Запоздалое раскаяние...

Устиновы и Новиковы жили недалеко от нас, через дорогу. Село состояло из нескольких улиц. Школа, клуб, магазины, скотные дворы для быков и лошадей. Появилась техника для работы на полях, но и для животных занятия находились. Мужское население работало в колхозе, женщины – тоже. Немного в стороне фермы и птицефабрика. Старинное село после лет жизни на хуторке в несколько владений казалось цивилизацией...
Мы знали о соседях многое, что они, как и мы, были переселенцами из центральных областей России.

Новиковы и Устиновы дружили, у первых сын Иван, у вторых – дочь Катя. Им было по 17 лет. Оставленный прусским немцем дом на две семьи требовал большого ремонта, земля тоже залуговела и покрылась кустарником.

Приятно было наблюдать, как брались за дела те, кто прошёл войну и пережил оккупацию. На месте старых и полусгнивших дверей и рам появились новые поделки. Земля была трудной, даже после небольшого дождя глинистая почва превращалась в спёкшиеся глыбы, и нам приходилось вручную разбивать их изготовленными на такой случай деревянными, на длинной ручке, колотушками.

Иван и Катя закончили школу, продолжали учиться в Советске. Она в медучилище, он в ДОСАФе на водителя. Все в Канаше знали, что молодых людей связывают тёплые отношения. Они всегда были вместе. Родители тоже радовались, что дети полюбили друг друга. Более того, после учёбы Катя собиралась приехать в наше село, в местную больницу, куда требовались специалисты. Колхоз тоже не отказывался от лишней пары рабочих рук.

Трактористы, водители, строители были в почёте. Отец Ивана, Константин Ильич, был мастером на все руки. С бригадой плотников они возрождали целые хутора, к которым прокладывались дороги, и которые в годы войны были разбиты тяжёлой техникой.

Иван тоже успел поработать с отцом, набил руку в ремонте техники, которая поступала в западную точку нашей страны, и в мечтах был уверен, что его, рядом с родителями, ждёт хорошая жизнь. Самая большая радость – Катерина. Он был спокоен за своё будущее, ему нравилось село с его зелёными улицами. Возле домов – большие сады, река, которая в каждую весну после большой воды очищалась. Откуда-то из районного центра пригоняли диковинную технику, которая углубляла дно реки. Убирали лишний кустарник, строили лавочки и другие приспособления на местах массового гулянья.

Поговаривали, что такой порядок перешёл от бывших немцев. Много деревьев вдоль дорог, яблони, груши, сливы. Возле них огромных размеров валуны, окрашенные в белый цвет. Это для того, чтобы опознавательные знаки были заметны издалека в свете фар. Красота береглась, охранялась…

На самом старом дереве Канаша была табличка: год, когда было основано село, кем, первые поселенцы. Вся подробная история населённого пункта на 4-5 сотен жителей. Каштан был заметен издалека, его окружала цепь из крупных звеньев. Весь вид огромного дерева притягивал своей таинственностью.

Иван был родом со Смоленщины, отец был призван на фронт в первых числах июля 41-го, а им с матерью пришлось пережить оккупацию, побывать в Германии, поработать на немецких полях, когда жителей их деревни Чернышово фашисты угнали как узников-рабочих.

Сильный, рослый, с крепкими и мозолистыми руками, которые с малых лет познали физический труд. Катя дополняла парня длинной косой, тёплым взглядом, голубыми глазами, которые та унаследовала от отца. У Ивана родители были русские, мама Кати – чувашка. Однако различия в мелочах не замечали. Одна религия, взгляды на жизнь, две семьи жили в мире, помогая друг другу на новом, незнакомом месте.

Первая трещина  между Устиновыми и Новиковыми пролегла перед самым уходом Ивана в армию. Впервые заметили на лицах влюблённых грусть и тревогу, лицо Ивана покрылось морщинками. В селе так и не поняли, что стало причиной, кто мог нашептать Устиновым, что Иван – не их поля ягода. Мать Кати особенно этому способствовала, она, казалось, приходила в магазин специально для того, чтобы во весь голос подчеркнуть, что Иван – не пара её дочери.


Женщины пытались урезонить односельчанку, успокоить, но та распалялась ещё больше.

