8. Время на разборки со своей совестью

ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ:

* Х *
http://www.proza.ru/2016/10/21/1220
«Персик выбирают по аромату!»
Часть первая.

* Х *
http://www.proza.ru/2016/10/21/1230
«Тебя мне хватит надолго!»
Часть вторая.

* Х *
http://www.proza.ru/2016/10/21/1264
«Вся Белая Церковь будет за тебя молиться!»
Часть третья.

* Х *
http://www.proza.ru/2016/10/21/1270
«Он подкупал меня и покупал!»
Часть четвёртая.

* Х *
http://www.proza.ru/2016/10/21/1279
«Его любовь вычищала мой порок!»
Часть пятая.

* Х *
http://www.proza.ru/2016/10/21/1289
«Приезд, побег, новая встреча и похищение»
Часть шестая.

* Х *
http://www.proza.ru/2016/10/21/1335
«За час до ангельского пробуждения»
Часть седьмая.

                Часть восьмая

                «ВРЕМЯ НА РАЗБОРКИ СО СВОЕЙ СОВЕСТЬЮ»

 На следующее лето я приехала в «Магарач» не с пустыми руками. Я привезла туда
 свои новые книжки и отправилась подарить их тем любимым женщинам, при помощи
 и поддержке которых они создавались.

 Первый мой визит был предопределён заранее, я отправилась в гости к главбуху
 того самого пансионата, где столь успешно отдыхала в прошлом году по радению
 и опёке этой доброй женщины.

 Она сидела передо мной как в храме и листала с благоговением мой сборник,
 словно «Молитвослов»:

 — Да, Галочка, какая же ты умница! Теперь тебе многого нельзя совершать из того,
 что можно обычным людям!
 — Почему?

 — Потому что ты – классик! На тебя все смотрят и берут с тебя пример!
 — Неужели всё так серьёзно?

 — Разумеется! Люди видят тебя повсюду и поневоле наблюдают за тобой, кто-то
 смотрит на тебя с неподдельным восхищением, кто-то с нескрываемой злобой.
 — Не может этого быть!

 — Ещё как, может! Для одних ты – объект для пересмешек и пересудов, для вторых –
 пример для подражания и обожания, для третьих – предмет для воздыхания,
 вдохновения или даже вожделения. Четвёртые, те и вовсе мечтают захватить тебя
 в свои тиски и жаркие объятия, кому же не захочется, иметь при себе, такую
 смачную женщину? Нет такого, вряд ли сыщешь, не найдётся такого!

 — А пятые? Они есть? Или я рассматриваюсь, строго по пунктам?

 — Поверь мне, девочка моя драгоценная, я прожила неполных полвека,
 а точнее 47 лет, и за это время пересмотрела в пансионате много всякого народа,
 и одарённого и бесталанного! Дело в том, что ты обнажилась, обналичив себя 
 и, тем самым, совершила гражданский подвиг. Люди на это реагировать станут
 по-разному.
 — Но, как?

 — Многим ты откроешь глаза, а многих станешь попросту раздражать. Привыкай,
 детка, хотя к этому привыкнуть трудно, ибо ты, словно незаживающая рана,
 теперь станешь постоянно кровоточить, подобно мироточивой иконе, к образу
 которой все будут подходить, чтобы приложиться. Больные и здоровые! Чистые
 и грязные! Молодые и старые! Красивые и безобразные! А для тебя они обозначены
 все только одним общим понятием – ЧИТАТЕЛИ.
 — Я когда издавала сборники, не думала об этом, вернее, столь серьёзно
 не размышляла!

 — Правильно! Этого делать тебе и не следовало. Отныне у тебя другая ступень.
 Теперь все твои грехи – будут их грехами. Они, перенимая от тебя всё, и плохое
 и хорошее, поневоле впитают в себя твои откровения, знай и помни об этом всегда,
 и пока ты будешь помнить об этом – страница твоей творческой жизни не закроется!

