Любимый поэт

Вот если бы мы встретились в прошлом веке, то я бы тогда была точно такой же, как и сейчас, а ты точно таким же, как и тогда. Мы бы с тобой познакомились, где-нибудь под Рязанью, в селе. Было бы лето, я приезжала бы погостить к тётушке. У нее был бы чуть скошенный влево забор и протоптанная дорожка в сад, где были бы вишни, грушни и много малины.
У меня было бы длинное платье в пол белого цвета, и я бы каждое утро ходила  к колодцу набирать воды. И однажды ты бы проходил мимо колодца окликивая пса и наши глаза бы встретились. Ты улыбнулся и поправил бы волосы цвета пшеницы, а я бы опустила глаза и слегка покраснела от скромности. 
Твой пёс таскал бы мне записки от тебя со стихами. Мы бы встречались по вечерам и падали в рожь, слушали, как звезды, что ярче солнца рассказывают нам про мысли глубокие, которые пленили бы наши души. Ты бы заводил песню о Ширазе и яркой луне, а я бы просто слушала тебя и представляла, как можно быть женой поэта.   
Ты нюхал бы мои волосы, что цветом в осень. Говорил бы, что они пахнут яблоком и мёдом. А на рассвете бы мы расставались. А потом я скорее бы всего уехала в Петроград. Ты бы писал мне длинные письма, которые бы я читала по вечерам, когда муж уплывал  в залив, а дети по одному укладывались спать. Я бы не любила мужа, вышла за него замуж от злости на тебя и на твоих быстроменяющихся женщин и никогда бы не отвечала бы на твои письма. И это происходило  не из-за того, что я не хотела на них ответить,  а потому что не могла бы. Не хватало бы силы ответить на твои - «В первый раз я запел про любовь, в первый раз отрекаюсь скандалить…». И знала, в очередной, в каждый раз знала, что все неправда. Что поэт – это огонь внутри, что поэт – это человек мира. А я… а что я…всего лишь та, что в каждый твой приезд в Петроград вытаскивает из кабаков и притаскивает в отель.
Каждая наша встреча заканчивалась бы поцелуями и слезами. «Пускай ты выпита другим, но мне осталось, мне осталось…» - ты бы бредил, ты бы говорил о разлуке и вечности. «Этот пыл навязанный судьбою, лугкодумна вспыльчивая связь – как случайно встретился с тобою, улыбнусь спокойно разойдясь».
И больше всего на свете мне будет хотеться носить твою фамилию, твоего сына под сердцем, но я все чаще буду носить твои стихи в блокноте, которые буду записывать за тобой во время пьяного бреда и вино, которым буду отпаивать в похмельные петроградские рассветы.
Я буду злиться, рвать твои письма и плакать, склеивая их заново. Буду любить тебя.   
А потом ты пропадешь из моей жизни. Встретишь какую-нибудь танцовщицу или поэтессу, а может быть и вовсе актрису.  Я прочитаю об этом в прессе. Ты будешь долго маяться, искать себя, так же пить. А я сделаю вид, что счастлива в браке и каждый мой приезд в Москву станет настоящим испытанием. Я больше никогда не приеду в село под Рязанью, чтобы не вспоминать, как пахла рожь и какой огромной может быть луна.
Пройдут года, и я буду вполне себе мудрой и взрослой женщиной. И в один из зимних вечеров, кто-то позвонит мужу и скажет, что в город вернулся его любимый поэт, что он остановился в «Англитере»,  и что он давно не пишет. Муж расскажет про  вечерний звонок и рассмеется над тобой, ведь он никогда не поймет, как важны для тебя слова. На щеках моих появится румянец, я скажу, что мне надо пройтись. И уйду…
Я дворами, оглядываясь, доберусь до Вознесенского проспекта. Буду улыбаться людям мимо проходящим, праздник же скоро. Осторожно, чтобы не быть замеченной прошмыгну к 5 номеру в гостинице и  пальчиками постучусь, прислушиваясь, что же там происходит за дверью.
Ты откроешь и меня, как ударом откинет запахом спиртного в сторону. Ты удивишься, но пригласишь войти.
- Ты рад? – спрошу я и буду переминаться в дверях, боясь услышать, что не рад. Ты улыбнешься грустно, как будто бы потерял возможность писать.
И ты скажешь:
- Проходи.
В комнате будет  накурено, будут  раскиданы бутылки и вещи, много рукописей.
- Что пишешь? – спросила бы я осторожно, зная от мужа, что давно не получается.
Ты бы нервно отшутился, но обнял меня, как каждый раз, когда я спасала тебя от спиртного на рассвете. Не было бы признаний в любви и стихов, ты бы был другим Серёжей, Серёжей – человеком, а не поэтом.
- Давно в Петрограде?
- 24 прибыл...
Ты бы не говорил громких слов. Просто бы уткнулся в мои колени и глубоко дышал.
- Аннушка, я погибаю, - сказал бы ты и я бы по твоей дроже поняла бы все, что ты не можешь мне сказать. Все что ты не можешь сказать ни одной женщине, ни одному человеку в этом мире. Я знаю, Серёженька, как тебе тяжело, как ты хочешь, чтобы тебя просто поняли.
- Но, как же я? – спрошу, в надежде, что я -  это твоё спасение.
- Плевать на жизнь.  – Ответишь ты, как плевком мне в душу. 
Так говорила твоя жена танцовщица. Я помню ее слова. Я помню каждое слово твоих женщин, они тебя губили. Почему ты никогда меня не слушал….
- Ты пьян?
- Алкоголь осыпал мозг.
- Ты много пьёшь.
- Вина?
Ты кинешься за бутылкой красного и зальешь им открытый чемодан, где будут раскиданы твои шёлковые рубашки.
- Ты что творишь! – я вскочу из кресла, пожалев, что приехала поддержать.   
- До свиданья, друг мой, до свиданья! – затянешь ты.
- Серёжа хватит! – попрошу я, и, нервно стану ломать пальцы.
- Аннушка, жизнь проходит. Бесценная жизнь проходит. И мы стареем вместе с ней. – Ты заплачешь, и, не удержавшись на ногах, упадешь к батарее у окна.
- Серёженька, ты так не прав… ты так несчастлив… - прошепчу я, наклоняясь к тебе и поправляя подол длинного голубого платья.
- Я помню, любимая, помню…сиянье твоих волос… - ты коснешься моих влажных от талого снега волос и на мгновение остановишься… - Аннушка, мне больно на тебя смотреть, какая боль, какая жалость!
- Да, тебе нравилась девушка в белом, но теперь ты влюблен в голубом. – Рассмеюсь я, и, хохоча сяду рядом, приобниму тебя пьяного и беззащитного. – Так много лет впустую, Серёж. 
Мы долго будем сидеть молча, а потом ты скажешь, что…
- Все зря… - скажешь ты, переосмыслив жизнь.
- Мы встретимся, когда-нибудь мы с тобой встретимся.
Я тогда приберусь у тебя в комнате, не снимая с рук перчаток и уйду, потому что гордая.
- Предназначенное расставанье, обещает встречу впереди. – Кинешь ты во след мне. 
Поцелую в волосы цвета пшеницы, закрою дверь, оставив тебя сонного и пьяного вином у окна. В коридоре встречу темноволосого невысокого мужчину, он проводит меня глазами до выхода. Я выйду на улицу. Будет падать снег, влажный воздух обжигать покрасневшее от отчаяния лицо. Я последний раз целовала тебя в губы, в последний раз уходила навсегда.
А утром  узнаю из прессы, что тебя не стало. Не стало мною любимого Сергея Есенина.