Про женщину и чистое мышление

Жила-была на свете одна женщина, молодая и красивая, но несчастная. Несчастье ее заключалось в том, что она была несвободна. Все свои поступки она совершала то под влиянием сильных чувств, то по необходимости. А ей очень хотелось сделать какой-нибудь свободный поступок; ну такой, чтобы из чистого мышления. Но все не складывалось как-то. И так ей, бедной, плохо было, так она мучилась, что и спать по ночам перестала. А все почему? Куда ни ткни, везде либо мораль, либо привычка, либо чувства нахлынут. Бредет, бывало, по улице, в себя погруженная, печальная, а под глазами круги синие от бессонных ночей. Идет и видит, например, старушка упала. Протянет женщина руку, чтобы помочь бабушке с земли подняться, а потом вдруг обратно отдернет, как будто до утюга горячего дотронулась. Нет, думает, это все из вежливости. Не то. Вздохнет, повернется и уйдет прочь. А старушка или сама в конце концов поднимется с земли или малыш какой ей поможет вставай мол, бабуся, чего на земле сидишь, простудишься ведь! А женщина дальше идет. И мучается. Попросит ее знакомый какой-нибудь о чем-то или предложит что, а женщина замолчит, задумается - соображает, что же это будет, чувство, привычка или обязанность. И пока соображает, уже и делать-то ничего не надо, момент упущен.

Вот шла она однажды так по улице и вдруг увидела мужчину. Мужчина был грязный, небритый, от него очень плохо пахло. Женщина ощутила в себе отвращение и хотела было пройти мимо, но мужчина вдруг сказал ей: «Знаете, мне сейчас очень плохо». И вдруг женщина ощутила... О, в этом нельзя было обмануться! Да, она ощутила, что в этот миг осознала ясную как день и чистую, как ... ну, в общем очень чистую мысль: «Этот человек нуждается в помощи, и я помогу ему». Она тут же начала лихорадочно анализировать, проверять, вертеть ее, мысль, и так и этак: не привычка ли? Не чувство? Нет, мысль была чистой. Боясь спугнуть ее и преодолевая отвращение, женщина занялась реализацией плана, который четко во всех подробностях возник в ее сознании одновременно с мыслью.

Не буду в подробностях описывать все, что происходило дальше, но через некоторое время мужчина, чистый, побритый и хорошо одетый, а также досыта накормленный, поселился в квартире у женщины, все еще не веря в это невесть откуда возникшее счастье. Соседи судачили о свершившемся и многозначительно переглядывались, когда он входил в подъезд. Но ему было наплевать на глупых соседей. Он чувствовал себя счастливым. Он имел теперь дом, работу, был окружен вниманием и заботой, и в нем зрели уже далеко идущие планы относительно служебной карьеры и личной жизни. Он вновь, как когда-то в юности, стал уверенным в себе человеком, от которого приятно пахло дорогим одеколоном. Одно только печалило мужчину. Он, влюбленный по уши в свою избавительницу (которая, как мы уже говорили, была молода и красива), не находил в ней ответного чувства. Та постоянная сосредоточенность, которую выражало ее лицо, печалила его. Все бы хорошо, но ... Иногда ночью, нежно обнимая и целуя ее, он шептал: «Я люблю тебя, милая, мне хорошо с тобой, почему бы нам не пожениться? Мы родили бы детей и жили счастливо». «Отстань», - говорила ему женщина и мрачнела, потому что ее чистая мысль таяла, словно лед на весеннем солнышке. Она ощущала, что влюбляется в мужчину и начинает привычно действовать под влиянием чувства, которое переполняет ее душу, не оставляя места чистому мышлению. Ну, в общем, опять все по-старому. Мучилась она, мучилась, да и рассказала все как есть мужчине. Мужчина не понял ее. «Дура ты набитая», - сказал он и закурил дорогую сигарету. Он ничего не знал о чистом мышлении. Женщина этого не учла.

1995
написано под впечатлением от первого прочтения "Философии свободы" Р. Штайнера