 — Большое спасибо вам за столь ёмкие по смыслу и широте души наставления!
 Что-то подобное слышала я и от своей матери, также и от наставницы в ЦДЛ!
 Это только два первых сборника, а на будущий год я привезу вам ещё два…

 — Не надо больше тебе сюда приезжать! У вас, литераторов, существуют свои
 «Дома Творчества», туда и поезжай, там тебе самое место, там, определённо,
 твой уровень общения, с подобными тебе людьми. Там, и только там, среди них
 ты сможешь расти дальше и выше, а тут…  нет, это не твоё. Неспроста я затронула
 эту щекотливую тему в самом начале нашей встречи, сказав тебе, что ты классик!
 Наверняка и в библиотеках есть твои книжки, уверена, что это так?
 — Возможно, скорее всего, что есть…

 — Ты одна приехала ко мне или с Виктором?
 — Да, с Витей, он вызвался меня проводить, но по пути остановился, чтобы
 разобраться с делами, а точнее, заказать продукты на время моего пребывания тут.

 — Он попросту избегает меня! Потому что я знаю про его грудную дочку!
 — Какую дочку? Откуда она взялась у Вити?

 — Он, что не сказал тебе о том, что тут у нас в «Песчаном» одна молодая женщина
 родила от него девочку. Из-за того, что он боится огласки, а ещё больше,
 страшится обидеть и потерять тебя, Витя не признаёт её и не записывает на себя.
 Позвони его сестре и при удобном случае, поинтересуйся у неё!
 — На тему чего?

 — Ни чего, а кого! Мать Виктора приезжала посмотреть на этого ребёнка
 и выделила алименты из семейного бюджета. На ребёнка теперь каждый месяц
 приходят переводы с денежными суммами и не малые! Здесь ни от кого ничего
 не укроешь! Молодая мамаша гордо ходит и получает денежки, якобы девочку
 признала вся Витькина родня!
 — Как признала?

 — А так! Взяла и признала! Сестра его даже хотела забрать эту девочку к себе
 и удочерить, став ей приёмной матерью, поскольку родная мамаша чересчур молода.
 — А, что же сам Виктор? Он, что говорит?

 — Говорит, что ребёнок не от него и смеётся над ними: делайте, говорит,
 что хотите, хоть с ума сходите вместе или по одному, мне до вашего бабьего
 сумасшествия нет никакого дела, вам, говорит, всё бы в кукол продолжать играть,
 не наигрались вы, и т д.
 — Вот, это номер! Я ничего не знала про это! Ни сном, ни духом вела!

 Выйдя из дома главбуха модного элитного пансионата «Морфлот», я встретилась
 лицом к лицу с какой-то заплаканной женщиной. Она была неказистая в виду,
 неопрятная, и мне показалась, дикая даже, как затравленный зверёк.
 Потом я поняла, кто она была!

 Узнав, что я нахожусь в гостях, женщина прибежала, оставив ребёнка, взглянуть
 на соперницу и, увидев меня, остолбенела. Не выдержав моего московского лоска,
 она подалась прочь от меня.

 У автобусной остановки, куда я направлялась в виду отсутствия Витькиного
 автомобиля в обозначенном месте, я встретила его самого, он был поддатый
 и весь взлохмаченный. Глядя на него, я вспомнила слова главбуха, что это
 «не мой уровень» и призадумалась, потом решилась обратиться к Вите с вопросом,
 но он быстро опередил меня:

 — Галюня моя! Ты освободилась, дорогая? Так быстро? Я не ожидал, что тебя
 так скоро отпустят из гостей! Я и сам хотел подойти к вам, машину я всё равно
 отдал парням, они слетают сейчас по делам, и мы двинемся до хаты. Придётся тебе
 подождать или я поймаю такси, как ты хочешь, может, сходишь, прогуляешься к морю?
 — Не до моря мне что-то, я домой хочу к дяде!

 — А ко мне, значит, ты не хочешь? Ну, ладно! Расстроили тебя чем-то в гостях,
 что тебе там рассказали, ну, говори?
 — Да ерунду какую-то, чушь, похоже, снова, какая-то сплетня прицепилась к нам,
 вернее, к тебе…

 — А ты не слушай никого! Плюнь на них! Ты одна моя королева, а им завидно!
 Знай, мне до остальных нет никакого дела, вот, они зубы и скалят. Сколько помню
 себя, вечно на меня какую-то напраслину наводят, и не надоело же им!
 — Развлекаются они так, видимо, вот, и устраивают «цирк на дому».
 Ладно, Витёк, айда на море! Закат лицезреть!

