Рута майя 2012, или конец света отменяется 41

ГЛАВА СОРОКОВАЯ
ЯШЧЕ

Трасса Мех-186 осталась в стороне. Чудом оказался открыт шлагбаум, который днем возвещал о въезде на территорию заповедника Калакмуль за отдельную мзду. Вероятно, мексиканцы полагали, что ночью вряд ли кто отважится сунуться в эту поросшую густой сельвой закрытую зону.

Томина ехала медленно по довольно узкому шоссе. Оба старательно вглядывались в темноту, пытаясь различить указатели. С обеих сторон жарко обнимали джунгли. Небольшая скорость давала ложное впечатление, что проехали уже километров десять, но счетчик километража успокоил, что обещанные три километра еще не покрыты.
– Тормозни. Щит какой-то впереди, – призвал Беловежский.

Фары вырвали из тьмы большой кустарного вида стенд на необструганных деревянных ножках. Он гласил: «Кемпинг Яшче». Стрелка внизу предлагала резко свернуть направо, в никуда, чтобы через 700 метров достичь рая. На прибитой ниже деревянной доске краской было нацарапано: «Ресторан открыт с 6 утра до 10 вечера».
– Да, приобщиться к еде не помешало бы, – мечтательно проговорила Марина.
– Тогда сворачивай.
– Где?

Они тронулись ползком, сканируя темные джунгли в поисках лазейки, пока чуть впереди свет фар не зацепил четыре официальных знака: еда, ночлег, возможность умыться и задать вопросы. И доска с надписью: «700 м», и стрелка направо. Тут обнаружилась и прореха в зарослях. Марина нерешительно затормозила.
– Что ты медлишь? Сворачивай! – нетерпеливо поторопил Александр.

Она кивнула, вздохнула и осторожно направила автомобиль в неведомое русло проселочной дороги. Сельва накрыла их с головой. Дальний свет обозначил узенькую укатанную шинами дорожку, отвоеванную у растительности и с обеих сторон отороченную булыжниками. Переваливаясь через кочки, камни и обнажавшиеся то и дело корни, машина медленно увлекала их в самую толщу джунглей. За пределами света фар не было видно ни зги. Дорога петляла то вверх, то вниз среди деревьев. И только изредка попадавшиеся стрелки указывали путь и давали надежду.

– И куда мы едем? – запаниковала Марина. – Семьсот метров – это недалеко. Мы их давно проехали. Здесь в случае чего даже развернуться негде, так узко.
– Не бойся! Не в пустоту же все эти указатели и стрелки? – подбадривал Саша.
Дорожка немного расширилась, образуя небольшой карман.
– Может, развернуться, пока можно? – робко спросила девушка.
– А спать где? Нет уж, испьем эту чашу до дна. Вперед! – скомандовал попутчик, добавляя металл в голос.
– У женщин плохо с ездой назад. Так что я потом отсюда не выберусь задним ходом, да еще в темноте, – бурчала Томина.
– Я тебя вывезу, так и быть. Не ворчи!

Но сам он тоже не чувствовал уверенности, что эта почти проселочная тропинка, утонувшая в массиве сельвы и уводившая их все дальше от цивилизации, доставит их к вожделенному ночлегу. Потому и хорохорился, то посмеиваясь, то отдавая жесткие команды.

И о чудо! Неожиданно они очутились на небольшой полянке и несказанно обрадовались двум припаркованным автомобилям. В темноте зарослей трепыхался живой огонь.
– Ура, люди! – прошептала Марина.

Вооружившись телефонными фонариками, они осмотрелись: выше человеческого роста доски соединили два дерева, образовав арку. Белой краской значилось: «Кемпинг «Яшче». Добро пожаловать» И побежала во тьму земляная тропинка, обложенная белыми камушками.

– Добро пожаловать в кромешную черноту ночи! – пошутил Беловежский и смело шагнул на тропу.
Справа надвинулся темный силуэт павильона. В его недрах плясало пламя. Другого света нигде не наблюдалось.
– Похоже, очаг, – предположил Александр.
– Похоже, здесь нет света, – догадалась Марина.

