Глава X. Африка

В марте 1975 года меня пригласил ректор и спросил, как я смотрю на возможность поработать за рубежом. Предположительно речь шла о Южном Йемене со столицей в Адене. В любом случае я  был намерен не отказываться, хотя не вполне представлял характер предстоящей работы и условия жизни. Не говоря уж об оплате. Разрешение компетентных органов было получено буквально за два-три дня: действительно, ни к каким секретам я отношения не имел и за границей не бывал. С загранпаспортом тоже задержек не случилось. Пока ехать предстояло одному, с семьей вопрос должен был решиться позднее. С тем и отправился в Москву. Остановился у своих.  Съездили в Химки –  всего 1 остановка на электричке от их Ховринского микрорайона – и на тамошней ярмарке мы подобрали лёгкую одежду и подходящий для официальных ситуаций костюм. Как выяснилось, излишний. Для перехода в официальный статус там было достаточно прицепить галстук даже на  рубашку с коротким рукавом.

Миссия с многими неизвестными
Группа формировалась и отправлялась Центральным комитетом, но официальным отправителем был Минвуз, с которым пришлось решать конкретные вопросы. Выяснилось, что работать предстояло в Сомали, что в бытовом, погодно-климатическом и многих других отношениях было, как потом выяснилось, несравнимо лучше. Правда, до нашей группы подобной миссии там не было, мы были первооткрывателями (как говорил потом мой друг и переводчик Али Гарун – «первопроходимцами»), и получить какие-либо советы было просто неоткуда. Даже работник ЦК, занимавшийся нашей группой и бывавший в стране ранее, не мог ничего сказать конкретно. Я даже не знал, какой предмет буду вести, потому не имел возможности обзавестись нужной литературой. Купил всё, что встретил об истории, природе, хозяйстве и народонаселении Восточной Африки – всего с десяток книжек. У других, как выяснилось, и того не было. Правда, необходимую статистику мы могли потом уточнить в Посольстве, с которым работать пришлось тесно. Индивидуальный инструктаж проходил в одном из кабинетов на Старой площади. Записывать не велели. Сотрудник с незапоминающимся лицом скороговоркой чего-то наговорил – и с богом. Запомнились буквально два момента. Если кто обратится с предложением оказать неоценимую услугу СССР, быть осторожным, это, скорее всего, пустышка или провокация, но и не давать отказа с порога, вдруг встретится что-то стоящее.  Более практичным был другой совет: в случае какой-либо заварухи, положение на континенте никогда не было стабильным, воспользоваться в целях личной безопасности любыми возможностями, вплоть до обращения в Посольство США.

Аэрофлот не подведет
Погранично-таможенные формальности и перелёт не оставили в памяти чего-то особенного, возможно, сказался предшествующий богатый опыт общения с Аэрофлотом. Вполне современный по тем временам лайнер ТУ-154 и вышколенный экипаж не оставляли никаких поводов для скепсиса или сомнений. Скорее, наоборот. Когда я увидел обвешанных телефотоаппаратурой японцев в салоне, то не удержался от вопроса: «Можно ли делать съемку?» «Да сколько угодно», – отвечает стюардесса. Хорошо помню, на внутренних линиях фотоаппарат надо было упаковывать перед посадкой в самолёт. Сколько кадров было упущено на Севере! А тут так просто. Буквально через 5-7 минут после взлёта самолет переходит на пологую траекторию набора высоты, можно  отстегнуть привязные ремни и передвигаться по салону. Роскошное меню. Пледы. Как в первом классе сегодня. Вечером сели в Одессе для дозаправки без выхода из самолёта – граница-то пересечена в Шереметьево. Ночью то же в Каире, снова без выхода  - виза не оформлена, да и отношения с Египтом тогда были натянутые. Во всяком случае, у трапа стоял солдат с ружьем и смешной каске, похожей на опрокинутую тарелку. Ночной полёт на высоте 10 тысяч метров скуден на впечатления. Немного вздремнул. Проснувшись на рассвете, увидел в иллюминаторе фантастическую картину: необычную оранжевую полосу утренней зари на горизонте. Догадался: Аравийский полуостров, пески. Сделал первый снимок. Потом выяснилось: получилось, сохранился, могу хотя от времени он сильно выцвел. Последняя посадка в Адене, название которого ассоциируется с понятием Ад. Там быстрым шагом пассажиров проводят в помещение с кондиционером, поскольку жара под 40 градусов. После возвращения в самолёт некоторое время чувствуешь себя, как в раскаленной парной. И вот мы над Африканским континентом, под нами Сомалийский рог. Я просто был поражён, насколько земная поверхность с высоты полёта похожа на тундру. Был апрель, конец сухого сезона. Растительность выжжена солнцем, на сотни километров безжизненное пространство. Наконец, самолёт выходит на побережье Индийского океана, снижается, внизу сказочной красоты белоснежный в зелени город – столица республики Могадишо (созвучно с Магаданом!). Это цель нашего перелёта, общей продолжительностью часов 10-12. Опять совпадает по расстоянию до Магадана. Только там вдоль параллелей, а тут – вдоль меридиана. Прямо мистика какая-то!

