Зачатые во грехе

Фэндом: Булычёв Кир «Приключения Алисы»
Основные персонажи: Алиса Селезнёва, Павел Гераскин
Пейринг или персонажи: Павел Гераскин/Алиса Селезнёва
Рейтинг: NC-17
Жанры: Романтика, Флафф, Драма, Фантастика, Психология, Философия, Пародия, Hurt/comfort, ER (Established Relationship), Стёб, Антиутопия

Размер: Мини, 62 страницы
Кол-во частей: 16
Статус: закончен

Описание:
Фанфик по заявке.
Паша и Алиса попадают на планету, человечество которой вымирает из-за того, что люди там утратили способность заводить детей.

Посвящение:
тем, кто напишете интереснее

Публикация на других ресурсах:
спросите

Примечания автора:
Ядро фика - от "Прилетели" до "Улетая".
Остальное - так, лирика.

Хотелось бы более интересных историй, чем эта


Летим на планету
— Пашенька, рада тебя видеть.
А я улетаю.

— Опять?

— Опять.

— Ты же понимаешь, что я с тобой?

— Я буду рада твоей компании.
Ты же знаешь.

— Куда на этот раз?

— Паша, я нашла себе новых подопечных.

— И кому теперь понадобилась твоя помощь?

— Тут в реестре запросов о несрочной и необременительной помощи одна планета просит прислать биологов.
Как раз по нашей части.

— Как это ты выбрала необременительную помощь?
Ты же всегда ищешь что потруднее.

— С более трудными проблемами пока вроде никто не обращался.

— И что у них за проблема?
Монстры? Эпидемия? Экологический кризис?

— Нет.
Этих проблем у них нет.

— Нет? Тогда что тебя там привлекло?

— Просто люди говорят, что им нужна помощь биологов.
Что ещё-то надо, чтобы отправиться к ним?

— Ага.
«И если у кого-то невезение,
меняем курс, Идем на SOS,
как там, в горах, на зов,
На помощь, прерывая восхождение.

— Вот именно.

— Ну ладно. Полетели. Там разберёмся, что им надо.
Запрос-то покажи.

— Смотри.

— … Хм… ориентирующихся в репродуктологии?

— Да. Как раз по твоей специальности.

— Что-то мне это не нравится.

— Это же твой любимый раздел биологии.
Не то что моя психобиология и социобиология.

С каких пор тебе не нравится репродуктология?

— С тех пор, как ты собираешься лететь неизвестно куда решать чьи-то проблемы по части репродуктологии.

— Паша, тебе везде мерещатся проблемы.

— Признай, что нередко реальные.

— ПризнаЮ.
Но в данном случае ты скорее всего напрасно тревожишься.

— На что поспорим, что не напрасно?

— А на что ты хочешь, Паша?

— На твой поцелуй.

— Я согласна.

— А что хочешь получить ты, если я проиграю?

— 23 твоих хромосомы.

— Согласен.
Да что там согласен.

Я уже мечтаю о том, чтобы ты выиграла спор.
И отдать тебе 23 свои хромосомы.

— Ладно, время покажет.
23 хромосомы
Алисино условие изрядно удивило Пашу.

23 хромосомы?
Она хочет 23 его хромосомы?

Вот так условие.

Если это конечно то, что он думает.
Половинный набор генома человека.

Число хромосом в гаметах.
Алиса попросила его гамету?
Или всё-таки она имела в виду что-то другое?

Она ведь запросто может потом сказать, что готова довольствоваться хромосомами любой его клетки.
Что ей хватит и капли его крови, и даже вообще одного волоска.

И даже если она имела в виду его гаметы…
Она вполне может заявить, что её вполне устроит капля эякулята.

Для изучения под микроскопом.
Формы, подвижности, хромосомного набора его гамет…

***
Ай да Алиса.
Вот ведь загадала загадку.
А ему теперь гадай.

Ну прямо Василиса премудрая.
Алиса-Василиса.

Но в любом случае она не может не понимать, что, независимо от того, какие 23 хромосомы она имела в виду, она направила его мысли по самому что ни на есть романтическому направлению.

И что он теперь только об этом и будет думать.
Про 23 хромосомы.

Про то, как передать ей свои хромосомы.
Перенести из его тела в её. Перекачать.

Слить с её 23 хромосомами.
И растить результат объединения их хромосом.

Наверное, прехорошенький будет результат.
И преумненький.
При таких-то родителях.

***
Паша едва не помчался к Алисе, чтобы уточнить прямо сейчас, что она имела в виду.
Какие ей нужны хромосомы, что она собирается с ними делать и каким способом получить.

И сказать, что прямо сейчас, заранее готов признать, что он проспорил.
И что готов передать ей свои 23 хромосомы немедленно.

Но удержался.
Сейчас не время. Совсем не время.
Не в походе, не на задании заниматься амурами.

А такой разговор может далеко их завести.
Так далеко, что…

Что его 23 хромосомы могут превратиться в ребёнка.
А какой ребёнок-то сейчас, в космосе.

Придётся отложить разговор с Алисой до возвращения на Землю.

***
И всё же — до чего же Алиса хитрая.
Вроде и ничего такого не сказала.
А все его мысли теперь только об Этом.

Мастерица провокаций.
Куда уж ему до неё с его прямолинейным и невинным поцелуем.

Ну как невинным.
Он конечно позаботится о том, что после его поцелуя Алиса не могла уже не умолять о большем вплоть до той самой перекачки 23 его хромосом…

Но это же потом.
А сначала всё невинно.

***
А вообще зря конечно Алиса затеяла эту провокацию.
Это уже перебор.

Он и так-то уже настолько не в себе от затянувшегося вожделения, что и в этот-то раз хотел сказать ей, что не сможет больше сопровождать её.

Потому что его присутствие опасно для неё.
Потому что с его стороны подло создавать для неё этот напрасный риск.
И им надо либо не оставаться больше наедине, либо пожениться.

Но она его опередила.
Сказав, что снова летит кому-то помогать, кого-то спасать.

И он снова привычно испугался за неё.
И понял, что не сможет отпустить её одну.

Что не сможет не проследить лично, чтобы с ней ничего не случилось.
Не сможет оставить её без своей защиты и своего везения.

Хоть она и девочка, с которой ничего не случится.
Но может быть — до тех пор, пока с ней верный товарищ. Он.

Паша не стал даже говорить, что он с ней хоть и полетит (конечно полетит), но он опасен для неё.
Ни к чему это было.

Только излишнюю напряжённость могло бы вызвать.
А безопаснее от его признания не стало бы.

Так что пусть лучше опасность для неё исходит от него, чем от чего-то другого.
Авось его несдержанность не станет для Алисы такой уж трагедией, как что-то другое.
Если он всё же потеряет самообладание…
Уговоры
На полпути Пашу посетила гениальная идея,
Такая классная, что он чуть не запрыгал от восторга.

Оставалось уговорить Алису послушаться его.
Ну или просто убедить в том, что идея классная.

Он просидел несколько часов за компьютером, и наконец мог представить результаты своей работы Алисе.

— Алиса, мне нужно знать твоё мнение.

— О чём?

— Посмотри на эти портреты.
Как они тебе?

— Ну… во имя толерантности вроде как надо сказать, что люди как люди…
Но честно говоря, впечатление они производят отталкивающее.

Или в лучшем случае нейтральное.
Где ты набрал такое количество таких людей?

— Не догадываешься?

— Как я могу догадаться.

— Значит, я хорошо поработал.
Мне удалось сделать очень трудное дело - сделать некрасивым очень красивое.

— Так откуда портреты-то?

— Алиса, все эти портреты получены из твоего портрета.
С помощью фотошопа.

— Из моего?

— Да.

— И что это тебе приспичило развлекаться так с моими фотографиями?

— К сожалению, это не развлечение.

— А что тогда?

— Я настаиваю на том, чтобы ты согласилась загримироваться под какой-то из этих образов.

— Зачем?

— Поверь, так будет лучше.

— Объясни, чем это лучше.

— Это будет безопаснее для тебя.
Чем если ты явишь им своё прелестное личико во всей красе.

— Спасибо конечно за комплимент.
Но ты преувеличиваешь.

У меня обычное лицо.
Так что незачем его делать ещё и таким непривлекательным, как на твоих эскизах.

— Алиса, ты не права.
Слова о твоей красоте — не комплимент, а констатация факта.
И это большая проблема.

— Да с чего ты взял, что это факт?

— Это ясно всем, кто тебя видел.

— … Сомневаюсь.

— Почему?

— … Ну никто же не говорил об этом.
То есть говорили, но в виде дежурных комплиментов.

— Это ТЫ решила, что комплименты дежурные.
А люди чувствуют, что тебя смутили бы более настойчивые комплименты.
Вот и не рассыпаются в излишне цветастых и восторженных комплиментах.

— С трудом верится.

— Алиса, посмотри сюда.
И тогда поверишь.

— Не надо. Я и раньше видела зеркало.

— Значит, плохо смотрела.
Или сильно привыкла к своей внешности.
Вот и не понимаешь, насколько ты красива.

— Ладно, не будем спорить.
Даже если ты прав — что проблемного-то в красоте?

— И это спрашивает биолог.
Да ещё и психосоциобиолог.

— Ну, а что такого?

— А ты что — в своих книжках не читала о том, что все знают по личному опыту и по здравому смыслу?

— Ты можешь нормально сказать, а не намёками?

— Не могу. Потому что я не могу поверить, что ты осталась настолько наивной даже после многочисленных передряг, в которые попадала.

— Паша, или нормально говори, или я не буду поддерживать разговор.

— Алиса, тебе, нам — не нужно излишнее восхищение твоей красотой там, куда мы летим.

— До сих пор излишнего не было.

— Ну ты опять за своё.
Да в том-то и дело, что уже было.
И не раз.
Не понимаю, как ты можешь этого не понимать.

— Но ты же раньше не заставлял меня гримироваться.

— Потому что дурак был. Не сообразил.

— А сейчас почему сообразил?

— Потому что тревожусь как никогда раньше.
Так сильно, что наконец-то сообразил.

— Но с чего ты взял, что красота может стать помехой?
Наоборот красота вызывает симпатию, стремление поддержать, помочь.

— Алиса, ты это серьёзно сейчас?

— Ну конечно. Только не говори, что я не права.

— А тебе не кажется, что ты права только для Земли и ей подобных планет?
У нас красота — это в самом деле благословение.

