоятельствах, тело я забрать не смог, подробности расскажу, когда прибудут остальные, сейчас я очень устал, просто с ног валюсь.
- Да что случилось, ты можешь толком сказать? Что значит погиб? Это же ЧП. Я обязана немедленно сообщить в центральный штаб.
- Не торопись, полагаю, такие решения должен принимать только Тим и никто другой. Там, внутри, целый лабиринт всяких проходов и коридоров, там есть озеро, а в одной комнате… Моё дыхание сбилось.
- Тише, пройдём в столовую. Тебе нужно сесть.
С этими словами Мишель отвела меня от шлюза и провела на кухню, усадила за стул и помогла стянуть остатки защитного комбинезона.
- Выглядишь неважно.
- Чувствую себя примерно так же, а может даже и хуже. Ты поможешь мне дойти до каюты? Я шёл без привала от самой пещеры и чувствую, что сейчас просто вырублюсь, я вымотан, просто отключаюсь.
- Давай, иди сюда, - Мишель, будучи особой отнюдь не маленькой, поднырнула под меня и помогла встать, совместными усилиями мы добрались до моей каюты, как я оказался в собственной кровати уже и не помню, провалился в сон мгновенно и, по всей видимости, очень глубоко.
Когда я проснулся, народа на корабле прибавилось – видимо все срочно побросали собственные дела, едва услышав вести, которые им передала Мишель. Я почувствовал себя свежим и отдохнувшим, усталости как не бывало, только нечеловечески хотелось есть, просто нестерпимо. Я неспешно встал, надел комбинезон и подошёл к двери.
- Меня там наверное уже ждут, - подумал я. – Сейчас будет очень много расспросов.
Подтверждения моих слов долго ждать не пришлось - все сидящие в помещении столовой разве что не подпрыгивали от нетерпения.
- Ну наконец-то! Мы уж думали ты в летаргический сон впал, просто замучились ждать уже. Расскажи нам скорее, что всё это значит, почему ты вернулся один и что такого там нашёл? – Тим был крайне взволнован и говорил невероятно быстро, почти тараторил.
На подробное описание нашего похода в пещеру, с описанием едва ли не каждого поворота, ушло около часа, как я не пытался остановить всех, но меня постоянно перебивали самыми различными вопросами и уточнениями. Я рассказал всё, изменил лишь описание смерти Криса, по моей версии он неосторожно спускался к озеру, свалился с обрыва и налетел на очень острый обломок – вполне типичная ситуация, кроме того, я тщательно продумал все нюансы повествования, пока возвращался из пещеры на базу и прокрутил в голове полную последовательность событий. Как мне показалось, на мой рассказ купились все без исключения.
- Мы выдвигаемся завтра же, Тим был настроен весьма решительно. – Милан, я, Мартин и Лина. Итель остаётся на корабле, ей эта прогулка явно не пойдёт на пользу.
- Но я хочу идти с вами, ведь там остался мой Крис! – попробовала возразить она.
- Вот именно поэтому ты и не пойдёшь. На этом разговор исчерпан! Те, кого я перечислил, могут начинать готовиться к походу.
***
В эту ночь я не спал, да и не собирался. Во-первых, я выспался до этого, когда вернулся из первой экспедиции в пещеру, а во-вторых, я ещё не сделал всё, что запланировал сделать – на корабле был человек, который не должен был пережить эту ночь и отправится вслед за Крисом. Полностью отдавая себе отчёт в содеянном и в том, что совершить лишь собирался, я терпеливо ожидал часа ночи – время, когда уже все глубоко спят и мне никто не сможет помешать. Мой план был прост до примитивности – предварительно я стащил у Мартина несколько ампул с сильнейшим снотворным и бутылочку жидкости с идентичными свойствами. Сначала нужно поднести платок с веществом к спящей Итель, затем ввести несколько ампул средства, в результате смерть во сне, списать которое можно на злоупотребление препаратами, причиной же послужила смерть возлюбленного, всё просто и банально. Есть, конечно, в моём плане куча слабых мест, но ничего лучше мне сейчас не придумать, поэтому я уже стою перед дверью в каюту Итель во всеоружии. Она спит: голова набок, руки по швам, лицо немного напряжено – видно, что сон беспокойный, наверное, снится что-то не очень приятное, но что бы это ни было, снится в последний раз. Тряпка с жидкостью на лицо – на миг Итель пробуждается, удивлённо смотрит на меня ничего не понимающими глазами. Никакой борьбы не было, пара секунд и она замерла, после – две инъекции препарата и мигом обратно – в мою комнату, словно меня тут и не было. Дверь, коридор, снова дверь, кровать, одеяло, подушка, сон, сон, сон. Но ни в одном глазу. До самого утра уснуть мне не суждено. И лишь в предрассветный час я ненадолго проваливаюсь в забытьё, глубокое беспамятство, меня тревожат сны, в которых я переживаю последние два дня жизни снова и снова, раз за разом. Из сна я вырван шумной вознёй и голосами – вся команда на ногах и вне себя от произошедшего этой ночью. Трудно поверить, но кто-то убил Итель!
