Баядерка

ИЛИ К ВОПРОСУ О СЛОНАХ

Отклик на http://www.proza.ru/2016/10/30/1130

                Надо же случиться такому совпадению. Дочка на годовщину свадьбы подарила билеты в Большой на «Баядерку».
                «Большой» - конечно, не тот Большой, а Белорусский Большой театр оперы и балета. Но, с другой стороны, Большой – он и есть Большой, тем более, что «Баядерка» она и есть «Баядерка».
                Никаких современных изысков и фантазий (говорят ведь, что Беларусь – заповедник социализма), классическая хореография Мариуса Петипа в постановке приглашенного из Петербурга хореографа Павла Сталинского.
                Но хореография хореографией, а я о другом. Там, в Московском Большом, автору эссе, а вместе с ним и остальным зрителям этого, уверена, хорошего балетного спектакля «недодали» слона. А слон в «Баядерке» … Как бы это вам сказать… Это как в советские годы – знак качества. Само по себе качество товара может быть, а может и не быть, но знак качества должен присутствовать непременно.
                Собственно, первая постановка балета, состоявшаяся в 1877 году (считайте: в следующем году балету стукнет 140 лет, но, надо сказать, что и 139 – цифра немаленькая), прошла без слона. Но, начиная с 1900 года, когда Петипа восстанавливал в Мариинском театре «Баядерку» для Матильды Кшесинской, главный герой прибывает на помолвку верхом на слоне. Для великого индийского воина появиться иначе было бы просто не «сomme il faut». Действительно, не в свадебном же лимузине, взятом напрокат ехать…
                К слову, Рудольф Нуреев считал слона обязательным атрибутом «Баядерки», и в постановке Нуреева на сцене Парижской национальной оперы, огромный слон на колесиках появляется во всем своем восточном великолепии.

                Ладно, оставим пока слона. Что у нас там по тексту?
                Вешалка, то бишь, гардероб. Ну, металлодектором нас не удивишь, как и осмотром дамских сумочек. К их наличию на многих зрелищных мероприятиях уже так привыкли, что отсутствие металлической рамки на входе в Большой воспринимается как упущение.
                Ох уж эти сорокалетние девчонки-насмешницы. Что они понимают в дамах «сильно постбальзаковского возраста». Кстати, что касается «бальзаковского возраста» - вот квалифицированное определение из интернета: «После выхода романа «Тридцатилетняя женщина» женщинами бальзаковского возраста стали называть дам в возрастной категории от 25 до 35». Увы, все упирается в два паршивеньких таких словечка: «сильно» и «пост…». А если их исключить, то… «все хорошо, прекрасная маркиза». Ну, хорошо, так хорошо. Значит, жемчуга, пусть и искусственные, на шею (кто их там, в темноте разберет), сменная обувь… обойдемся, и так каблук на сапоге – 8 мм, а вот «платья местами похожие на вечерние» - это уже серьезно. Какими местами-то? Тут и места то эти, которые оголять положено в вечерних платьях, сто раз подумаешь, где взять в «сильно постбальзаковском возрасте», а уж какое из них оголить… Кавалерам не в пример легче. Пиджачок расстегнут, и этаким гусем, покачиваясь, перед зеркалом: «Как я? Ничего еще?» Нет, ну, если расстегнут, то терпимо, а вот если застегнуть на ту пуговку, что как раз на самый центр животика приходится… ну, не совсем, как на барабане, не совсем, но...  А что поделаешь? Костюм единственный выходной, он же праздничный, он же юбилейно – повседневный… Да-да-да. В нашем возрасте юбилеи у друзей и коллег чаще случаются, чем походы в театр.
               
                Лестница… В Москве - семь верхних этажей и три подземных… Нет, у нас попроще. Гардероб, партер, бельэтаж с ложами, балкон – всего четыре. До буфетов все желающие добежать успевают. В детстве свято верила, что театр без лимонада с пирожными в антракте, это и не театр вовсе. С годами предпочтения меняются, но, к счастью, еще не настолько повзрослела, чтобы отказаться от чашечки кофе перед началом спектакля. Да знаю, знаю, невкусный кофе там варят, но ничего не поделаешь – ритуал: даме - кофе, кавалеру - коньяк…          
               
