День рождения

Все, стоп. С размаха – о бетонную стену. Приехали.

Остановиться, оглянуться. Позади – половина жизни (или даже две трети, тут уж как повезет), «как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок»…

А собственно, что произошло? Проснулась – рядом Он. Интерьер вполне Ему соответствует: евроремонт, экзотические растения. Сама – вся такая из себя: шелковое белье, на голове – художественный беспорядок (смотрюсь в зеркало на потолке). Деловая, успешная (в зеркало не видно, но подразумевается). Спрашивается: что бабе нужно? Ответ известный: с жиру бесится.

Вчера на улице встретила Вовку. Столкнулись нос к носу. Кошмар! В принципе, могла бы его и не узнать, двадцать лет прошло, все-таки. Сам меня узнал.

- Лена-а-а?… - Неуверенно, изумленно, восторженно, жалобно...

Ну да, Лена. Странно, вообще-то, неужели совсем не изменилась? Была темно-русая, стала «натуральная блондинка», была пухлая и рыхлая, стала сухая и стройная (уже давно, еще после первых родов, но он-то этого не видел).

Улыбнулась вопросительно, согласно ситуации. Не могла же показать, что душа ушла в пятки, а ладони стали мокрыми и холодными. В голове заработал «двухъядерный процессор»: что делать, что говорить, как поступить, куда деваться…

- Лена, это же я, Володя! Ты меня не узнала?! Ну, Володя Махов, одноклассник! Помнишь, мы с тобой пять лет за одной партой сидели?! Помнишь, мы же дружили! Выпускной – помнишь?! И потом…

Сделала вид, что только теперь узнала. Широко улыбнулась.

- Ну, привет. Сколько лет, сколько зим. Ты откуда здесь? Как дела, чем занимаешься?

Господи, какая пошлость. Как все банально. Шрам на запястье заныл – сработала ассоциативная память. Глупо, конечно, резать вены из-за одноклассника, пусть и самого красивого в школе. Но когда из сердца вырывают часть тебя, это так больно, что хочется сделать еще больнее – чтобы больше ничего не чувствовать вообще.

 - Ленка, это чудо! Это ведь невозможно, что мы встретились! Ты совсем не изменилась! (Врет, конечно, знаю, что изменилась, причем в лучшую сторону). Давай где-нибудь посидим! Такое бывает раз в жизни, Лен! Я никогда не думал, что увижу тебя здесь, в Москве! (А где ты думал меня встретить? В нашем Мухосранске, учительницей начальных классов, замужем за спивающимся неудачником Сидоркиным? Было такое дело. Было – да сплыло).

Черт меня дернул заехать в этот супермаркет. Ритка сказала, что видела здесь какое-то необыкновенное вино – захотелось угостить сотрудников в собственный день рождения. Сказали, что с меня - только выпивон, все остальное коллеги берут на себя. Столы, надо полагать, уже ломятся, а я здесь застряла… Ничего себе, подарок ко дню рождения!

- Давай, я поймаю такси, Лен! Здесь недалеко я знаю чудесное кафе, недорогое, но кормят замечательно! Тебе понравится!

- Я на машине, не волнуйся. У меня есть немного времени, можем поболтать. Есть я не хочу, а кофе выпью с удовольствием…

Ну что ж, ради этого момента стоило здесь оказаться: при виде моего автомобиля лицо бывшего одноклассника вытянулось, а глаза, наоборот, округлились. Мужественный и по-прежнему красивый Володя Махов стал глупым и жалким, почему-то засуетился и разволновался.

- Хорошая машина. Твоя?

А чья же? Подарок любимого мужчины. Моего, дорогой, у меня нет ничего. Все мое осталось в Мухосранске, даже дети.

Уверенно подкатила к «Родео» - люблю этот бар. Пискнула сигнализацией. Окунулись в полумрак и волшебный аромат «французской ванили» - моего любимого сорта кофе. Под восторженным взглядом Махова чувствовала себя неуютно – почему же ты никогда не смотрел на меня так раньше, милый? Что тебе мешало? Моя полнота? Стоптанные туфельки с ноги старшей сестры? Мама – посудомойщица и папа – сторож на трикотажной фабрике?..

- Лена, я до сих пор не верю! Ты знаешь, постоянно тебя вспоминал. Мы тогда так нелепо расстались…

Ну да, ты сообщил, что любишь другую. Пожелал мне счастья, здоровья и успехов в личной жизни. И женился на Светке Носовой – дочери директора этой самой трикотажной фабрики.