А на других планетах красота для женщины — проклятье.
И не оставляет женщине никаких шансов в судьбе, кроме рабства.

И не кухонного, как ты должна понимать.
Ты хочешь такой судьбы?

— Что за вопрос.
Ты и так знаешь, что не хочу.

— Тогда зачем ты упрямишься?

— Потому что ты не объяснил, почему ты решил, будто планета, на которую мы летим, обрекает красивых женщин на рабство.
И почему мне там грозит опасность из-за красоты.

— Элементарно.
Я же репродуктолог. Разбираюсь в этом.

— Поясни.
Алиса, проблемы с репродукцией не возникают на пустом месте.

— Ну да, не на пустом.
Беда из-за вируса.
Их населением поражено вирусом, как написано в запросе.

— Вирус — это не первопричина. Это следствие.
А коренная причина проблем с репродукцией у разумных видов обычно связана с проблемами в межполовых отношениях.

С искажением отношений, отклонениями от гармонии.
И чаще всего — с рабским положением женщин, с ненавистью к женщинам.
Вот и всё.

— … Но это же вроде бы разумная планета. Состоит в Галактическом содружестве.

— Формально да.
Но характер их проблемы выдаёт их головой.
Что не всё спокойно в датском королевстве.

— Значит, грим?

— Грим, Алиса.
Вот и умница, что согласилась.

— Я пока не согласилась.

— Как так?

— Паша, может быть всё же постараться обойтись без грима?

— А что ты так грима сторонишься?
Хочешь, чтобы все тобой восхищались?

— Ты знаешь, что нет.

— А выглядит, как кокетство и желание нравиться.
Докажи, что я не прав.

— Мне необязательно, чтобы мной любовались.
Но и делать настолько отталкивающий грим — это тоже перебор.
Это может помешать нам выполнить задачу.

— Не помешает.
Подозреваю, что ты и в таком гриме всё равно всех обаяешь своим знаменитым обаянием.

— Я пока против грима.

— А потом будет поздно.
Когда ты очнёшься в каком-нибудь гареме.

— Ты же меня спасёшь.

— Вряд ли.

— Как так?

— Если я буду к тому времени мёртв — боюсь, что не смогу тебе помочь.
Хотя конечно постараюсь.

Распугать всех видом призрака.
Но это слишком ненадёжное средство.
Хотя конечно когда-нибудь проверим. Умру же я когда-нибудь.

— Нельзя так говорить.
Самая красивая
— Короче, времени нет спорить.
Попробуй пошевелить рукой или ногой.

— … Я не могу.
Что со мной?
Твои фокусы?

— Мои.
Сиди смирно. А то полностью обездвижу.

— Паша, знаешь, как это называется?

— Знаю. Насилие.

— Вот именно.

— Немедленно отпусти меня.

— Как только сделаю грим — сразу отпущу.
Или ты думаешь, что я как-то злоупотреблю твоим беспомощным положением?

— Только попробуй.

— И что тогда?

— … Ничего. … Я просто умру.

— Ну-ну, не надо так драматизировать.
Вот чтобы ты не умерла — мы и сделаем грим.

И не надо морщиться. И головой не верти.
А то грим получится ещё более некрасивым.
Ты же этого не хочешь?

— Можно мне хоть выбрать грим из твоих вариантов?

— Конечно, дорогая. Выбирай.

— Молчал бы лучше.
Я потом поквитаюсь с тобой.
Скорпионы страшны в гневе. Точнее, в мести.

— Сделаешь мне страшный грим? Я не против.

— Нет. Придумаю что-нибудь получше.

— Ты главное останься жива и невредима.
И тогда мсти мне сколько хочешь.

— Непременно.
Кстати, как ты меня обездвижил?

— Секрет.

— Подло применять такие секреты против друзей.

— Не подло. Это для твоего же блага.
Подло было бы рисковать тобой, выставив твою красоту напоказ.

Ты не оставила мне другого выхода.
Если бы ты сама согласилась на грим — мне не пришлось бы тебя обездвиживать.

— И скоро пройдёт эта обездвиженность?

— О, скоро. Как только будет готов грим.

— Что это вообще за дрянь, действию которой ты меня подверг?

— Всего лишь поле.

— Поле? Какое ещё поле?

— Не бойся, это не опасно для здоровья.
Ты же понимаешь, что ничему вредному я тебя не подверг бы.

Даже наоборот. Поле немного тонизирует.
Когда я сниму действие поля — ты сама прочувствуешь и поймёшь, о чём я говорю.
Может быть, даже захочешь повторить его воздействие.

— Себя подвергни действию своего поля, если оно тебе так нравится.

— Уже. И не раз.
Но стараюсь не злоупотреблять.

— А что так?

— Не люблю искусственных мер.
Предпочитаю всё натуральное.

— И как ты только не догадался с помощью этого поля…

— Что?

— Ничего.

— Может, ты имела в виду, как я не догадался воспользоваться его свойствами для того, чтобы получить твой поцелуй?
А что — это интересная идея.
Спасибо за подсказку.

— Я не это имела в виду.

— Не это? Неужели что-то ещё большее?

— Да нет же.

— Если бы нет, то ты не ушла бы от ответа.
Ладно, это всё конечно шутки.

На самом деле мне просто никакое поле не нужно.
Если я захочу — ты и так моя будешь.

Причём сама будешь умолять подарить тебе близость.
Даже если не проспоришь мне. А ты проспоришь.

— Мы не на близость спорили.

— Ну да. А всего лишь на поцелуй.
Но ты же понимаешь, что поцелуй — это только начало.

А после моего поцелуя ты сама потребуешь и всего остального.
Включая и мои 23 хромосомы.

Кстати, милая, что ты собираешься делать с моими 23 хромосомами?

— А ты что — переживаешь за них?

— Конечно. Мои же хромосомы.

— Изучу под микроскопом.

— Ты врёшь. Из вредности.

— Не вру. Давно интересно посмотреть.

— Прямо на хромосомы?
Ты на электронке собираешься их изучать?

— Посмотрим. Можно и на простом.
Подвижность, форма гамет.

— Ну изучай.
Своими глазами убедишься, что с формой и подвижностью моих гамет всё хорошо.

Это ценный биологический материал.
Повезёт той девушке, которая решит использовать его для рождения своего ребёнка.
И соединить свои хромосомы с моими в геноме ребёнка.

— Паша, ты грим будешь делать?
Или так и будем разговаривать?

— О, я же говорил, что ты сама попросишь сделать грим.
Никогда не надо женщину заставлять.

Если немного подождать — она сама попросит всё, что нужно.
Ещё и настаивать станет.

— Не паясничай. Делай скорее.

— Куда нам спешить?
Какой вариант ты выбрала?

— Никакой. Мне всё равно.
Сам выбирай любой. Какой пострашнее.

— Ну, не надо так обиженно говорить.
Алиска, у меня такое впечатление, что ты не хочешь делать грим из-за того, что не хочешь выглядеть некрасавицей передо мной.

Но смею тебя заверить — моё восхищение тобой нисколько не убавится от того, что ты несколько недель побудешь в таком гриме.
Для меня ты всё равно самая-самая красивая.
Планы мести
Алиса не ответила.
Она устала от препирательств.

Пашу было не переговорить.
Его язык словно жил самостоятельной жизнью и был неутомим в говорении.

Ещё больше она устала от Пашиного флирта.
Или это не флирт вовсе?
Поди тут разбери.

Надо же ей было ляпнуть про 23 хромосомы.
Теперь он будет постоянно пихать их во все разговоры.

Устала она даже от сладкого яда его слов про её красоту.
Хотя Алисе не особо верилось, что Паша так уж серьёзно говорил.
Хотя грим-то он в итоге делает именно ради маскирования красоты.

В чём Паша точно был прав — так это в том, что ей в самом деле неприятно ходить перед ним в образе такого страшилища.

Одно дело просто обычная её внешность.
Какая бы ни была — так то её собственная.
От предков по наследству доставшаяся.

А тут этот чужой грим.

Как бы в самом деле отомстить Паше за то, что посмел сделать её такой беспомощной и силой заставил согласиться на грим?

Это же надо — поле какое-то применил.
А вдруг оно не такое уж безвредное, как он думает?

А пока оставалось только ждать, пока Паша закончит с гримом.
Хорошо ещё, что хоть это он умел делать хорошо.

Хотя, честно говоря, не только это.
А многое.
А грим был его любимой забавой со школьных лет.

Вечно нарисует себе что-нибудь диковинное, облепится бородой или тиной — и ну пугать прохожих.

Потом это его сомнительное озорство выросло в умение гримироваться, которое здорово помогает при работе в МИВе.

Его и в МИВ-то согласились взять и даже стали приглашать на работу после того, как директор МИВа сам перепутал его с каким-то древним персонажем.

… Да, весело когда-то было.
Бывает иногда.

Не то что сейчас.
Когда уже он снимет это поле?

Хотелось бы убедиться, что после него она хотя бы явных последствий не ощутит.
Покалывания или онемения в конечностях, к примеру.

А то очень уж не по себе.

Вот правда — хоть поколоти Пашку.
Но да какое поколоти теперь.

Мало того что жалко — так ещё и весовые категории теперь ну очень разные.
Куда ей со своими пятьдесят против его…, а сколько он, кстати, весит?
70? 80?

Ну и что ей даст, даже если она на него набросится?
Он её просто сгребёт, прижмёт руки к телу — и всё.

И ничего она не сможет ему сделать.
Даже если бы и хотела.

Было уж. Проходили.
Да ещё и скажет, что она его провоцирует на углубление тактильного контакта.

***
Перестать готовить ему вкусности?
Тоже не вариант.
Алиса аж побледнела от такого кощунственного варианта.

Нельзя лишать его такого невинного и такого важного для него удовольствия.
Он же просто от счастья тает, когда ест.

Она и так до сих пор не сообщила ему об его праве на удовольствие от использования её тела.

Хотя он давно имеет на это законное право.
Право любимого и любящего мужчины.

Хотя сколько раз думала, что давно пора…
Так не надо лишать его ещё и гастрономических радостей.

***
Нет, лучше просто не разговаривать с ним.
Это с детства хороший эффект всегда имело.

Жаль конечно и саму себя лишать его общества.
Но надо же как-то его наказать и дать ему почувствовать, что она недовольна его безобразиями.

А это значит, что придётся ей и себя лишить удовольствия от общения с ним.
Удовольствия-то много. Когда он нормально себя ведёт, конечно.