Первые впечатления
Встретили нас, как полагается, разместили в комфортабельной гостинице «Джуба» (река у них такая, типа наших Кулундинско-Барабинских, пересыхающих летом в цепь омутов). У меня, как и у всех, был одноместный номер с кондиционером. Кормёжка в ресторане с европейской кухней итальянского типа, вышколенными официантами в белоснежных куртках, крахмальными скатертями и кучей вилок, ложек, ножичков для мяса, рыбы, лангустов, птицы, которыми непонятно как пользоваться. Потом оказывается всё предельно просто, а поначалу несколько смущало, не хотелось выглядеть дикарём. Заказывай, что хочешь, всё оплачено. Крестьянская этика подсказывала, что надо проявить сдержанность. Оказалось, единственно правильная линия. Поначалу, казалось, идеальный вариант организации быта. Но уже через неделю надоело всё до чёртиков.  Терпение и выдержка потребовались ещё не раз, прежде чем примерно через месяц всё чуть-чуть обустроилось и помаленьку начала развёртываться серьезная работа.
Посольство, куда нас пригласили уже на следующий день после прибытия, оказалось по-соседству: резиденция за высокой металлической оградой, калитка с замком дистанционного управления, открывается дежурным по кодовому слову, которое надо было сказать в микрофон. Прямо, как в кино про заграницу.  Впервые познакомился с составом всей группы: нас только семеро, не считая членов семей: пять преподавателей и два переводчика  - с английским и итальянским языками. Руководитель группы Б. из числа преподавателей Института общественных наук – закрытого аналога АОН. Назвался философом. Щуплого телосложения, типично еврейского облика, образа мыслей и поведения. Владеет разговорным английским. Ещё трое москвичей – могучего телосложения Николай (в дальнейшем по прозвищу «дядька» и его жена – «тётка») из Университета Патриса Лумумбы, тоже философ. Юрий Ч. – выпускник МГИМО - специалист по Африке, и переводчик итальянского, молодой парень - кажется, он даже не завершил учёбы, однако, тоже с женой, по виду студентка, и эта поездка у них была чем-то вроде практики. Провинциалов, кроме меня, было ещё двое: зав. кафедрой   из Свердловской ВПШ   Александр Петрович и переводчик английского Валентин из Донецка.
Сотрудники Посольства обрисовали ситуацию в стране и вытекающие из неё обстоятельства. А была она не из пустяковых: подготовить кадровый состав для создания партии марксистского типа, так как Президент страны генерал Мохаммед Барре провозгласил курс на строительство социализма. Как потом выяснилось, решающую роль в этом сыграла помощь СССР в техническом оснащении армии и подготовке офицерских кадров. Поскольку сомалийский  язык не имел аналогов многих современных понятий (мы с этим сразу же столкнулись в своей работе), то будущих военных курсантов и слушателей академий обучали вначале  русскому языку – у африканцев, как правило, исключительные лингвистические способности, а уж потом осваивались всяческие науки и навыки. Так что, переводчиков хватало, это были, чаще всего, выпускники Львовского военно-политического училища или Академии им. Ленина, что размещалась на площади Маяковского рядом с театром сатиры. Много раз приходилось бывать на этом пятачке столицы, однажды даже прямо на улице нос к носу столкнулся с генералом армии Батовым, который был в те времена ректором академии.

Адаптация
Распределили основные роли. Курс партстроительства отдали моему коллеге из Свердловска, а мне досталась политическая экономия. С месяц ушло на обустройство быта: сняли виллу, достали минимально необходимую мебель, холодильники, хозяйственную утварь. Постепенно акклиматизировались, осваивали обстановку.  Акклиматизация, а я с этим феноменом уже не раз сталкивался в магаданский период, проходила странно и с индивидуальными особенностями. Притуплялись зрение и слух, утрачивались вкусовые ощущения, а главное – резко снижались иммунные способности организма. Пустяковая царапина не заживала  неделями, случались и нагноения. А уж  что там внутри, трудно даже  предположить. Это притом, что перед отъездом в Москве пришлось принять кучу всяческих прививок от болезней, о которых мы к тому времени начисто забыли, и вспоминаем только сейчас. Отечественные медпрепараты, которыми каждый из нас предусмотрительно запасся перед отлётом, как правило, оказывались там недейственными.  К  счастью, ничего серьезного не случилось, но некоторые «следы» африканской жизни остались навсегда. Имею в виду малярию, которую там перенёс. Препротивнейшая штука. Лечили какими-то французскими таблетками, а поскольку в основе та же хина, возможно, отразилось на слухе.
Много внимания и времени уделялось ознакомлению с экономической и политической обстановкой. В основном, налядно-практическим методом. Нам показали, как живёт простой народ. А жил он трудно, можно сказать, бедствовал. Предшествующие годы – типичная для страны ситуация – были засушливыми. Страна скотоводческая, кочевая - КРС, верблюды, козы-овцы и прочее. Понятно, что это вызвало массовый падёж скота и жестокий голод среди людей. Незабываемое впечатление осталось от поездки в лагерь, где размещались спасённые жертвы природной стихии. Среди персонала были наши медики, которые давали пояснения. На простынке малыш 3-4-х лет: голова с огромными глазами и рахитичное тельце с тонкими отростками ног и рук. Мусолит какую-то печенюшку. Диагноз врача:  необратимая стадия дистрофии, ему уже ничто не поможет, обречён. Мы потом сутки есть не могли. Так же как в первые дни, когда, оказавшись на улице, были окружены толпами оборванных чёрных ребятишек, которые тянули к нам ручонки и чего-то просили: бакшиш, бакшиш, бакшиш! Потом нас предупредили о необходимости проявлять сдержанность, эта уличная шпана не так уж и бедствует, просто новеньких увидели и активизировались. С ними позднее даже удалось установить что-то вроде взаимопонимания и деловых контактов.