Обвести всех вокруг пальца не удалось. Через десять минут после того как я проснулся в мою дверь постучали. Потом ещё раз. И ещё. Затем настойчивее. Мне не оставалось ничего другого, как встать и открыть. На пороге, как я и ожидал, стояли все.
- Милан, надеюсь, ты понимаешь, что нам придётся сделать? – говорил только Тим, остальные молчали, с недоумением глядя на меня. – Надеюсь, сопротивляться не станешь – нам придётся отвести тебя в блок для карантина на время следствия.
- А что собственно произошло, - я решил сыграть свою роль до конца.
- Итель мертва. И у нас есть все основания полагать, что она ушла в мир иной не своей смертью, скорее всего, ей немного помог кто-то из членов экипажа. И скорее всего это был ты, Милан. Надеюсь, что это не так, что уж тут говорить, мы все надеемся, но пока что тебе стоит провести какое-то время в изоляции, возможно слишком много на тебя свалилось в последнее время.
- Я вообще-то психолог и со стрессоустойчивостью у меня всё в порядке, можете за меня не переживать.
- И всё же, у тебя пятнадцать минут на сборы, затем мы с Мартином проводим тебя.
Через полчаса я уже был в заточении. Через час мне обещали всесторонний расспрос по поводу того, что и как произошло в пещерах, чем я занимался сегодня ночью и всё в таком роде. Вероятно, они хотели посовещаться вчетвером перед тем, как начать беседу со мной. Мне не оставалось ничего другого, как ждать – сидеть в стерильной комнате и ожидать решения собственной судьбы, в одном они только просчитались. Я просчитал партию на несколько ходов вперёд и готов к такому повороту событий. Ещё при жизни Криса я невзначай поинтересовался, во всех ли помещениях присутствует альтернативная система открывания дверей и в обмен на одну услугу получил нужную мне информацию. Способ был, и о нём знали только двое – я и Крис, а теперь только я, даже Тим не подозревал о некоторых технических тонкостях корабля. Сегодня ночью я сбегу, а что будет дальше – известно лишь мне одному.

***
- Расстояние?
- Одиннадцать суток.
- Планируемое время прибытия?
- Два часа по полудню.
- Ожидаемый прогноз погодных условий?
- Температура плюс двадцать – двадцать пять, небольшой ветер, солнечно. Осадков не ожидается. Такое ощущение, что нас на курорт отправили!
- Да почти так и есть, такая работёнка попадается весьма редко, куда чаще приходится мотаться на Богом забытые миры, полные всяких отбросов. В основном человеческого происхождения. Отправили меня недавно в какую-то дыру, уж и названия не помню, вот там была работа – просто кошмар, я потом месяц ещё приходил в себя. Это у меня первое задание с прошлого года – решил дать себе восстановиться.
- А я думал у нас в конторе отпусков не дают.
- Дают, ещё как дают, но далеко не просто так, с таким раскладом, какой получился у меня – лучше бы в него и не ходить. До сих пор перед глазами стоит.
- Что-то мне уже и перехотелось почти. А есть возможность уйти недельки на три-четыре, но при этом не попадать в пекло?
- Ну, это ты уже как договоришься с нашей мисс Долоран, есть на самом деле парочка способов, как частенько ходить отдыхать, но не уверен, что тебе понравится. Ха!
- Нет, если я тебя правильно понял, то такой вариант меня тоже не устраивает! Пожалуй, поработаю.
- Вот и я про то же - сиди ровно, как говорится, и не ёрзай. С такой профессией – каждый день как праздник – и платят отлично, и повеселиться всегда можно.
- Кстати о птичках, можно готовить оборудование для гиперсна?
- Да Джейк, через пару часов нужно чтобы всё было готово, установи, проверь и перепроверь, и помни, самое главное – ничего не напутать с таймером. Нарочно перепроверять ничего не буду, чтоб ты мог, что называется, прочувствовать всю торжественность момента. Да. И если хочешь передать привет родным, сейчас самое время, когда проснёмся и начнём сближение – будет некогда. И предупреди остальных членов экипажа – вдруг кто-то подзабыл, что у них по расписанию намечается тихий час.
***
- Он ещё спит?
- Уже просыпается, но пока что под действием препаратов.
- Сколько ещё нужно времени?
- Минут двадцать-тридцать.
