Майка 4

4
     Начало http://www.proza.ru/2016/10/31/399
Грянул ансамбль. Сергей сидел к эстраде спиной, гром его оглушил. Говорят, что музыкой лечат. Но можно, видно, и угробить. Ни о каком разговоре теперь не могло быть и речи. Он оглянулся и посмотрел на возмутителей спокойствия. Их, оказывается, было всего лишь трое. Но их союзником был технический прогресс.  Сергей вздохнул и крикнул:

- Потанцуем?
- Никто же не танцует! – прокричала в ответ Зоя.
- А  нам какое дело!
Зоя беззвучно (так казалось) засмеялась, и Сергей подошёл к ней и склонил голову. Покосившись по сторонам, она нехотя встала. Сергей, может, и не торопился бы с приглашением, но это был вальс, его любимый танец, а вальсы стали так редки.

Они кружились и кружились на небольшом пятачке перед эстрадой. Музыка уносила и уносила с собой, и вот они уже были двойной звездой, вращающейся вокруг  его величества Случая, и только вместо сил притяжения служили их руки.

- Нельзя так много кружиться, - сказала Зоя,  когда закончилась музыка и они  сели за столик, как и другие пары. – А правда, - сказала она. – После нас все пошли.

И Сергей только теперь заметил, что у неё пронзительно синие глаза.
- У вас красивые глаза, - сказал он. Зоя с улыбкой поклонилась. – А волосы красить вам не надо, естественные больше пойдут.

- Не учите меня жить! – сказала Зоя тоном Эллочки – людоедки и засмеялась.

И снова грянула музыка. Но это была не его музыка. Сергей посмотрел на пустую посуду и снова поискал глазами официантку. Зоя  опять отрицательно покачала головой и  показала на дверь: пора, мол, уходить.

Сергей посмотрел  в окно. Дождя нет, а здесь душновато. Можно и уходить. Он кивнул: хорошо, уходим. Говорить при таком шуме всё равно невозможно. Надо только расплатиться.

На пятачке кривлялись два юнца, видимо, школьники. Похоже, они считали своё исполнение экстра-классом.

Юнцы были в «географических» футболках с коротким рукавом, и Сергей вспомнил о Зоиной майке. Он достал паспорт с  авиабилетом и протянул Зое. Она не поняла. «Возьмите, возьмите».  Зоя взяла. Он поднялся из-за стола  и пошёл туда, откуда появлялась с подносами официантка. Там был буфет. Официантку он увидел в  обществе двух веселых парней.

- Простите, мы уходим, - сказал он. Девушка полистала блокнотик и назвала сумму.

Когда Сергей вернулся, документы  лежали на столе, а  Зоя мелкими глотками пила лимонад. Он положил паспорт в карман, и они вышли на улицу. Сергей тронул Зою за плечо:

- Не расстраивайтесь. Паспорт – это ещё не доказательство. Он может быть фальшивым.
- Теперь будете издеваться?

Близился вечер, но солнце стояло ещё высоко.  Они снова вышли к морю. Теперь оно лежало тихо и спокойно, словно отдыхало после тяжелой работы.

В это время здесь всегда было полно народу. Одни шли в одну сторону, другие – в другую, но эти потоки не сталкивались, а безболезненно поглощали друг друга. Песчаная полоса вдоль моря была достаточно широкой, чтобы никто никому не мешал. И они тоже пошли вдоль берега, спокойно и неторопливо, с той скоростью, которую диктовал поток.

Публика была пёстрой, кто в чем. Кто-то принарядился для вечерней прогулки, а кто-то как пришёл в спортивках на пляж, так и остался здесь, встретив знакомых. С «дипломатом» только никого не было, и Сергей посетовал, что ему явно недостаёт бабочки, цилиндра и трости. Зоя шутку не приняла, она думала о чём-то своём. Может быть, сонное море настраивало на неторопливый, задумчивый лад, а может, где-то случилось большое несчастье, и  природа дала неслышную команду минуты молчания.

- Странно, - сказала Зоя.
- Что странно?
- Мне почему-то плакать хочется.

Люди шли группами, парами, по  одному.  Молодые и старые, весёлые и задумчивые. У каждого своё. А через сто лет, подумал Сергей, по этой полосе вдоль моря будут  ходить совсем другие люди. Из сегодняшних не будет на свете никого. И пока живой – вроде бы радоваться надо. Не получается. Сергей достал сигареты и пощупал карманы в поисках спичек. Зоя молча взяла и подержала «дипломат», пока он закурил. Он так и не ответил на её фразу. А что он может ответить? Ему и самому иногда хочется плакать, и тогда он завидует Маришке, у которой это получается легко и просто.

Жила себе она, жил себе он, а теперь вот они идут вместе вдоль моря и ей почему-то тяжело, а ему это уже не безразлично. Но, может, не надо мешать грустить, как не надо мешать радоваться?

- Это бывает, - сказал он. – Потом всё проходит. Даже если этого не хочешь.

Понемногу между ними завязался разговор, который возможен только между незнакомыми людьми: чистый и откровенный.  Потому что чужому человеку можно рассказать всё. Поймёт он, не поймёт – это и не так важно, главное – можно. Наверное, это происходит потому, что знаешь: этот незнакомый человек никогда не воспользуется оголённостью твоей души – завтра жизнь разнесёт вас в разные стороны, и вы никогда больше не увидитесь. А раскрывать душу близким людям – неловко и опасно. Засмеют… Они и сами не заметили, как перешли на «ты».

У Зои жизнь сложилась не лучшим образом. Родители погибли в автомобильной аварии, когда ей было десять лет. Жила у тётки, училась хорошо, поступила в институт. А на стипендию разве проживёшь?  Перешла на заочное, в прошлом году закончила, экономист. Была замужем, но не сложилось, ушла.  Парень сейчас есть, хочет жениться, но…  А  с другой стороны, уже 25 лет, почти критический возраст. «Сплю  и детей вижу».

- Вот ты рассказываешь про свою Маришку, а мне выть хочется… А  парень этот… Он и красивый, и вроде добрый, а вот кто его знает… Не лежит к нему душа и всё. Или я такая дура…

Народу на берегу поубавилось, а они всё шли и шли в одну сторону, и уже прошли, наверное, километра два.

- Я тебя совсем  заговорила, - сказала Зоя и огляделась. – Где это мы?
Сергей тоже покрутил головой:
- По-моему, пока ещё Латвия…

Зоя улыбнулась и как-то сразу оттаяла.

      Продолжение следует  http://www.proza.ru/2016/11/04/273