Люди
Основная масса людей видела в нас прямо таки посланцев неба, потому что рассматривали как представителей великой страны – их спасителя. Главное, было за что. Наше правительство бросило на спасение голодающих десятки самолётов АН-24 и колонны вездеходов ЗИЛ-131, чтобы вывезти бедствующих людей из недоступной глубинки, а также предоставило продовольствие. Одновременно советские специалисты продуманно вели программу создания собственной продовольственной базы страны, которая складывалась из 3-х компонентов: современный мясокомбинат для переработки местного животноводческого сырья; ирригационный комплекс для круглогодичного гарантированного производства зерновых и экспортных культур; сеть рыболовецких кооперативов по океанскому побережью. Для сопоставления назову аналогичные проекты, осуществляемые Западом: завод прохладительных напитков на базе привозного концентрата; сигаретная фабрика; производство полиэтиленовой пленки для упаковки экспортных бананов, изготовляемая из итальянского сырья в гранулах. Всякий видел различие в подходах.
Вроде всё понятно и просто на словах, но на деле масса неимоверных проблем. Рыбу они отродясь не ели, как мусульмане свинину. Моря боялись и не любили. Национальная одежда в  виде длинных юбок до щиколоток не позволяла даже заходить в воду. Так что первоначально надо было приучить их носить шорты и есть рыбу. Оснастили плавсредствами, орудиями лова, обучили технологии переработки. Кто же тогда думал, что они найдут более прибыльное морское ремесло – грабежи проходящих судов.
Проявлялось доброжелательное отношение со стороны простых людей. Какое-то время мы с Галей жили на уединенной вилле, на расстоянии около 300 метров от кинотеатра, что стоял у развилки на аэропорт. Можно было посмотреть многие ранее недоступные нам картины, и в первое время это привлекало. В 18-00 солнце отвесно опускалось за горизонт, в 19 было  совершенно  темно, и начиналась демонстрация фильма, который шел по кольцу весь вечер. Можно было зайти в любое время, посмотреть конец, потом начало и составить общее представление. Конец сеанса часов в 9 вечера. Темень жуткая, да ещё после яркого света в зале, не видно ни зги. И вот когда мы пробирались по переулочку домой, нам перегораживает путь группа человек в пять. Оглядываюсь, сзади трое-четверо уже отрезали путь к отступлению. Потихоньку продвигаемся дальше, и когда приблизились почти вплотную, между ними как шорох прошёл: «Рашка, рашка, рашка…»  Отступили, растворившись во мраке, будто никого и не было. Надо ли говорить, что ходить в кино охота сразу прошла. К счастью, вскоре у нас появилась своя  машина.

Природа
Вообще говоря, знакомство со страной, её народом и природой продолжалось весь период пребывания на её территории.   В первое время, кроме этого бедственного лагеря вынужденных, как сейчас говорят, переселенцев, нам больше старались показать природу, животный мир, всяческую экзотику. Помнится, выехали в буш – так называют дикую саванну, нетронутую рукой человека. Не знаю, есть ли тут связь с именем известного американского семейства, но явные аналогии напрашиваются. На двух джипах, с запасом бензина (большая ценность и дефицит) в негерметичных канистрах, так что всю дорогу преследовал сильный запах, я даже опасался по поводу курильщиков. Отмечаю это, как неотъемлемый африканский элемент. Несоблюдение договоренностей, плюс-минус тридцать-сорок минут к оговоренному времени, вальяжная неторопливость как в делах, так и при переходе улицы, непродуманные обещания от чистого сердца, как хотелось бы, с последующими разочарованиями  - ко всему этому и многому ещё предстояло привыкать, приноравливаться и компенсировать предусмотрительностью и перестраховкой. В тот раз всё прошло почти как по маслу. Из под колес на расстоянии буквально в 3-5 метров неспешно удалялись диковинные нелетающие птицы типа малорослых страусов, отпрыгивали разнообразные косули и антилопы, иные размером с зайца – спутники уверяли, что это взрослые особи. Удивлялся, как при таком обилии дичи можно голодать? И всё вспоминал повесть (или рассказ) Салтыкова –Щедрина «Как мужик двух генералов прокормил». Это произведение сегодня я включаю в список обязательной литературы для слушателей моих семинаров по организации малого бизнеса в сельской местности.
Рощицы зонтичных акаций до горизонта и далее. В 1,5-2-х километрах ходячими вышками возвышается кормящееся семейство жирафов. Насчет львов – нет, они в этой местности редки. Наконец остановились под какими-то деревьями, чтобы понаблюдать за стадом диких слонов, неспешно шествующих по своим надобностям примерно в 150  метрах от нас. В этот критический момент – всё же вдруг слонов заинтересует и привлечёт наша группа – Галина странно вскрикивает, так что все, забыв о слонах, поворачиваются в её сторону. Оказывается, на её голову, хорошо ещё, что был платок, с дерева спрыгивает какая-то зверушка размером с кошку, стремительно бросается в траву и исчезает из глаз. Что (или кто) это? Похоже, наши гиды тоже в недоумении. Они молча переглянулись и, не вдаваясь в пояснения, попросили нас занять места в машинах и повезли дальше.

Деревня
Проезжаем через деревушки, небольшие участки возделанной почвы. Дома абсолютно круглые в основании, покрыты конусообразными крышами из каких-то стеблей. Окон не видно, да они здесь и не особо нужны, лишь на уровне человеческого роста отверстия для проникновения света и свежего воздуха. Внутри побывать не довелось. Поля обрабатываются вручную мотыгами с короткой ручкой, так что крестьянину приходится работать в полусогнутом состоянии. В литературе встречал мнение, что такая национальная традиция одна из причин экономической отсталости. Иначе говоря, одно лишь удлинение ручки почвообрабатывающего инструмента могло бы, по их мнению, кратно поднять производительность труда и осуществить цивилизационный сдвиг. Не знаю, так ли это. Но что согбенная поза крайне утомительна, вряд ли кто оспорит. Сделали привал под баобабом. Очень раскидистое дерево. Не довелось попробовать его плодов, но то, что оно  способно защитить от солнечных лучей жителей всей деревни – факт. Потому под ним и проводят общие собрания. Угостили нас кокосовыми орехами. Удивительно, как ловко подростки, молодые парни взбираются на ровный без сучков, хотя и с колючей корой ствол пальмы, высотой с телеграфный столб, без всяких приспособлений и не касаясь ствола животом или грудью. Орехи, размером с  футбольный мяч, рассекаются надвое большими ножами с полуметровым лезвием. Невзрачные на вид, они имеют остроту бритвы. Кокосовое молоко напоминает по внешнему виду мыльную воду, но вкус вполне приемлемый, хотя чтобы расхваливать его, надо и меть большое воображение. Внутренняя стенка ореха – как тыква, покрыта слоем съедобной мякоти. На вкус действительно напоминает орех, но весьма отдаленно.
Деревни располагаются у воды, где есть пастбища. На спинах  пасущихся коров довольно крупные обезьяны. Чего-то копошатся, выискивают. Скот не волнуется, привык, может даже это ему приятно и полезно. В прибрежной части водоема, порой в каких-то грязных  лужах видны многочисленные туши огромных блаженствующих бегемотов. Как в наших деревнях раньше можно было видеть в схожей ситуации хрюшек. Близость диких зверей, говорят, порой довольно активных, никого особо не волнует, мер безопасности не видно, но и каких-либо вольностей и шалостей в отношениях с ними тоже. Мирное сосуществование. Однако, можно представить, каково будет крестьянину, если такая семейка вздумает полакомиться плодами его труда в поле.
Побывали на банановой плантации. Здесь выращивается единственный экспортный продукт страны, значительная часть урожая – преимущественно нестандартная (плоды менее 18-20 см в длину) – идёт на внутренний рынок. Бананы  - травянистое растение типа кукурузы, в высоту достигает 3-х метров. Говорят, работа на банановых плантациях  сопровождается определенной опасностью. И показали мертвого удава толщиной с хорошее бревно и длиной метров пятнадцать. Возможно, для экзотики, поскольку львов не встретили.