- Давай ещё раз общую характеристику, кто, что и зачем.
В кабинете находилось трое, Джейк и его руководитель, доктор Рейзор. Несколько часов назад они вместе с командой корабля скорой медицинской помощи прибыли на Миракулус по экстренному сигналу. Третьим был сам пациент, случай в своё роде уникальный, поэтому сюда и вызвали лучшую команду из всех известных в этом секторе, и, по всей видимости, доктору уже сейчас понятно, с чем им пришлось столкнуться.
- Итак, потенциально пригодная для проживания планета Миракулус, обнаружена четырнадцать лет назад, климат условно мягкий, изменчивый. Колонизация не проводилась, масштабные исследования не проводились…
- Так, кажется наш друг оживает. Думаю самое время привести его в чувства, сделай инъекцию Нимиазина, это немного ускорит процесс, доктор был настроен решительно, поскорее покончить с этим.
- Назовите ваше имя.
- Милан.
- Полное имя, - голос доктора стальной и немного отстранённый, пациент же едва подбирает слова и с трудом выдавливает каждый звук.
- Милан Бранж.
- Род деятельности.
- Корабельный психолог экипажа исследовательской экспедиции.
- Расскажите нам побольше об экипаже и о вашей миссии.
Доктор откинулся на кресле и уставился на пациента, давая понять, что не отвечать на вопросы не выйдет, придётся выложить всё как есть - честно и открыто.
- Нас отправили с планеты Оберон-14, команда из семи человек, некоторые, как и я – местные, другие с соседних планет или близлежащих систем, были направлены на исследования Миракулуса, экспедиция рассчитана на десять лет.
- Хорошо. Сколько вы здесь уже находитесь?
- По моим подсчётам, два года, четыре месяца и восемнадцать дней.
- Чем занималась ваша группа?
- Каждый своей областью: Итель, например, в основном изучала микроорганизмы, бактерии, вирусы и всё стальное, разного рода образцы, лабораторные исследования. Я частенько помогал ей, но в тонкости не вдавался. И ещё Мишель, специалист по экосистемам в целом, почти всё свободное время проводила за ей одной понятными опытами.
- А кроме них?
- Крис – механик, Мартин – наш врач, Тим – капитан корабля и Лина, его помощник.
- Можете описать кого-то из них более подробно?
- Кого именно?
- Например Криса.
- Крис – мой друг. Мы знаем друг друга едва ли не детства, потом на какое-то время судьба разлучала нас, затем снова сводила. И вот мы встретились на этом корабле. Он пришёл сюда уже почти в самом конце, вместо выбывшей пары и прихватил с собой Итель.
- Микробиолога?
- Да, именно.
- На корабле вы продолжали поддерживать дружеские отношения с Крисом?
- Да, по мере возможности. С возрастом нас, конечно, поменяло немного, но общие интересы всё же остались. Бывало подолгу сидели вдвоём и вспоминали былое за кружкой чая или чего покрепче, все на корабле знали, что в прошлой жизни мы были не разлей вода, но с появлением Итель всё же стали проводить меньше времени вместе, нежели раньше, оно и логично. Да и…
- А где они сейчас, Милан, - доктор без зазрения совести оборвал рассказ пациента. - Можете рассказать, что с ними?
После этой фразы лицо Милана побледнело, он весь замер, не в силах вымолвить ни слова, замотал головой в разные стороны, крепко зажмурился, точно силясь вспомнить нечто очень важное, но невероятно давнее.
- Милан, где на данный момент находятся Крис, Итель и остальные члены экипажа.
- Я…я…
Слова явно не хотели покидать губ Милана, он старался, как мог, но ничего связного так и не выходило.
- Что с вами, Милан, вы не можете ответить на элементарный вопрос? Вы сами сказали, что находитесь на исследовательской станции с ещё шестью членами экипажа, так скажите нам, когда вы видели их в последний раз? И где, по вашему мнению, они могут быть?
- Я убил их…
- Что вы сказали? – доктор Рейзор профессионально изобразил нотки удивления в голосе.
- Я их убил. Сначала Криса, в пещерах, недалеко от базы, затем вернулся на корабль и следующей ночью избавился от Итель. После этого меня заподозрили в двойном убийстве, заперли в карантинной зоне, но я сбежал, я знал, как это можно сделать и выбрался, а затем методично перебил их всех, одного за другим.
- Что было потом? Куда вы спрятали трупы?
- Я не помню. Потом… я проснулся здесь, вы начали разговаривать со мной, я совершенно ничего не помню. Что теперь со мной будет? Меня будут судить?
- Сомневаюсь, покачал головой доктор.
- Почему же? Я убил. Должны провести следствие, я делал это сознательно, меня никто не заставлял. Но что было после я действительно не могу вспомнить, а если пытаюсь напрячь память – голова начинает неимоверно гудеть.
