Ахал целс гоумарджос

– Маро, я тебя прошу, умоляю... прошлый новый год твой Гия развёл такой костёр во дворе, думали, что спалит весь наш сарай.
– Какой ты смелый, когда его нэт... прыдОт, ему скажи, да? – это почти обычный диалог в нашем тбилисском дворе между Валентиной – обаятельной искательницей приключений и Маро – «деревенщиной»(так её называл  наш сосед – дядя Вася), которой удалось, непонятно как, получить разрешение от Горсовета на небольшой чуланчик нижнего этажа под жилое помещение.   Гия – племянник Маро ,которого она воспитывала , был местным биржевиком и отъявленным хулиганом.
Предновогодние дни нашего двора очень напоминали местную Синагогу. Двор гудел … Резали живность и отчищали её тут же под громкие крики и завывания дворовых босяков. Я была среди них. Можно было насытиться одними запахами. Кто-то жарил хачапури, у кого-то варилась индейка для сациви, нарезали грецкие орехи для гозинаки и пхали. Во дворе стоял запах пряностей, ванили, жареных цыплят – табака, бульона с петрушкой, луком и морковью. Запахи пьянили и возбуждали аппетит не на шутку... Выпросить кусочек хачапури, или торта было невозможно. Холодильники при этом были забиты до отказа. Всё это обилие съестного хранилось до наступления Нового Года.
Костёр и шашлыки – были обязательной частью всеобщего новогоднего балагана.. Мясо к шашлыкам готовилось заранее. Это "святое" действо доверялось только мужчинам.
В огромном тазу, рассчитанном на всех жителей и гостей двора, нарезали кусочками филе ягнёнка и телятины. Всё это обрабатывалось специями, чесноком и заливалось домашним белым вином, привезенным тётей Маро из Кахетинской деревни. Тут же разжигался костёр. Ветки для него тащила с соседних улиц дворовая детвора... Шашлык доставался всем, обделённых не было .
Праздник начинался с Советского Шампанского. Его, под идиотские завывания и дикие крики всех дворовых, на своём малюсеньком балконе, открывал бывший актёр Руставелевского театра – Шалико. Всем, естественно, не доставалось, но некоторые сбегали со второго этажа и четвертью бокала орали тосты за здравие. Так, под всеобщее улюлюканье и галдёж, встречали Новый Год.
– Ахал целс гоумарджос (с новым годом)...кричал с шекспировским размахом Шалико, облачённый в китайский шёлковый халат с попугаями. С первого и второго этажа разносилось: "джос, джос"!!! Обязательно было выпить за всех дворовых. Это был затяжной тост. Упоминались все. Некоторая доля цинизма и вранья во всём этом многоголосье тостов присутствовала. Так, пили за щедрую душу дяди Ираклия – страшного жмота, которого все называли "жадина". Особенно, веселил тост за порядочность и открытость Валентины – местной, популярной среди камерунских заезжих студентов " бабочки". За детей и родителей пили в своей квартире и, обычно, стоя.
Обычаем двора был предновогодний поход в серную баню. Почти весь двор с утра, 30-го декабря, отправлялся "мыться". Всем было известно, кто идёт в баню. Ужасно хотелось присоединиться к этому действу. Меня, обычно, не брали из-за наличия собственной ванной комнаты, что в нашем дворе было редкостью. Иногда, родители всё-таки соглашались, после слёз и домоганий, отпустить меня с тётей Маро. Она была: "честной, порядочной тёткой, с доверием", так говорил папа. Возвращение с банной церемонии было всегда громким. Нас встречали, оставшиеся дома, соседи с криком: "С лёгким паром!". Нет конца моим воспоминаниям, бередящим память и душу…