Официоз
Приходилось бывать на правительственных приемах, несколько раз даже с участием президента страны Мохаммеда Сиада Барре, разумеется, генерала. Всё по европейскому этикету. В одном помещении – напитки и разговоры. Страна мусульманская, поэтому отношения со спиртным сдержанные. Подавали какие-то слабенькие аперитивы. Потом переходили в следующий зал, где были накрыты столы, официанты (похоже те же, из Джубы) подавали суп- консоме, какие –то другие блюда, конечно, фрукты, и везде всегда было много ярких цветов. Пришлось присутствовать в национальном театре, где перед собравшимися выступил президент, а потом был концерт с соответствующей выдержанной национально-идеологической программой. Местный колорит заключался в том, что за минуту-другую до появления Сиада по краям сцены, как черти из табакерки, выскочили президентские гвардейцы с автоматами и взяли на прицел весь зал. Когда я осторожно осмотрелся, то увидел аналогичную картину со всех сторон. Все выходы были заняты охраной, на поясе пистолеты в открытых кобурах, некоторые держат 3-х литровые баллоны с красными кнопками. Все были спокойны или вид делали, молча послушали, похлопали в конце – как полагается в цивилизованном обществе. Потом весь этот антураж так же  внезапно исчез, и зал прямо таки осязаемо вздохнул с облегчением.
Наши местные коллеги говорили о стабильности режима, основанного на благоприятной для народа политике, и приводили пример, когда глава государства отлучался в загранпоездки на целых три дня – и хоть бы что. Никто из других африканских лидеров не мог в то время позволить себе подобную роскошь.
Бывая в аэропорту  при встречах и проводах товарищей и близких, обратил внимание, что в дальнем конце ВПП всегда стоит военный самолет-истребитель. Африканские друзья доверительно сообщили в разговоре, что там рядом президентская загородная резиденция, и дежурный готовый к вылету самолёт-спарка стоит постоянно наготове.  Недавно случайно узнал, что самолёт ему всё же не понадобился, после переворота Барре скрылся на танке, который, видимо, стоял в кустах рядом с самолётом. Но тогда до этого исторического момента было невообразимо далеко.

Работа
Смысл своего пребывания я, как и мои коллеги, видел в работе. Иначе от скуки можно было умереть. Через месяц-полтора после прибытия её стало столько, что хватало на всех с избытком. Первоначально работать пришлось с программами обучения, которые где-то кто-то готовил для подобной миссии. Думаю, делалось это, вероятнее всего, на месте, возможно, копировалось с каких-то аналогов. Документация на английском, который тут, наряду с итальянским (ранее здесь была итальянская колония) для интеллигенции норма. В разделе «Кризисы капиталистического производства» сам не знаю, как уж это получилось, выловил явную ошибку или диверсию: вместо слова «неизбежность» (intvitable) там стояло  impossible, что означает противоположное.
Поскольку преподавателей было мало, наши «заказчики» осуществили интересный вариант. В дневные группы политического института, как назвались наши курсы, собрали наиболее подготовленных слушателей – как в смысле грамотности, так и по социальному статусу.  Работать было сравнительно легко, так как аудитория была настроена положительно на активное усвоение материала. Так что доказать трудовое происхождение стоимости и особенно прибавочной стоимости труда не составляло, они видели это своими глазами, в то время как для нас это была всё же абстракция. А уж  далее – без особых проблем: оборот капитала, формы его проявления, ну и так вплоть до нормы прибыли и дальше.  Так вот, эти ребята и девушки во второй половине этого же дня (с 16 часов) пересказывали всю полученную информацию на родном языке другим, кому не довелось попасть в основной состав обучающихся.
Мы тоже не оставались без дела. В вечерние часы проводили занятия с работниками центральных государственных и партийных органов. Это были уже более зрелые и опытные люди с университетским образованием и политическим опытом.  Но вопросы были вовсе не теоретические, а больше по практической стороне дела. Вопросы демократии: коллективность руководства – не  фикция ли? Как проводится партийное  собрание? Кто и как отвечает за  выполнение принятого решения? Как оформляется документация и т.п. В идеологическом плане состав руководящих кадров был пёстрым. Тех, кто прошёл подготовку в СССР было явное меньшинство. Значительную долю составляли выпускники и соответственно апологеты западноевропейской школы. Были те, кто проходил обучение и стажировку в Китае, с которым отношения тогда были натянутыми, в памяти свежи были события на Доманском. Президент имел возможность широкого манёвра: пока дружба с нами, начальниками служб и департаментов назначены наши воспитанники, а те – на вторых ролях. Случись перемена курса, достаточно лишь поменять их местами.
Интересными и поучительными были занятия с университетской профессурой. В период каникул их по типу наших «партизанских» сборов одели в военную форму и строем привели к нам на учёбу. Не скажу, что это были убелённые сединами старцы, скорее люди среднего возраста, окончившие университеты в Италии, Англии, США.  Не из бедняков, надо полагать. Представители состоятельной части национальной элиты. Возможно, патриоты, болеющие за страну и народ. Эту версию я взял за основу. Общий язык и интерес мы нашли, рассматривая экономику и финансы социальной сферы в СССР. Общественные фонды и бесплатные образование, здравоохранение и культура были для них откровением. В их глазах я читал сомнение и недоверие. Некоторые на перерыве подходили с просьбой честно сказать, правда ли это. Можно удивляться, но именно так и было. Да что говорить, об этом уже у нас многие стали забывать, а иные – помоложе, и не знают.
Чтобы подготовить мало-мальскую основу методического обеспечения, начал готовить учебное пособие с учетом африканской специфики и состава аудитории. Словом, дел хватало, скучать было некогда. Посольство привлекало по общественной линии. Местная колония советских граждан составляла довольно многочисленный коллектив. Два-три раза в неделю проходили мероприятия в посольском клубе под открытым небом: читались лекции по актуальной тематике, иногда приходилось что-то читать и мне, крутили фильмы, изредка выступали фольклорные группы африкацев – зажигательные танцы и пляски под ритмы барабана, какие-то фокусы с огнём, ну и так далее.