- Джейк, ты записал разговор, - поинтересовался Рейзор.
- Да, доктор, вся наша беседа записана на диктофон.
- Вот и прекрасно. Итак, Милан, мы выслушали вашу версию происшедшего, но я должен открыть вам небольшой секрет, это далеко не первый наш с вами разговор на этом корабле. Если быть точным… Джейк?
Джейк проверил что-то в собственных записях, что-то обвёл в блокноте, посмотрел на пациента, затем перевёл взгляд на доктора.
- Это восьмая запись, доктор Рейзор. Восьмая запись и соответственно восьмой разговор, повторяющийся практически слово в слово, с незначительными изменениями. Пациент просыпается ото сна, говорит своё имя, рассказывает об экспедиции, после этого речь заходит о местонахождении экипажа и здесь у него случается срыв – постоянно на одном и том же месте, жалобы на головную боль, невозможность воссоздать чёткую картину происшедшего после совершения предполагаемого убийства.
- Вы сказали предполагаемого. Почему? Я ведь точно помню, что убил их одного за другим.
- А теперь послушайте меня, Милан. Как мы уже сказали, это не первый наш разговор и даже не второй. В среднем у нас происходит одна беседа в полтора дня, всё остальное время вы в отключке, сначала у нас была надежда, что после нескольких повторений вы пойдёте на поправку, но какая-либо динамика полностью отсутствует, каждый раз одно и тоже.
Здесь доктор сделал паузу, вдохнул и выдал текст, который, по всей видимости, повторял уже множество раз – ровным спокойным голосом, будто объясняя прописные истины ребёнку.
- Не было никакого экипажа. По крайней мере до прибытия нашего медицинского челнока живыми сюда никто кроме вас, Милан, не высаживался, вы действительно летели на борту исследовательской базы, только вас было не семеро, а двенадцать человек, но уже на подлёте к планете автоматическая система жизнеобеспечения дала сбой, какая-то ошибка в работе программы, вызванная столкновением с твёрдым космическим объектом. У нас было достаточно времени с момента нашего первого разговора, чтобы изучить ситуацию. Скорее всего, вы нарвались на блуждающий пояс астероидов и должны были погибнуть. Все до одного. Но вам повезло… Или скорее не повезло, из гиперсна вышли только вы, остальные не проснулись, погибли ещё в полёте. Мы нашли ваш дневник – сначала записи были весьма логичны, разборчивы и понятны, но затем что-то произошло. Запасов продовольствия, учитывая численность группы, вам хватило бы на десятки лет, кислород не ограничен – атмосфера позволяет полноценно дышать без каких-либо специальных приспособлений. Но вследствие многочисленных неисправностей связь с внешним миром была потеряна без шансов на восстановление, только аварийный маячок посылал слабенький сигнал с интервалом в два-три дня. Вас ожидала незавидная участь – провести несколько лет или десятилетий наедине с самим собой, а возможно и всю оставшуюся жизнь. На безлюдной планете, без шансов на спасение… Тот факт, что мы обнаружили вас здесь – чистая фантастика, в такие дебри галактик нас обычно не посылают. По всей видимости вас хватило лет на пять, всё это время вы надеялись и верили, находили себе какие-то занятия, исследовали планету по мере сил, пробовали заниматься охотой и земледелием. Но Робинзон Крузо через некоторое время встретил в Пятницу, вас же ждало только бескрайнее одиночество и тоска. Что-то у вас в голове щёлкнуло и с этого момента вы решили, что вы здесь не один, а в компании других членов экипажа. Опять таки, мы изучили досье реальных членов экипажа – никто из них не имеет ничего общего с Крисом, Итель, Тимом или кем бы то ни было из вашей команды, все события, описанные в вашем дневнике, происходили только в вашем воображении и нигде более, причём, скорее всего, все члены экипажа – это собирательные образы людей из вашей прошлой жизни, а ситуации – то, чего не было и быть не могло, но по каким-то причинам родилось в вашем воспалённом, измученным одиночеством мозгу. Вы никого не убивали, разве что мысленно. Мне очень жаль, Милан. Пережить такое без потерь, я полагаю, мало кому под силу.
После услышанных слов пациент начал биться, словно в припадке, глаза закатились, по телу пошли судороги.
- Доктор, кажется у него снова начался припадок, всё по стандартному сценарию.
- Да, Джейк. Сейчас он потеряет сознание, а мы потеряем его ещё на день-полтора. Сделай ему инъекцию успокоительного, пусть отдохнёт и поспит как следует, ему только что пришлось пережить очень сильное потрясение. В очередной раз…


Май-июнь 2015