История из жизни

      
               
                Москва (СССР, Россия)

    Анатолий Борисович Вишневский работал заведующим отделом в одном из жутко секретных Московских Научно - Исследовательском институтов, которые попросту называли ”почтовыми ящиками” и был, что называется, физиком от бога. В 27 лет защитил кандидатскую диссертацию, в 35 – докторскую. Невысокого роста, лысоватый, в очках, с небольшим, но вполне заметным животиком, галстуком сбившимся на бок, на людях молчаливый на незнакомых людей он производил не самое благоприятное впечатление. Сотрудники же отдела души в нём не чаяли. Всегда внимательный, доброжелательно относящийся ко всем от начальников лабораторий до уборщиц, он пользовался как любовью так и уважением всех окружающих. Одному помог с квартирой, другому с диссертацией. Защищал своих работников перед начальством и брал вину на себя, если случались какие-то рабочие проблемы. На работу Анатолий Борисович приходил раньше всех, а уходил позже всех.
   Из-за такого увлечения работой женился Анатолий Борисович поздно, когда ему уже было за тридцать на двадцатилетней девушке. Он и сам не понимал, чем так понравился ей, но что-то видимо её зацепило в нём. Может его интиллегентность, а может высокая зарплата. Анатолий Борисович не разбирался. Жениться надо было, вот и женился. Всё равно работа была на первом месте.
Однако брак их оказался на редкость прочным и счастливым. Правда Лариса, из-за разницы в возрасте и, видимо, уважения к его высокому статусу, называла мужа на Вы, что казалось и самому Анатолию Борисовичу и всем окружающим нелепым. Но Лариса, несмотря на просьбы мужа продолжала обращаться к нему на ''Вы'' и со временем он и все вокруг привыкли к этому.
   Анатолия Борисовича хорошо знали в научных кругах не только Советского Союза, но и других стран. Однако по причине пятого пункта и высокой степени секретности за границу не выпускали. Его неоднократно приглашали на разного рода симпозиумы и конференции, но недремлющее око КГБ тут же перекрывало шлагбаум. В отличии от многих других, которые в аналогичных обстоятельствах начинали нервничать, пытались пробить КГБшную стену, Анатолий Борисович спокойно воспринимал  происходящее.  Единственно, что несколько нарушало его спокойствие, это бурная реакция жены, которая после каждого отказа устраивала дома скандал, требуя от него каких-то немедленных действий. Но потихоньку и она успокаивалась, тем более, что у неё было чем заняться. Анатолий Борисович как заведующий отделом и доктор наук получал очень внушительную зарплату и Лариса всегда находила на что потратить деньги. Сама она, после окончания своего Педагогического института, проработала положенные три года, обучая детей английскому языку и, как только муж защитил докторскую диссертацию, временно ушла с работы, чтобы заняться воспитанием родившегося к тому времени сына. Когда же через три года появился второй  ребёнок, то уже о работе не было и речи. К сорока годам Лариса располнела, появились первые седые волосы, которые она тщательно закрашивала, дети выросли, не требовали её постоянного внимания и она переключилась на обустройство дома. Бегала по магазинам, заводила блаты, используя эти блаты покупала мебель, ковры, дорогую посуду. Недалеко от Москвы прикупила участок земли и начала там постройку дачи. Анатолий Борисович не вникал в её дела, полностью занятый работой. Жена при деле, дети сыты, одеты и слава богу. Дома он был настоящим подкаблучником. Лариса руководила всем и всеми - что купить, куда пойти, что одеть, починить кран и сделать ремонт, было всё на ней. Задача Анатолия Борисовича была обеспечить всё это материально, что он и делал, принося домой не только зарплату, но и немаленькие деньги полученные за многочисленные статьи, изобретения, руководство диссертантами и премии.
   Так их жизнь и текла бы дальше без всплесков и падений, но наступили 90-е годы. Страна покатилась в пропасть, а с ней покатился и институт где работал Анатолий Борисович. Наука перестала быть кому-то нужной и, как следствие, в институте не стало денег, нечем было платить зарплату. Народ начал потихоньку разбегаться в разного рода кооперативы, в торговлю, просто на вольные хлеба. Анатолий Борисович продолжал ходить на работу – надо было закончить последние разработки, которые уже были никому не нужны кроме него. Лариса, которая привыкла к тому, что у неё всегда было достаточно средств на все её начинания, вдруг поняла, что денег нет не только на завершение строительства дачи, но и вообще их нет. Те накопленные за долгие годы сбережения, в связи с жуткой инфляций превратились в ничто, а новых поступлений не стало. Её деятельная натура не могла смириться с создавшейся ситуацией и она начала судорожно искать выход. Рассчитывать на мужа теперь она не могла, надо было что-то
предпринимать самой. Например начать какой-нибудь бизнес. Но для этого
нужны были деньги, а их не было. Наслушавшись о том, как люди
одалживали деньги у бандитов под чудовищные проценты, а потом лишались
кто-то квартир, а кто-то и жизней, она сразу отмела этот вариант.
Просчитав все за и против, Лариса пришла к выводу, что единственным
выходом может служить лишь эмиграция и не куда-нибудь, а только в
Америку, где её Толя сможет проявить свои таланты физика в полной мере и
 соответственно заработать много денег.  К тому же те её знакомые, которые уже
 побывали в гостях у своих родственников в Штатах, рассказывали о великолепных
домах, шикарных машинах, супермаркетах набитых продуктами и вообще о
шикарной жизни, там в этой Америке. И Лариса начала действовать. Во-первых надо
было убедить мужа в том что в Америке  он найдёт то, чего у него никогда не было в
Советском Союзе, а теперь и подавно нет в России – современного оборудования,
творческого простора и неограниченных возможностей приложения его,
Толиного таланта учёного. Понимая, что материальные вопросы его
интересуют в последнюю очередь, Лариса даже не поднимала этой темы,
хотя иногда у неё всё-таки прорывались фразы, типа:-“И получать Вы будете
не то что здесь” - правда тут же попровляясь – “ Да Вы тут и не получаете
ничего, так что нечего об этом и говорить”.
   Во-вторых надо было каким-то образом найти родственников в этой самой
Америке, чтобы появилась реальная возможность там оказаться. То что муж
Работал в почтовом ящике и участвовал в каких-то секретных разработках, её не очень
заботило, так как в том бардаке, который царил в стране можно было легко обойти эту
проблему.