Общественные дела.
А потом меня пригласили в партком и попросили вести теоретический семинар с дипсоставом посольства. Я хорошо знал, что значат такие просьбы, и без колебаний согласился. Почти два года проводил регулярные дискуссии по вопросам зрелого социализма, международных отношений, другим актуальным проблемам. Если бы это было им тягостно, могли бы сменить, ведь были и другие кандидатуры. Для меня эта работа была интересной и поучительной. После учебы в АОН прошло всего ничего, так что некоторая база для этого была. Старостой семинара был генконсул, иногда появлялся сам Посол. Занятия проходили активно.
Еще одним популярным местом общения была посольская купальня на берегу океана неподалеку от центра города. Вообще не сказать о роли океана в нашей африканской жизни – значит упустить её самый привлекательный аспект. Как и все сограждане, там регулярно бывал и посол. Правда, ни разу не видел его купающимся, он больше времени проводил за шахматным столиком с любым желающим партнером. Из нашей группы любил играть с послом и очень этим гордился Николай Александрович. Но, бог  мой, как он боялся ненароком выиграть, чтобы не попасть в опалу. Это было подлинное искусство – проиграть как бы взаправду, без явных поддавков. Увы, таковы москвичи…

Досуг
Океан был отдушиной, средством релаксации, давал возможность сохранить здоровье, снять усталость, поддерживать работоспособность. Два с лишним года – эпопея продлилась с апреля 1975 по июль 1977 с перерывом на месяц в 1976 году, когда удалось провести отпуск с семьей на родине – почти ежедневно купался по часу-полтора. Океан был практически безопасен – в смысле акул – так как прибрежная зона была защищена поясом рифов, который располагался в километре  и был  непреодолим для хищников. Знатоки говорили, акула опасается распороть свое мягкое брюхо. Глубина в этом огромном плавательном бассейне от трёх до шести метров. Постепенно освоившись, я стал заплывать до рифов и, лёжа на спине, загорать и смотреть в небо. Правда, сомалийские друзья меня как-то предупреждали, тут, мол, тебе не Чёрное море. Но постепенно эти предупреждения в такой райской обстановке как-то забывались. Обзавёлся маской, трубкой, ластами, и чувствовал себя «как рыба в воде». Шаблон в данном случае наиболее точен. Отношение со стороны людей было к нам доброжелательным, но все ли его разделяли? Вряд ли. Это видно даже по некоторым фотографиям. И вот однажды произошел случай, которому я не придавал особого значения. Купаясь метрах в 50 от берега, я обратил внимание, что с трёх сторон ко мне потихонечку подплывают сомалийцы. Хорошо, что не на мелком месте. Они пловцы плохие, только осваивают водную стихию. Когда до каждого из них оставалось метра по три, я нырнул почти до дна, и отплыл под водой на глубине метров за 15, вынырнул вдали от них и продолжал спокойно качаться на волнах. То ли хотели подшутить, то ли еще какие были у них планы, не знаю. Некоторые из наших увлекались подводной охотой. Подводный мир там богат и разнообразен, как в хорошем аквариуме. Были подводные пневматические ружья. Но, увы, они не гарантировали безопасности. Заведующего клубом – спортивного подготовленного парня, наверняка из числа специалистов широкого профиля, нашли только через три дня, объеденного до неузнаваемости крабами. Опознали по остаткам наручных часов на металлическом браслете. Был тогда такой шик, купаться в часах.

Политика
Обстановка в стране была сложной. Единое государство и нация находились в стадии становления, господствовали отношения кланово-племенной солидарности и трайболизма, когда должности и посты предоставляются своим людям. Границы чисто условные, веками привыкли кочевать вслед за дождями, поэтому территориальные претензии ко всем соседям – от Эфиопии на севере до Кении на юге. Высокий уровень милитаризации как бы наследовал природную воинственность сомалийцев. Сохранялось соперничество великих держав за влияние в  такой стратегически важной точке мирового пространства. Американцы и Европа вели себя сдержанно, у них тогда были другие заботы. А китайцы действовали активно, умело и уверенно: ирригация, поиски водных источников, бурение скважин и колодцев, пока ещё скромная, но уже вполне заметная товарная экспансия. В силу этих и других причин наша группа была в центре пристального и не особо скрываемого внимания.
Предвечерний час, когда жизнь начинает оживать, чтобы угомониться только к полуночи. На улице напротив ворот нашей виллы останавливается джип с водителем типично восточной внешности, что видно даже под темными очками. К нему трусцой спешит сомалиец из числа наших соседей. Шушукаются минут пять, информатор получает гонорар и прячет его в карман, джип уезжает. Когда я рассказал об увиденном, Эдуард – руководитель – дал ЦУ: «Продолжайте наблюдение». По установившейся традиции он вёл  дневниковую запись обо  всех наших делах в тетради, которая хранилась в посольском сейфе. В другой раз мы сидели на берегу океана, и я отчетливо увидел, что один господин, делая вид, что снимает морской пейзаж, на самом деле старательно фотографировал нас. Кроме основного объектива  у его камеры был маленький глазок сбоку, и в свете заходящего солнца было отчетливо видно, как там срабатывает затвор. Посольские спецы к этому отнеслись совершенно спокойно: пусть снимают на здоровье, весь состав группы задекларирован, представлены фото и все интересующие данные, никаких секретов в этом нет.
Однако, расслабляться не было оснований. Пришлось быть свидетелем визита Фиделя Кастро, которого пригласили выступить перед слушателями нашего института. Даже фото где-то сохранилось  - Фидель выступает в нашей аудитории. Так вот кто-то из сопровождающих его ребят подсел рядом и давай расспрашивать: сколько нас, давно ли, что тут делаем и так далее. При всем уважении и расположении, я ему показал на Эдуарда, сказавши, что это наш руководитель, обратитесь к нему, он вам всё расскажет. Излишне говорить, что собеседник не воспользовался моим советом. Всё это, можно сказать, пустяки и фантазии от скуки и однообразия. Но однажды случилось нечто из ряда вон.