- Да ладно, что теперь вспоминать. Расскажи лучше, как сам. Надолго ли в Москву, чем вообще занимаешься по жизни? Как жена, как дети?

 - Леночка, если бы ты знала, как я рад тебя видеть… Я ведь тебя искал, честное слово! Лет пять назад был у нас, но тебя не застал. Наши никто про тебя ничего не знает. Ну, про Сидоркина рассказали. Детей показали – такие славные… А Светка так и не смогла родить. Где только не лечилась. У меня-то все нормально, я проверял. Ну, и проверил… Сыну сейчас одиннадцать лет, помогаю. Светка к нему очень хорошо относится, ты не думай. Я ведь и не скрывал… А о тебе постоянно думал. Мне показалось, ты тогда обиделась?

Интересно, идиот или притворяется? В пятом классе я сама попросила, чтобы нас посадили за одну парту. Каким-то образом об этом стало известно одноклассникам, и почти год надо мной не потешался только ленивый. Стиснув зубы, терпела все подколки и несчастный вид самого «виновника торжества» - как же, вынужден сидеть рядом с этим чучелом, то есть со мной. К восьмому классу мы стали неразлучными, и уже сами не хотели сидеть за разными столами. Нас воспринимали, как одно целое, звали то «подружками», то «дружками», а я ведь любила его самой невозможной в мире любовью, замирала от каждого случайного прикосновения, не могла надышаться его запахом и мечтала, что после окончания школы мы сразу поженимся.

  Он не воспринимал меня как свою потенциальную девушку (все-таки я по причине девичьей скромности скрывала свои чувства). Скорее, я была для него «своим парнем», потому что он рассказывал мне о каких-то своих увлечениях, о первом сексуальном опыте с известной в городе девицей легкого поведения, о дальнейших похождениях на этом поприще. Наверное, ему даже не приходило в голову, какую он причиняет мне боль, а разглядеть рядом с собой влюбленную по уши и готовую на все будущую «подругу жизни» просто не смог.

 К выпускному вечеру я решилась. Один Бог знает, как мне удалось подготовить «плацдарм», куда я всеми правдами и неправдами в разгар праздника заманила своего любимого, в буквальном смысле оторвав его от Носовой. Я заставила его быть со мной, чему он несказанно удивился. Но я была так счастлива, я отдала ему себя так искренне, радостно и самозабвенно, что это не могло не польстить мужскому самолюбию, и мы стали «жить».

Старенькие мама и папа (мы с сестрой очень поздние дети), хоть и были в шоке, но потеснились и выделили нам угол в нашей крошечной двухкомнатной квартирке. Сестра (у нас с ней разница два года) ушла жить в общежитие трикотажной фабрики, а я буквально парила с гордо поднятой головой, и все ждала, когда же Вова сделает мне предложение. Три года продлилось счастье – я успела окончить с отличием педучилище, он учился на третьем курсе политехнического института, как вдруг – известие о его женитьбе на Светке…

До сих пор не понимаю, как это могло случиться. Носова, конечно, всегда бегала за ним, но после школы уехала учиться в Ленинград, два года ее не было. А в то лето приехала на каникулы: разбитная, красивая, шикарно («не по нашему») одетая. Они и виделись-то пару раз, не больше, а как-то успели сговориться за моей спиной.

Меня на свадьбу, кстати, пригласили. Но я не пошла, а просто перерезала себе лезвием вены на левой руке. Я тогда не знала, что резать нужно вдоль, а не поперек, и что желательно при этом лечь в теплую ванну – да и ванны у нас никакой не было. Сидела себе на табуретке и смотрела, как кровь стекает на крашеный пол. А потом ничего не помню. Очнулась уже в больнице, под капельницей. Организм молодой был, выкарабкалась. А нашла меня сестра – забежала за чем-то домой, она же и «Скорую» вызвала…

Молодые уехали в Ленинград, Махов перевелся туда. Больше я его не видела. Через три года вышла замуж за ветеринара Сидоркина, который лечил мою кошку, родила подряд двоих детей, Сашку и Дашку, работала в школе. Жизнь шла себе и шла, не лучше и не хуже, чем у других. А пять лет назад…

- Ленка, а нам ведь уже под сороковник, хотя по тебе, конечно, этого не скажешь…

Спасибо за комплимент, красота сейчас покупается так же, как колбаса: есть деньги - питаешься дорогими деликатесами, нет денег – обходишься бумажной «Докторской», но тогда не жалуйся на больной желудок.

