Вера, моя приятельница

Вера, моя приятельница, мрачно смотрит мне в переносицу и вещает о своей прошлогодней любви – а о чем еще разговаривать, если не виделись года два, встретились случайно и не вовремя, и разойдемся после этой встречи еще на несколько лет, стремительно забывая все, что мы услышали друг от друга?
Вера часто моргает, чтобы не разрыдаться, и я сама почти плачу, потому что рассказывает она так тихо, монотонно, спокойным ровным голосом, что веришь ей и понимаешь, всю целиком понимаешь.

- Я любила его, я так сильно его любила, что всю душу ему отдала, всю… И ушла ведь через три с половиной месяца, без сожалений, ни разу не оглянулась, не подумала – а что, если… Сама не хотела никаких «если бы» и до сих пор не хочу. А с тех пор ничего – пустота, будто вытянули из меня все, контур один оставили не закрашенный. Может, это моя последняя любовь была? Последняя, а я ее ему, всю…

Я, конечно, начинаю расспрашивать, как они встретились, кто и что, зачем, а она рассказывает, правильно рассказывает, понятно – безо всяких этих бабочек в животе и прочей ерунды, от которой все становится плоско и слащаво – впору бежать за таблетками от укачивания.

- Скучаешь? – спрашиваю я.

- Нет, не скучаю. Иногда ложусь спать и вдруг все кренится, страшно, будто падаю и впереди – асфальт, и это не остановить никак, не выровнять. И я сразу в слезы, вою, а потом думаю – вот же он, только номер набрать, только поздороваться, а не хочу. Он же мне даже не нравился ни капли, иногда подумаю – и ничего хорошего в нем вспомнить не могу, может, и не было ничего в нем хорошего. Скучаю по тому, как люблю.

Молчит, верит в руках чашку.

 - Я один раз работала почти всю ночь, сил никаких не было, упала головой на стол, клавиатуру отодвинула и лежу – не сплю, а так, сил подняться нет. Он зашел в комнату, тихонько наклонился, поцеловал меня в затылок, легонько так, нежно, а потом вышел и свет выключил…

Мы заказываем еще кофе, потом по тортику, потому что сегодня можно и мы обе делаем вид, что не худеем и не считаем калории – а лет десять назад мы этим хвастались, выпячивали свой голод.

 - Я тогда такая красивая была, - улыбается Вера. – Четыре платья за один раз купила, чтобы каждый раз – и в новом!

- Восхищался?

- Еще как! Всегда замечал, когда я в новом…

Мне хочется сказать, что вот же – хорошее, а говоришь ничего хорошего в нем не было, но вовремя останавливаю себя – эти все комплименты, слова, такая ерунда, когда я в последний раз в них верила? Будто читая мои мысли, Вера говорит:

- Восхищался, но всегда с издевкой какой-то – всегда сравнивал, вспоминал, рассказывал о ком-то. Не люблю, когда со мной о ком-то. Если со мной – только обо мне, пожалуйста. А если со мной о ком-то, значит, с кем-то обо мне потом, а я не люблю, когда обо мне.

Спустя полтора часа и еще полтора кофе (мятный латте – такая гадость, что пришлось пить мой шоколадный на двоих), мы начали собираться и почему-то очень торопливо, словно нас уже заждались где-то.

- Может, все-таки позвонишь ему? – напоследок спрашиваю я, перед тем как нырнуть в замерзшую улицу, чтобы поскальзываться и защищаться от неожиданного снега капюшоном.

- Не-а, - смеется Вера уже в дверях кафе. – Я же его снова не полюблю. Он мне даже не нравится.