Африка полна неожиданностей
Как я уже упоминал, в составе группе был выпускник МГИМО африканского профиля Юрий Ч. – порядочный сноб и пижон. Я так и не уяснил, какие предметы и дисциплины он вёл, свое положение и статус он подкреплял близостью к начальнику, попросту наушничая. Его высокомерие не знало пределов. Однажды он сделал мне замечание, что я роняю авторитет группы тем, что взяв в руки метлу, стал подметать засыпанный листвой дворик виллы. Или помогал водителю в устранении какой-либо неполадки. Африканские коллеги это быстро усекли: «Ты белый черный, а он черный белый», - говорили они, обыгрывая его фамилию. Словно в отместку, судьба сыграла с ним жестокую шутку. В первой половине дня, когда мы были на занятиях, он стал жертвой террористического нападения какого-то фанатика прямо на центральной улице столицы у посольства, из которого только что вышел. Ранения были ужасными: проткнута грудная клетка, выпущены кишки, изрезаны руки от запястьев до локтей, когда он пытался защититься. Полуживым   его доставили в медицинский центр, где работали наши врачи. И очень удачно. Был плановый операционный день, приготовлено всё для работы, но столы ещё не были заняты. Оперировал хирург из Кемерово. Наружный разрез и шов был от пупка до левой лопатки. Словом, спасли – выжил. В период выздоровления организовали около него круглосуточное дежурство своими силами, опасались, что попытаются добить. Только стал транспортабельным, его на самолёт и домой. Не осведомлен о его дальнейшей судьбе, но встречал  в прессе имя Ю.Черный - генконсул в Кейптауне. Наверняка он.  Честно сказать, на ходе работы его отсутствие тогда никак не сказалось. И особых мер предосторожности не было, свободный режим сохранился.   Правда, для охраны наших жилищ и семей привлекли «гульвадов» - вроде дружинников   по-нашему.

Автомобиль
Надо заметить, что возможность полноценной жизнедеятельности давал только служебный автомобиль. Без него – никуда. Вначале за нами был закреплен микроавтобус Volkswagen на 8 или 9 мест с симпатягой водителем по имени Исмаил. Было не совсем удобно, хотя по предварительной договоренности он безотказно возил нас не только на работу, но и на пляж во второй половине дня, и один-два раза в неделю на рынок для пополнения продовольственных запасов. Ограничивал жесткий лимит горючего. Вспоминается такой случай: однажды с группой офицеров-переводчиков возвращались после работы в город, и машина заглохла, так как кончился бензин. Пока раздумывали, как быть, я решил провернуть фокус, известный большинству отечественных автомобилистов. Предложил залить в бак литр воды. У моих спутников глаза полезли на лоб, но, тем не менее, залили. Двигатель запускается, едем дальше. Через пару километров АЗС. Потом нарисовал им схему забора топлива из бака, объяснил, что к чему. На таких мелочах строились отношения взаимопонимания и доверия.
Потом я получил свою машину УАЗ-469БТ, и жизнь постепенно наладилась. Специальной тропической  комплектации. Достойное детище отечественного автопрома. Надёжный, как кувалда. Специфика комплектации была в том, что с машины были сняты печка в салоне и жалюзи перед радиатором. Действительно, зачем они в тропиках, где всегда жарко? И всё!!! Остальное – без изменений. Хотя термиты жрали изоляцию проводки, и она могла закоротить, а контакты даже не лудили, и в условиях влажности и соли в приморской зоне они превращались в изоляторы.
Проходит не так много времени, и вот однажды наши сомалийские коллеги заезжают на территорию на новеньком УАЗе, даже без номеров, и предлагают поменять на нашу старую. Собственно, какая она старая, пробег 15-20 тысяч. Я считал обмен бессмысленным,  но руководитель предлагает уступить их просьбе. Я отдал ключи, они уехали, а я остался с «новьем». Секрет выяснился, как только я попытался на ней проехать, выяснилось, что она  к этому неспособна. Проверил колёса: так и есть, затянуты тормозные колодки. Развести их - полчаса делов, теперь она катится нормально, но что с мотором? Запускается нормально, но на акселератор не реагирует, и чуток взбадривается, когда педаль уже совсем упирается в пол. Обнаружил дикий люфт в приводе дроссельной заслонки из-за незатянутого стопорного винтика. Еще пять минут. Машина в норме, соответствует заводским показателям. И в дальнейшем не подводила.
Много позже этот опыт мне пригодился вновь. Знакомый профессор Алтайского университета со своей ВОЛГОЙ маялся не один год. Не едет, и всё тут. Местные эксперты рекомендовали перебрать двигатель, на что он уже готов  был решиться. Когда он обратился ко мне за помощью и советом, я вспомнил давний африканский сюжет и решился проверить, не такой ли случай. Оказалось, точь в точь. За 10-15 минут неисправность была устранена, и обрадованный профессор не мог поверить в реальность произошедшего.
Когда я переговорил по поводу этих «автоляпсусов» с представителем автоэкспорта, он быстро охладил мой пыл. «Какие же это проблемы? Вот в прошлом году для армейских нужд партию ЗИЛов привезли… с размороженными блоками, это – да! А ты о таких мелочах…»  Разморозили, разумеется, не в Африке, а в порту Ильичевска при погрузке.
Научившись экономить бензин (вплоть до выключения двигателя у светофора, так как дневная норма была всего 7 литров, это на 35-40 км пробега), мы получили возможность самостоятельно решать текущие деловые и бытовые проблемы, регулярно выезжать купаться,  на рынок, после получки по магазинам, в выходные дни совершать выезды за город, на пустынные океанские пляжи вдали от людных мест.

