Волшебство

Я только что вышел от близкого друга моего шурина в районе Фили, сел на автобус и двигался на встречу к старому другу детства. Никогда не подумал бы, что в Москве у меня может быть столько «друзей». Собачий холод, снег порошит, канун дня единства народов России. Улыбкой сарказма нас объединила эта слякотная осень, пробки и серое как корка хлеба небо. Тёплый приём Вартана, друга шурина, оставил в душе двоякие чувства. Краткая история моей жизни в купе с наполеоновскими  планами на Москву вызвали у него отнюдь не вдохновение и восторг. Сочувствие. Чёрт подери, он, человек прошедший по скользкой лестнице от водителя съёмочной бригады до оператора на серьёзных кинопроектах, откровенно сочувствовал мне. Это читалось в его глазах. Стоит ли говорить, что топая по филёвской жижке навстречу  653му автобусу я был немного обескуражен. Кофе у Вартана был отменный. Как и его гостеприимство, по-братски тёплые объятья и детские запахи в его квартире. В автобусе я позвонил Кириллу. Кирилл был обрадован моему сотовому появлению. Он кашлял и шмыгал носом, но продолжал относится к жизни с присущим ему юмором. Даже сейчас в пробках по телефону. Помню как его саркастичный оптимизм ещё в начале десятых вызывал в моей душе дикие резонансы. Потом он сел на самолёт и растворился.
- Ты где, Ромка? - услышал я знакомый голос.
- Еду с Филей. Что это вообще за район? Кому в голову пришло такое название?
- Ооо, да ты совсем рядом, дружище. Сможешь подъехать на станцию Выставочная? Я тебя там заберу.
-  Да, это вроде совсем близко. Я наберу тебе как выйду из метро.
На очередной остановке зашли трое азиатов в палёном Fred Perry. Хулиганы, балять. Ещё вчера я был рудиментной частью самой большой среднеазиатской республики. А сейчас рассуждал, словно парень в очереди на матч Спартак-Локомотив.
Я сел в метро на станции Фили, предварительно зачем-то проследовав за хулиганами пол квартала. Я допилил до Киевской, переписываясь со знакомым режисёром-постановщиком из Алма-Аты, сделал селфи в вагоне, вышел и… попал в ловушку. Приложение показывало пересадку. И я, словно демон, стал наматывать с рюкзаком и Казахстанским Шоколадом круги по переходам. Ни на одном указателе не было названия «Выстовочная». Я даже нацепил очки, однако и это обстоятельство не привело меня к желаемому результату. Совершив второй круг по ветреным переходам и встретив оттиск толпы на кольцевой, я поднял взор к потолку Киевской станции и прокричал громогласное «Бляяяяять!». Рядом, упершись спиной в колонну сталинского ампира, блондинка тонких гимназистских форм копошилась в планшете.
- Пардон, мадемуазель, Вы не поможете мне?
Она подняла взор. Теперь её голова с острым носом оторвались от экрана и уставились на меня, расплываясь в неуверенной улыбке.
Люди в Москве, словно бутоны тюльпанов на морозе, ждущие тёплого дыхания цветочника. Как симпатичной молодушке, оставшейся волей судьбы без мужского внимания и застрявшей в дебрях самобичевания, им нужно всего пару ласковых слов, чтобы расцвести подобно цветку.
- Вы мне не поможете? Я наворачиваю третий круг по этим проклятым станциям, но так и не пойму как мне сесть на поезд до Выставочной. Чёрт!
Она одарила меня лёгким беззлобным смешком.
- Вам нужно вернуться на синюю ветку. Это старый прикол. Поезда отходят по очереди. Один до Выставочной, другой до Кутузовской. Следите за таблом.
- За каким ещё таблом? На поезде?
- Нет, нет, там, рядом с платформой, Вы увидите.
Я метнулся к эскалатору в третий раз. Вспотевший и взбалмошный, я боялся опоздать на встречу с человеком, которого не видел больше десяти лет. Полчаса в беготне по переходам. Этот факт щемил самолюбие героя и давил усталостью по намокшим изнутри ботинкам. Хотелось шлёпать по лицу каждого идиота, застрявшего в паутине метрополитена и истерично тыкавшего в смартфон, словно муха в ожидании паука. Синяя ветка. Я ворвался в поезд, пришедший со станции Фили. На той же самой, балять, станции с которой сошёл около 30 минут назад.
- Этот поезд до Выставочной?!
Я уставился на румяную светло-русую девушку справа. Она растерялась, прижимая к груди книгу в твёрдом переплёте.
- Поезд до Выставочной? – я ещё раз вздёрнул полупустой вагон своим вопросом.
- Нет, этот на Кутузовскую, - ответил человек в сером напротив девушки.
- Спасибо!
Я выскочил из вагона за пару секунд до объявления из рупора «Двери закрываются». Девушка с книжкой неожиданно выскочила вслед за мной. Она обошла меня сзади по вдоль платформы и встала по правую руку. Табло показывало три минуты до прибытия моего поезда. Я уставился на её. Вязаная шапка, зелёно-серая парка, слегка полные черты лица и румяные щёки. В руках томик Сергея Есенина. Под давлением моего взгляда она начала диалог.