Впереди замаячил огонек свечи. Воткнутая в горлышко бутылки, она тускло освещала пластиковый стол с зонтиком. Наконец, обнаружилась фигура мужчины за столом. Он что-то самозабвенно записывал в блокнот. Из павильона к прибывшим направлялся невысокий молодой человек.

За 400 песо кемпинг «Яшче» предлагал своим постояльцам «номер», вернее, просторную палатку с двумя матрасами, бельем и одеялами, а также экологический туалет и не менее экологический душ, или как бы душ, то есть ведро дождевой воды и плошка из тыквы в роли ковша. Натуральный шампунь и мыло, что бы под этим ни понималось, прилагались, включая полотенца. За отдельную плату владелец пообещал вкусный ужин и прохладительные напитки.

Цель достигнута и ночлег обеспечен.  Приключения продолжаются. Радость сменяется дерзким возбуждением, а затем и эйфорией от предвкушения вкушения пищи. И отрезвление: здесь нет электричества. Само по себе отсутствие света не страшно, но есть одно но. Завтра Калакмуль, городище, ради которого затеяна Беловежским вся поездка, городище его мечты. Оказаться там без фотоаппарата после долгого нелегкого пути от самой Коиштлауаки? Насыщенный достопримечательностями и событиями день, безусловно, слопал весь заряд батарейки. Подзаряженных в машине мобильников будет недостаточно.

Первым очнулся Беловежский и озвучил спутнице свои переживания. Она ахнула. Чуткий мексиканец заметил смену их настроения и спросил, что их тревожит. Он подтвердил полное отсутствие какого-либо электричества в кемпинге, но предложил свое решение проблемы:
– Часа через два-три, когда все будут накормлены, уеду в Шпухиль на базу. Вы могли бы отдать мне ваши батарейки для зарядки. Вернусь завтра в 7 утра и привезу их вам назад.
Ребята переглянулись.
– Не страшно ему доверять? – по-русски засомневалась Марина.
– А что мы теряем? Мы не отдадим ему сдохшие батарейки и останемся без возможности снимать Калакмуль. Он украдет наши батарейки, и мы останемся без возможности снимать Калакмуль, – рассуждал Саша. – Рискнем отдать ему батарейки, и у нас будет надежда на возможность запечатлеть Калакмуль.
– Согласна.

Нелегкое решение принято, и они с облегчением, почти с радостью вручили молодому человеку свои зарядки для батареек.
По извилистой тропке Хосе (так звали хозяина) проводил их до палатки. Все палатки в кемпинге имели свои забавные имена. Их ночной приют назывался «chinche» /клоп/. Хозяин просил их не пугаться:  клопов здесь не водится, но тучи комаров – это да, также здесь можно повстречаться с маленькими свинками-пекари, а сон могут потревожить вопли ревунов.

– Ревунов мы не боимся! – гордо заявила Томина. Саша ухмыльнулся.
Хосе пригласил их на ужин в павильон, где горел огонь. В его просторном помещении за одним из длинных пластиковых столов при свете свечи расположились юноша и две девушки. Они поприветствовали вновь прибывших и предложили присоединиться к их компании.

Хозяин принес всем рефрескос. За чаркой кока-колы молодые люди познакомились и разговорились. Французы Винсент и Клэр прожили три года в Канаде и теперь возвращались во Францию: на машине ехали через Штаты, через всю Мексику до Канкуна, где собирались продать  автомобиль и сесть на самолет до Парижа. Оба превосходно изъяснялись, как на английском, так и на испанском языках.

В Сан-Кристобаль-де-лас-Касас в отеле они познакомились с канадкой Софи, которая разъезжала по Мексике совершенно одна. Они подружились и поехали втроем. Со своими попутчиками Софи общалась на французском. По-английски она говорила плохо, хотя и понимала, что говорят. Испанский она тоже знала плохо и сбивалась на португальский: она некоторое время прожила в Бразилии. Однако с русскими общий разговор пошел на испанском.

– Софи, а не страшно совсем одной? – посочувствовала Марина, очевидно, уже забыв, что до знакомства с Беловежским собиралась обозревать эту страну в гордом одиночестве.
– Жить в принципе опасно, – улыбнулась Софи. – Я обожаю путешествовать одна. Но я рада компании Клэр и Винса.