Вот только по делам, возможно, придётся всё равно общаться.
Ну и ладно.
А не по делам не станет.

Пусть он видит, что она расстроена.
Может, не сдерживать слёзы?

Хотя нет, это запрещённый приём.
Слёз не надо.

«Спрячем слёзы от посторонних,
печали нашей никто не понял»

А то мало того что Паша тогда сильно расстроится, так ещё и обнимать её полезет.
Это конечно приятно.

Но сегодня лучше обойтись без этого.
Она и так какая-то перевозбуждённая.

И вообще. Слишком уж Паша неадекватно реагирует на её слёзы.
Всё время сразу начинает искать, кого бы убить из-за виновности в её слезах.

Причём с детства.
Алиса хорошо запомнила, как Паша ворвался к ней, когда она плакала после грустной исповеди Гай-до.

«Скажи мне, кто тебя обидел — и я его убью!»

И ведь это не рисовка была.

А сейчас на кого ей жаловаться?
Кого винить? Самого Пашу?

Нет уж.
А то мало ли.
Надумает ещё себя как-нибудь наказать.
Даже чисто подсознательно.

И укорять себя станет.
И порежется или обожжётся нечаянно.

Он и так вечно в царапинах.
Хоть не подпускай его к острому и горячему.

А как не подпустишь-то?
Если острое и горячее — неизменные спутники мужчины.
Тем более такого отчаянного, как Паша.

***
Алиса вдруг поймала себя на том, что уже давно расслабилась и наслаждается аккуратными и даже нежными действиями Паши.
Ничего не скажешь — если и доверять кому-то делать грим, то только Паше.

Она и в МИВе-то, и в школе на спектаклях предпочитала, чтобы грим ей делал тоже он.
Очень уж нежно у него получалось.

Так нежно, что невольно возникало желание почувствовать его такие же нежные прикосновения к другим участкам тела.

Алиса почувствовала, что краснеет от таких мыслей.
Хорошо, что под гримом не видно этого.

Вот грим и начал приносить несомненную пользу.
Может, Паша прав — и грим не такая уж плохая затея.
Реакция на грим
— Ну что?
Я вижу, что ты уже полностью успокоилась.

Давно заметил, что процедура наложения грима хорошо на тебя влияет.
Наверное, подсознательно ты рада спрятать свою красоту.

Можешь полюбоваться на результат.

***
Паша поднёс зеркало.
Алиса демонстративно отвернулась, хоть ей и было любопытно посмотреть, насколько плохо она теперь выглядит.

— Не хочешь смотреть? Понимаю.
Но пойми, что так будет лучше для всех.
Может, даже я не сложу свою буйну голову в этот раз, спасая твою честь.

***
Алиса подумала, что Паша снова манипулирует ею при помощи этого безотказного аргумента.
Хотя самое страшное заключалось в том, что он не просто манипулировал.

Он конечно рассчитывал такими словами смягчить её недовольство.
Но … он в самом деле уже не раз рисковал своей жизнью ради её спасения.

Ну вот как она могла дуться на него, учитывая такое?
Правильно. Никак…

Он всё равно оставался милым-премилым, дорогим и любимым.
Хорошо, что он об этом не знал.

Иначе вовсе задрал бы свой нос и стал бы совсем невыносимо самодовольным.
Хотя очень жаль, что из-за этого нельзя сказать ему то, что так хочется сказать —
Пашенька, ты такой славный, я так рада, что ты есть и что ты со мной.

***
Но хоть Алиса и не собиралась смотреть на результат гримёрного искусства Паши, а случайно взгляд в зеркало бросила.
Лучше бы уж она этого не делала.
Пока что.

Лучше бы в одиночестве, в своей каюте.

Алиса сначала даже не поняла, что это такое она увидела.
А когда поняла, то не смогла удержаться от слёз.

Паша тут же подскочил и обнял.

— Ну Алиса, ну нельзя же так-то расстраиваться.
Это же всего лишь грим.

Вернёмся на Землю — и я сниму с тебя этот грим.
Потерпи чуть-чуть. Это же не надолго.

Не знал, что ты настолько женщина, что не способна даже ради дела и безопасности потерпеть.
По-моему, ты просто слишком быстро забываешь неприятности.
И не представляешь, чем тебе грозит красота.

***
Алиса не могла ничего ответить и даже оттолкнуть его не могла.
Рыдания душили её.

— Ну ты сама подумай.
Что лучше — в гриме и на свободе или без грима и в гареме?

Алиса не отвечала.

— Ну хорошо.
Если ты так расстраиваешься…
То давай прямо сейчас снимем грим.

Алиса отрицательно покачала головой.

— Не хочешь?

Алиса кивнула.

— Вот и умница. Мир?

Алиса кивнула.

— Ты бы хоть поле снял наконец-то.

— Точно. Забыл совсем.
Отвлекаешь своими слезами.
Ты свободна.

Алиса теперь уже сама подошла к зеркалу.

Да уж, Паша не поскупился на краски.

— Паш, ты это… не пугайся, если услышишь ночью крик из моей каюты.

— А что так?

— Я спросонья сама себя теперь могу перепугаться.

— Не преувеличивай.
Если хочешь — могу охранять тебя в твоей каюте, если тебе страшно.

— Не надо.
Ты наверное теперь и сам не захочешь лишний раз меня видеть.

— Не говори ерунду.
Ты — это ты. Грим тут ни при чём.

Хотя я конечно не отрицаю, что видеть твоё настоящее личико намного приятное.
Но лучше я потерплю до возвращения на Землю.

— …Ты теперь не захочешь делиться со мной своими хромосомами.

— Так ты из-за этого что ли так заплакала?
Алиса, ну что за чепуха.

Для тебя — хоть все мои хромосомы.
В общем, хватит про грим.

***
— Паша, признавайся, что человек должен чувствовать после поля.

— А что ты чувствуешь?

— Я хочу на свой вопрос получить ответ.

— У кого как.

— Понятно.

Алиса постеснялась признаться, что после снятия поля она ощущала слегка повышенное возбуждение.
Настолько повышенное, что подумала бы о том, чтобы поприставать к Паше.

Но сейчас, когда она выглядела так непривлекательно, об этом нечего было и думать.
Вот ведь какой коварный.

Распалил её своим полем.
А свои гримом сделал так, чтобы она не решилась к нему приставать.

Алиса побрела в свою каюту.
Думая, что сейчас она возьмётся за изучение материалов — и отвлечётся от своих романтических и неромантичных бредней.
Прилетели
***

Следующие дни прошли спокойно.
Если не считать того, что с каждым днём Паша всё больше тревожился, что грима окажется катастрофически недостаточно для спасения Алисы от поползновений.

Даже с таким отталкивающим гримом Алиса оставалась очень и очень миленькой.

Её голос, ласково-ироничные интонации, пластика, жесты, даже мимика (несмотря на грим)  — оставались такими, что не влюбиться в неё было невозможно.
Паша окончательно решил, что влюбился бы в Алису, даже если бы её лицо не было красивым.

Паша постарался убедить Алису, что в её интересах маскировать свои привлекательные стороны.
Пользуясь хотя бы умением менять манеры на сцене.

Но Алиса отнеслась к его советам без энтузиазма.
Она не особо любила вести себя в несвойственной ей манере.

Ладно ещё спектакль — час-полтора.
А тут-то притворяться пришлось бы неделями, если не больше.

Оставалось только надеяться, что она вовремя поймёт ценность его советов и включит свои умения.

***
Наступил день контакта с планетой.

Как это иногда бывает, страстно умолявшая о помощи планета при прибытии спасателей почему-то не спешила раскрыть свои объятия прибывшим спасателям.

Пашу и Алису долго продержали на орбите, не давая разрешения приземляться.
И дотошно выясняя, кто они.

В самом ли деле спасатели или так, погулять вышли.

Долго отправляли запрос в галактическую службу, чтобы получить подтверждение, что это те самые спасатели, а не авантюристы какие-нибудь.

Хотя Паша и Алиса были уверены, что из службы давно было отправлено сообщение, что на запрос планеты о помощи отправлены помощники.

Паша и не думал расстраиваться из-за задержки.
Он вообще был не прочь получить окончательный отказ от планеты.
И вернуться на Землю с чистой совестью.

А вот Алиса наоборот.
Переживала, что на планете миллионы страждущих.

И боялась, что им так и не дадут разрешения на посадку.
И что планета продолжит оставаться в бедственном состоянии.

И вот когда Паша уже торжествовал, что их отправят домой, а Алиса загрустила, что планета останется без помощи, неожиданно вместо окончательного отказа было получено добро на посадку.

Паша ещё никогда так неохотно не садился.
И не разделял радости Алисы.

Она считала, что приземлиться надо обязательно.
Чтобы изучить проблему на месте.

***
На планете им оказали довольно приличный приём.
Нельзя сказать, что радушный.
Но радушие могло бы быть скорее подозрительным.

Но всё вполне официально, по-деловому.
Даже выразили благодарность за отзывчивость и готовность помочь.

И даже, на что Паша и Алиса совсем не рассчитывали, выразили им извинения за долгое разбирательство.
Мол, иначе никак.

Связь с Галактическим центром не ахти, бюрократия тормозит получение справок и так далее.
А если ещё и технические накладки, то совсем дело швах.

***
И пошла обычная работа.
Сбор данных, изучение источников, знакомство с лабораторными данными.

Им шли навстречу, препон в работе не создавали.
Запрашиваемые данные предоставляли и собирали с готовностью.

Так что Паше и Алисе оставалось только анализировать данные, думать и искать корни проблемы и пути решения.

Не пришлось даже лично заниматься сбором данных.
Так как личные усилия по перепроверке данных показали, что анализы и на этой планете делать умеют вполне корректно.

А физиология населения практически не отличалась от таковой у землян.
Так что в этом плане сложностей не было.

Паша напомнил Алисе, с чем может быть связано такое сходство. —
С тем, что когда-то Ной расселял земное человечество по разным планетам.

Паша познакомился с Ноем и узнал его историю во время путешествия в первобытное время.
Когда он жил в племени троглодитов.
Мир без детей: плюсы и минусы
***
Их посвятили в историю планеты.
И в первую очередь в историю появления беды.

К данному моменту самым молодым людям на планете было уже за тридцать.

То есть, если эти люди не смогут завести детей в ближайшие годы, то потом, когда им перевалит за сорок и пятьдесят, рожать на планете станет просто некому.

