аксф 40 42

 




Глава 40

Неделю Сергей Иванович отдыхал в Греции. И остался очень доволен вояжем. Он семь дней наслаждался съедобной греческой пищей и всякими натуральными напитками, продаваемыми на всех углах, в разных забегаловках, в фирменных магазинах и продвинутых ресторанах. Греки также остались довольны русским туристом. Особенно Сергей Иванович понравился хозяину пансионата: тот ожидал склоки и компенсации за неиспользованное время в пользу туриста, однако тот не стал собачиться, всё простил греку и даже напоил его до поросячьего визга на прощание.
Прибыв в деревню, Сергей Иванович сунул Анфисе в нос пригласительный билет в областной автосалон, где он заказал жигулёвский внедорожник последней модели, и та теперь была сама не своя, прикидывая, что бы такое надеть для поездки за желанным авто.
А с братом Сергей Иванович договорился встретиться ещё через неделю. И когда Андрей выказал нетерпение, Сергей Иванович объяснил такую задержку мерами безопасности. Типа, он не для того создавал легенду с греческим отдыхом для прикрытия своих истинных действий, чтобы эту легенду потом мог развалить любой сагалага-следователь с помощью одного только звонка в греческий пансионат, где якобы отдыхал возможный подозреваемый в разных громких преступлениях самой оперативной давности. Вот и нужно Сергею Ивановичу в этом пансионате появиться, пожить там пару недель, а заодно уговорить хозяина отметить сроки въезда и выезда согласно тем, которые были оговорены в условиях предварительного договора.
Надо сказать, Сергей Иванович уболтал хозяина и со сроками, и с возможным сторонним интересом насчёт его полноценного проживания пансионата. Типа, может интересоваться очень ревнивая подозрительная супруга. При этом она может напрячь любого своего знакомого даже из органов российской полиции. И, надо сказать, пьяный хозяин пансионата, пока он ещё не допился до поросячьего визга, лично позаботился с регистрационными документами своего пансионата, а также обещал не забыть о просьбе дорогого гостя.
Зачем Сергей Иванович поосторожничал со сроками обмена вируса на деньги, он точно не мог объяснить. Наверно, железно помнил пословицу о спешке, которая нужна только во время ловли блох. А ещё не нравилось ему поведение брата, и точка. Особенно Сергею Ивановичу не понравилось то, с каким легкомыслием Андрей Иванович отнёсся к его рекомендации, касающейся своей жены. Другими словами, Сергей Иванович велел Андрею Ивановичу срочно успокоить Ольгу Васильевну. Ведь она продолжала пребывать в неведении насчёт истинного положения дел с благоверным, и думать, будто он находится в заложниках у очень нехороших людей. И, в довершение ко всему, очень сильно переживать по поводу своего будущего благосостояния. Своего, то есть, и своих детей.
«Да ни черта с ними не сделается! – отмахнулся на рекомендацию брата предприимчивый психоаналитик. – У меня сейчас и так хлопот намечается по горло, а тут…»
 «Ты что, не понял?!» - повысил голос Сергей Иванович.
«Блин, точно! – как-то странно спохватился Андрей Иванович. – Звякну в Москву, и пусть Ольга на своей тачке дует сюда. Но надо сначала отправить тебя, верно?»
 «Верно», - согласился Сергей Иванович. Он и сам собирался линять из Финляндии чем быстрей, тем лучше. И уж это время Ольга могла подождать. Тем более, что Сергей Иванович решил уходить легально, в качестве Исидора Гуэльо. Тем более, что сытые благодушные финны, в отличие от подозрительных янки (или израильтян), никогда не парились над проблемой проверки факта въезда в их страну брата-европейца, собравшегося покинуть их уютную страну на самолёте (поезде, пароме или автобусе). Вот Сергей Иванович и покинул. Он приехал в Хельсинки, купил билет до Афин и был таков. Из Хельсинки Сергей Иванович позвонил по запасному телефону в московскую гостиницу и предупредил, что может задержаться дольше оговорённого недельного срока. И, чтобы не получилось накладок, а номер остался за ним, Сергей Иванович оплатил ещё десять дней. Затем был приятный полёт. Затем поездка до пансионата. И так далее. А теперь бывший пограничник выслушивал слова благодарности от млеющей Анфисы.

