Промысел 2 14 1

Начало:
http://www.proza.ru/2014/04/28/602

Предыдущая страница:
http://www.proza.ru/2016/09/26/2154
   
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ТОРЖЕСТВО
 
Эйи у Синих Камней затеяли новый промысел. В первый же день по приезде Генк обнаружил скопление кладок водоплавающих птиц, поставил близ гнездовий длинный лубяной лоток. Дважды в день сыпал запаренное зерно, не без основания полагая, что привыкшие брать пищу из человеческих рук птенцы не улетят осенью.

В глухой заполуденный час Мейс пошёл кормить пернатых и возле корыта увидел знакомую фигуру. ладони были заняты. Только поэтому ИО вождя не протёр глаза до дыр. Родоначальник племени, собственной персоной, стоял и стряхивал с ветки в жёлоб толстых зелёных гусениц.

«Ты как здесь! – Придушенным шёпотом воскликнул Мейс. – Почему не пришёл в стойбище?»

«Я с вестью. – так же тихо ответил Кин. – Давай руку, щипну тебя, прогоним недоумение».

Мейс не только позволил ущипнуть, но и велел внезапному собеседнику лизнуть полотно, чтобы оставить влажный след, выдавить каплю крови, помочиться. Возле воды нет неправды, так говорят.

«Есть длинные дни, короткие пути. – сказал Кин, окончив процедуру опознания. – Когда-нибудь люди поймут, как сталось. Сейчас сведения о моих передвижениях излишни. У Синих Камней пятнадцать лазутчиков с болот».

«Я знаю четырнадцать. – Мейс прикинул на пальцах. - Девять убиты царапучими, остальные тяжело ранены. Прибывших будем ловить на живца».

«Забыл Ниста, охотник. Этот неуёмностью речи стоит трёх десятков трепачей».

В стойбище задержки птичника не заметили. Мейс пролез меж войлоками. Атт спала. Конни расскубал вынутую из квасов шкуру крупнокопытной самки, плёл волосяную верёвку.

«Напрасно делаешь так. – Застал постояльца врасплох хозяин круга. – Недоумку не пристало трудиться».

Конни сгрёб глаза в кучку, пустил слюни.

«Открой рот, охотник. – Велел Мейс. – Раны зажили, я знаю».

Мнимый безумец кивком откинул со лба волосы, уронил на колени становую нить, разомкнул уста и высунул стандартного вида язык.

«Слушай меня. - Сказал мейс. – Буду говорить так, чтобы, в случае появления посторонних, слово замерло у черты.

Свидетель бесчинств должен умереть. Вот плоский камень. Сунь под полотно. Вот набор вложенных друг в друга полых стеблей. Их восемь. Если взять искривлённый конец в рот, надкусить и дунуть, труба станет длинной, пробка выплюнется, можно будет дышать без труда.

Соберутся у бровки резальщицы рыб, ты, охотник, будто бы случайно, шагни с крутояра вниз. Глубокое место укажет  кустик синего плетуна. Он один там. Упадёшь, вытяни  в стороны руки. Стены будут кругом. Двигайся не спеша. Иди по дну, только будь осторожен. Зелёный ствол не должен явно торчать над водой. Почувствуешь удушье, ломай трубку и всплывай».

«Не все чужаки выявлены». Прошептал Конни. Вождь племени продолжал не терпящим возражения тоном.

«Благодаря отважному сыну Айби, легла тропа знаний. Оставаться живым опасно. Глиняные пещеры пожрал глубинный огонь. Насельники расползлись. Погубить глупого свидетеля не составит труда. Умри, не теряй имени. Видел, что бывает с таковыми?»

«Видел, но куда пойду?»

«К белой гряде. Там легко укрыться от взгляда сверху. Искать тело будем ниже. Ты, охотник, сверни одежду, ляг среди камней, жди ночи. Я сказал».

Конни согласился. Привычка доверять выработалась  прочно. Естественные в таких случаях вопросы умерли.

