Происшествие на станции Звезда

                из дневников моей матери

В конце сорок первого трагического года, обозначилась на железных дорогах явная нехватка локомотивных бригад, многие квалифицированные паровозники оказались далеко от своих  родных депо. Кое-кого успели, до указа о военном положении дорог,  забрать на фронт, как и многих квалицированных рабочих со всех отраслей промышленности. Начальники считали, да и не только они, что война будет быстрая и победная  и, край к новому году, мы будем в Берлине пить чай.

На деле то всё оказалось, сами знаете, по-другому и железная дорога одна из первых внесла гигантский вклад в оборону от немецко-фашистских  войск. Были эвакуированы тысячи предприятий на восток страны, в Сибирь и на Урал, система показала свою жизнестойкость, начали возвращать с фронта взятых в горячке первых дней специалистов,  так необходимых в оборонке. Но многие ценные кадры, выращенные с таким трудом, погибли, это нанесло стране огромный вред. Ибо их место заняли женщины и дети без всякой подготовки, ведь одно дело точить мину по шаблону, а другое дело тянуть нарезы в пушечном стволе, тут нужна высокая квалификация.
 
На железной дороге начали срочно обучать на машинистов и их помощников молодых женщин и девушек, в их число попала и моя мать, которая работала в депо токарем после ФЗУ. Обучение длилось всего месяц и скоро многие Аньки и Маньки уже ездили помощниками машинистов.  Машинистами же были в основном  возвращённые с пенсии старые кадры, из которых вовсю сыпал песок. Однако это не мешало им учить женщин и заявлять, что курица не птица, а баба не машинист. Женщинам надо было доказать обратное и они не подвели.

Не успело пройти и полгода как Аньки и Маньки заняли достойное место в среде локомотивщиков, уже никто не смеялся над ними, девушки доказали, что они нисколько не глупей мужчин в этом деле, но стоит сказать и правду. Народ в войну был отчаянный и если свои коллеги мужчины девушек не обижали, то положиться на встречных обитателей многочисленных воинских и гражданских эшелонов было нельзя, поэтому начальство всегда давало девушкам в помощники и кочегары ребят покрепче. Забегая вперёд можно сказать, что девушки добросовестно, но и не без приключений проездили всю войну, но конечно машинистов среди них было мало, в числе немногих моя будущая мать.

Из дневников матери 1943 год:

Обычная, как говорят железнодорожники, поездка из Свердловска на одну станцию в области, подцепились к составу на станции, эшелон невоинский, металлолом платформ двадцать плюс крытые вагоны, не спеша километров сорок двигаемся в сторону станции «Звезда». Это сугубо товарная станция возле Уралмашзавода. Видимость плохая,  но входной семафор видно хорошо,  он открыт, значит на проход думаю я, но на всякий случай  высовываюсь из окна будки и внимательно смотрю, что за чёрт путь наш вроде занят каким-то эшелоном, начинаю резко тормозить, сама думаю как бы вагоны с пути не вылетели от такого тормоза. А хвост воинского состава уже видно ясно, из-под тормозных наших колодок летят снопы искр, слышится противный визг стали по стали.

Мои помощник и кочегар тоже высунулись по пояс и кричат: «Тормози Аня!» Однако не успели, проскочили семафор всем составом, врезались с грохотом в воинский эшелон и наконец-то остановились. Семафор вдруг молча закрылся, как бы уже отсекая нас от свободы.

Мы немедленно отправили помощника Виктора в стрелочную будку к этой дуре, а сами остались ждать развязки. Которая не заставила себя ждать и скоро возникла перед поручнями паровоза в виде разгневанного помощника коменданта эшелона, молодого старшего лейтенанта с наганом в руке: который орал, что покажет нам кузькину мать и ещё, что похуже.  Затем старлей, засунул свой наган в карман полушубка и шустро полез к нам по поручням в паровозную будку «СО-2» Мы молча переглянулись с кочегаром Максимом Свирским, тот быстро вытащил из подачи свой кочегарский инструмент стальную штампованную лопату, и приготовился.

 Я закричала Максиму: «Только не бей  его сильно!»

И только разгневанный старлей просунул голову в нашу будку, Как Максим огрел его мастерски своей кормилицей, военный мешком съехал под колёса «СО-2» и остался там, вроде контуженного. В это время на месте событий появился Виктор, который пинками гнал в сторону паровоза несчастную стрелочницу, маленькую круглую татарку.

 Скоро возле паровоза собрался целый штаб: Подошёл начальник эшелона какой-то майор, наша бригада и очухавшийся старлей, который  при начальнике вел себя тихо. 

 Нашлись и свидетели, которые видели, что мы въехали под открытый семафор, немного порядили и решили замять этот инцидент, к взаимному удовольствию, ведь ущерб был минимальный, а стрелочницу могли засадить лет на десять, порядки-то были военные строгие. После этой заварухи я подумала: « А Максим-то у нас смелый!»