Вскоре к ужину подтянулся высокий, красивый, седой в летах мужчина, тот, что писал что-то за столиком. Это был американец Джеймс. Его ломаный испанский мешал ему активно включиться в беседу, и разговор пошел на английском.
Хосе в сопровождении молодой женщины начал разносить ужин. Небольшие круглые лепешки, похожие на оладьи, сальса, фасоль и мелко порубленное мясо с луком.

– Как аппетитно пахнет! – протянул Беловежский.
– Здесь очень вкусно кормят, – откликнулся американец. – Можете мне поверить. Я здесь уже три дня живу.
– И это очень кстати. Мы голо-одные, – протянула Марина.
Саша, мыча от удовольствия, уплетал лепешку.
– Вам нравится? – обрадовался мексиканец. – Мы с женой готовим здесь на открытом огне, на очаге. Все продукты натуральные и свежие. Приятного аппетита!

За трапезой все повеселели, завязалась непринужденная беседа, языки развязались, даже у тех, кто не очень ими владел. Звучали шутки, смех – признаки легкого общения. Джеймс оказался профессиональным фотографом из Денвера. В свои 63 года он перемещался по Мексике на велосипеде, делал фотографии и писал статьи об этой поездке в специальный журнал по велоспорту. Он заметил, что вновь прибывшие легко переходили с испанского на английский и обратно и поинтересовался, откуда они.

– Они русские, – поспешил ответить Винс. – И представляете, очень приятные и жизнерадостные собеседники. Мы и не подозревали, что с русскими можно так запросто общаться.
– Мы догадывались, что к России – особое отношение в других странах, – усмехнулся Беловежский.
Джеймс заулыбался и покачал головой:
– Пожалуй, я рискну вам открыться. В далеком детстве нас с братом пугали, что может начаться война с Советским Союзом. Мы страшно боялись, что вот-вот придут русские и…
– С медведями, – расхохотался Саша.

– Не, лучше на медведях, – пошутила Марина и добавила: – Хотя, справедливости ради, надо сказать, что папа рассказывал мне, как в детстве он тоже испытывал ужас от мысли, что придут американцы и начнется война.
– Так что вы с Джеймсом квиты, – подхватил Винс. – А вот медведи – это интересно.
– Однако придется вас огорчить, – скорбно проговорил Александр.
– Что такое? – встрепенулись Клэр и Софи.
– Медведи не гуляют у нас по улицам, – патетически пробасил он.
– Не-ет? – имитируя страшное изумление, воскликнул Винсент. – Какая жалость!
Девушки прыснули. Все развеселились.

– Ваш английский превосходен. И насколько я понял, испанским вы тоже владеете свободно. Откуда такие знания? – полюбопытствовал американец, обращаясь к Саше.

Беловежский ответил, и, когда была выяснена его специализация, все пришли в неописуемый восторг. Посыпались вопросы. И началась самая настоящая лекция по майя, которую Александр прочитал на большом подъеме. Много лапши про цивилизацию майя повисло на ушах слушателей в эту незабываемую ночь. Особый интерес проявлял Винс. Глаза его горели. Он слушал с увлечением, ловил на лету новое, стараясь выяснить то, что недопонял, и даже запомнить только что услышанное.

Томина с пристрастием наблюдала за реакцией слушателей. Улыбка не сходила с ее уст. Она испытывала невероятную гордость за любимого человека. Она любовалась его лицом, таким одухотворенным и загадочным в этом мерцающем свете свечи. Она заслушивалась его голосом, таким проникновенным в этой тишине на фоне неясного шума сельвы. На мгновение она теряла нить повествования, просто наслаждаясь его тембром, эмоциональными всплесками вдохновенного рассказчика. И снова возвращалась, пробужденная очередным вопросом увлекшегося Винса. И теперь уже ловила каждое слово, как драгоценные капли алмаза, выкладывая из них важную, запоминающуюся картину, навсегда запечатленную в ее памяти.