Времени на решение проблемы оставалось не так уж много.
Потом организмы женщин окончательно утратят способность производить зрелые, способные к их оплодотворению и развитию яйцеклетки.

И всё.
Человечество этой планеты со своим уникальным и поэтому бесценным для Галактики опытом исчезнет, когда от старости умрут последние представители.

И хотя в распоряжении Галактики вдруг появится целая планета с прекрасными для жизни гуманоидов условиями, никто в цивилизованной Галактке даже не думал, будто бы это какое-то положительное явление.

Следовало сохранить и человечество планеты тоже.

***
А когда проблема только возникла, многие радовались новым явлениям.

Сначала радовались тому, что можно не использовать контрацептивы.
Что можно сэкономить на презервативах и противозачаточных таблетках.
Раз можно обойтись и без них и всё равно не залетать.

Поначалу люди обнаруживали случайно, что они не залетают, даже когда пропускают приём таблеток или поддаются страсти, не имея при себе латекса.

Потом стали уже намеренно провоцировать ситуацию:
залетят они нет.
И снова «пронесло мимо».

Потом оказалось, что эффект длится годами.
Беременность не наступает.

Многие люди приободрились.
Теперь можно было не бояться, что появятся наследники на стороне.

Теперь жёны не боялись, что муж обнаружит измену, когда родится не похожий на него ребёнок.

Теперь мужья не боялись, что жёны с ними разведутся, узнав о наличии детей от любовниц.

***
Чайлдфри неистовствовали.
Наконец-то наступило их золотое время. —
Мир без детей.

Мир, в котором нет противных капризных личинок людей, вокруг которых должен вертеться мир, по мнению их родственников и особенно мам-овуляшек.

Многие женщины теперь обрадовались возможности «пожить для себя», не боясь упрёков в том, что они не спешат обзаводиться детьми из-за эгоизма.

Многие мужчины обрадовались тому, что теперь не надо расплачиваться за секунды удовольствия годами заботы о плодах удовольствия.
Тому, что не надо платить алименты — просто не на кого.

Теперь никому не надо было отвлекаться в самые интимные моменты на вопрос «внутрь или не внутрь».

Мужчины перестали задавать партнёршам этот вопрос за неактуальностью.
И со спокойной совестью «кончали внутрь», ко взаимному восторгу.

Из жизни новых поколений молодёжи ушла проблема ранней беременности.
Если раньше девочкам говорили, что ранний секс грозит ранней беременностью, то теперь этот аргумент ушёл в историю.
И молодёжь пользовалась вседозволенностью по полной.

***
Экологи довольно потирали руки — наконец-то решена львиная доля проблем, связанных с перенаселённостью планеты.

Ничего сделать с перенаселённостью не удавалось.
Население неукротимо росло, не слушая предупреждений экологов о рисках перенаселения.

Уже замаячил было призрак экологической катастрофы.
Но разве это кого-то волнует, пока есть что есть и чем дышать?
Нет конечно.

И вот когда экологи уже совсем отчаялись, природа словно пришла сама себе и людям на помощь, положив конец увеличению численности населения.

Заблокировав механизмы размножения и перепроизводства.
Правда, сильно радикально.

***
И численность населения начала потихоньку сокращаться.

Теперь можно было не бояться, что люди начнут вымирать от голода, от истощения и загрязнения почв, воды и воздуха.

Теперь можно было не бояться, что люди истощат океан, в котором к тому времени уже резко упала численность рыбы.

Теперь можно было не бояться, что люди довырубят леса и испортят климат так, что планета превратится в сплошное стихийное бедствие с непрерывными наводнениями, ураганами, пожарами и извержениями вулканов, затоплением суши по берегам океанов.

Можно было не бояться, что невозможно станет вести нормальную деятельность.
Что ураган или землетрясение уничтожит АЭС и целую страну в придачу.

Люди вздохнули спокойнее.
И планета тоже.

Недовольны были только производители презервативов и таблеток.
Им пришлось заморозить производство и технологии.
И искать новые сферы бизнеса.

***
Так продолжалось десятки лет.

Сначала дети ещё рождались, но всё реже.
С каждым годом всё меньше и меньше.

Когда не родилось ни одного ребёнка в течение года — никто ещё не волновался.
Планета перенаселена.
Население слишком избыточное.

Что плохого в том, что природа сама ограничила дальнейший рост населения?
Кому от этого плохо?
Да никому.

Лучше так, чем разрастание населения до того предела, когда люди начнут воевать и конфликтовать из-за дефицита ресурсов.

Лучше так, чем когда население начнёт погибать от голода и разрушения экологического равновесия.

***
Затем прошёл ещё один год без детей.
И ещё один.
Когда так прошло десять лет, встревожились почти все.

На планете не стало детей младше 10 лет.

Закрылись детские сады и школы.
В прежнем качестве.
Там устроили магазины и развлекательные центры.

***
Ещё через пять лет детских смех можно было услышать только в кино.
Снятом ранее.

Теперь даже чайлфри тайком слушали старые записи с детьми.

Теперь мало осталось тех, кто радовался невозможности залететь.
И всё больше становилось людей, которые втайне или явно мечтали, что в очередной раз им повезёт.

И что очередной акт подарит им чудо — беременность.
Но чуда не случалось.

Новые жизни перестали стартовать в теле матерей.

***
Как ни странно, но теперь, когда секс не «грозил» залётом, он что-то потерял в своём очаровании.
И всё большее число людей жаловались на скуку.

Всё чаще люди жаловались на снижение влечения.
Хотя чудо-препараты и помогали подстегнуть желание.

Но ровно до тех пор, пока действовал препарат.
Потом скука возвращалась.

Но скука-скукой, а препараты помогали заставить кровь приливать к нужным местам.
Так что многие не считали, что есть проблема.

И соглашались только с тем, что настоящая проблема только в том, что со временем некому будет поддерживать благосостояние общества.

Все (почти) понимали, что в мире, где останутся только дряхлые старики, некому будет позаботиться о них.

Некому будет вырастить для них еду, приготовить её.
Некому будет согреть дом.

Многим это не понравилось.

А ещё многие ощутили какое-то иррациональное инфернальное чувство от отсутствия детей.

Словно от людей отвернулась природа.
Словно от них отвернулась благодать.
Словно они остались сиротами в огромном космосе.
Причины бездетности
***
Стали думать, как решать проблему.
Как заставить детей снова рождаться.

Загрузили соцзаказом НИИ биологии, открыли новые НИИ и лаборатории, подготовили новые кадры биологов-репродуктологов.

Сначала все верили, что, если взяться за проблему как следует, то довольно быстро удастся всё исправить.

Ну в самом деле — ещё недавно плодились, как кролики.
И залетали сходу.

С чего бы теперь-то не восстановить эту способность?
Не могла она исчезнуть так быстро, и века не прошло.

Но первоначальный оптимизм быстро иссяк.
По мере того, как в НИИ вбухали кучи денег и ресурсов, а толку было ноль.
Новые дети не рождались.

Учёные заявили, что причина бездетности — новый вирус.
И что он передаётся половым путём.

То есть, чем больше у человека партнёров, тем больше шансов получить этот вирус и стать бездетным.

Что в общем-то только в радость должно быть поклонникам беспорядочных связей.
Им же всё равно дети в тягость — мешают свободному образу жизни.

В связи с этим учёные предложили в качестве лекарства моногамию и верность.
Мол, а вдруг это уменьшит проявления вируса и даст шанс родить детей.

Ещё учёные заявили, что перед вирусом особо беззащитны подростки и молодёжь.
То есть ранние связи способны делать людей бесплодными.

В связи с этим учёные предложили воздерживаться от связей с подростками и молодёжью.

***
Выводы учёных о природе проблемы и о путях преодоления большинству населения не понравились.

Учёных тут же обвинили в пособничестве ханжам и религиозным фанатикам.
Мол, на их мельницу льют воду.

Хотя и непонятно, с чего бы вдруг.
Вроде бы их финансируют не фанатики.

Учёные в ответ на это психанули и ответили, что, раз все такие умные и не согласны с их выводами, то они ни на чём не настаивают и прямо сейчас увольняются.

И что все желающие могут сами выучить биологию, засесть в лабораториях и перепроверить их выводы.
Потратив на это ещё десяток лет.

Желающих копаться в пробирках не нашлось, учёным увеличили гранты и оклады и попросили их ещё раз всё перепроверить. —

Может быть, найдётся способ решить проблему не такими радикальными методами, как моногамия, верность и сексуальная неприкосновенность подростков.

Учёные ответили, что от повышения размера оклада вирус никуда не денется.
Но потом согласились.
Если им платят - зачем отказываться от дополнительной работы?

***
Время шло, тинейджеры подрастали и превращались в женщин на грани менопаузы и мужчин на грани чего-то.

Становилось ясно, что совсем скоро человечество окончательно утратит способность размножаться.

И тогда после многих сомнений решили обратиться в Галактический центр за помощью.

Многие были уверены, что уж учёные из центра-то точно найдут способ расправиться с вирусом бездетности, не впадая в такие крайности, как моногамия и верность.
И тем более неприкосновенность подростков.

В итоге на запрос планеты откликнулись Паша и Алиса.
На которых человечество планеты возлагало большие надежды по спасению от вымирания из-за бездетности.
Меры по спасению и отношение к ним
Тщательно изучив проблему, Паша и Алиса пришли к выводу, что шанс спасти человечество планеты — есть.
Что есть шанс вернуть ему способность заводить детей.

Этот вывод был воспринят с большим энтузиазмом.
А вот предложенные ребятами пути решения проблемы инопланетянам не понравились.

Ребята не оправдали возложенных на них надежд вернуть людям плодовитость на халяву.
То есть без изменения образа жизни.
А просто таблетками или процедурами.

Ребята сильно разочаровали аборигенов, предложив им обширную программу, требующую коррекции не только образа жизни инопланетян, но и их мировоззрения.

Инопланетяне не хотели менять ничего.
Ни образ жизни, ни тем более мировоззрение.

Даже ради возвращения плодовитости.
Даже ради сохранения жизни человечества.

Они хотели только халявы.
Чтобы проблема решилась по мановению волшебной палочки.
И не хотели понять, что законы природы отменить невозможно.

***
Первым делом ребята подтвердили выводы учёных планеты.
О том, что вирус бездетности распространяется половым путём.

И что прекратить его распространение можно только одним способом —
практиковать моногамию и супружескую верность вместо промискуитета.