 — Ты иди, а я тебя потом догоню. Посиди сама на бережку, блокнот свой открой,
 может, чего и напишется толкового, я не стану нависать над тобой, а через пару
 часиков я тебя оттуда заберу. Пойдём, милая, я проведу тебя через охрану.
 Тебе не надо идти на городской пляж. Давай, я на санаторный тебя проведу.
 Мне так за тебя спокойнее будет:

 — Гриша! Королеву мою пропусти и присмотри там за ней хорошенько, чтобы ни одна
 грязная морда к ней не просунулась и не начала права качать, а тем более,
 приставать, пока я Павлика встречу с провиантом!

 — А-а! Ну, давай! Там сейчас, как раз абсолютно пусто – все на ужин подались,
 словно сроду не ели, и куда в них только эта каша влезает!

 Витя ушёл к рынку ожидать Павлика, а я прошла через вертушку санатория
 для комитетчиков и присела на лавочку. Ко мне подсел Гриша и попросил,
 чего-нибудь прочитать. Я прочла ему пару строк, сказав, что сборники у меня
 есть ещё дома у дяди. Он обрадовался и сказал, что внуку подарит, а потом,
 пожалел меня видимо и сказал с грустью:

 — Святая вы женщина и впрямь, Галина батьковна, раз простили Витьку за такое,
 шебутной он и малахольный, это так, но любит вас искренне…

 — Я ему не жена… он сам разрешит этот вопрос! У вас мужчин бывает такое
 по залёту, тем более что для здешних мест он «редкий красавец»! Конечно,
 я тут с ним только один месяц в году, а всё остальное время он сам кукует…

 — Да-да… жизнь порой – штука трудноразрешимая…
 — Мы с ним просто друзья! Так что, я не в претензии!

 …стихи не сочинялись, откуда-то вдруг сами по себе у меня появились слёзы,
 я дала слабину и расчувствовалась. Закат я проглядела: всё мне было не мило,
 когда рядом не было милого:

 — Вот, и ладненько, само всё разрешилось, — подумала я, — хорошо, что ещё так,
 а не иначе, — продолжала я размышлять, сидя на скамейке в прибрежном парке
 под роскошной плакучей ивой, так как на берегу мне было зябко. Издалека
 я увидела, как Витя бегал, искал меня, заглядывая повсюду. Я не стала окликать
 его, голос мой осип от мороженого, я поднялась и побрела тихонько к выходу.

 Проходя через вертушку, я поняла, что Гриша сменился. Выйдя на трассу, 
 меня подцепил частник, у него был недокомплект – свободное переднее место
 и он с радостью, отворив на ходу дверцу автомобиля, посадил меня, сорвав себе
 законную «трёшку» по таксе.

 В посёлке было душновато, морской ветерок сюда не долетал. Он приостанавливал
 своё движение, шляясь под домами и теряя скорость в спутанных ветвях пышных
 фруктовых деревьев в предгорных садах и шелковичных, растущих в длинных посадках.

 Я зашла в квартиру к дяде. Он был немного пьян. Как это принято, по обычаю,
 в руках держа свою гитару, он «мучил» и себя и её:

 — Борща хочешь? Только он остыл! Ты где шлялась? Я вроде по-русски говорю!
 Борщ тебе греть, или нет, ты кушать будешь? И выпивать?
 — Нет… мне только немного борща, можно холодного, а выпивать сегодня не хочется…

 — Борщ только с выпивкой в наборе идёт, а так «на сухую» я борща никому не выдаю!
 Если без выпивки, то только хлеб и то, без соли и без цыбули, ибо они тоже
 к выпивке прилагаются!
 — Меня тошнит от тебя! Будь ласка, затихни на время!

 — Тю! Беременная, что ли? Тошнит её! Надеюсь, не от Витьки?
 Тут одна ему родила девку недавно…
 — Родила-то она, родила! Только он, похоже, был ни при чём!

 — А ты почём знаешь?
 — Сердцем чую!

 — А что же ты тогда ушла от него и до дяди вновь притулилась, а?
 У мэнэ, тiлькi борщ украiнский на сниданок, на обiд, и на вечiрю,
 ибо, грошей зовсiм нема! Так шо, зараз ты тут у нас и постройнiешь и подурнiешь!
 Будэшь, як модель…

 Я заметила, что дядя переживает, но виду не подаёт, потому и хорохорится,
 для него было крайне важно, чтобы я сама совершила свой выбор:

 — Я ушла, потому что помогаю Вите преодолеть свою неловкость: мужику негоже
 оправдываться перед бабой, да и стыдно, тем более что он ни в чём не виноват!