– Мы же все завтра едем в Калакмуль, – обрадовалась Клэр, когда Беловежский заговорил о Канульском царстве и упомянул Калакмуль.
– А я там уже побывал,  два раза, – констатировал Джеймс. – Но завтра поеду снова. Там меня многое интересует. Замечательна и дорога туда. Я уже сделал фотографии различных обитателей местной сельвы. А вчера, похоже, мне посчастливилось увидеть ягуара. Очень издалека, но, если увеличить фотографию, силуэт этого здешнего красавца не оставляет сомнений.

Поднялась новая волна всеобщего возбуждения. Каждый ожидал что-то необычное, что-то своё от встречи с Калакмулем. И вдруг Марина громко отчеканила, словно уязвленная тем, что все уже забыли о превосходном выступлении Беловежского:
– Александр занимается именно историей Калакмуля.
Секундная тишина – осознание услышанного и радостный возглас Винсента:
– Так у нас завтра есть свой гид!
– Да, Александр, вы же расскажете нам завтра о Калакмуле? – поддержала Винса Клэр.

Саша смутился, укоризненно посмотрел на Марину. Попытался отшутиться, дескать, я не волшебник, а только учусь, но пообещал поделиться тем, что знает.
Американец задумался, выразительно взглянул на Сашу, потом на Марину. Казалось, его терзали какие-то сомнения. Но он не озвучил их, а, извинившись, откланялся, сославшись на ранний подъем и тяжелый день.

Со стороны кухни появился хозяин. Он вел за собой двух мужчин. Явно не расположенные к общению, они лишь буркнули невнятное приветствие и устроились за дальним столиком. Похоже, это были мексиканцы, возможно, знакомые хозяина, который несколько минут посидел с ними за столом и вернулся на кухню.
Молодежь не собиралась расходиться. Софи по-испански неожиданно поинтересовалась у Марины, чем та занимается, вспомнив, что и Марина, по словам Александра, выпускница университета. И разговор опять пошел на испанском: видимо, он был более понятен Софи.

Томина рассказала и о своей специализации, и об увлечении Мексикой, и о своем задании.
– Так вы собираете здесь легенды и занимательные истории? – удивился Винс. – Думаю, здесь их кладезь.
– Расскажите что-нибудь, – попросила Клэр.
Саша и Марина обменялись понимающими взглядами. Он подмигнул:
– Задай-ка им, Маришка, Льорону. На ночь глядя в адовом сумраке, в недрах джунглей будет самое оно.
– Льорона – это слишком страшно, – вмешался в беседу не слышно подошедший Хосе и обратился к Марине: – Если хотите, я расскажу вам историю от моей бабушки. И будет вам в копилку мексиканского фольклора.
– Конечно, – обрадовалась Томина. – Послушать аутентичные байки кажется настоящим обретением. А то у нас сегодня тот еще денек выдался.
– Что-то случилось? – участливо спросил Винс.

И Беловежский поспешил поведать об аварии сам, спокойно, с долей юмора и иронии, чтобы Марина снова не погружалась в неприятности этого происшествия. Но девушка не удержалась от своего комментария:
– На ровном месте! Мы и имя его знаем. Некто Энок Гутьеррес, какой-то энкаргадо в археологических зонах.
Ей хотелось всему миру поведать об этом непорядочном мексиканце, который своим поступком, по мнению их очаровательного мента, мог даже запятнать честь страны.
– Наверно, это проделки duendes /бесы/, – неожиданно засмеялся Хосе.
– Duendes? Кто это?
– Садитесь с нами. Расскажите, что обещали, – пригласила Марина хозяина к столу.
Мексиканцы за столиком в углу, похоже, тоже заинтересовались происходящим, замолчали и придвинули стулья поближе. Однако, загасив свечу на своем столе и потерявшись в темноте, они предпочли остаться инкогнито.

Хосе устроился в торце стола и заговорил, слегка посмеиваясь:
– Всякие легенды, страшилки и байки рассказывала нам с братом бабушка. Казалось, ей доставляло удовольствие пугать нас и видеть наши вытаращенные от страха глаза. Вероятно, через страх она внушала нам какие-то правила жизни: туда не ходить, здесь не гулять, этого не делать.