Иван и Катерина продолжали встречаться, но мира не наступало. В самые трудные моменты они поднимались вверх по дороге и внимательно смотрели на своё село. К радости примешивалась грусть, тревога сжимала грудь.

«Не узнаю маму, она никогда такой не была, - заметила девушка. – Когда у нас были немцы, потом до конца войны работали на чужих полях. Нас угнали в Белоруссию в конце 42-го…Много наслушались. Но отец нас поддерживал, сейчас даже его она не хочет слышать…! Почему? Он собрал все справки, чтобы нам разрешили сюда приехать»…

Село с улицами буквой «Г» было видно как на ладони. По зелёной луговине у реки на длинных ногах-ходулях ходили аисты. Найдя что-то, они взмывали вверх и брали курс на село, где в гнёздах их ждали малыши. Птиц было много, белые точки на синеве неба. Ещё одна отличительная черта нашего села.

«Какие они счастливые, у них такого разногласия нет! Природа мудрее» - тяжело выдохнула Катя…

«В военкомате сказали, буду служить в Приморском крае! Может, туда тебе уехать? – взглянул Иван в печальные глаза девушки, которые уже не светились огоньками радости. Как прежде…

«Нет, ты служи, Ваня, будешь письма писать, приезжать в отпуск…Три года пройдут незаметно, мама ждала отца всю войну…».

Катя ещё раз посмотрела на пару птиц, которые с кормом для малышей поспешили в сторону села…
- «Правда, у нас будет, как у них?» Катя всем телом прижалась к любимому человеку, ещё раз почувствовав, как он ей дорог. Что без него она уже не сможет.

Зима в тот год долго не наступала. За чернотропом приходил мороз и небольшой снег. Потом они менялись местами. Дожди, грязь, слякоть и сырость. Дни без солнца. Мы были погружены в игры на большом чердаке дома. Высокие окна впускали много света, и на чердаке было светло.

Чёрная масса людей у соседей через дорогу зашевелилась, послышались причитания. Два гроба, обитых материей, вынесли во двор. Красная и белая материя указывали на то, что хоронили молодых людей, не успевших стать семьёй.

Катя лежала в белом. Крышка гроба, сам гроб, на девушке платье невесты.

…Начались прощания, перед тем, как гробы поставить на машину. Это были Иван и Катерина. Им так и не дали жить. Сдержав слово, девушка пришла работать в наше село. Иван вернулся с наградами и с лычками старшего сержанта на погонах. С присущей ему энергией взялся за работу на гражданке. Чтобы сыграть свадьбу на всё село, какой ещё не было с тех пор, как на немецкую землю ступил первый переселенец из России. Чтобы рядом с отцовским поставить свой дом. Не получилось.

Расследование было коротким. Катерина догадывалась, что какой-то беды не избежать, но не сопротивлялась судьбе. Купив две бутылки водки, молодые зашли за стену магазина. Несколько ударов ножом в один миг оборвали юную жизнь. Поцеловав остывающие губы, Иван залпом выпил содержание бутылок, в несколько прыжком достиг насыпи у железной дороги и бросился под поезд.

...И только после этого родители Катерины и Ивана поняли, как были не правы, доведя отношения между собой до "необъявленной войны". Всё это сказывалось на детях, которые полюбили друг друга, но которым не дали построить счастливую жизнь...Прозрение наступило слишком поздно...

…Ивана и Катерину похоронили вместе. В одной могиле.

P.S.Поставил точку в этой трагической истории и вспомнился случай уже из наших дней. В одну из деревень нашего Думиничского района из Казахстана переехала русская семья, которая много лет жила среди местных жителей, для которых отношения в семье - самое важное. Люди жили на доверии и уважении друг к другу, любые разногласия тушили сообща. И вот переезд в центр России...Реформы, пьянка, разврат и многое другое. Виталий Михайлович Журавков, работающий в районной газете, был дружен с этой семьёй и однажды рассказал, как из дома ушёл сын...Взрослый, уже отслужил в армии. Особенно страдал отец, который унизил мальчишку недоверием. Случился большой скандал...Не разговор, как видим, а скандал...Паренька нашли повесившимся в лесу за СПТУ на ст. Думиничи. Всего один скандал...Мы привыкли к вывихнутой жизни, и кто-то подумает, почему парень пошёл на такой шаг...Вот и этот случай в Калининградской области...