Нездешний. 3. мир под названием здесь

Как приятно было снова увидеть солнечный свет после двадцати минут, проведенных в темноте!
Нашим взорам предстала удивительная картина: поляна, залитая солнцем, а чуть дальше, ближе к горизонту -  зеленая громада леса. Воздух был настолько чистым, свежим и ароматным, что хотелось дышать про запас.
- Идем! - приказал мой чичероне.
Мой кто? Это слово как-то само всплыло в моем сознании, забыв спросить разрешения у мозга, и я усиленно пытался вспомнить, что оно означает. Сложно вспомнить то, чего я не знал!
- Где мы? - тупо спросил я, вовсе не ожидая, что Уткин пустится в пространные рассуждения.
- Мы Здесь, - коротко ответил Уткин.
- Надо же, как оригинально! - огрызнулся я. - Это я и без тебя знаю!
- Нет, ты не понял! - рассмеялся Уткин. - Мы и в самом деле Здесь. По-другому это место не называют.
Вскоре мы вышли из леса и снова оказались на полянке.
Вдали виднелись какие-то маленькие домики. Очевидно, это был какой-нибудь подмосковный дачный поселок. Вот только меня сильно смущал столь нестандартный путь к этому поселку.
И тут произошло нечто весьма странное. Нечто еще более странное, чем наше прохождение подземного туннеля с последующим возникновением на лесной поляне.
Уткин скинул свой плащ, и залихватски бросил его на землю. О Боги, но в чем же он был одет! Уж не знаю, в каком антикварном магазине он нашел все это тряпье, но выглядел он внушительно! На нем была белая рубаха с высоким воротником и широкими рукавами, брюки, которые более тяготели к понятию "портки". А поверх рубахи была накинута выцветшая, но бывшая когда-то черной, жилетка. И обувь! Я только сейчас заметил, во что Уткин был обут! Это были старинные туфли с узкими носами, загнутыми вверх.
- Ты чего? - изумился я. - На старости лет в ролевики заделался?
И тут – представьте себе! – он молниеносно вытащил шпагу из ножен (да, это была именно шпага!) и сделал решительный выпад в мою сторону.
- Защищайтесь, сударь! – озорно воскликнул он, размахивая шпагой перед самым моим носом.
- Ты лучше оставь свои шуточки, ладно? – испуганно попросил я. – Неровен час ты меня без головы оставишь!
Уткин вздохнул и засунул шпагу обратно в ножны.
- Прости, друг. В моем воображении эта сцена выглядела более эффектной. Что ж, режиссер из меня не вышел. Позволь угостить тебя стаканчиком хереса. Неподалеку есть отличный трактир, а его хозяин, славный дядюшка Гастон, мой вечный должник, ибо я в свое время спас его от кирасиров герцога – те еще головорезы, скажу я тебе! Теперь меня кормят и поят бесплатно. Что ж, думаю, что расположение дядюшки Гастона распространяется не только на меня, но и моих друзей. Пойдем, дружище!
Я покорно поплелся вслед за Уткиным. Я даже не находил слов, чтобы хоть как-то прокомментировать происходящее. Я понимал только одно – один из нас явно сошел с ума. Оставалось выяснить, кто именно.
Минут через двадцать мы уже были у стен этого трактирчика. Назывался он почему-то «Сизый Голубь », но на вывеске была нарисована какая-то странная, сложно поддающаяся идентификации пичужка, более всего напоминавшая птичку-малиновку с эмблемы «Ашана». Создавалось впечатление, что вывеску рисовал человек, не имевший ни малейшего представления о том, как выглядят настоящие голуби.
Уткин открыл тяжелую чугунную дверь трактирчика. На нас тут же ухнуло влажным теплым воздухом, насквозь пропахшим винными парами. Подышите минуту таким воздухом – и все, за руль можете не садиться. Иначе рискуете остаться без прав.
Мы зашли в небольшое полутемное помещение, заставленное одинаковыми квадратными столами. В помещении было почти пусто, только за столиком в углу распивала пиво компания школяров.
Ну вот опять. Откуда я знаю, что они школяры?
Мы с Уткиным уселись за стол. Стол был липким и грязным, судя по всему, на него недавно пролили кувшин вина, а вытереть забыли.