Иначе меры против влияния вируса на организм окажутся малоэффективными.

***
Также они подтвердили, что для спасения от бесплодия необходимо избегать ранних сексуальных контактов с подростками.

Если таковые вообще снова появятся на планете в случае хотя бы частичной победы над вирусом.

Эта рекомендация почему-то вызвала особое недовольство.
И даже обвинения в непрофессионализме и предвзятости.

Мол, планета не ожидала от посланцев Галактического центра такой узости мышления и такого неуважения к прогрессу, свободе личности и правам человека.
И такого нетолерантного отношения к любви к контактам с юными девушками.

Ошарашенные таким протестом против невинной рекомендации, Паша и Алиса только ответили, что вирус тоже нетолерантен.
И ни в какую не хочет щадить тех, кто не следует гигиеническим рекомендациям.
Тех, кто хочет ранних сексуальных контактов.

***
Потом ребята узнали, что на планете связи с юными существами пользовались особой популярностью.

Ни одна девушка не миновала настойчивых уговоров вступить в связь с человеком значительно старше её.

Детям с детства внушали, как приятно иметь сексуальные контакты.
И чем раньше тем лучше.

И эта склонность населения к контактам с юными существами никуда не исчезла.
Просто юных девушек на планете не было уже почти двадцать лет.
А вот интерес и влечение к ним никуда не делись.

На планете оказались сотни книг и фильмов, воспевающих страсть зрелых мужчин к юным девушкам.
И внушающих девушкам, что отдаться мужчине как можно раньше — это самая большая удача и счастье.

***
Но земные биологи пошли дальше учёных планеты.

Третьей рекомендацией стала такая —
после восстановления фертильности избегать перенаселения и ограничивать число детей разумным количеством.

Так это не только разумно для выживания, но и необходимо для восстановления фертильности.
Дело в том, что в условиях перенаселения в организмах людей начинались гормональные сбои, что приводило к бесплодию.

***
Эта третья рекомендация резко не понравилась населению другого полушария.
Оно горячо одобрило первую, которая не понравилась первому полушарию.

Но оно возмутилось третьей рекомендацией по необходимости ограничения рождаемости.
Как и второй, впрочем — о необходимости избегать контактов с подростками.

Просто возмущение второй они не выразили, а после третьей рекомендации они не выдержали и высказали недовольство разом.

Население второго полушария обвинило Пашу и Алису в желании добиться полного уничтожения населения планеты и участии в заговоре против планеты.

На что Паша и Алиса ответили, что население планеты вымирает как раз из-за проблем с фертильностью, вызванных в том числе и недавним перенаселением, а не из-за заговора.

***
Вообще население второго полушария как бы сидело в засаде и почти не принимало участия в программе исследований.

Паша и Алиса там и не бывали даже, хотя по первому полушарию свободно перемещались.

Хоть и под присмотром и контролем руководства планеты.
Ради их безопасности, разумеется.

Всю информацию о втором полушарии ребята получали по каналам связи.

Во втором полушарии нравы часто и резко отличались от нравов первого.
До полной противоположности.

Оба были схожи только в любви к утехам с юными девушками.

Но во втором полушарии никогда не стремились обходиться без детей.
Там наоборот считали, что чем больше детей — тем лучше.

И разумеется именно то полушарие создавало основную антропогенную нагрузку на биосферу планеты.

Никаких чайлдфри там не было.
А если и были, то никто не разрешал им высказаться.

Не то чтобы женщины там были в восторге от ежегодных родов, но их никто не спрашивал, в восторге они или нет.
Их там вообще мало о чём спрашивали.

И честно говоря, не принимали всерьёз, считая чем-то вроде инкубатора, прислуги и предмета для услад.

***
Экология и перенаселение планеты, риск голода от истощения почв там тоже никого не волновали.
Не больше, чем мнение женщин.

На всё воля Великого Принципа.

Да, в этом население двух полушарий тоже резко отличалось.
Если в первом люди были безбожниками и атеистами, то во втором люди массово верили в Великий Принцип.

Паша и Алиса поняли, что Великий Принцип — это вроде божества такого.
Волей Великого Принципа объяснялись все явления, все неудачи и удачи.
И не было для людей второго полушария ничего важнее, чем воля Великого Принципа.

Правда, Паша и Алиса так и не поняли, почему последователи Великого Принципа не считают, будто бы бездетность — это тоже воля Великого Принципа.
И почему в таком случае не смирятся с ней.

***
Четвёртая рекомендация земных биологов возмутила тоже оба полушария.

Ребята пришли к выводу, что репродуктивная система людей планеты поражена не только вирусом, разбушевавшимся из-за промискуитета и связей с подростками.
Но и угнетена на уровне головного мозга.

Гипофиз людей не вырабатывает достаточное количество гормонов, необходимых для стимуляции работы половой системы.

А гипофиз угнетён из-за подсознательной установки, суть которой заключалась в том, что способ зачатия детей (секс) глубоко порочен и греховен.

И поэтому для восстановления фертильности требовалось провести глубокую психокоррекцию.
Наводнить планету книгами и фильмами, убеждающими в том, что секс прекрасен.
Что он чист и свят.

Нужны были фильмы, воспитывающие людей в уважительном и бережном отношении к природному способу зачатия детей.

А в настоящее время оба полушария страдали от глубокого кризиса репродуктивного мировоззрения.
Настолько глубокого, что он подорвал способность заводить детей.

В первом считали, что надо радостно предаваться неограниченному ничем, никакими моральными или гигиеническими нормами разврату.
То есть не разврату, а свободной любви.

Но при этом считали секс именно развратом.
Просто приемлемым и милым.

Во втором считали, что надо наоборот ограничить разврат одной супружеской парой.
То есть никаких измен.
Никакого промискуитета.

Но при этом считали секс всё равно порочным и развратным явлением.
И постоянно просили у Великого Принципа прощения за неспособность обходиться без этого разврата.

***
Таким образом, несмотря на разное отношение к свободной любви, в обоих полушариях люди были едины в том, что секс — это разврат и порок.

Просто одни предавались ему радостно, а другие угрюмо.
Но восприятие секса как чего-то грязного было характерно для обоих полушарий.

***
Паша и Алиса сообщили, что требуется пересмотреть эти установки.
Перестать считать секс грязным.

Так как иначе невозможно вернуть фертильность.
Природа людей, их собственные организмы сопротивлялись делать то, что люди вообразили грязным.
Они отказались выполнять «грязную» функцию.

Секс грязный? — Хорошо.
Значит, тело откажется делать то, что мнится грязным.

Да и дети не хотели рождаться от грязи.
Если у душ детей, ожидающих рождения, есть разум, то естественно, что они хотят рождаться от чего-то чистого, а не грязного.

С какой стати способ их зарождения вдруг считается грязным и порочным?
Это же способ рождения нового человека.
Создание человека не может быть грязным.

Но раз уж кто-то считает, что секс, дающий детей, грязен, то извольте —
дети не станут рождаться.

***
Ну и мизогиния тоже добавила в эту копилку некоторый вклад.
Потребительское или неприязненное отношение к женщинам тоже сыграло свою роль в распространении бесплодия, хотя конечно не такую роковую, как мнение о мнимой порочности секса.

Впрочем, это было связано.
Раз женщина — нечто порочное, то и секс как акт с женщиной — тоже грязь.

Организмы женщин отказывались рожать детей в условиях, когда женщины считаются отвратительными существами.
Когда женщина не получила никакого уважения в качестве существа, которое дарит жизнь новым людям.

Так что в итоге эндокринная система женщин работала так, что зачатие или вынашивание беременности были невозможны.
Не происходила овуляция, или оплодотворённое яйцо не могло развиваться из-за отсутствия подходящих условий.

***
Таким образом, работа Паши и Алисы была закончена.
Они определили способы решения проблемы.

И предоставили подробные отчёты о своих наблюдениях и выводах.

Принять или не принять их выводы — это решать уже не им, а населению планеты.

Хотя было ясно, что население пока не хочет считаться с их выводами.
Печально, конечно, но что с этим сделаешь?
Да ничего.

Оба полушария восстали против идеи не использовать для утех юных девушек.
Хотя всё равно девушек пока нет и может не быть.
Но так, в принципе.

Оба полушария дружно отказались пересмотреть отношение к сексу и перестать находить в нём грязь и порок.

Единственное, на что согласилось первое полушарие, склонное к чайлдфридингу — не перенаселять и не перепроизводить.
Но второе сказало, что не собирается ограничивать рождаемость.

Впрочем, рождаемости пока вообще не было.
И ограничивать было нечего.

И наоборот.
Единственное, на что согласилось второе полушарие — избегать промискуитета.
Которого оно и раньше избегало.
А первое наоборот не согласилось избегать.

В общем, каждый остался при своём.
И одобрил только то, к чему был склонен и раньше.

Паша и Алиса поняли, что им пора возвращаться на Землю.
Они сделали всё, что могли.
Непристойное предложение
— Наша работа закончена.
Мы возвращаемся домой.

— Покидаете нас?

— Здесь мы сделали всё, что могли.

— Жаль, что вы не прилетели лет на пять раньше.

— Пять лет назад мы ещё не были бы достаточно компетентны.

— Да разве это имеет значение?
Кому нужна ваша компетентность?

Вот юность — это да.
Вот это в самом деле имеет значение.
Вот это сокровище.

И от вашей юности было бы намного больше толку, чем от вашей так называемой компетентности.
Вы всё равно оказались непрофессиональными заложниками устаревших косных взглядов на мораль.

— У нас нет морали.
Мы считаемся только с законами природы и гигиеной.

— Есть, есть.
Иначе вы смогли бы найти способ вернуть нам фертильность с помощью таблеток.
Без нравоучений о мнимой необходимости в моногамии и неприкосновенности подростков.

***
Паша и Алиса не стали спорить.
Они уже слышали обвинения в непрофессионализме и понимали, что спорить бесполезно.

— Вы можете пригласить других специалистов из Галактического центра.
Они Вам скажут то же самое, что и мы.

— Пригласим. Обязательно пригласим.
Не сомневайтесь.

— Тогда прощайте.

— Куда это вы собрались?

— Домой.

— Не спешите.

— Нам нет смысла здесь задерживаться.

— Ошибаетесь.
Может вам смысла и нет, а вот нам точно есть смысл задержать вас.

— Зачем?

— У нас давно не было таких юных особ.