   На решение всех этих задач ушло около года. Анатолий Борисович
согласился на отъезд после того как тема, которой он занимался, была
закрыта. Иститутом же завладел сынок КГБ-шного генерала и непонятно
было, что он собирается производить – то ли детские игрушки, то ли
садовый инвентарь, то ли собирать компьюторы из деталей, поставляемых с
запада. Нашлись и какие-то дальние родственники в Америке. Так что все
препоны были преодолены и весной 1994 года семья Вишневских вместе с Ларисиными
родителями перебралась в Хьюстон.

Хьюстон (США)

     То, что они волей случая оказались в таком городе как Хьюстон вселяло надежду.
Большой город, огромное количество бизнесов, как больших так и маленьких, центр
управления космических полётов. Наверняка в таком городе найдётся место для
опытного физика. Неважно кем начать, хоть лаборантом.
  Анатолий Борисович был уверен, что он сможет быстро проявить себя и показать на что
способен. Первые недели прошли в эйфории от новых впечатлений, ведь Америка
оказалась в их жизни первой заграницей.  Всё было интересно – природа и люди, дороги
и парки, небоскрёбы и одноэтажные дома пригородов. Абсолютный стресс вызывали
магазины, как продуктовые, так и с промышленными товарами. На фоне пустых
московских магазинов они выглядели как что-то нереальное. По ним они могли
ходить часами, разглядывая товары. После нелюбезных, хамоватых жителей Москвы
здешние люди казались пришельцами с другой планеты, хотя на самом деле
это они, бывшие москвичи, были пришельцами. Везде их встречали улыбками, желали
хорошего настроения, в магазинах благодарили за покупку, что было очень
непривычно. Тяжеловато было привыкнуть к жаркому и влажному климату. Всё-таки
климат Москвы ''немного'' отличался, но спасали кондиционеры, установленные во всех
помещениях. 
    С работой поначалу всё складывалось также как и у всех - Толе помогли
устроиться в ресторан, мыть посуду. Лариса, благодаря знанию английского,
довольно легко нашла работу в детском садике, сыновья пошли на курсы
английского языка, а Ларисины родители получили квартиру в пенсионном
доме. Всё было как у всех и никто не жаловался, все понимали, что
начинать жизнь в чужой стране надо с нуля. Лариса научилась водить
машину, получила права и они купили старенький Форд. Огромным его
достоинством было то, что в него влезало шесть человек – трое на заднем и
трое на переднем сидении. Как же вся семья радовалась этой их первой в
жизни машине. Фордик был хоть и старенький, но в очень хорошем
состоянии и по выходным они всей семьёй исследовали окрестности
Хьюстона. Появились друзья, из числа таких же вновь приехавших
эмигрантов. Перезванивались почти каждый день, делились
информацией о работах, об автомобильных и медицинских страховках, в
каких магазинах можно купить подешевле продукты. Всё было внове – новая
страна, новые правила жизни. Все начинали с нуля – с двух чемоданов на
человека, привезенных в багажном отделении самолёта. Жили в
дешёвых апАртментах, ездили на дешёвых подержанных автомобилях,
продукты покупали по возможности уценённые. Большой популярностью
пользовались продаваемые на рынках кусочки разных колбас, оставшиеся после
того как колбасу нарезали на ломтики, а эти кусочки уже нарезке не подлежали, ввиду
их слишким маленького размера или потому что это были края колбасных батонов.
Образовалось такое единение новых американцев, которые в настоящее время были
абсолютно нищими, но с надеждой смотрели в будущее, рассчитывая на свои силы,
знания и, конечно, удачу.
   Дни шли за днями и жизнь потихоньку налаживалась, хотя не всё,
конечно, было гладко. Неожиданно обнаружилось, что Анатолий Борисович
оказался абсолютно не способен к языкам. В школе и институте он учил
немецкий, который давался ему с неимоверным трудом и он до сих
пор не понимал, как ему удавалось сдавать эти зачёты и экзамены. А теперь
английский да ещё с этим жутким южным акцентом, оказался для него
просто непосильной задачей. Высказать какую-то простую мысль он ещё
мог, но не понимал ни слова из того что ему говорили. Ларисе было
гораздо проще, хотя и для неё этот южный говор был по-началу не совсем понятен. Но
оконченная английская школа и институтский диплом учителя английского языка