Смотрю загадочно, сквозь ресницы. Наслаждаюсь триумфом. Звон фанфар, литавры, барабаны – так, кажется, описывают это состояние души начинающие писатели. Вижу нас со стороны: Вова – типичный командировочный с потертым дипломатом, зажатым коленями, на макушке – довольно заметная лысина, седые височки… Красив, бесспорно, но потрепан и неухожен. И Лена – только что из парикмахерской платиновая блондинка, изысканный макияж, дорогие духи, стильная одежда, новые туфли, сумочка в тон. Он-то забыл, что у меня сегодня день рождения, но пусть думает, что я всегда такая. Собственно, так и есть, просто день сегодня особый, поэтому слегка принарядилась…

Молодой официант уже третий раз приносит крошечные чашечки с кофе, косится на моего спутника и каждый раз презрительно хмыкает. Меня-то он хорошо знает, и Его тоже – мы часто здесь бываем. Смотрю на нахального мальчика укоризненно – делает виноватое лицо и быстро удаляется. Правильно, не ваше официантское дело, с кем я пришла. Это мой подарок судьбы ко дню рождения – нужно сделать вид, что понравилось, и сказать «спасибо», как поступают вежливые девочки…

- Ты знаешь, сначала все было хорошо у нас. Закончили свои институты, начали работать. А потом вся эта демократия завертелась, тестя сняли, многие тогда от нас отвернулись, Светку даже с работы попросили – ее туда отец в свое время устраивал. Квартиру пришлось продать, купили поменьше – а куда на двоих такие хоромы? Деньги вложили в бизнес, прогорели без опыта. Да и не мое это, как я понял. На лечение и всяких бабок-гадалок много денег ушло – Светка от бесплодия все время лечилась. Потом у меня Ванька родился, так он все время у нас практически. Светку «мама-большая» зовет – она, ты знаешь, так поправилась от всех этих гормонов… А его мать Виктория, бухгалтер с моей конторы, не против. У нее тоже жизнь не сложилась, она старше меня, сказала, что для себя рожает. Они со Светкой сейчас лучшие подруги, а я…

Слезы на глазах. Делаю сочувственное лицо – правда, Вову жалко. Эдак, пожалуй, не покинь я пять лет назад родной Мухосранск, мог бы меня разжалобить, и бросила бы я своего Сидоркина (все равно все к тому шло), забрала детей подмышку, да и плюхнулась бы в омут с головой – на шею к бедному Вове Махову, старой нержавеющей своей «любови». Разменяли бы его со Светкой двухкомнатную квартиру в старом, двести лет не ремонтируемом петербургском доме, мою с Сидоркиным халупу, года через три путем сложных обменов поимели бы свое собственное «жилье» - да и разбежались бы, наверное, потому что нормальный человек всего этого выдержать не может...

- А я смотрю, ты неплохо устроилась? Никогда бы не подумал, что нам, периферийным, в Москве можно так подняться! Где ты сейчас?

Да, а где я сейчас? Сижу вот тут с тобой в «Родео», пью уже пятую чашку кофе, а на работе, наверное, поднимают хрустальные бокалы за мое здоровье. Меня ценят в издательстве, где я уже пять лет работаю. Начинала с офис-менеджера, доросла до первого заместителя директора с прицелом на его место, когда тот уйдет на пенсию.

  Первое время жила в пригороде Москвы (платформа Березки по Ленинградскому направлению), снимала угол у древней старушки. Вставала в пять утра, к восьми на работу в издательство. Ехала в битком набитой электричке и думала: «Как же это я на это решилась? Как же это я смогла оставить все, включая детей, на Сидоркина с сестрой, и уехать в никуда, в столицу, не имея здесь ни одной живой знакомой души?»

Почему я это сделала? Сидоркин пил, от него пахло псиной, дети подросли и сутками пропадали у своей тетки, моей сестры, к тому времени матери-одиночки. Какой-то у них образовался свой конгломерат, где мне не было места. Я мешала, меня не любили, не любила и я. Пусто мне было жить, холодно и одиноко. Хуже этого не могло быть ничего, поэтому было совсем не страшно. В один прекрасный понедельник я взяла паспорт, дипломы (к тому времени окончила заочно филологический факультет местного пединститута), половину зарплаты из комода и пакет с кое-какими вещами, обручальное кольцо оставила в блюдце на кухонном столе, написала Сидоркину невнятную записку и закрыла за собой дверь.

А потом была Москва, Ленинградский вокзал, платформа Березки, баба Маня. Я, голодная и уже без денег, ехала в электричке, куда глаза глядят, а она пинками вытолкала меня из вагона и поселила у себя в развалюхе за занавеской. 

