Кто тут самый страшный

Витя Пивень стоял со своим отрядом на Безмошице. Отряд был всего ничего: он да студент да рабочий, Сашка Макагон. Они таскали на своём горбу этакую переносную буровую установку, она наверно и ста килограмм не весит, и бурили по долине скважинки в надежде проследить марганцевую руду, которую Витя подсёк в береговом обрыве. И вот раз по дороге к лагерю они набрели на тушу лося, убитого медведем. Медведь её мохом закидал, чтоб потом кислятинкой побаловаться. Ну, кто б другой, но Пивень был из породы непутёвых куркулей, у которых, несмотря на, всё равно ни кола, ни двора. Ну и они ограбили бедного медведя: отрубили заднюю половину туши и утащили к себе. Однако Витя, вместо благодарности, решил ещё и разжиться медвежьей шкурой. Взяли они ружья и все втроём пошли в засаду. Вечером, вокруг полянки, где лежали остатки туши лося, они залезли на берёзы; Витя с Макагоном прихватили наверх палки и устроили себе сидения, а студент сказал: - Ничего, я так! - и остался стоять одной ногой в развилке дерева. Ночь идёт, хоть и белая, а медведя всё нет. Эти два орла на своих гнёздах уже похрапывать начали, а студент понял всю опрометчивость своего поступка, но поздно. Постоит на одной ноге, сколько вытерпит - корячится, чтоб на другую стать. Холодно, студент весь уж задубел, тело затекло, и при очередной перемене ног выронил ружьё.
За что я люблю "курковки" - это за то, что, говорят, они безопасные. Расскажу как-нибудь, как друг два заряда в живот себе всадил.
Ну тут, правда, обошлось без кровопролития: ружьё бабахнуло в белый свет, Пивень с Сашкой от такого пробуждения с берёз попадали, медведя теперь ждать было нечего, и пошли они все домой спать.
Через год мы опять работали в этих краях и опять гоняли этого медведя, но это уже другая история.


В конце сезона сидели мы со Стасиком на лагере у геофизиков. Да и сезон-то в принципе кончился, и вылетать надо было, но нас об ту пору перевели в экспедицию, где бардак это был стиль работы, вот и сидели мы вместе с геофизиками, ждали вылета. И продукты подъели, а всё не вывозят. При том, что вертолёт по три раза на день мимо нас болтался.
Километрах в десяти выше по речке стояла буровая, и раньше буровики, когда ходили на рыбалку, всегда заходили к нам попить чайку и попудрить нашим девушкам мозги. Но когда продукты у нас кончились, они заходить к нам перестали - попьют чайку где-нибудь в кустах, и домой. Возможно, они не хотели расстраиваться при виде отощавших геофизинь.
Ну что за жизнь: барахло всё на площадке, утром выйдем на связь, дадут нам опять отлуп, и валяйся весь день на спальнике в палатке. И в речке, как всегда, рыбы не было. А тут как-то утром Володя выходит на связь с буровой, и говорит:
- Наши вчера по водоразделу мимо вас на тракторе ехали, так на них медведь наскакивал, пугал их. Вы там поопасайтесь.
Как он сказал, мы с Женей, начальником геофизиков, встали и пошли на площадку. Достали из вьючников свои ружья, патронташи, обвешались и - в гору. Склон крутой, метров пятьдесят высотой, а без хлеба плохо: не идут ноги. На водоразделе - пологие-пологие холмики, еле видно, на них - лес, берёзы уже золотые, и ёлки тёмные, а между ними, в низинках - мох, зелёный, красный, ягодник красными пятнами- не описать, марсианский пейзаж какой-то. След трактора; гусеницы у него широкие, болотные, мох поприжали, а сверху клюква лежит, ягоды крупные, сантиметра полтора. Не отмёрзли с утра ещё, ночью подмораживало.
Ну давай мы по перелескам Потапыча искать: один лесок пройдём, по перемычке во второй - ну ты, нахал, выходи!
Ага, нашли дурака. Медведь зверь умный, знает, чем отличается голодный геолог от сытого буровика. Где-то так в пятом лесочке подходим уже к его опушке. А там куча дерьма, и пар от неё идёт. И след к другому лесочку. Вот гад! Ну, мы намёк поняли, плюнули на это дело и пошли к дому. Женя говорит:
- Давай к речке выйдем повыше лагеря, там старица, может утки есть. Перезарядили ружья на дробовые патроны, скатываемся к старице. В дальнем конце вспорхнула утка и идёт на взлёт как раз мимо нас. Мы разом вскидываем ружья, и - залпом! Охламоны. Эта-то утка посыпалась, а следом вторая взлетает, а у нас стволы пустые - одностволки!
Утка это, конечно, не медведь, на восемь человек маловато. Правда, по дороге повезло: набрели на заначку буровиков, где они чай пили, одолжили банку тушёнки и пачку макарон.
Мука, чай, сахар, у нас, правда, были. И почему-то банки три томат-пасты. С вечера мы утку разделали и оставили на обед, на завтра. А на жире - примерно два кубических сантиметра! - который обнаружили где-то в районе её ануса, я решил пожарить лепёшки.
Рецепт простой: если больше ничего нет, в муку добавить чуть соды, соли и сахара, густо замесить и жарить. Нинуля:
- Это кто ж такое есть будет?!
- Ты.
Уже стемнело; двое месят и раскатывают тесто, третий несёт и передаёт мне. У меня на двух чурбаках большая сковородка, под неё пламя, поэтому, что на сковородке, совершенно не видно. Драгоценный оковалок жира наколот на вилку; я наугад протираю им сковороду и бросаю на неё лепёшку. Через пару минут переворачиваю её, ещё пара минут - и я подбрасываю лепёшку вверх. В воздухе её со всех сторон хватают чьи-то руки, чпок - и лепёшки нет!
Утром спешить некуда, валяемся в спальниках; солнце уже светит сквозь брезент палатки. Тут в разрез двери просовывается голова Нинки:
- Виктор, а соды ты сколько ложил?

На обед у нас шти. Помыли ведро, в котором у ребят была квашеная капуста, там на стенках ещё прилипшая оставалась, - в кастрюлю; туда же утку, тушёнку, макароны и от пуза томат-пасты. Мечем. Тут снизу вдоль реки знакомый звук.
- Вертолёт!
- Угу, - все едят дальше; по звуку турбин слышим, точно - к нам идёт.
- К нам, однако. - Угу, - мечем щи.
Появляется Ми-8, он проскакивает над нами и закладывает вираж:
- Однако, садится!
И тут рабочий, дохлёбывая последние ложки из миски:
- Я всё-таки ещё мисочку успею...
- Ты хоть печку у себя в палатке сначала залей, чтоб остывала, грузиться ведь будем!
"Восьмёра" садится, площадка у нас твёрдая, я перед кабиной поднимаю скрещённые руки: - Глушитесь!
Рёв турбин затихает, из дверей вылазит наш начальник и главный инженер экспедиции. Наш начальник решил при своём начальнике проявить служебное рвение. С его начальником мы на первом курсе учились.
- Что это такое, мы за ними прилетаем, а у них ничего не собрано!
Приходится подорвать его авторитет. Не фиг тявкать, что ж нам, две недели так и сидеть надо было на площадке? Подождёте пятнадцать минут, мы больше ждали.

На другой день мы в Лешуконском идём по всем трём магазинам. Не спеша, вразвалочку, смотрим на людей, на товары. Цивилизация! Нинка подкалывает:
- Смотри, Виктор и вперёд не бежит, и походка другая стала!
А то. Я ж не на работе!