помогли ей в скором времени преодолеть и эту преграду. С вождением машины у
Анатолия Борисовича тоже не складывалось. Он и в молодости в обыденной жизни был
весьма рассеянным, впрочем как и положено настоящему учёному и с техникой никогда
не дружил, поэтому все  домашние заботы всегда лежали на Ларисе. Да к тому же, чтобы
сдать экзамен на водительские права, надо было понимать что написано в вопросниках и
что говорит полицейский, который сидя на пассажирском сидении даёт команды куда
ехать и какой манёвр выполнять.
  Отсутствие этих двух, очень важных в американской жизни компонентов – знания
языка и умения водить машину, поставили перед Анатолием Борисовичем практически
бетонный заслон на пути к поиску квалифицированной работы. Ну кому нужен
 специалист, пусть он даже гений, который не может не только
членораздельно произнести свои собственные имя и фамилию, но и на работу
добраться самостоятельно не может? Так что приходилось ему продолжать
мыть посуду в занюханном  ''Captain D’s'' за минимальную зарплату. Самое
удивительное, что его лично это никоим образом не унижало. Руки почти
автоматически перемещали грязные и чистые тарелки, ложки, вилки, ножи, а
мысли витали вокруг последнего незаконченного проекта, искали и
находили пути его усовершенствования. Как и для многих людей его склада,
для Толи был  важен не результат, а процесс. Бесконечное же перемещение
грязной – чистой посуды не мешало течению мыслей и это его вполне
удовлетворяло. Однако Ларису данная ситуация не устраивала совершенно.
Она всё чаще и настойчивее упрекала его в неспособности содержать семью.
Ей, привыкшей к материальной, по советским меркам, независимости
приходилось считать копейки, чтобы протянуть от чека до чека и она решила
взять ситуацию в свои руки, больше не надеясь на мужа.
  Проработав около года в детском садике, она пошла на курсы
программистов и, благодаря хорошей экономике в стране и помощи новых
друзей, довольно быстро нашла работу. Конечно она не смогла бы удержаться
и дня на такой работе, если бы не помощь тех же друзей, которые   
будучи профессиональными программистами, помогали ей, подчас даже
писали за неё программы. Но со временем она набила руку и к чужой
помощи прибегала всё реже и реже.
    Вскоре Лариса начала поиски дома – первый шаг к осуществлению
американской мечты. Все знакомые уже перебрались из апАртментов в
''собственные'' дома. Конечно они были условно собственные, так как,
конечно же, принадлежали банкам в которых были взяты заёмы на покупку.
Но кто об этом задумывался? И Лариса не хотела отставать от друзей. Дом
вскоре нашёлся - не шикарный, не дорогой, но это был дом и Лариса, не
 задумываясь, отдала все с огромным трудом накопленные деньги в качестве
первого взноса. Толю она не спрашивала и не советовалась с ним, решая всё
сама. Даже обращаться к нему она стала на ты, что его несколько удивило,
так как за двадцать с лишним лет совместной жизни он уже привык к
другому обращению. Когда же он пытался хоть как-то поучаствовать в
семейных делах, то слышал неизменное:-''Когда начнёшь зарабатывать
нормально, а не эти копейки в своём ресторанишке, тогда и будешь
вякать. А пока скажи спасибо, что переезжаешь со мной и детьми в дом, а не
 остаёшься в апАртментах''.
“Лариса, ну так же нельзя. Мы семья, мы всё должны решать вместе”
“Размечтался, кто ты такой чтобы я с тобой что-то решала вместе? Неудачник, неумеха!
Физик долбаный! Твоё призвание, это грязная посуда.”
После таких разговоров Толя уходил из дома и гулял по пустынным улицам допоздна,
возвращаясь обратно, когда жена уже спала.
     Чем лучше шли дела у Ларисы, тем хуже становилась атмосфера дома.
Уже были забыты счастливые, в достатке прожитые годы в Москве. Упрёки
перерастали в скандалы, да и Ларисины родители постояно подливали масло
в огонь. Ничуть не стесняясь ни его, ни детей, тесть и тёща громогласно упрекали
Толю в его неспособности содержать семью.
“Тоже мне, доктор наук! А семью кто будет содержать? Позор!”- прямо с порога начинал
Тесть, а тёща визгливо вторила ему:
“За что моей дочери такое сокровище досталось?”
 Жизнь дома становилась невыносимой и Анатолий Борисович, договорившись с
менеджером ресторана, стал иногда ночевать в подсобке, где спал на надувном матрасе.