Не зевай
В людных местах было проблемой обеспечить сохранность вещей в машине. Военно-спартанская конструкция не предусматривала замков, даже  боковые стекла на дверках были сняты для улучшения вентиляции. А вокруг шпана крутится в поисках добычи. Обычно выбираешь из них наиболее видного и назначаешь – ты будешь караулить, вернусь – заплачу. Чаще всего срабатывало. Бог с ним, если утащат купленный арбуз. Но если инструмент вроде отвертки или плоскогубцев, которые там дефицит – дело хуже. Однажды я стал буквально жертвой провокации с их стороны, находясь за рулём. Один из нахалов нагло стал лезть в салон через правую дверцу. Когда я от него отмахивался, как от назойливой мухи, то почти не обратил внимания, как слева что-то стремительно мелькнуло, как темная молния.  Догадался лишь, когда вернулся домой и обнаружил пропажу бумажника, который для удобства пользования хранил в кармане водительской дверки. Сам по себе он слова доброго не стоил, и денег там было всего ничего. Но шоферские права… Через какое-то время подъехал на то же место, нашел сомалийца, понимающего по-русски. Подозвал пацана из числа крутившихся вокруг. И попросил втолковать ему, что деньги и бумажник они могут оставить себе, но пусть вернут мне документ-папиру. Что бы вы думали? Буквально через  5 минут тащат мой злосчастный кошель с правами (правда, пустой), и даже дополнительной платы не взяли. Я поблагодарил и уехал, а сомалиец ещё что-то им выговаривал. Мораль-моралью, а облапошить белого для африкаца всегда было (и надолго останется) делом чести, доблести и геройства. Кстати, проявление подобной этики я встречал среди местных народов Севера.
В своем кругу жили сравнительно дружно и почти беззаботно. Особенно во втором обновленном составе. Вечерами под тропическими звездами отмечали дни рождения, советские и местные праздники. Меня поддерживала уверенность в благополучии семьи, прежде всего, 12-летнего сына, который остался на попечении ещё не старых дедушки и бабушки. Они на это время переехали к нам в Новосибирск жить. В Могадишо была советская школа только до 4-го класса, а Валера уже пошёл 6-й. Заработную плату переводил на валютный счет в московский банк, оставляя себе необходимые для жизни суммы. Некоторые коллеги предпочитали держать накопления при себе, и случались эмоциональные ситуации, когда денежки пропадали.

Новый год в южном полушарии
В декабре были какие-то местные каникулы типа Рамазана, и у нас появилось недели две перерыва. Сомалийское руководство было довольно нашей работой, и нам предложили совершить интересную поездку через всю страну до Кисьмайо – центра южной провинции на границе с Кенией. Выделили для этой цели автобус итальянского производства типа нашего ПАЗика, только с дизелем. Жесткая подвеска, без кондиционера, в меру пыльный. С неизменным Исмаилом за рулём. Ехали хорошо, особенно, пока был асфальт. Правда, у города Мерка (на современной карте – Марка) наши всегда спокойные и выдержанные спутники (Абди) прямо взбеленились, когда я начал снимать понравившийся пейзаж: «Нельзя!» Я тоже не проявил сдержанности, вынул пленку и выбросил в окно автобуса. Тоже мне, друзья называются! 
Назавтра случилось следующее. Пока мы знакомились  с какими-то путевыми достопримечательностями, Исмаил был предоставлен самому себе. Когда поехали обратно, я обратил внимание на странную манеру его вождения гонит на высокой скорости, а машина у него гуляет по всей дороге слева направо и обратно. Сообщаю нашему руководителю, что можем попасть в ДТП.  Он «стесняется» сообщить мое мнение старшему офицеру. Предупредил его ещё раз – результат тот же. Потом машина не вписалась в поворот, слетела с дороги – к счастью там пологий склон был, влетела в какие-то кусты, встала на два боковые колеса, и, словно передумав переворачиваться, вернулась на четыре опорных точки. Вижу – Исмаил  в непривычном виде: рубаха расстегнута до пояса, глаза полузакрыты, на губах пена. Нажрался ката!  Это местный наркотик растительного происхождения, широко применяемый населением.  Пришлось проявить характер: или пойду пешком, или отдайте руль мне. Уступили. Да другого выхода и не было! Исмаил озлобился и смотрел зверем. Плевать, я хочу домой вернуться целым. Доехали до места, я бросил ему ключи от машины и ушел. На следующий день меня уже попросили его подменить, и дальше мы вели автобус поочерёдно. Так я прокатился за рулём через значительный кусок  первозданной Африки и пересек своим ходом экватор.
Встреча в Кисьмайо была душевно тёплой, дружеской. Губернатор провинции оказался выпускником Ленинградского пединститута, искренним другом СССР, хорошо говорил на русском языке. Его жена – полька, никогда не блиставшая красотой, к тому же видно заезженная бытовыми заботами и уже в меру опустившаяся. Ещё бы, в семье 11 детей. Как пояснил сам хозяин, половина из них – дети его умершего брата, которых по местному обычаю он взял на воспитание. «Целая футбольная команда», - шутил глава семейства, когда выводил их в выходной день на океанский пляж. Много беседовали с ним на разные темы. Будучи влюбленным в город своей студенческой юности, он упрекал меня в том, что считая себя марксистом-ленинцем и будучи советским коммунистом, я до сих пор не удосужился побывать в колыбели Великой октябрьской революции.  И взял с меня обещание исправить это упущение при первой возможности. Я воспринял это всерьез, и при первой возможности (кажется, летом 1978 года) мы всей семьей совершили обстоятельную поездку в Ленинград.
Новый 1976 год встречали вместе с нашими сомалийскими друзьями. Они проявили трогательную заботу, чтобы всё было так, как принято у нас на Родине. Из буша в качестве ёлки  была доставлено что-то типа раскидистого куста боярышника, украшено всем, что попало под руку. Застолье  и всё такое под бой кремлёвских  курантов, часовой пояс - московский. Хитом вечера были советские пластинки, которые губернатор принёс из домашней коллекции. Запомнилась «Катюша», под которую танцевали. Когда после полуночи вышли подышать свежим воздухом, я по укоренившейся привычке уставился в звёздное небо, роскошное до невозможности, поскольку вокруг была непроницаемая тропическая темень. С трудом отыскал ковш Большой Медведицы. Он располагался у самого горизонта, но что особенно поразило – вверх дном. Действительно, только так он и должен был размещаться, ведь Полярная Звезда, на которую он ориентирован, была ниже линии горизонта.
Дни отдыха пролетели довольно быстро, и обратно в Могадишо нас доставили самолётом. Поскольку это оказался экипаж Аэрофлота, то все участники перелёта получили памятные значки в честь пересечения экватора. Потянулись трудовые будни.