Секунду спустя перед нами возник пожилой человечек, оказавшийся хозяином заведения, тем самым дядюшкой Гастоном.
- Чего изволите? – слащавым тоном осведомился человечек.
- Бутылку хереса и пожрать! – зычным голосом гаркнул Уткин, но тут же осекся. – Простите, дядюшка Гастон. Принесите нам бульон, салат из портулака, салат из капусты, жареного цыпленка,  козленка в молоке, свиную ногу, яблок еще принесите, а в качестве дижестива, мой дорогой Гастон, принеси этих чудесных драже из пряного сахара!
- А гостю? - громко, очевидно удивленно прошептал дядюшка Гастон.
- Он не местный, - осклабился Уткин. - Он столько не съест. Это пока на двоих.
Гастон привстал на цыпочки и тихонечко отошел.
Я все еще относился к происходящему как к розыгрышу. Я не мог не признать, что розыгрыщ был спланирован с филигранной точностью, но все-таки это был розыгрыш.
Но эта обстановка, Боже мой! Да в павильонах Мосфильма не найдется декораций, хоть мало-мальски приближенных по своей точности к тому, что я видел сейчас! Эти дубовые столы, эти стены, эти подсвечники, развешанные по стенам (здесь не было электрического освещения!), эти старинные костюмы, явно найденные где-нибудь в костюмерной провинциального театра, все предметы в этом помещении были насквозь пропитаны стариною, они пахли ей, как пахнет нафталином крепдешиновое платье, оставшееся в бабушкином шкафу с пятидесятых годов!
У меня было ощущение, как будто я попал на съемки какого-то исторического фильма. Обманчивое ощущение.
Я по-прежнему не понимал, что происходит.
Уткин решил встряхнуть меня с помощью расспросов.
- Ну рассказывай, друг, как твоя жизнь? Доволен ты ею?
- Как жизнь? Обычная у меня жизнь. Как у всех.
- А если честно?
И вот тут я не выдержал. Я был взвинчен, я не понимал, что происходит, я был голоден, в конце концов, поэтому я разразился длинной и трескучей тирадой, целью которой было как можно эмоциональнее обрисовать мое сложившееся положение.
- Если честно? - вспискнул я. - Честно? Мне двадцать восемь лет, я работаю на дурацкой работе за смешную зарплату, моя начальница считает меня идиотом, даже мои родители надо мной посмеиваются, от меня уходит пятая девушка подряд - и это только за последний год, я купил машину в кредит и в первый же день разбил ее! Я в долгах по уши! Я набрал кредитов на три миллиона рублей, и в душе не чую как с ними расплатится! Честно? Я неудачник!
- Три миллиона? - ошарашенно переспросил Мишка. - Как ты так ухитрился? Ты что, хотел купить в ипотеку Болгарию?
- Не смешно, - вздохнул я, понимая, какими глупыми выглядят мои  попытки оправдаться. - Все как обычно. Сначала я взял кредит. Потом я взял еще кредит, чтобы перекрыть первый. Потом я взял еще кредит, чтобы перекрыть им тот кредит, которым хотел перекрыть первый. Потом я взял еще кредит, чтобы перекрыть им кредит, которым я хотел перекрыть тот кредит, которым хотел перекрыть первый. И вот, как-то...завертелось.
Моя тирада осталась слегка незавершенной, поскольку к нашему столу в этот момент подошел дядюшка Гастон, держа в обеих руках по здоровенному подносу с едой. Гастон был не один, за ним семенил мальчишка лет пятнадцати, обнимая бутылку, в которой плескалась жидкость приятного медового цвета. Кажется, это был херес.
Ближайшие пять минут эти двое хлопотали вокруг нас, устраивая на нашем столе гастрономическое изобилие.
Такому ассортименту позавидовал бы любой московский ресторан! На нашем столе оказались три огромные тарелки с салатом, блюдо с цыпленком, который при жизни был размером со взрослую курицу, блюдо с козленком в молоке (этим козленком можно было смело накормить с десяток голодающих Лесото), блюдо со свиной ногой, и еще какие-то яства, чьих названий я не знал.
Я взглянул на эти блюда, отчего мне стало страшно. Мы что, должны будем все это съесть?