   Ночевать в ресторане, который находился  в таком районе города, где почти
ежедневно происходили какие-то криминальные разборки между местным
хулиганьём, грабежи, а иногда и убийства было страшновато. Несколько раз
ночью в двери ресторана кто-то ломился, под окнами раздавались
нечленораздельные крики и Толя по совету того же менеджера, купил
револьвер. Каждую ночь он клал его рядом с собой в надежде, что никогда
ему не придётся им воспользоваться, а днём прятал в самом дальнем углу
подсобки.  Дни шли за днями, Толя всё реже появлялся дома, чувствуя себя
там абсолютно чужим. Дети были заняты учёбой и, похоже, судьба отца их
 не очень интересовала, Лариса обходила его как неодушевлённый предмет,
стоящий у неё на пути, а если в доме в это время оказывались её родители, то
тут же начинался скандал с многочисленными упрёками и оскорблениями в
его адрес. Толя выдерживал несколько минут и поспешно ретировался
обратно в ресторан, в свою подсобку.
   В тот роковой день Толе почему-то захотелось увидеть детей и он после
работы решил заехать к ним. ''Заехать к ним, заехать за вещами, чего там у
 них делается? '', - он даже мысленно уже не называл это домом. Да и какой
это его дом? Лариса его выбирала, Лариса за него платила, Лариса в нём жила. Лариса
лишила его дома, семьи, надежд на будущее. Даже дети от него  отвернулись. Кому
нужен неудачник? А Толя скучал без них и если что-то и связывало его с бывшей семьёй,
то только дети. Освободившись чуть пораньше с работы, Толя зашел в свою подсобку,
переоделся и вдруг вспомнил, что сегодня должны придти рабочие, чтобы починить
кондиционер, который располагался сразу за дверью его убежища. ''Надо перепрятать
револьвер, нельзя его оставлять. Вдруг найдут''. Толя лихорадочно начал искать место,
 куда можно было его спрятать. ''Куда, куда, тут найдут, и тут ''.
 “Тony, are you here?”, (1) - за дверью кто-то появился и Толя поспешно сунув
револьвер в карман вышел из  подсобки. “Listen, you can’t stay this night here. The air-
condition guy will work  overnight in this room“, (2) -  менеджер как будто даже извинялся
перед Толей за такое неудобство.
   “OK, I’ll be fine”, (3) - такие простые фразы Толя уже осилил.
“Good, see you tomorrow”(4), - менеджер ушёл, а Толя направился к выходу из ресторана,
 рассуждая, где же ему провести предстоящую ночь. ''Сейчас поеду навещу детей, а
потом буду думать'', - и с этими мыслями он направился к  остановке автобуса. Согласно
расписанию автобус будет минут через двадцать, а до остановки надо было идти не
больше десяти  минут и Толя шёл не торопясь, поглядывая по сторонам. На
улице, как обычно, никого не было. Только на остановке стояло несколько
человек – два хулиганского вида, татуированных парня и молодая мексиканка.
 Девушка стояла несколько в стороне, явно побаиваясь парней, хотя те не обращали на
неё никакого внимания. Анатолий встал между парнями и девушкой и взглянул на часы –
 оставалось восемь минут до прихода автобуса. Неожиданно один из парней повернулся к
Анатолию и что-то сказал. Толя даже не старался понять что тот говорит, по опыту зная,
что понять речь такого рода ребят, живущих на юге, дла него задача непосильная. В
таких случаях он всегда произносил заготовленную фразу ''I don’t speak Еnglish’’ (5) и на
этом общение как правило заканчивалось. Однако сегодня шло всё как-то наперекосяк и
 парню явно не понравился ответ. Он что-то начал бурно выговаривать Анатолию,
размахивая руками, попутно аппелируя к своему товарищу и заводясь всё больше и
больше от собственных слов. Толя украдкой взглянул на часы – оставалось ещё пять
 минут до прихода автобуса. Второй парень подошёл ближе и тоже начал что-то кричать
и махать руками прямо перед Толиным лицом. Девушка демонстративно отвернулась в
сторону, всем своим видом показывая, что она не имеет никакого отношения
к происходящему. У Толи похолодело в груди :-''Вот так и закончу свою жизнь на этой
остановке. Прибьют за милую душу''. Руки предательски затряслись. Толя знал за собой
 эту слабость - в очень ответственные моменты, когда он нервничал, у него начинали
трястись руки и он ничего не мог с этим поделать. Чтобы унять трясучку он сунул руки в
карманы куртки и правая рука упёрлась в револьвер, который он уходя сунул в карман и
о котором, занятый своими мыслями, совершенно забыл. В то же мгновение он перестал
управлять своими действиями, словно не он, а кто-то другой существовал в данной
реальности. Голова наполнилась туманом. Сам же Толя как-будто наблюдал за всем
происходящим со стороны.
    Револьвер сам собой вынулся из кармана и чья-то рука повернула его в сторону
парней. Те застыли в недоумении, явно не ожидая такого поворота событий, а ещё через
несколько секунд бросились прочь от остановки. Тот кто управлял Толиной рукой
сунул оружие обратно в карман, туман в голове начал рассеиваться и в этот момент
подошёл автобус.