— Ну и что?

— Вы немного старше нашего любимого возраста, но по сравнению с нашими «юнцами» вы просто дети.
Это огромная находка для нас.
Мы не можем упустить шанс насладиться вашей юностью.

— Наше мнение об этом имеет значение?

— Конечно.
И каково ваше мнение?

— Мы очень благодарны вам за такое признание наших достоинств, но нам некогда.
У нас много дел.

— Да какие у вас могут быть дела.
Вы же не разбираетесь даже в своей науке.

Наверняка вас есть кому заменить.
Учёных в Галактике много, обойдутся и без вас.
Тем более что вы неучи.

А вот юных особ на нашей планете мало.
Точнее, вообще нет и давно не было.
Кроме вас.

Оставайтесь.
Вы будете купаться у нас в роскоши и золоте.

— Нас не интересует роскошь.

— А что же вас интересует?

— Свобода.

— Свобода? Бред какой-то.
Что вы собираетесь с ней делать?
На хлеб намазать?

А у нас вы получите море удовольствий.
Вы даже не представляете, сколько.

Мы очень искусны в доставлении наслаждения.
Это наше главное искусство.
Мы практиковались в нём много лет.

А учитывая то, как мы изголодались по юным телам… мы будем очень, очень сильно вас беречь и любить.
Вы будете купаться в неге и удовольствиях.
Соглашайтесь.

— Спасибо.
Но мы не можем.

— Ну как хотите.

— Вы нас отпускаете по-хорошему?

— Нет. Не отпускаем.
Хотелось решить дело полюбовно.

Но раз вы против — придётся прибегнуть к небольшому принуждению.
Вы всё равно останетесь здесь.
Независимо от вашего согласия.

Но хочу сразу заверить, что потом вы передумаете и будете очень, очень довольны.
Ваша жизнь превратится в сплошное наслаждение.

— Вы понимаете, что мы подадим заявление?

— Какое?

— О принудительной задержке на вашей планете.

— Ну и что? Что тут такого?
Любое расследование покажет, что ничего плохого с вами не сделали.
Наоборот, вас всячески нежили и лелеяли.

— Дело в том, что в Содружестве не приветствуется любое принуждение.
В том числе оставление гостей на планете против их воли.
На цивилизованных планетах принуждение не практикуется.

— Тогда вы вообще отсюда не улетите.
Даже когда мы пресытимся такими хорошенькими игрушками.

Даже когда вы перестанет быть юными.
Тогда мы не отпустим вас, как планировали, а … ликвидируем.
Нет человека — нет проблемы.

— Нас будут искать. И найдут.

— Да ладно. Кому вы нужны-то.
Такие неучи.

— Вы даже не представляете, кому мы нужны.

— Ну не будут же ради вас уничтожать население целой планеты.

— Не будут. Но это и не нужно.

— А мы просто инсценируем несчастный случай с вашим участием.
И никто нам ничего не сможет предъявить.
Понятно?

— Не получится.
Наши друзья всё равно узнают правду.

— Слушайте, вы сильно много говорите.
Это вредно.

Такие красивые юные существа должны доставлять удовольствие, а не досаждать упрямством.

Упрямство разрешается только в виде острой приправы по желанию хозяина и недолго.
Ваша болтливость надоела нам ещё тогда, когда вы старались донести до нас свои убогие выводы.

Значит так.
Кратко объясняю ещё раз и переходим к делу.

По поводу того, что вас будут искать.

Раз вас сюда прислали — значит, с вами можно делать все, что мы хотим.

— Не значит.
Первое — нас не присылали. Мы сами решили прилететь на это задание.
Второе — мы не обязаны соглашаться на все предложения хозяев.

— Не перебивайте.
Вы говорите, что прилетели помочь — вот и помогите.
Сделайте то, что НАМ надо.

— Наше желание помочь не означает, что мы готовы делать то, что вы считаете нужным.
Мы помогаем теми способами, которые сами считаем приемлемыми.

— Ну, разве это помощь.
Вот если бы Алиса Игоревна согласилась родить — на планете появился бы первый за долгое время младенец.

Это и была бы реальная помощь планете.
А так вы не помогаете, а только болтаете.

— Вы собираетесь заставить Алису рожать здесь?

— Почему бы и нет?
Она же не заразилась на планете отсутствием фертильности?

— А если она не согласна?

— Да кого это волнует?
Хотя всё равно она потом согласится.
На наши афродозиаки ещё никто не жаловался.

— Тогда должны вам сообщить, что наш разговор, каждое его слово слышали в Галактическом центре.
Знаете, кто такой инспектор Кром?

— Знаю.
Наглый выскочка, который так примитивен, что не оценил прелестей Алисы Игоревны.
И не умеет ценить настоящие наслаждения.

Иначе он давно приютил бы её у себя.
Где-нибудь под видом аналитика в соседней комнатке с диванчиком.

— То есть вы готовы к встрече с ним?

— Да пускай прилетает.
Он не посмеет что-то предъявить всего лишь из-за двух молокососов.

— Ясно. Тогда ждите его в гости.

— Выметайтесь.
Немедленно.
Оба.

Чтобы духу вашего здесь не было.
Если через час вы будете ещё здесь — пеняйте на себя.

***
Пашу и не нужно было уговаривать.
Подхватив Алису и молясь, чтобы Главный не передумал и не подстроил им по пути на корабль ловушку, Паша чуть ли не бегом бросился к спасительному кораблю.
Улетая
Выведя корабль на орбиту, Паша сразу сделал скачок дальше.
Чтобы скорее убраться подальше от планеты.

— Грустно, что мы ничем не смогли им помочь, — проговорила Алиса, смотря на звёзды в иллюминаторе.

— Мы дали им всю необходимую информацию.
А решать за них мы не можем.

— Я понимаю.
Но всё же жаль.

Целая планета рискует погибнуть из-за искажённого отношения к сексу и репродукции.
Одни вообще не хотят рожать, кроме как ради заботы о них в старости и наличия юных для своих утех.

Другие не хотят соблюдать в меру.

Некоторые не хотят не хотят следовать элементарной гигиене даже ради победы над вирусом, а хотят вылечиться только таблетками.

Но и те, и другие не хотят отказываться от ласк юных и от восприятия секса как чего-то грязного и порочного.

— Не огорчайся.
Ты хорошо поработала на ток-шоу.

Может быть, кого-то ты и убедила.
Может быть, кто-то захочет последовать нашим советам.

Да и их учёные неплохие и грамотные ребята.
Сами смогли многое установить.
И необходимость моногамии, и необходимость избегания ранних связей.

Может быть, они как раз и поймут наши советы и помогут населению понять их.

— Вот если бы они ещё и наши фильмы про нормальный секс согласились показывать.

— Боюсь, что у них запретят наши фильмы.
И оставленную нами коллекцию просто уничтожат.

Так как в одном полушарии эти фильмы посчитают слишком развратными, а в другом — недостаточно развратными.

— Я всё-таки не могу понять, как люди умудряются найти грязь в сексе.
Это же способ зачатия детей.

— Ты и не поймёшь.
Ты выросла в атмосфере, где зачатие и его способ считаются естественными, приятными, здоровыми, красивыми, эстетичными.

— Паш, но у нас на Земле тоже ведь когда-то, и нет так давно, способ зачатия считался грязным.

Люди считали невероятно непристойными подробные описания полового акта.
Даже заботливого и любящего.

И вообще тело ниже пояса считали сплошным срамным местом.
Даже тазовые нервы, отвечающие за наслаждение при секса, называли срамными.
И это медики!

— Ну да. Было такое.
Но земляне с этим справились.

Теперь никто не использует слово «срам» и не передёргивается от отвращения, встречая интимную сцену в кино или в книге.

А если бы кто-то заявил, что в откровенном показе полового акта есть что-то непристойное и грязное, то есть просто не поняли бы и посмотрели на него с большим недоумением.

Так как все чтят акт как потенциальное зачатие ребёнка.
А также за то, что в нём люди выражают свою любовь.
И также за даримое им наслаждение.
И радуются за наслаждающихся актом любви.

Так что, дорогая моя, есть надежда на то, что и наши инопланетяне тоже опомнятся и одумаются.

— А если нет? — тихо уточнила Алиса.

— А если нет — это не повод расстраиваться.
Мы не имеем права давить на них.

Давай лучше снимем твой грим.

— Давай конечно. Хоть что-то приятное.

— А хорошо, что на тебе этот грим был.

— Что хорошего?
Всё равно чуть не оставили в рабстве.

— То и хорошо, что чуть.
А если бы не было на тебе грима, то кто знает.
Может быть, их и угроза визита Крома не остановила бы от желания оставить тебя любой ценой.

— Не преувеличивай.

— Я и не.
Ну сама посуди.
Нас и так едва отпустили.

Несмотря на твой кошмарный грим.
То есть ты всё равно им очень понравилась.

А если бы они ещё и твоё хорошенькое личико видели?
Тогда им было бы всё равно на угрозы от Крома.
Нет, Алиса, я сто раз рад, что сделал тебе грим.

— Они не стали бы рисковать, зная о Кроме.

— Стали бы. Поверь мне как мужчине.
Лично меня угроза наказания не остановила бы от желания обладать нравящейся женщиной.

— А что тебя остановило бы?

— Только воля самой женщины.
Но так то я.

А там совсем другие личности.
Им воля женщины — не указ.

Откуда им знать, что игнорирование воли женщины — это нарушение законов природы.

Да если бы они это и знали, то отмахнулись бы, как от пустяка.
Так же, как они не приняли наши гигиенические советы по возвращению фертильности, посчитав их данью морали.

Всё, мы вышли из сектора нашей «гостеприимной» планеты.) )
Теперь можно и грим снимать.

— Наконец-то.

— Что? Что вышли или что можно снимать?

— И то, и другое.
"Подарок" на прощание
— Можешь полюбоваться на своё лицо.

— Ага, спасибо.
Приятно снова быть похожей на саму себя.

… Паша, теперь я могу спросить —, а обязательно было снова применять твоё поле?
Я вроде бы не собиралась мешать тебе снимать грим.

— Я ничего сейчас не применял.

— Странно… А у меня снова цепенеют конечности.
И не только…

— Что ещё?

— Мне неудобно говорить, но ты меня правильно поймёшь… я чувствую прилив возбуждения.

— Может быть, это у тебя на меня такая реакция?

— И оцепенение конечностей тоже?

— Это нет. Не должно.