Слова эти вызвали бурную реакцию: все оживленно зашумели, явно вспоминая своих бабушек. Между тем хозяин продолжил рассказ:
– Мой прадедушка имел ранчо и занимался разведением и продажей скота. Разъезжая по всей стране, он скупал тощую скотину, обихаживал ее, откармливал и перепродавал. Во время этих поездок он приобрел четыре жены…
– Как четыре? – поразилась Клэр.
– Да. Полигамия – это нормально для Мексики того времени. Есть деньги, можно иметь столько жен, сколько сможешь содержать.
– Христианам? – удивилась Марина.
– Да. Католикам, пожалуйста. Прадед был католик. Главное нести ответственность за все четыре семьи и достойно обеспечивать их.
– Надо же! И это были официально оформленные жены? – в недоумении выспрашивали девушки. История эта, однако, нисколько не взволновала мужчин: и Саша, и Винс сохраняли полную невозмутимость.

– Конечно, нет, – отвечал Хосе. – Официальной была только одна жена, остальные – наложницы. Но все семьи: и жены и дети, всего двадцать шесть детей, – считались родственниками и общались друг с другом.
– Вот это да! – не удержался Винсент. Вышедших из малодетных семей индивидуалистичных европейцев это сражало наповал.

– Моя бабушка оказалась вторым ребенком и второй девочкой моего прадеда. Пока рождались одни девочки, он обучал их выполнять мужскую работу на ранчо. С двенадцати лет бабушка, как ковбой, скакала на лошадях, училась бросать лассо, ловить скот, ставить метки раскаленным железом. Она пасла коров и ухаживала за ними, уходила на дальние пастбища с отцом и другими пастухами. Иногда они ночью оказывались среди пустынных холмов, где на километры вокруг не было ни одной хижины для ночлега. К ночи животные собирались все вместе, а проснувшись, разбредались. Чтобы пометить новых животных, пастухи вставали до восхода солнца, раньше коров.

Слушатели, как завороженные, внимали рассказу. Городские жители, они открывали для себя совершенно иной, неведомый мир: жизнь сельской Мексики давнего времени, скорее всего, мало изменившуюся и по сей день. Конечно, все самое волнующее еще впереди, но Томина уже предвкушала, какой потрясающий материал предстоит ей сегодня обработать.

– Ночевали коровы обычно под большим деревом среди холмов, – хозяин вернулся к своему повествованию. – Трава там не росла. И на пыльной поверхности оставались примятые ложбинки от коровьих туш.
Он затих, нагнетая обстановку, и окинул слушателей взглядом, словно говоря: «Ну, что, готовы?»
– Так вот среди этих ямок от коровьего постоя, как рассказывала бабушка, были заметны следы малюсеньких человечьих ножек. Это следы дуэндес, говорили пастухи.
– Дуэндес? – прошептала Марина.

– Так называют умерших некрещенных детей. По преданию они большие пакостники. Испуганная бабушка не поверила пастухам, полагая, что это просто следы маленьких детей. Но пастухи обсмеяли ее: «И ты думаешь, маленькие дети могут разгуливать одни по долинам и холмам в такой дали от каких-либо поселений?»
– Она видела эти следы один раз? – уточнила Марина.
– Нет, конечно. Она встречала эти следы на дальних пастбищах неоднократно.
– И какой же вред приносили эти несчастные малыши? – растроганно спросила Клэр, не желая верить, что бедные рано умершие малютки способны нести зло.
– В Мексике существует поверье, что дуэндес воруют маленьких детей.
– Как? Каким образом? – ахнули девушки.
– Они же сами дети и зовут живых детей поиграть, а в играх уводят их далеко от дома и губят.
– Да-да. Следы дуэндес встречаются повсюду, – вдруг послышался из темноты голос одного из мексиканцев. – Они бродят по долинам, по берегам рек, где их следы отпечатываются на песке, подходят близко к селениям.

Беловежский, до сих пор переводивший взгляд с Хосе на Марину, неожиданно повернул голову на звук нового голоса и стал вглядываться во тьму, не осознавая и не задумываясь, что именно привлекло его внимание.
– В одной из семей прадеда случилась как раз такая беда, – вновь заговорил Хосе. – Однажды жена его не обнаружила дома младшего сына, четырехлетнего Хуана. Обойдя всю деревню и расспросив соседей, она выяснила, что на заднем дворе одного из домов натоптали маленькие босые ножки. Она в испуге бросилась к своему дому и, точно, возле сарая за домом увидела следы. Два дня они с соседями искали мальчика и нашли истерзанное дикими собаками маленькое тельце несчастного Хуана на берегу реки. Вокруг, на песке, виднелось множество младенческих следов.