   Когда он подъехал к своей остановке, сердце всё ещё билось так сильно, что
 казалось пробьёт грудную клетку, хотя трясучка в руках вроде бы прошла и голова
 снова была ясная. Это уличное приключение позволило ему некоторое время не думать о
сегодняшнем визите. Каждый раз, когда он ездил навещать детей, это кончалось
очередным скандалом с Ларисой. Конечно было бы лучше если бы сыновья сами
приезжали к нему. Но, во-первых, не в подсобке же ресторана с ними общаться, а
во-вторых они и сами не очень-то стремились к этим встречам, оправдываясь
занятостью в колледжах. Поэтому и вынужден он был всходить на эту
 Голгофу, именуемую ''их'' домом.
    От остановки до ''их'' дома надо было идти довольно далеко. Погода была
хорошая и пока Анатолий Борисович шёл он практически успокоился, но как только
впереди показался фасад ''их'' дома, сердце опять застучало сильнее и в руках
началось лёгкое подрагивание. ''Да, я боюсь её, да я боюсь этих визитов. Но
что мне делать, кроме детей меня уже ничто не связывает с этим миром. И
пусть я детям не очень нужен, но они нужны мне''. Занятый этими мыслями
 он не обратил внимание на то, что перед домом стояла машина тестя,
а машин детей не было. Он нажал кнопку звонка и дверь открылась так
мгновенно, как будто его ждали. Тесть сделал шаг назад, ровно на столько, чтобы
Толя смог зайти в прихожую, но не дальше. Из гостинной появилась тёща и следом
за ней Лариса.
   ''Здравствуйте'', - единственное, что он успел сказать им, после чего тёща с тестем 
стали кричать:-
“Что тебе надо в этом доме, что ты сюда притащился. Неудачник, ты сломал жизнь
нашей дочери. Она выходила замуж за успешного, достойного человека. А ты, на самом
деле, оказался никчёмной пустышкой, которая не только семью, но и себя прокормить не
может”.
Толя пытался что-то сказать в своё оправдание, защитить себя. Но ему не давали
 произнести не слова. Лариса вначале молчала, видимо давая выговориться родителям, но
когда их пыл несколько иссяк выступила с сольным номером. Очень даже спокойно,
сжимая в руке телефонную трубку, она заявила:-
“Я сейчас позвоню в  полицию. Ты незаконно вторгся в моё жилище. Тебя арестуют и
надеюсь, что мы тебя больше никогда не увидим.”
Толя стоял прижатый к входной двери. Голова, как  и три четверти часа назад, там на
остановке, наполнилась свинцовым туманом, руки задрожали так сильно, что пришлось
сунуть их в карманы. Лица Ларисы, её родителей превратились в злобные, хохочущие
маски из раззинутых ртов которых к его сознанию  пробивались лишь отдельные слова,
смысла которых он не понимал . И вдруг Анатолий Борисович ясно услышал и понял
фразу, которую прокричала Лариса:-
''А дети тебя ненавидят и не хотят с тобой общаться!''.
    После этих слов сознание отключилось и опять кто-то извне начал
 управлять его действиями. Дрожащие руки сами собой вылезли из карманов.
Правая сжимала рукоятку револьвера.