                В зрительном зале быстренько оглядываю публику. Увы, ни огромного количества жемчугов, ни вечерних туалетов. Впрочем, это понятно: спектакль уже давно в репертуаре театра, а те, которые приходят в вечерних нарядах (по слухам, такие бывают) тусуются на премьерах. Чтобы и других посмотреть, и себя показать. Наш зритель попроще: пришли смотреть на сцену. Правда, и джинсы в глаза не бросаются. Тоже объяснимо: партер, а молодежь в джинсах в основном на балконе. Зато вот, передо мной, наискосок, сидит дама в крохотной шляпке-таблетке с вуалью. Как только держится на волосах. Ошарашенно еще раз оглядываю зал. Нет, она одна такая. Сухонькая, с прямой спиной, тоненькой шеей, сложила на коленках худые руки с голубыми прожилками, строго смотрит перед собой. Солирует. И почему-то напоминает одинокого птенчика, выпавшего из гнезда. А у нас вчера, между прочим, снег с утра все засыпал. Так что прийти в этой шляпке она никак не могла. Это вам не сменная обувь, сменная шляпка – покруче будет.
                Ладно-ладно, хватит сплетничать о нарядах, уже и дирижер вышел, взмахнул палочкой, словно факир, собирающий всю энергию оркестра и швырнул брызжущий сгусток музыки на сцену.

                Так, все как положено. Охотники, красавец воин Солор, жрецы, зажигающие огонь танцами и баядерка. Хороша девчоночка. Пряная восточная красота, да еще и танцует прекрасно. Не зря сразу двое мужчин в нее влюблены.
                Дуэт Никии и Солора. Да, как партнеры они явно стоят друг друга. Позы, поддержки – безупречно красиво. Понятно, почему Никия отказалась от всех богатств Индии, брошенных к ее ногам Великим брамином, вон как восхищенно смотрит на Солора, который клянется над священным огнем в вечной любви. Еще бы, высокий, изящный, так красиво простирает ладонь то к огню, то к небу… Да что говорить, помните Джерома К. Джерома «Как мы писали роман»? Какой герой может понравиться «престарелой леди, современной молодой даме, передовой образованной особе и обыкновенной здравомыслящей девушке»?
Конечно, военный. Почему? Да потому, что «военные просто не могут не нравиться». Быть может, сейчас время внесло свои коррективы, но ведь ставили балет в девятнадцатом веке.
                Ох, как хочется зрителям предупредить доверчивую девушку, что все это уже было. И граф Альберт в «Жизели», и принц Зигфрид в «Лебедином озере», и…
Бесполезно. Разве дочки слушают своих мам?

                Вторая картина. Дворец раджи. Апофеоз пантомимы. Приложил ладонь к груди и ко лбу: «Приветствую вас». Великий брамин, входя во дворец, показывает сначала на себя, потом на пол сцены. В переводе с балетного это означает: «Я пришел». Как будто и так не видно. Ну, и нечего ехидничать, зато все понятно. Вот Раджа настаивает на том, чтобы Солор женился на его дочери. По правде говоря, сравнение явно не в пользу Гамзатти, не зря великий воин морщится и пытается отказаться от такой чести, но… это как в советские времена предложение вступить в партию: «От таких предложений не отказываются». А вы сомневались, надеялись? Эх…
                Вот Великий брамин показывает себя во всей красе, ябедничая, что Солор любит Никию. Надеялся, что раджа прикажет убить соперника, да просчитался. Их сиятельство решения не меняет: Солор будет мужем его дочери, а баядерка умрет. Брамин красиво прикрывает рот ладошкой: «Плачь же, паяц, над разбитой любовью» …

                «А где-то свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала» … Точно, Бабаджанян и Рождественский написали свою песню после того, как посмотрели второе действие «Баядерки». Иначе откуда бы такие краски и столько эмоций?
                Веселится и танцует простой индийский народ, пришел Великий брамин, слуги принесли на разукрашенных носилках под балдахином раджу с дочерью, все ближе, ближе кульминационный момент появления Солора.
                И вот, наконец…. Нет, белорусы не оплошали. Тяжело переваливаясь, по сцене движется слон; в зале оживление, дети привстают с мест, чтобы разглядеть, где у него колесики. Увы, после слона воины проносят убитого Солором тигра. Печальное зрелище.  Спектаклю больше десяти лет. Надо полагать, солисты менялись неоднократно, а вот бедный плюшевый тигр все тот же, и жизнь изрядно его потрепала.
Хорошо, что после того, как Солор победоносно ткнул в него пальцем, тигра быстренько унесли.
                Танцуют девушки с попугаями, факиры с плошками.  Знаменитые хореографические «фишки» Баядерки: танец «Джампе» с шарфами, старинный танец «Ману» с кувшином. Кордебалет в Минске не самое сильное звено, но и они стараются.  Блестящее Grand pas. Надо признать, что Гамзатти выглядит намного лучше, чем в первом действии. А какую девушку не красит свадьба?
                Строго слежу за тем, чтобы никаких разговорчиков на сцене. Ишь, автор предыдущего эссе что удумала. Нет, все серьезно. Рядом с вальяжно развалившимся раджой сидит мрачный брамин. На другой стороне сцены после Grand pas присаживаются в кресла Солор и Гамзатти, ожидая, пока Никия станцует свой последний танец. Солор смотрит в пол, стыдится, а на лице дочери раджи… Мой спутник однажды сказал:
- Рассматривая свадебные фотографии замечаешь, что в тот момент, когда новобрачный ставит подпись, у каждой невесты на лице проскакивает: «Yes! Я это сделала, я его взяла».
Гамзатти не исключение. В момент, когда Никия падает, укушенная змеей, невеста жизнерадостно теребит рукав будущего мужа: «Посмотри же…»