Мейс бесшумно, будто у логовища зверя, скользнул к очагу, принёс кувшин и завёрнутые в лепёшку корнеплоды с мясом. Следовало набраться сил перед рискованным делом. Конни был сыт, однако съел без остатка.

Сонный перевал умолк за шаг до приближения ватажки Пойста. Примета добра не сулила, однако отступать казалось бессмысленно.

Затишье означает миг перед небесным выдохом, днями буревых ветров. Следовательно, безразлично, где ловить беду, на западе или на востоке.

Случилось у Красных Витков. Там свёрнутая серпантином тропа скользит над бездной по крутобокому скату. Внизу, так далеко, что брошенный камень не возвращает звука, зудит изобилующий водопадами поток.

 Произошло то, чего Пойст опасался. Ветер закрутил всё, что плохо лежит. Пришлось, связавшись, упасть ничком, упереться ногами в обрамление тропы, ладони сомкнуть на стволиках синего плетуна .

Тонкие пеньки не мотались. Лозоход знал: корень растения проникает чрезвычайно глубоко. Можно надеяться, что почва между обрубками выдержит раскачку, позволит уцелеть.

Женщина уснула или замёрзла, выпустила опору. Дойт с воем и причитаниями не замедлил последовать примеру жены. Звук ветра перекрыл истерические всхлипы, только Пойсту легче не стало.

Два тела невольно ползли, с каждым мигом сильнее натягивали верёвку. Вождь Эйи понимал: настанет минута, и его пальцы откажутся сдерживать раскат.

«Пусти».
Велел кто-то на ухо. Пойст слыхал про такое. Смерть чуть раньше человека догадывается о неизбежности перехода за грань, предупреждает, избавляя от мучений.

Охотник выполнил повеление и не сорвался вслед за мятущимися обломками кустарника, но плавно поехал вниз.

Спускались долго. Меньше знаешь – крепче спишь, гласит присловье. Верно, только почему? Ужас редко травмирует души невежд, или стоит защита!

Вряд ли Дойт и женщина поняли то, что было очевидно предводителю. Пойст помнил каждую неровность опасного склона, мог ночью без потерь провести здесь караван носильщиков и теперь осознавал, странная сила бережёт и низводит маленькую ватажку там, где никому не пройти живым.

Создатель мира даёт людей племенам и забирает обратно, сказал себе вождь Эйи, перестал отслеживать траекторию падения, уснул, воспользовавшись отсутствием боли.

Отрезвило чувство голода. Пойст сел, отёр засыпанное песком лицо, изумился странной тишине. Если трое соскользнули благополучно, должны бы оказаться на берегу ручья. Однако водопады не звучат, гремящие камни тоже.

Над миром умирает ночь. Рождающаяся Звезда стремительно катится к западу, крупных светил не видно за вздыбленной на востоке горой. Невредимые люди спят прямо на камнях. Пойст отвязал страховку, встал, глянул и снова сел.

Синее озеро! Да! Вопреки здравому смыслу избежавшие смерти Эйи оказались недалеко от нижнего стойбища. У ног охотника лежит глубокая котловина, заполненная ледяной водой. Отсюда пол дня пути до родных кругов.

Запасы кончились накануне. Пойст намеревался, спустившись засветло, насшибать в водопаде прыгучих рыб, собрать орехов. Мешки были целы, однако съестное испортил забившийся мусор.

Пойст наклонился, чтобы, вытряхнув спальник, с комфортом провести остаток ночи, выпрямился и в упор глянул в глаза человеку. Откуда ни взявшись, – стоял тут первый охотник приречья, разминал ноги на хрустком песке.

«Без потерь доехали?»
Спросил Кин, звуком отчеркнув реальность видения.

«Благополучно, да. - Выговорил Пойст. – Ласково спустились, аккуратненько».

«Есть хочешь?»
«Знаешь сам, охотник. – Эйи, будто слово, налету перехватил брошенную лепёшку, спросил: - Женщина где?»

«Спит, минуте радуется».
«Трудно с этими жить?»
«Да, охотник. Попали в переделку. Хуже камнепада, честное слово!»

«Чем хуже?»
«Обвал сразу убивает. Поток требующих участия событий точит силы на износ».