Отпуск на родине
После первого года работы летом 1976 года я получил отпуск с оплачиваемым выездом в Союз. Взял за валюту путевки на троих в пансионат в Геленджике, вызвал в Москву Галю с Валерой, и мы все вместе провели несколько недель на черноморском побережье. Плавали с сыном до посинения. После крепкосолёных вод Индийского океана черноморская водица – как сладкий чай.  Правда, кормили скудно, почти голодно: в это время там за счет отдыхающих уже полным ходом шло первоначальное накопление. «Вы что, жрать сюда приехали? -  говорили столовские тётки отдыхающим. – Ожирение вредно. Вот вам море, вот солнце, воздух, чего ещё-то?» Денежки были, поэтому после обеда мы шли в шашлычную и компенсировали. Потом выручил старый студенческий друг и коллега по Колыме Коля Матвеев. Он работал главным инженером на рыбозаводе в Темрюке. Привез нам литровую банку черной икры. А на завершающие дни вообще забрал к себе в гости.  Мы его отблагодарили тем, что погостили у него ещё с неделю или больше на обратном пути из Африки в Новосибирск, отправившись на новенькой «Волге» из Москвы через Черное море домой.

Второй год
Несмотря на отпускную передышку, вторая половина срока пребывания тянулась тягостно и утомительно. Появилась бессонница. Транквиллизаторы принимать не хотелось, начал курить. Как ни странно, помогло. Восстановились сон, самочувствие, работоспособность. Более половины группы обновилось, пришлось  принимать и вводить новичков в курс дела на правах ветерана. Прислали нового руководителя группы. Это был   Владимир Львович А., он прибыл с женой и сынишкой лет 12 толстяком Димой. Не берусь судить о его  деловых качествах, человек он был неплохой, не сравнить с предыдущим лидером. Но уж сильно был подвержен влиянию со стороны своей половины, к которой относился трепетно. Она же была характера властного, поскольку работала ранее в Минфине на посту, где деньги делят. Помогал  ему, чем мог. Вплоть до обучения вождению автомобиля. Имея международные права в редкостной в те времена пластиковой упаковке, он совершенно не имел водительской практики. 
К концу срока от посольства стали поступать предложения о продлении командировки, о чем я и слышать не хотел. Оставили в покое: такие вопросы не решаются принуждением. Ухудшалась международная обстановка из-за обострения отношений с Эфиопией по поводу спорной  территории Огаден. Сомалийцы просто припирали меня к стенке, выпытывая, поддержит ли СССР эфиопов в назревающем конфликте. Я как мог уверял их в верности моей родины взятым обязательствам, опираясь на исторические факты. На деле же в Москве решили, что Эфиопия для нас важнее Сомали, и кинули её, родимую, не задумываясь. Это было форменное предательство страны и народа, которые нам доверились.
Отношения стремительно охлаждались. Провожая меня в последний вечер на веранде какого-то ресторанчика, мои друзья серьезно рисковали. Кстати, об их дальнейшей судьбе ничего неизвестно, всякое могло быть, там разговор короткий. Переписываясь с Андреем Б, участником второго этапа нашей совместной работы, узнал, что в последующем отношения ещё больше обострились. От акций в виде проколотого колеса до явных издевательств на таможне: личный досмотр, «нечаянно» оброненная на цементный пол оптика и прочее в таком духе.
Мы-то, слава Богу, пережили разрыв почти безболезненно, если не считать престижа. Впрочем, это не больно.  А вот для сомалийцев дело обернулось бедствиями и страданиями многотысячных масс людей, которые продолжаются до сих пор, и конца им не видно

P.S. Возвратившись домой, познакомился с новым коллегой -  заведующим военной кафедрой полковником Павлом Степановичем М. Началось с того, что  ему понадобилась консультация по автомобильным вопросам. Потом в   разговоре выяснилось, что заработал он свою «ласточку», будучи советником при командире эфиопской дивизии примерно в то же время, когда я вполне официально выполнял свою миссию с другой стороны фронта.
- Как же так? – возмущался я. – Советское оружие против советского оружия.
- Ну и что такого? – возражал Павел. – Кто бы не победил, победа за нашим оружием!
Между тем, ситуация была далекой от юмора. По его рассказам, он чудом остался в живых, потому что в период его отсутствия дивизия была полностью уничтожена сомалийцами с помощью систем залпового огня.

P.P.S.  Навязла в зубах тема сомалийских пиратов. Недавно по телевидению выступали руководители страны с анализом истоков и питательных корней этой проблемы. С их слов период сотрудничества с СССР был самым благословенным временем в новейшей истории страны. И звучал явный подтекст: вот если бы Россия проявила здесь преемственность! Как же, дождёшься…