Пока мальчишка разливал по бокалам херес, дядюшка наклонился ко мне и заговорщическим шепотом произнес фразу, показавшуюся мне очень загадочной.
- Граф - очень уважаемый человек!
Я не видел себя со стороны, но мог себе представить, как выгляжу. Очевидно, мои глаза имели высшую степень вытаращенности, а мой рот ни закрывался ни на минуту. Я, наверно, очень глупо выглядел. Впрочем, как всегда.
Затем дядюшка Гастон обратился к Уткину.
- Пришлый? - осведомился он, очевидно имея в виду мою скромную персону.
- Да, - коротко ответил Мишка. - Он мой друг.
Вместо ответа дядюшка Гастон низко поклонился и молча ретировался.
Хересный мальчишка исчез еще раньше.
- Я не понял, - изумленно вопросил я, пока моя рука тянулась к бокалу. - Это кого он графом назвал?
- Меня, - тихо ответил Мишка.
- А с каких это пор ты у нас в графья заделался? Мы же вроде оба пролетарии в пятом поколении!
- Здесь это не так, - уклончиво ответил Уткин. - Здесь, в этом мире, я занимаю гораздо высшую ступень. И да, кстати, здесь меня зовут граф Лиахим Никту. Запомни это.
С этими словами он картинно выпил, осушив здоровенный бокал почти до дна.
Я смотрел на своего друга и не узнавал его. И дело было даже не в том, что он был странно одет. Он странно говорил, странно жестикулировал, как-то нарочито, как-то слишком экзальтированно. Он так сильно переигрывал, что его в этот момент хорошо бы сыграл Безруков.
- Уткин, ты мне когда-нибудь расскажешь, что вообще означает весь этот балаган? Куда ты меня притащил, а?
- Хорошо. Во-первых, мы сейчас находимся не в нашей реальности. Я понимаю, что это звучит глупо, и тебе кажется, что я спятил. Это не так. Я всегда был здравомыслящим человеком. И я не потерял своего здравомыслия, поверь мне.
«Здравомыслие – удел слабых!» - проникло в мою голову откуда-то извне.
- Что значит «мы не в нашей реальности»? Мы что, в параллельном мире?
Уткин налил себе еще хереса, сделал умное лицо, полминуты помолчал и снова продолжил свою лекцию.
 - Математиками доказано существование бесконечного множества параллельных миров…
 - Математиками и сценаристами сериала «Остаться в живых»! – вставил я свои пять копеек.
Впрочем, эта инициатива сильно не понравилась моему визави.
 - Да помолчи ты, брат-дилетант! – резко одернул меня оратор.  – Не поймешь сейчас – потом не переспрашивай, я не буду повторять два раза. Итак, во вселенной существует бесконечное множество параллельных миров. Один из них – наш. Все миры отличаются друг от друга степенью реальности. Поэтому им присваивается определенный индекс. Так вот, наш мир по шкале реальности оценивается в единицу. То есть он на сто процентов реален. Есть миры, чья степень реальности оценивается в девяносто процентов. Есть миры, чья реальность оценивается в тридцать, двадцать, десять процентов по шкале. А есть миры, чья реальность составляет меньше процента. То есть их практически не существует. Дружище, ты хоть что-то понял?
 - Как на лекции по математическому анализу, - признался я.  – Мне светит незачет?
 - Со второго раза поймешь, - усмехнулся Уткин. – Я тоже не сразу врубился, чувак. Так вот, мир, в котором мы находимся, имеет сотую долю процента по шкале. Иными словами, это неполноценная реальность.
- В чем же заключается ее неполноценность? - подал голос я. – Получается, этого мира все-таки не существует!
- Скажем так, этот мир затесался где-то между «не существует» и «практически не существует». Такой своеобразный пространственно-временной феномен.  У него есть свои особенности, помимо отсутствия названия. Например, строго ограниченное географическое пространство. Весь этот мир по площади занимает места не больше, чем Московская область. А по населению и того меньше.
- Что же находится за пределами этого мира?
- Никто не знает. Как бы это ни странно звучало, ни у кого не возникало мысли выйти за пределы. У местных жителей, как я уже говорил, очень своеобразный менталитет. Впрочем, с обитателями мира под названием Здесь ты еще познакомишься.