   Лиза и Виктор смотрели телевизор вытянув на маленький пуфик ноги. День выдался у обоих тяжелый. Неожиданно зазвонил  телефон и оба вздрогнули. “Вить, что-то поздновато для звонков. Мне как-то не по себе”. Виктор поднялся, подошёл к телефону. То что он услышал повергло его в ужас. Опустив руку с телефоном он медленно повернулся к Лизе. “Что, что случилось? Кто звонил?” - увидев его побледневшее лицо, встав с дивана, почти шёпотом спросила Лиза. Помертвевшими губами Виктор прошептал: -“Толя звонил. Он сказал, что только что застрелил Ларису и тестя с тёщей, вызвал полицию и собирается застрелиться сам. А нас просит позаботиться о детях”. У Лизы подкосились ноги и она упала обратно на диван:-
“Я так и знала, что добром это не кончиться”.


   23 ноября 1997 года, в 10:30 вечера в службе 911 города Хьюстона раздался звонок. Очень взволнованный голос с сильным русским акцентом прокричал в трубку: “Police, I just killed my wife, my mother-in-low and my father-in-low.  Please, send the policemen to my home. Address is……”. (6)  Полицейские прибыли по указанному адресу через семь минут. Перед ними предстала жуткая картина – четыре мёртвых тела, два женских и два мужских. На полу лежал пятизарядный Smith & Wesson в барабане которого оставался ещё один патрон.




1. Тони, ты здесь?
2. Послушай, ты не можешь сегодня ночевать здесь. Придёт специалист по кондиционерам и будет работать в твоей комнате.
3. ОК, всё в порядке.
4. Хорошо, увидимся завтра.
5. Я не говорю по английски.
6. Полиция, я только что убил жену, тёщу и тестя. Пожалуйста, пришлите полицейских по адресу...