Байки политтехнолога - родина Ленина

Приехали в Ульяновск вечером и сразу же отправились искать ресторан. По дороге шутили про Ленина: мол, он 100% бывал в здании, где нас разместили.

Я - расхристанный, потерявший себя, бесконечно пьяный, растекался, как желе на заднем сидении японской иномарки. Головная боль, сухость во рту и дикое желание исчезнуть. Пропасть. Желательно навсегда.

Мне было всё равно, в каком ресторане продолжать пить.

Мой спутник относился ко всему иначе. Включил перфекциониста, звонил всем подряд и советовался, где лучше пожрать. Короче, общепит выбирали скрупулезно. До нервотрепки долго. Так выбирают отель, или комнату, когда с девушкой уже все оговорено, и можно не торопиться. Можно чуть кривляться, даже поясничать, оттягивать момент близости.

Вот мы заходим с мороза внутрь и запах еды врывается в ноздри.

Да-да.

Приближаешься к ней. Нарушаешь дистанцию. Сначала аромат духов на нежной загорелой коже, потом прикосновение и первый поцелуй.  И только после этого сжираешь ее всю, вместе с мыслями и страхами. Подчиняешь себе.

Возвращаюсь в ноябрь, в Ульяновск. Вокруг полумрак и массивные деревянные столы.

Он большой, грузный, непричесанный, вчерашний. Весь в черном. Развалился напротив.

- Заказывай, Папилыч. Ты небось без денег и все пропил?

Появляется официантка. Капельку полноватая, но с приятным лицом. В глаза не смотрит и я быстро теряю к ней интерес. Он тоже не в духе. Разворачивает ее обратно: "Жди еще не выбрали".

Время тянется, как жвачка Турбо.

И вот я уже ворчу: ох! Давай, шевелись, неси пока алкоголь. Да, Jameson. Безо льда. Яблочный сок отдельно.

- Помнишь, мы вели тут кандидата?

- В городскую Думу?

- Ну.

- Вряд ли. Я был не в форме. Проебал 4 из 5.

- Да, звездец. А Волостных? Он выиграл: 5 из 5. И все тяжелые. Непроходные. А ты?! Алкоголик Волостных и то смог! На фиг ты вообще нужен нам, а? Папилыч?!

Приносят спиртное и кофе.

Пока девушка накрывает на стол, мы молчим и смотрим оба в пол.

Наконец, официантка уходит.

Мне нечего ответить. Виски обжигает горло. Тепло бьет в ноги. Кровь расплескалась по венам. Я чувствую каждую клеточку, и сижу, онемев от ощущения бесконечной неги. Похмелье рассеивается, как туман.

- Я завяжу. Дай мне шанс, - говорю лениво, без энтузиазма.

- Нет. На фиг. Дружба - без вопросов, а работать вместе - извини, не могу, Папилыч.

Еще глоток. И кажется все решаемо. Все под силу.

Появляется желание жить, говорить, любить.

- Ну, и что тот кандидат, которого мы вели?

- А! Не кандидат, а соперник! Помнишь на старте наш конкурент... Иващенко?! Или блять Хащенко?! Да какая разница! Он заявил, что у него похитили отца?

- А точно! - я делаю вид, что вспоминаю.

А сам прокручиваю в голове: 2007? 2008? Когда я здесь был? Жил? Сколько?

- Мы тогда с тобой ахуели. Это же каким циником надо быть: украсть собственного отца?

- И?

- Нашли его, прикинь. В Волге. После выборов. Такая фигня, Папилыч.

В этот момент снова подошла официантка и поставила на стол пельмени. Чмокая и обжигаясь, мой спутник принялся есть. Жадно, словно не кушал неделю, или больше.

- То есть он не врал, когда заявлял о похищении отца?

- Неа.

- И ему никто не поверил?

- Ник-то! - покачал головой человек в черном и тут же вернулся к пельменям.

Впервые я увидел его таким растерянным. Потрясенный, он заливал тарелку сметаной. Мы тогда, конечно, выиграли. Но в нашу кампанию, в нашу концепцию вмешалась смерть, которую нам пришлось выставить на посмешище.

Сентябрь, 2016
Тольятти.

Иллюстрация: художник Валерий Крючков.