Повисла пауза. Внезапно тени заплясали и задергались по лицам и предметам, и вдруг их поглотила полная тьма.
– Черт подери! – вскричал Хосе. – Я так увлекся своими страшилками, что не заметил, как догорела свеча. Сейчас я ее поменяю.
И он направился к кухне. Но мексиканцы успели зажечь свою свечу, и один из них уже нес ее к общему столу, поставил ее перед Винсентом, улыбнулся и произнес:
– Вы позволите нам с нашей свечкой присоединиться к вашей интересной беседе?
– Конечно, присаживайтесь, – радушно пригласил француз, будто это он был организатором этой вечеринки.

Тот, кто принес свечу, опустился на стул возле Беловежского, а второй – напротив, рядом с Томиной. Она вперила взор в Сашиного нового соседа, перевела взгляд на Сашу, точно стараясь привлечь его внимание. Однако он не заметил ее призывного взгляда, отвечая на вопрос сидевшей рядом Софи.

Вернулся Хосе и водрузил новую свечу в бутылке прямо перед мексиканцами. Теперь весь стол оказался более или менее освещенным, проявились из темноты лица.
– Я Винс, моя девушка Клэр, –  француз начал круг представления, который завершили новые участники беседы:
– Мы мексиканцы Педро и Антонио.
– Скажите, Хосе, а вы верите в эти бабушкины сказки? – поинтересовалась Марина.
Хозяин рассмеялся:
– Сейчас уже, безусловно, не верю. Тогда же это стоило мне бессонных ночей или ночных кошмаров.
– И в гибель Хуана не верите? – ужаснулась Клэр.
– Думаю, россказнями про дуэндес родители прикрывали собственную безалаберность. Детей было много, за кем-то не уследили,  он убежал играть, упал в ущелье, утонул или попался злым псам. Чтобы заглушить угрызения совести, родители утешали себя подобными историями про дуэндес, сваливая на них собственную вину.

– Да, пожалуй, – согласилась Марина.
Такая концовка позволила всем выдохнуть с облечением и приникнуть к бокалам с кока-колой. Рассказ Хосе, так непредсказуемо прерванный внезапно обрушившейся тьмой, изрядно пощекотал всем нервы. Теперь можно было расслабиться и уснуть в палатке в гуще джунглей без кошмаров. Это и вызвало шквал шуток.

Неожиданно хозяин попрощался со всеми: ему еще надо было добраться до Шпухиля, чтобы потом вернуться к 7 утра. В экстренном случае он просил обращаться к его супруге, оставшейся за хозяйку, она в свою очередь свяжется с самим Хосе.
Все поблагодарили его за рассказ и стали подумывать, не пора ли расходиться. Но рефрескос еще не были допиты, да и спать не хотелось. И тут мексиканец, сосед Беловежского, предложил:
– Если хотите, и я могу рассказать вам историю?
 – Давайте, – искренне обрадовался Винс, жадный до любых новых знаний.

А Томина воспользовалась случаем беззастенчиво разглядывать нового рассказчика. Беловежский тоже слегка отодвинул стул, чтобы лучше видеть говорившего.
– Эту историю мне поведал мой дед, выдавая ее за быль, – начал мексиканец. – Его отец, мой прадед, не имел нескольких жен, но до женщин был охоч и заводил любовниц. Он часто пускался во все тяжкие, не упускал всяческие праздники и увеселения, разъезжал по соседним селам и городкам, выпивая и развлекаясь. А сопровождал его в этих похождениях кум.