- Мне тоже на другую ветку,  – она скромно улыбнулась, не отводя взора от моих запотевших очков.
- Что читаете? – спросил я.
Она показала книгу. Сергей Есенин, собрание сочинений.
 - Ах, Серёжа Есенин, - произнёс я с чувством некого триумфа, - Золотые у него стихи.
 - А Вы что читаете?
- Недавно прочитал Габриеля Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества». Крайне не понравилось.
- Не понравилось? Я даже и не начинала, – она продолжала скромно улыбаться.
- Другое дело Джек Керуак «Бродяги дхармы» - мне инстинктивно захотелось перевести диалог в позитивное русло.
- Да? Посоветуете?
- Потрясающая книга! Конечно «В дороге» тоже хороша. Однако эта просто Вау.
Я с трудом оторвал от неё взгляд. Ей было лет двадцать, двадцать три от силы. Ничего особенного, казалось бы. Даже голос. Слишком банальный чтобы запомнить. Но…
- Может, Вы мне запишете? – она немного нервничала, её выдавали пальцы. Словно, всё происходило слишком быстро.
- Да, конечно. У меня и ручка есть, – я полез в рюкзак. Она вынула белый как ноябрьский снег обрывок бумаги, держа под ним на весу томик Есенина.
Я написал «Джек Керуак Бродяги Дхармы», поочерёдно путая прописные и строчные буквы.
Я тоже отчего-то занервничал …
- Потрясающая книга, - улыбнулся я, - обязательно прочтите.
- Она большая?
Я посмотрел на закладку в томике Есенина.
- Не больше чем Вы уже прочли из Серёжи.
Повисла тишина. Табло отсчитывало секунды, сзади тронулся поезд. Ровно одна минута.
Внезапно мне захотелось прочесть для неё что-нибудь из своего. Для этой незнакомой зеленоглазой девушки скромно стоявшей рядом. Я судорожно листал стихи в голове. «Я бегу за тобой по пятам..», «Попробуй описать словами..»… Тишина.
Поезд подошёл.
- Ну вот и наш – нарушил я неловкое молчание, параллельно прыгая с платформы.
Войдя в вагон, я обернулся и обомлел.
Она стояла там же, не сдвинувшись ни на миллиметр. И смотря мне прямо в душу, продолжала улыбаться.
Я ничего не понимал. Почему она стоит там?
Ошарашенный взгляд человека, недавно приехавшего в Москву. А против него - улыбчивые зелёные глаза на платформе…
Всё и вправду происходило слишком быстро. Вдруг она замахала мне рукой… ЧЁРТ ПОДЕРИ! Среди всей этой каши человеческих тел, среди всего этого… Почему она не садилась в этот поезд вместе со мной?
Но девушка просто стояла, стояла прижав томик Есенина к своей груди, махая мне белёсой ладошкой на прощанье.
Я интенсивно задышал, пытаясь понять хоть что-то из происходившего сейчас. Мой неистово вопросительный взгляд, резавший лазером реальность, вызывал у её лишь улыбку. Я так и стоял, обескураженный происходящим у дверей вагона, в поезде до станции Выставочная. Она мягко опустила ладонь. Повисла пауза. Глаза в глаза. Секунды превратились в бесконечность.
Внезапно, но ожидаемо двери сомкнулись. Сквозь стекло вагона она помахала мне ещё раз, так и оставшись на платформе. В знак почтения, я совершил игривый реверанс и улетел вместе с составом в чёрную бездну метрополитена.
До Выставочной оставалась всего одна остановка. От обилия эмоций я сел на кресла в пустом вагоне и брызнул на оттаявшие окуляры слезой.
Почему? Зачем? Что всё это значит?
Поддавшись сомнениям, я перепроверил направление поезда. Но он совершенно точно нес меня на Выставочную. Всё это какой-то абсурд…

Я вышел на станции и увидел Moscow City. Зажигалка, спираль… Восхитительные громады, готовые превратиться в историю под беспощадным веянием времени. Вместе с  мокрым снегом ноября я спешил навстречу Кириллу. Спустя десять минут я сел в Хонду Цивик, обнял друга и закурил.
 - Ну, Ромка, что привело тебя в этот ад? – шмыгая носом спросил Кирилл.
На секунды я задумался. Врать совсем не хотелось.
- Волшебство – ответил я, выбросив из головы стандартные «Вера, Надежда, Любовь».
Всю ночь после в его новой квартире мы говорили о делах, прошлом, настоящем и будущем. Турники и штанги, наркобайки и приключения. Я не удержался и выложил ему всё. В том числе и про румяное видение на Киевской. Внезапно Кирилл задумался.
- Наверное, она хотела познакомиться?
- Разве?
В просторной двушке на четырнадцатом этаже повисла пауза. Такая тягучая, что терпеть её я просто не мог. И не хотел.
- Ради таких моментов и стоит жить. – заключил я. Непонятных и в тоже время преисполненных смысла. Ради моментов волшебства.
Я уснул на мягком полу, подложив пропотевший от переходов свитер под голову. На утро пятничное солнце встало над столицей, как и тысячи лет назад. Но что-то изменилось. Изменилось в городе, изменилось во времени, и, конечно же, во мне.