 — Иди ты с ним, знаешь, куда? Позорище одно от вас, а пользы никакой!
 — Что за взрыв эмоций? Это я должна возмущаться, но я сдерживаюсь, а ты?

 — Совет разумный хочешь? Начинай снова, как раньше, ездить отдыхать в Ялту,
 в Сочи, в Палангу, на Рижское взморье, пусть Витька тут сам по-мужски реально
 разбирается. Как только ты сюда шастать перестанешь, он забудется, и дитё своё
 признает. Ты же ему этого сделать не даёшь! Вали отсюда поскорее!
 Стихарька рифмованная! У тебя стихи на первом месте, а все мужики на втором!

 — На десятом! Размечтался!
 — Тебе лучше будет уехать!

 — И уеду! Не голоси, а то штукатурка с потолка мне в тарелку сыпется!
 На Ялту» экспрессы ходят постоянно,  это верно, только ты сам, смотри,
 не проговорись, Витя меня, где хошь отыщет! Приедет и заберёт.
 Всю зиму, ведь ждал! «Сюрприз», вот, мне, какой гарный приготовил!

 — Не выдам, ежели выпьешь с дядей! Прямо сейчас!
 — Ну, ты же и скотина!

 — Ты пропустила слово «старая»!
 — Та ще и дуже вонюча… мабудь!

 Вдруг, откуда ни возьмись, прямо с балкона вниз к нам свесилась голова Виктора:

 — Галя! Я заждался! Иди ко мне! Дай дяде отдохнуть!
 — Мне с дядей надо поговорить, Витя!

 — А ты чего сбежала от меня? — решился не сдаваться Витёк, — я того частника,
 кто посадил тебя в машину и увёз от меня, пытал калёным железом!

 Тут дядя мой не выдержал и вмешался:

 — Она не придёт к тебе, самурайская рожа! Лохмы свои собери и не тряси ими,
 и так пыльно! Брысь! Кошак вислоухий! Не то в харю тебе заеду кастрюлей!

 Дядя подал мне знак, чтобы я пошла в детскую и укладывалась там спать:

 — Утра вечера мудренее, ступай, а в воскресение я сам лично посажу тебя
 на автобус. Доедешь «до Симферополя», а там пересядешь в экспресс «на Ялту»,
 ой, делов-то!
 — Так точно! Нормально хоть отдохну!

 — Ещё как отдохнёшь! Без нервов и разборок. Звони, давай своему автогонщику,
 пусть встречает тебя на «Автовокзале», он твой давний друг, да и супруга его
 крайне порядочная женщина! Я её уважаю! С дочкой ихней погуляешь по городу,
 днём будешь купаться, загорать, а вечером в ресторан, на концерт, в «Цирк»
 сходишь, посмеёшься от души. Артистов там всяких посмотришь, они нынче все
 у моря околачиваются, бока обтирают!

 — Да! Я им позвоню! Они меня встретят! И билеты обратные мне достанут на Москву!
 И программу культурно-разлекательную обеспечат «на высшем уровне»,
 я им книжки свои обещала… только душа у меня не на месте!

 — Душе твоей мятежной время надобно для восстановления,
 а утешение для души искать не надо, оно само тебя найдёт!

 — Как это? Само найдёт?
 — А так! Новое чувство тебя ждёт, носом чую! Едь отседа. Не раздражай дядю.
 А теперь, давай, дорожку подмочим! Наливаю! Тебе во что? Посуду ставь на стол!
 — Не стану я пить! Пей один!

 — Ой, а что тут пить? Мне и впрямь самому мало! И чего это я дурак предлагаю?
 — Это, смотря, до какого времени, ежели до утра, то маловато будет!

 — До какого утра? Не умничай! До вечера хотя бы хватило!
 — Так ночь на дворе! Ты снова сутки попутал, грамотей!

* Х *
http://www.proza.ru/2016/11/04/1898
«Не желай быть лучше других!»
Часть девятая.


Рецензии