— Вот именно.

— Алиса, не переживай, мы что-нибудь придумаем.
Обязательно.

— Да что это вообще такое?
Я думала — наконец-то наши проблемы позади.

Мы на своём корабле, то есть почти дома.
А не «в гостях у сказки» у этих сластолюбцев.

А тут такое. Я даже встать теперь не смогу.

— Я перенесу тебя, если надо.

— Спасибо. Но лучше не прикасайся ко мне.

— Почему?

— Потому что я в самом деле чувствую сильное возбуждение.

— Разве это плохо?

— В данном случае да.
Потому что оно какое-то нездоровое.
Искусственное.

— А тебе знакомо и естественное?

— Ну, а как ты думаешь?
Конечно знакомо.
И вот должна тебе сказать — ничего общего с нынешним состоянием.

— А помнишь, как Главный сказал, что на их афродозиаки ещё никто не жаловался?

— Помню. Но неужели ты думаешь… Что они могли…

— Я не знаю.
Но мы у них ели? ели.
А зря, наверное.

Хотя они могли бы и в воздухе распылить.
Что же теперь — в противогазах было ходить?

О готовности применять афродозиаки они сами сказали прямо.
А так как прямо сейчас мы наблюдаем результат их применения…
Получается, что они вполне могли применить афродозиаки.

Тем более что… пойми меня правильно…, но помимо приступа желания у тебя и конечности немеют.
То самое, что им нужно в такой ситуации.

Так что, если бы мы не улетели, то уже сейчас…

— Понятно, можешь не продолжать.

— Причём ты была бы ещё и довольна.

— Паша, ну я же попросила.
Да, я была бы довольна.
Физически. А психологически наоборот.

— Ну что сказать.
Счастлив, что нам удалось убедить их отпустить нас.

Что ты не осталась в их лапах.
И что там так чтят имя Крома.

Вероятно, он крепко их держит в узде.
Если такая отсталая планета, где в чести беспредел, боится одного упоминания Крома.
Хоть и недолюбливает его.

— Да, Кром молодец…
Даже не представляю весь масштаб его работы.

— Он тоже тебя ценит. По-настоящему.
А не так, как эти «ценители юности».

Которые не умеют ценить интеллект и знание.
И не понимают таких Стражей Порядка, как Кром.
Не понимая его целомудрия и уважения к тебе.

***
— Паша, а как ты себя чувствуешь?
Нормально?

— Да.

— Хорошо, что хоть тебя не обработали афродозиаком.
А не то…

— А не то мы поневоле стали бы сейчас заложниками их химии.

— Да. Знаешь, спасибо, что не пользуешься моим беспомощным положением.
А то я сейчас и сопротивляться не смогла бы.
И вдобавок чуть ли не умираю от простого животного желания.

— Алиса, это звучит так, словно ты просишь облегчить твои страдания.

— Да нет же. Я не прошу.
Наоборот, в таком состоянии я и не хочу близости.

А в нормальном мне и не нужны афродозиаки.
Я и так тебя люблю и хочу.

— Взаимно.

— Да? Ну вот и признались наконец-то.
Приятно познакомиться в новом качестве.

Я просто стараюсь объяснить тебе, что, если бы не неподвижность моих конечностей, тебе сейчас пришлось бы сдерживать мой натиск.

— А это обязательно? сдерживать?

— Да, Паша.
Я всё к чему веду — если я обрету способность двигаться до того, как перестанет действовать эта афродозиачная отрава, то прошу тебя не поддаваться на мои приставания.

— Ты думаешь, что это так просто?

— Постарайся.
Просто помни, что я сейчас не в себе, что это отрава так действует.
И что в нормальном состоянии у нас всё получится намного лучше.

— И как прикажешь противостоять твоему натиску?

— Ну я не знаю. Придумай что-нибудь.
О, точно, поле своё примени.

Ну или закрой меня прямо сейчас где-нибудь.
И не открывай, пока я не приду в норму.

— А если ты притворишься?
Откуда мне знать, пришла ли ты в норму?

— Ох… ну я не знаю…
Паш, ты не знаешь, какое противоядие могло бы мне сейчас помочь?

— Не знаю. Но обещаю в следующий раз укомплектовать пол-аптечки корабля противоядиями от афродозиаков.

— Шутки тебе.
А я тут страдай.

— Я очень тебе сочувствую. Правда.
Меня хоть и не обработали афродозиаками, но я и так знаю, каково мучиться от желания.

— Нежели…

— Да-да, дорогая.
От желания к тебе единственной.
Таймер
— …Ну что сказать. Тоже сочувствую.
И давно хотела исправить это.

— Ты поэтому попросила 23 хромосомы?

— Да.

— Я так и думал. Точнее, надеялся.

— Я неправду ответила на твой вопрос, что я собираюсь с ними делать.
Не под микроскопом изучать.

А добавить к ним свои 23 хромосомы.
И одну митохондриальную.

И дать им шанс реализовать их генетическую программу.
И сформировать по ней структуру из белков и липидов…

Обладающую разумом, умеющую смеяться, капризничать, дразнить и обольщать девушек так же, как его папа.
И играть на флейте.

— Почему на флейте?

— Потому что.

— Ну, а как ты хочешь назвать эту структуру?) )

— Назвать должен ты.
Чтобы ты не думал, что это имя моей тайной любви.

— Тогда по той же причине имя девочке будешь выбирать ты.

— Согласна. Паша, как только прилетим…

— Я понял.
Так сразу в кровать?

Алиса кивнула.

— Алиса…, а что это за звук?

— Оооох…

— Что значит «ох»?

— Это таймер. Выключи его, пожалуйста.
У меня на запястье.

— И о чём он сигнализирует?

— … Я не могу тебе сказать.

— Да брось. Какие тайны могут быть у тебя от отца твоих детей?

— Никаких… Просто это очень личное.

— Понятно… То есть вообще непонятно.

— Паша, я пока не готова к таким откровениям.
Но у меня есть большая просьба.

Если я в ближайшее время не смогу двигаться и если потеряю сознание — введи мне пожалуйста детоксиканты.

— Ничего себе заявления.
Тебе грозит токсический шок?

Признавайся, что у тебя за проблема.
Какое отношение она имеет к неподвижности?

Ты не можешь сделать чего-то нужного?
Чего-то такого, из-за чего у тебя может развиться токсический шок?

И этот таймер. Он явно не имеет отношения к отравлению афродозиаками.
Ты завела его раньше.

— … Я не могу. Пока. Я потерплю ещё немного.
И если неподвижность не пройдёт — во всём признаюсь.

— А интоксикация тем временем будет нарастать?
Алиса, мне это не нравится.

— Может, обойдётся.

— Ага, русское авось и небось.
Нет, дорогая. Так не пойдёт.

Вынужден тебе признаться, что я умею складывать два и два.
И понял, какая у тебя проблема.

И раз уж ты не можешь сама её решить из-за неподвижности, то решить её должен я.

— Что ты собрался решать?

— Алиса, я репродуктолог или кто?
Я прекрасно знаю, в какой ситуации просрочка может привести к токсическому шоку.

— Неужели ты догадался.

— Алиса, тут и гадать нечего.
Позволь мне помочь тебе.

— Ну погоди хоть пять минут.
Вдруг за это время я сама смогу двигаться.

— Пять минут? Ну хорошо.
Но ни секундой больше.

Не забывай, что ты и так отравлена афродозиаками.
Твоей печени сейчас и так тяжелее обычного приходится, пока она занята нейтрализацией этой отравы.

А тут ещё интоксикация из-за твоего упрямства добавится.
Что я скажу твоим родителям, если тебя придётся отправить в реанимацию?
Что не смог потянуть за верёвочку?

— Ладно уж. Но мне так стыдно.

— Ну и зря. Грех стыдиться отца будущих детей.
Тем более репродуктолога.
И просто любимого человека.

Всё, давай твою верёвочку.

— Бери. Хотя нет, погоди.
Паша… только не смотри на это, ладно?
Смотри на меня, то есть мне в глаза.

— А верёвочку мне на ощупь искать?
Это тебя не смущает?

— Смущает. Ещё как.
Но лучше верёвочку на ощупь, чем смотреть на Это.

— Хорошо, я не стану смотреть.

— А потом сразу выброси в утилизатор.

— Хорошо. Давай.

— Паша, ещё не прошло пяти минут.

— Прошло даже больше пяти.
Алиса, хватит стесняться.

Я аккуратно потяну за верёвочку и не глядя выброшу.
Всё понятно?
Стесняться совершенно нечего.

— Понятно…

— Внимание — я смотрю на тебя. И только на тебя.
«Туда» я не смотрю.
Так… ищу верёвочку… вот она.

Аккуратно тяну за неё… ещё немного… ура!
И вот ты уже спасена от токсического шока.

Теперь не глядя бросаю предмет твоего стеснения в утилизатор. Всё!
Можешь забыть о нём.

— Спасибо… Только мы не в цирке, а ты не фокусник.

— А что делать, если ты так драматично воспринимаешь такой пустяк.
Пренебрегая настоящей опасностью.

Приходится в тон тебе разводить такие вот церемонии.
Вместо того чтобы просто вытащить и выбросить.
Делов на пару секунд.

— Паша… ты не мог бы теперь поправить… чтобы было так же, как раньше.

— Понятно. Тебя опять что-то смущает.

— Только без церемоний пожалуйста.

— Пожалуйста.
Ноги поправить? Ты об этом просила?

— Да. Спасибо.

— Алиса, не стесняйся просить обо всём, что тебе нужно.

— Спасибо.
Мне хочется вернуться когда-нибудь на ту планету и «отблагодарить» кое-кого за моё нынешнее нелепое положение.
Хотя с другой стороны лучше вообще никогда не приближаться к ней.

— Не переживай так.
Может быть, когда-то мы поменяемся ролями.

И тогда уже тебе придётся за мной ухаживать.
Ты же не хочешь, чтобы я при этом так же стеснялся, как ты сейчас?

— Не хочу.

— Тогда признайся, что сейчас тебе нужно ещё немного моей помощи.
Иначе вот-вот твоё положение станет ещё более неловким.

— Паааша.. Как же ты прав… Но как это…

— Только не говори, что это стеснительно.
Лучше скажи, где взять новый.

— Господи, какая нелепая ситуация.

— Не такая нелепая, как ты думаешь.
Это ты раздуваешь её нелепость.

— А ты знаешь, как его вставлять?