Рассказчик замолк на мгновенье, выдерживая паузу и подогревая интерес.
Марина уже было открыла рот, чтобы задать свой, тревожащий ее вопрос, но мексиканец продолжил:
– Однажды они отправились на праздник в соседний город и от души там погуляли. Ноги их уже не держали от количества выпитого. И тогда они вспомнили, что приехали сюда на ослах, а ослы отлично знают дорогу и легко их доставят домой в любом состоянии. Они взгромоздились на ослов и двинулись в путь. «Кум! – воскликнул вдруг прадед. – Мне кажется, или ослы на самом деле безухие?» Кум пригляделся и отвечал: «Что ж, значит, нам попались неполноценные ослы». И это их несказанно развеселило. Всю дорогу они смеялись и отпускали пьяные шуточки, иногда удивляясь, что ослы везут их странной дорогой, но хохотали, что спьяну и в ночи не признали знакомых мест,  дескать, ослам видней, на то они и ослы.
Этот пассаж вызвал смешок за столом.

– Потом дорога и выпитое горячительное сморило их, и они уже тряслись на ослиных спинах в бессознательном состоянии. Очнулись они, когда чуть светало, и пришли в ужас, – рассказчик обвел всех торжествующим взглядом и медленно проговорил:
– Проснулись они на городском кладбище, лежа на могилах.
Девушки тихонько охнули.
– Да-да, на кладбище. Хмель тут же выветрился, и они заметались между могил, пока наперерез им не вышел вооруженный охранник. Запинаясь, перебивая друг друга, они стали излагать ему, как ехали домой на ослах. Как попали сюда, они не имели понятия: ведь городские кладбища обнесены высокой каменной стеной, а единственные ворота запираются на ночь. «На ослах? – недоверчиво переспросил сторож. – Каких ослах?» «На безухих ослах», – признался прадед. «На безухих? –оторопел сторож. – Так это над вами сам дьявол подшутил. Безухие ослы – это его свита». Этот дьявольский урок прадед запомнил на всю жизнь: он бросил после этого пить и бездумно развлекаться.

Мексиканец умолк. Воцарилась тишина. Александр внимательно изучал Маринино выражение лица. Казалось, она поверила в эту страшилку, так серьезно и сосредоточенно смотрела она на рассказчика. Но вдруг она залилась таким звонким смехом, что все сначала взглянули на нее с недоумением, а потом тоже заразились и разулыбались. Наконец, девушка объяснила причину своего веселья:
– Так они же пьяные были! Это совершенно нормальная история! Спьяну еще не то приключится: и ослы без ушей привидятся, и заборы высокие как море по колено.
Все покатились со смеху. Громче всех смеялся Саша, так он рад был адекватной реакции своей спутницы.

– Конечно, это нормально, – смеясь, признал оратор. – Я же говорю, что это быль, а не сказка.
– Мне мой дедушка тоже рассказывал, – подхватила Марина. – Приехали они как-то с бабушкой поздней осенью с дачи, куда ездили на выходные, а у деда все ноги в ссадинах. Что случилось? Оказывается, вечером, когда стемнело, сквозь частокол деревьев они заметили неестественно яркое свечение. Вскоре из-за леса неслышно выплыл огромный светящийся шарообразный предмет и медленно пополз по ночному небу. Наблюдая перемещение этого невиданного НЛО, дедушка бросился по участку, продираясь сквозь кусты, пока не оступился, угодив в канаву, где и расцарапал себе ноги. Он рассказывал потом всем, что они с бабушкой видели настоящий НЛО, на что его друг расхохотался ему в лицо и сказал: «Знаешь, дорогой мой, я, когда выпью, еще не такое вижу».

И опять всеобщий хохот сотряс павильон и эхом разнесся по джунглям. И опять заразительней всех смеялся Александр.
– Вот и чудесно! На этой юмористической ноте нам лучше отойти ко сну, – объявил Винс, – тогда сны наши будут веселые и светлые.
Французы и канадка откланялись, простившись до утра. На секунду повисла неловкая пауза. Ни Беловежский, ни Томина, ни мексиканцы не тронулись с места.

– Вы тоже уходите? – странно спросил рассказчик.
Томина и Беловежский переглянулись.
– Я хотела еще поработать здесь, – откликнулась Марина. – Но прежде, я хотела спросить вас…
– И я, – перебил ее Александр и повернулся к соседу.
– Вы Пакаль? – опередила его девушка.
Мексиканец улыбнулся, опустил голову, потом совершенно серьезно взглянул на Марину и произнес:
– Когда мы позавчера виделись с вами последний раз в Паленке, вы дали мне такое имя.
– Вы тоже путешествуете по городищам майя? – с подозрением спросил Саша.
– Приходится.
– На синем шевроле?
– Нет.
– В прошлый раз вы назвались другом, – вспомнила Марина. – Кто вы?
– Мы с Педро в какой-то мере охраняем вас, по просьбе ваших доброжелателей. Большего сказать вам я пока не могу.
– Фигасе! – присвистнул Беловежский.