«Уйдите в горы».
«Настигает везде. Видел ту роженицу?»
Пойст кивнул, согласился. Разные бывают нагрузки. Обременённости чрезвычайным знанием лозоход не завидовал, хватало своих обременённостей.

Ещё в ночь смуты Ида обратила внимание, как безусловно принимают жители бассейна Великой Реки ситуацию инопланетного контакта. Создатель мира даёт людей племенам, и разные бывают племена. Ни вылупленных глаз, ни чрезмерного изумления… Одна данность.

«Сам то хочешь спать?»
Поинтересовался Пойст.
«Нет, охотник. Я бы сейчас искупался в чёрной лужице».

Пойст тихо засмеялся, дёрнул шнурки.
«Во истину, желание! Третий день мечтаю о такой радости. Только учти, бочажок не для слабых».

Кин оглянулся. Дойт и женщина сидели в позе водоплавающих птиц, таращили глаза. У кромки поднебесья рождался рассвет. Здесь же, в тени сравнимого с откосом Трёх Ступеней склона, сгущалась нарочитая тень. Отражения Взявшихся огнём облаков пунктирно отчёркивали власть бездны.

«Желаешь купаться, Дойт?»
Поинтересовался Кин, отвязывая страховку. Откажется - всё прахом пойдёт, подумал Пойст.

«Буду».
Ответил сын Бея. Зачем сказал, не вспомнилось бы. Только звонче пастушьего бича хлестнул взгляд женщины.

Испытания дорогой даром не прошли. Привычка тянуться за сильным выработалась. Над смотрела, как трое раздеваются. Есть примета: отполощешь одежду охотника, приникнет сердцем. Явилось ощущение выбора, возможности принадлежать сильным рукам.

Если муж откажется, решила женщина, следует, не заходя в круг, найти костёр старшей матери, попросить защиты.

У кромки Дойт бросил полотно. Кин шагнул без оглядки. Вождь Эйи расшнуровался, обмотал бёдра, пропустил и чуть толкнул новичка так, чтобы не заметила жена.

Поверхностная плёнка расступилась. Грянул холод, с криком высморкнулась носовая слизь, опростался кишечник. Дойт почувствовал, как стаяла в нет кругленькая грань над головой, задвигал конечностями, вынырнул.

Родилось желание стать птицей. Воздух показался небылью, опрокинулась чаша небес. Кожу припекло до онемения, а готовое взорваться сердце распухло нарывом. Однако вождь Эйи был тут, глядел залогом безопасности.

«Возвращаемся».
Велел Пойст. Дойт подчинился, пробкой вылетел на берег.

Смерть брезгливо отвернулась. Женщина подала одеться. Каково же было удивление Дойта, когда, проморгавшись, обнаружил вместо жены Аделаиду.

Над хотела вытряхнуть песок из спальников, но обнаружила – снаряжение чисто. Дочь Мойи не рискнула влезть в воду, частым гребнем вычёсывала мусор с головы и не заметила появления жены родоначальника.

«Не трудись, охотник, выходи».
Сквозь прилив звонкого жара расслышал Дойт и обернулся. Вождь  на глубоком месте отполаскивал холст.

«Брось, я говорю!»
Настойчиво повторила Ида. Третьего слова не понадобилось. Пойст ухватился за свисающий вьюн, шагнул наверх.

Жена Нокка обмотала купальщика полотном, взяла мокрое.
«Сама будешь мыть?»
Промямлил Пойст сведёнными губами.

«Отдохни. Садись. Тут камень тёплый».
Был ответ. Эйи с тревогой оглядел поверхность воды. Кина нет. Женщина поймала взгляд.

«Там этот восьминогих добывает. Мешок попросил».
«Как! Внизу? Без воздуха!»
Ида отмахнулась, мол, ничего не сделается.

Кин явился скоро, передал жене тяжёленький узел. Обломки панцирей полетели в воду. Дойт глядел, как на распластанном холсте вырастает, подрагивая, горка белого ароматного мяса, дар глубин.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/02/01/2282