У бабы Мани через пару недель я отъелась, привела себя в божеский вид. А однажды надела лучший свой костюм и как-то сразу устроилась в издательство – аккурат неподалеку от Ленинградского вокзала. Работа захватила полностью, поэтому новости из родного Мухосранска я воспринимала как сквозь толщу воды: отстранено и в искаженном виде: Сидоркин больше не пьет, живет с моей сестрой, теперь у него своя ветеринарная клиника (народ просто помешался на собачках и попугайчиках), у них родился еще один ребенок, дела идут отлично, все счастливы, всем хорошо, включая меня.

А два года назад появился Он…

-  Мне иногда кажется, что я что-то в своей жизни сделал не так. Ты понимаешь? Только не могу понять, когда, в какой момент. Сейчас как-то все устаканилось – работаю на фирме, стабильная зарплата, Ванька растет, Светка тоже работает, все при деле. А одно время было очень тяжело, думал, повешусь, честное слово. Ну, не видел смысла в жизни, пока Ванька не родился, - сейчас-то ради него живу. Все тебя вспоминал. Хорошо мне с тобой было, правда. Может, надо было на тебе тогда жениться, а? Может, в этом вся неправильность?..

Просто холодом обдало! Представила себе эту жизнь: муж-красавец, никак не приспособленный к изменившимся реалиям, я, влюбленная дура, дети… Ну да, дети были бы красивые, да и я, конечно, по-своему счастлива, но никогда не узнала бы вкус «французской ванили», не ездила бы на такой машине, не оценили бы меня в моем издательстве и не было бы Его… Нет, Он, конечно, был бы, но не со мной. Именно в этом и заключалась главная неправильность, а не в том, что когда-то мы с Маховым не поженились!

…Он стал клиентом нашего издательства. Когда я Его первый раз увидела, то подумала, что таких мужчин на самом деле в реальности не бывает: высокий, утонченный, с изысканными манерами, элегантный до кончиков ногтей… Не красавец, нет, до Махова ему было далеко, но как же далеко до него было Махову!..

Я потеряла голову. Напрочь. Приятельница Ритка говорила мне, чтобы я успокоилась на его счет, что любая готова пойти с ним только за один взгляд, но он ни на кого даже не смотрит – наверное, голубой, а если и нет, то я – далеко не длинноногая нимфетка…

А Он пригласил меня в ресторан. И долго держал мою ладонь в своих руках, потом на прощание поцеловал в висок – и было в этом поцелуе столько нежности, что я заплакала.  Он остался в моей однокомнатной квартирке, которую я снимала. И мы были счастливы.

Почему я? Не красавица, не молодая, с нелегким жизненным багажом? Часто расспрашивала потом, но Он отшучивался. Вроде бы напомнила Ему Его первую жену, которая умерла несколько лет назад при родах, ребенка тоже не спасли. Жил, как в тумане, вдруг я. Вот так все и получилось. Так бывает, теперь я точно знаю.

Имел все, и все это бросил к моим ногам. Но работать не запретил. Запретил только детей привозить в Москву: «Хочешь – можешь ездить туда сама. Сюда не нужно. Здесь будут жить только мои дети. Или не будет никаких». И еще сказал, что распишемся мы после того, как я рожу. Если нет – тоже ничего страшного, просто будем жить в гражданском браке. Ну, такой у него пунктик после смерти жены. Мне это не мешает…

- Леночка, милая… Я понимаю, это бред, но если… Ты могла бы начать все сначала?! А вдруг получится?! И мы еще будем…

- Я счастлива, Володя.

До свидания, привет жене. Меня ждут на работе, меня ждет мой любимый, моя жизнь течет совершенно по другому руслу, и никогда с твоей больше не пересечется…

И был фуршет-банкет в издательстве, и роскошное кольцо с бриллиантом в подарок от любимого, и ужин при свечах, и сказочная ночь любви. Но почему же я проснулась сегодня, словно от удара, и откуда это ощущение надвигающейся катастрофы? И чувство, будто что-то сделано в жизни не так, и Он, мирно спящий рядом, совсем не радует…

 Поднялась, тихо собралась. Паспорт, дипломы, кредитка, небольшой пакет с вещами… Кольцо оставила в блюдце на кухонном столе. Дежавю – что-то такое уже когда-то со мною было.

«Как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок». Ну что же, будем исправлять – время еще есть. Спасибо тебе, Махов, возникший из небытия. Спасибо, судьба, за подарок ко дню рождения...