– Но я уполномочен предупредить вас, что за вами следят и преследуют вас, видимо, уже давно. Я наблюдаю их с Паленке, именно оттуда я и начал вас опекать.
– Они здесь? – ужаснулась Томина.
– Нет-нет. Они проверили вашу машину в Шпухиле…
– Значит, мне не померещилось, – пролепетала девушка.
– Они вели вас до поворота на Калакмуль, удостоверились, что цель ваша завтра именно эта археологическая зона. Там они и продолжат вас пасти.
– А вы? – поинтересовался Саша.
– Я следил уже теперь и за вами и за ними. Убедившись, что в кемпинг она за вами не последовали, мы приехали сюда.

– Вы знаете, кто они? – опять спросил Саша.
– Пока нет, но я догадываюсь, почему они преследуют вас.
– Так это они на синем шевроле? – вскричала Томина.
– Сегодня, да, но в Паленке был другой автомобиль. Завтра может оказаться третий.
– Синий шевроле, – пробормотал Беловежский, и его осенило: – Опа! Так и авария наша не была случайностью?
– Не исключено. Как, вы сказали, зовут вашего обидчика?
– Энок Гутьеррес, – Томина с радостью выпалила это имя.

– Главное, вы теперь знаете, что надо быть осторожными, – сказал «Пакаль».
– Это мы давно знаем, но не думали, что все уже настолько серьезно, – признался Александр.
– Мы с вами не знакомы. Нигде не подавайте виду, что знаете меня. И не волнуйтесь, – напутствовал мексиканец. – Эти два дня вы ни меня, ни Педро не видели, а мы всегда были рядом. И дальше тоже не увидите, но я все также буду рядом.
Он поднялся:
– Спокойной ночи!
Поднялся и его молчаливый напарник и впервые за весь вечер нарушил молчание, пожелав им «доброй ночи!» Трое мужчин обменялись рукопожатиями, и мексиканцы вышли в джунгли.
– Ну и дела! – протянула Марина.
– И ты после этого собираешься работать? – возмутился Беловежский.
– Сашенька, материал копится. Впечатлений уйма. Мне просто необходимо поработать.
– Хорошо, работай, а я буду тебя охранять.

В полночь они пробрались через сельву в своего «клопа», освещая себе тропку. Обещанных полчищ комаров не было: видимо не сезон. Зато светлячки вспыхивали загадочными точками, создавая трогательное освещение.
Устроившись на матрасах в разных концах палатки, они возбужденно обсуждали происшествия этого длиннющего дня. Волнение овладело всем Марининым существом, и она почувствовала, как ее потряхивает от нервного озноба. Она завозилась, подворачивая под себя одеяло.

– Ты замерзла? – тут же среагировал Беловежский на ее шебуршание.
– Угу!
– Иди ко мне. Вдвоем теплее.
– Ничего. Я уже согрелась, – промямлила Марина.
– Иди, не бойся. Я же слышу, как ты лязгаешь зубами.
– Не-а, все нормально.
– Вы замерзли? Тогда мы идем к вам, – пошутил Александр и подполз к Марининому матрасу.
Та лежала, ни жива, ни мертва.

– Я вот анекдот тебе расскажу. Старый. Бородатый, – и Саша, присев на краешек матраса, накрыл ее своим одеялом. – Лежат вот также два динозавра. Динозавр говорит динозаврихе: «Иди ко мне». Она: «Не-а». Он: «Ну, иди». Она: «Не-а». Он: «Дура, вымрем».
Марина залилась звонким смехом и впустила попутчика на свой матрас, продолжая тихонько хихикать. Неожиданно она села и воскликнула:
– Сашка! Бензин!
– Что бензин? – не понял Беловежский.
– Мы забыли заправиться.
– Упс!