                Великого брамина искренне жалко. Пусть он немного танцует. Но худенький, в красной мантии, оставляющей открытыми руки и почему-то очень похожей на майку, он напоминает солдатика-призывника. Особенно в первой картине, когда снимает перед Никией свою браминскую шапочку и демонстрирует наголо бритую голову. Ну, влюбился первый раз неудачно, наделал глупостей, с кем не бывает…
               
                Что касается арапчат на сцене, и о том, почему Петипа ввел детей в спектакль. Да ведь училище при театре было. И, во-первых, сызмальства к труду привыкать надо, а во-вторых, этот подростковый возраст… начнут влюбляться, переживать, а будущим балеринам влюбляться некогда, им работать надо, нет уж, пусть лучше все время перед глазами будут, а не на свидания бегают. Все эти влюбленности до добра не доводят, на спектаклях не насмотрелись?
                Наши арапчата, кстати, в шароварчиках, и, судя по блестящим коричневым мордашкам, проведенным вечером довольны.

                Так, а вот эти двое у правой кулисы действительно разговорились. Местная знать, называется… Рискну предположить:
- Брамин проставляется по поводу окончания неудачной любви. Скинемся на закусь?
- Давай. А этого, - взмах головы в сторону Солора, - приглашать будем?
- Ты что, мы свое уже отплясали, а у него еще третий акт.


                Третий акт никакого отношения к Индии не имеет. Это самостоятельная жемчужина хореографии, не отягощенная каким бы то ни было сюжетом.
Символической «змейкой» спускаются танцовщицы с вершин Гималаев на землю. Так и хочется замереть от восторга. Но… Во-первых, танцовщиц всего 24. Ладно, не 64, как в первоначальной редакции Петипа, но хотя бы 32, как в Мариинке… Не будем придираться, все равно ведь, ну очень красиво. Какое волшебное освещение, как синхронно движутся… да, не очень у нас кордебалет. Да нет, ну хорошо же, хорошо, вон как замерли: стоят, не шелохнутся, никто не качается… ну, покачнулась одна тень, ну, что поделаешь. Да нет, блестяще просто… Вот на таких переходах от сожаления к радости и держался этот поистине балетный бестселлер на все времена. Ну, а солисты были безукоризненно хороши.
                Как сказал когда-то Штирлиц, запоминается последняя фраза; последний аккорд оркестра, финальные позы Солора, Никии, замершие тени подарили зрителям восторженное ощущение чистой красоты, что и прорвалось в грянувших аплодисментах. 

                Наверное, не все знают, но в постановке Петипа был четвертый акт. В момент, когда брамин соединяет руки Солора, пробудившегося от своего опиумного сна, и Гамзатти, раздается страшный удар грома. Храм обрушивается от землетрясения, погребая всех под обломками. Существует много версий исчезновения финала. И то, что в наводнении 1924 года погибли декорации четвертого акта, и то, что «гнев богов» считался неподходящим завершением советского балетного спектакля.
                А может, просто дело в том, что нарушение клятв и обещаний стало таким обыденным делом, что тут и говорить не о чем? Какой "гнев богов"? Нынче неловко даже намекнуть человеку, что когда-то он что-то обещал...
 
                Ну, не будем о грустном. Замечательный спектакль с замечательными же солистами. И пусть их имена ничего не скажут читателям, но я все-таки назову:
Никия, баядерка – лауреат международных конкурсов Яна Штангей;
Солор, знатный воин – заслуженный артист Республики Беларусь Олег Еромкин;
Гамзатти, дочь раджи - лауреат международных конкурсов Анель Рустемова (театр «Астана Опера, Казахстан).

                И еще… Все-таки, мне очень хочется, чтобы «в области балета» Большой был по-прежнему «впереди планеты всей». Зря наш премьер так долго не хотел с Россией за газ рассчитываться, глядишь, и в Московском Большом слон появился бы.

Иллюстрации:
Слон в Кремлевском дворце, постановка Андриса Лиепы, 2016 год;
Слон в "Гранд-Опера", постановка Р. Нуреева, 1992 год.