— А там есть какие-то премудрости? Не всё просто?

— Ну в общем-то нет. И всё просто…

— Тогда давай скорее.
Иначе я смущу тебя намного больше, когда мне придётся менять тебе бельё и вытирать запачканную кожу салфеткой.

Ты только подумай сама: в ТАКОМ месте — и вдруг протирать салфеткой.
Моими руками.

— Всё, Паша, больше ни слова.
Возьми новый в кармане на трусах.
И без лишних слов введи.

— Давно бы так. Умница.
… Если я что не так сделаю — поправь и подскажи, хорошо?

Алиса кивнула, зажмурившись. От неловкости.
Дискомфорта она не испытала.

— Так?

— Да. Спасибо.

— Ну вот. А ты боялась.
Теперь можешь снова несколько часов ни о чём не беспокоиться.
Кстати, давай снова таймер выставим.

— Он уже выставлен. Там на равные промежутки времени.

— Алиса… я не причинил тебе дискомфорт?

— Нет-нет, ни малейшего.

— Ну слава богу.

— У тебя очень нежные пальцы.

— Спасибо за доверие.

— Не за что.
Это от безысходности.

— Это пустяки, а не безысходность.
Вот если бы мы не смогли улететь — вот это была бы безысходность.
А сейчас… Пустяки, в общем.
Особенности отравы
— И не говори. Ты прав.
Как подумаю… судя по тому, что отравление ещё не прошло…
То ли они переборщили с отравой…

— То ли собирались очень долго пользоваться действием отравы.

— Паша, не надо. И так понятно…

— Теперь ты убедилась, что грим был не лишним?
Больше не обижаешься на меня за грим?

— Нет конечно.
После таких случаев хочется вообще всю жизнь в таком гриме прожить.

— Ну, это перебор.
На Земле ты вполне можешь позволить себе радовать себя и других своей красотой.
Не опасаясь за свою честь.

— Жду не дождусь, когда пройдёт действие этой отравы.

— Если тебе надо в туалет — только скажи.

— Пока не надо.
Должно же действие отравы прекратиться.
Я по другой причине спешу.

— По какой?

— Я же тебе проспорила, правильно?

— Ну да.
Я оказался прав. Проблемы у нас были.

— Значит, что я тебе должна?

— Поцелуй?

— Вот именно.
Вот поэтому я и жду, когда закончится действие отравы..
Если ты конечно не передумал.

— Ох Алиса.
Чтобы я да передумал?

***
— Слушай, а универсальное противоядие у нас есть?

— Должно быть. Это стандартный набор.

— Может быть, попробовать его принять?
Дозиаки эти всё равно отрава.
Может, и против них тоже поможет?

— Ну давай попробуем.
А ещё давай возьмём образец твоей крови на анализ.
Посмотрим потом, что за дрянь на тебя так долго действовала.

— Правильно, бери.
И дай скорее антидот.

***
Приняв антидот, Алиса стала ждать, когда он подействует.
Расстраиваясь, что нет немедленного эффекта.

Хотя она понимала, что немедленного и не должно быть.
Но очень уж ей надоело быть неподвижной.

Паша тем временем «колдовал» с образцом крови.

— Алиса, хочешь узнать тайну этой гадости?

— Что с ней?

— Тут такие интересные молекулы.
В общем, они сами по себе не выводятся печенью.

— А не сами по себе?

— Я неправильно выразился.
Они выводятся сами по себе очень медленно.

— Насколько?

— Возможно, что уже к утру выведутся.

— Что? Только к утру?

— Да, но с помощью антидота процесс должен пройти быстрее.
Так что не переживай. Всё будет нормально.

— Я одного не могу понять — какой смысл накачивать человека отравой на ЧАСЫ?

— Смысл в том, что эту отраву можно отключить и быстрее.
И именно в этом интересность молекул.

— Как отключить быстрее?

— Только не сочти за намёк.
Я ни на что не претендую.
Пока действует эта дрянь.

— Так что делать-то?

— Тебя отпустило бы намного раньше, если бы ты утолила вызванные отравой желания.

— Каким образом?

— Сокращения мышц ускоряют распад молекул этого афродозиака.

— Сокращения мышц?
Каких мышц, если человек неподвижен?

— Тех, которые не лишены подвижности.

— То есть?

— Тазовых. При оргазме.

— О гооосподи.

— Так что тебе остаётся только ждать какое-то время.
Так как мы оба не хотим освобождать тебя от отравы другим способом.

А хотим, чтобы наша близость не была никак связана с искусственными стимуляторами.

— Ясно. Я подожду.
Проспоренное желание
Как ни казалось Алисе, что она уже никогда не сможет шевелить и управлять конечностям, но момент возвращения их чувствительности всё-таки наступил.

Паша в это время уже давно спал.

Алиса заставила себя не будить его, говоря себе, что надо ещё немного потерпеть, когда отрава совсем выветрится.

И что надо радоваться хотя бы тому, что теперь она может обойтись без помощи в элементарных гигиенических ситуациях.

Чтобы не тревожить Пашу и не сорваться в приставания, она добрела на плохо пока слушающихся ногах до своей каюты.
И уснула.

Утром она увидела, что Паша уже рядом притулился.
Вероятно, ночью увидел, что её рядом нет, и пошёл искать.

Алиса бросилась в душ.
Благо что тело уже нормально слушалось.
Так что в помощи Алиса не нуждалась.

Да ещё и действие афродозиаков, похоже, наконец-то прекратилось.

И она смывала, смывала с себя прежде всего впечатления от прощального разговора на неприветливой планете.
Радуясь свободе.

Подумать только — им пообещали «сокровища». Роскошь.
Словно это имело хоть какую-то цену.

Но разве те люди имели представление о том, что на свете есть и любовь.

— Алиса, тебе не нужна помощь?

— Нет, спасибо.

— Смотри не подскользнись там.

— Я уже выхожу.

Накинув халат, Алиса вышла к Паше.

— Какая ты сейчас особенно соблазнительная.
Как и всегда после душа.

— Всё для вас.

— Мы на «вы»?

— Это так. Фигура речи.

— Я так понимаю, что интим сегодня невозможен.

— Да. Жаль, но сегодня нежелателен.
Сам знаешь…

— Да знаю, не переживай.
Секс во время месячных — верный способ сделать жену постоянной пациенткой гинеколога.
Так что я уж обожду немного.

— Паша, мне очень жаль.
Правда.
Едва обо всём договорились, а тут такое.

— Ну и ладно.
Значит, до Земли потерпим. На Земле даже лучше будет начать.

— Я крайне признательна тебе за помощь вчера.

— Ты бы в подобной ситуации тоже помогла мне, верно?

— Конечно.

— Ну, а зачем тогда преувеличивать значение моей скромной помощи?

— Нет, Паша.
Это больше, чем помощь.

Можно помогать более равнодушно.
А ты… у тебя такие чуткие пальцы…

— Я понял намёк.
Через пару дней я дам тебе возможность познакомиться со всеми чуткими участками моего тела.

— Я не это имела в виду…

— Я знаю. Но и это же хорошо?

— Да…

— Я связывался с Кромом.
Он в курсе инцидента на той планете.

И обещал, что они примут какие-то меры.
И либо обеспечат усиленную охрану спасателей в виде катера на орбите.
Либо будут отказывать планете в спасательных десантах.

— Это хорошая новость.
По крайней мере теперь никто не попадёт в ловушку этих любителей юности…

А может даже удастся убедить население планеты, что советы вроде наших — грамотные и действенные.

— Может быть.
И тогда на той планете снова снова зазвенит детский смех.
И может быть мы даже когда-то вернёмся туда в гости.

— Ты оптимист.

— Есть такое дело.

***
— …Когда мне рассчитаться с тобой по долгам?

— Каким?

— Я проспорила.

— Ах это. Да хоть сейчас.

Паша чмокнул Алису в губы.

— … И это всё?

— А ты рассчитывала на большее?

— Ну… если уж спорить на поцелуй… то не на такой же…

— А какой?

— Ты же репродуктолог.
Значит, сам знаешь.

— Тогда пеняй на себя.
Сама напросилась.

Распахнув халат слегка охнувшей Алисы, Паша прижал её к себе и поцеловал по-другому.

— …Вот так я мечтал поцеловать тебя много лет.

— … Ты был прав.

— В чём?

— Тебе не нужно поле, чтобы овладеть мной.
Или афродозиаки.

Ты и так…
Тебе достаточно вот так поцеловать меня, чтобы я сама стала умолять тебя овладеть мной.

— Только не сегодня, пожалуйста.
Сегодня нам нельзя.

— Да… Я не думала, что с учётом этого лучше и поцелуй отложить.
Раз уж это так возбуждает.
Хотя… зато теперь я знаю, каким бывает поцелуй.

— А ты не знала?

— Откуда?

— На свете много мужчин.

— Паша… что ты сейчас сказал?

— А что? Я не прав?

— Ты что — в самом деле так и не понял, что для меня есть только ты один?

— Я не смел об этом мечтать.

— Паша, ты… ты недооцениваешь себя. Вот что.
И меня тоже.

— Я за тобой не следил круглосуточно.
Откуда мне было знать, целовалась ты с кем-то или нет.

— Нет, если это ещё неясно.

— А остальное?

— Что остальное?

— Ну…

— Паша, ты забыл, как это называется?

— Я не могу подобрать подходящее слово.

— Ну подбирай тогда.

— У тебя есть опыт близкого общения с мужчиной?

— Есть.

— Ясно. … Это естественно.

— Я имею в виду опыт общения с тобой.
Вчерашний.

— Со мной? А у нас что-то было?

— Я не знаю, считается это или нет опытом близкого общения.
По-моему, довольно близко получилось.
Учитывая, как ты спасал меня от токсического шока.

— А я-то подумал…
Значит, ты девушка…

— Ну явно не парень.

— Это да. Точно не парень.

— Паша, а вот скажи.
Когда ты сказал, что за проигранный спор хочешь поцелуй… ты знал, что после твоего поцелуя получишь … всё вообще?

— Конечно знал.
Точнее, надеялся.

Я и не скрываю.
Я же прямым текстом об этом говорил уже.

— Опасный ты человек, Гераскин…

— Но ты же сама не против?
Раз уж ты мои 23 хромосомы просила.

Вот и получишь их.
Как говорится — получитесь и распишитесь.

— Послезавтра распишусь.
Обязательно.

есть там - https://ficbook.net/readfic/3985627