Через день после возвращения Сергей Иванович смотался в Москву. В салон ему надо было через три дня, Анфиса ходила по соседям и хвасталась карточкой, поэтому нареканий в свой адрес за участившиеся отлучки из дома Сергей Иванович не услышал. И то! Какие нарекания, когда было о чём поговорить с односельчанами? Надо сказать, их деревня была не из богатых, и её жильцы покупали машины всё подержанные. Один Мотька по кличке «Бургомистр» ездил на корейской новенькой телеге, однако знающие люди поговаривали, что взял он это новьё под пятнадцать годовых, которые как-то вдруг оказались почти в два раза больше. В общем, Бургомистр влип по самое не горюй, деревня за него от души радовалась, а Анфисе с её карточкой в дом к Мотьке соваться не стоило. Она и не сунулась. Но из своей деревни перекочевала в историческую, где продолжала жить её маманя и пьяница-братан, а Сергей Иванович тем временам занимался своими делами.

В Москве Сергей Иванович избавился от своих двух отработанных телефонов и купил новый по своему паспорту в салоне связи. Ещё один он купил у какого-то забулдыги, толкающегося в переходе метро возле станции метро «Парк культуры». По этому телефону Сергей Иванович позвонил Грише, курьеру из детективного агентства. Он сохранил его телефон, который ему сообщили на всякий случай, если заказчик и курьер вдруг разминутся, чем сейчас и воспользовался.
- Алло? – спросил паренёк.
- Мне вас порекомендовал один бывший клиент вашей фирмы, - сказал Сергей Иванович изменённым голосом.
- В качестве кого? – удивился Гриша. – Я всего лишь курьер…
- Я в курсе. Ещё я в курсе, что вы очень ответственный человек. Который не гнушается дополнительных заработков.
- Ну, это смотря какие заработки! – запальчиво возразил Гриша.
- Пять тысяч долларов вперёд на ваш счёт, - утешил паренька Сергей Иванович. – Надо лишь покрутиться рядом с гостиницей «Алдан», потереться внутри неё и выяснить всё насчёт некоего Исидора Гуэльо, оплатившего вперёд номер 47. Типа, никто ли им не интересовался и так далее вплоть до посещения самого номера 47. Номер следует тщательно осмотреть и – непременно – установить наличие посторонних отпечатков пальцев на подходящих поверхностях. Дело в том, что Исидор Гуэльо, по моим сведениям, никогда нигде не оставляет своих отпечатков пальцев. Ну, как, берётесь?
- И как вы себе представляете моё появление в номере этого Исидора Гуэльо? – несколько деланно удивился Гриша.
- Я думал, вы можете воспользоваться фальшивым удостоверением личности какого-нибудь московского полицейского. Типа, из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Типа, вам надо негласно осмотреть номер подозрительного испанца. И, типа, чтобы об этом ни одна гостиничная тля никому – ни звуку. Потому что дело только в подозрении и весьма щекотливого свойства. Ну?
- Ну, вообще-то…
- Семь тысяч долларов. Вот только назовите номер своего счёта и – деньги там.
- Ладно, приемлемо. Перегоняйте деньги. И сообщите точный адрес гостиницы. А я отпрошусь на пару часов и как только справлюсь с поручением – перезвоню вам.

Гриша справился с поручением на пять с плюсом. И очень быстро. Он сообщил, что вокруг Исидора Гуэльо всё тихо, в его номере вообще нет никаких отпечатков пальцев, потому что горничная работает в перчатках. На прощанье Гриша поблагодарил за деньги, предложил свою посильную помощь и впредь и таки спросил, а кто ж его рекомендовал? На что Сергей Иванович возразил невнятным мычаньем и отключил свой телефон. И тотчас незаметно бросил его в урну. И пошёл дальше к станции метро Киевская. Всё верно. Бывший пограничник, памятуя возможности агентства в деле пеленгации любого источника связи, беседовал с Гришей только на ходу.

В гостиницу Сергей Иванович прибыл поздно вечером. В вестибюле было пусто, а девушка-администратор смотрела телевизор. Когда стукнула дверь, и она увидела постояльца, девушка сделала большие глаза.
- Добрый вечер, - приветствовал её фальшивый испанец. – Как видите, я прибывал немного рано, чем предполагал. Что-то не так?
- Добрый вечер, сеньор Гуэльо, - несколько натянуто ответила девушка. Она знала всех постояльцев в лицо, благо их за один раз собиралось в их гостиничке не больше дюжины.
- Мной кто-то интересовался? – попёр напролом бывший пограничник и приготовился расстаться с двумя сотнями евро.
- Ну… как сказать… мне строго-настрого не велели… потому что… - стала мямлить девушка.
- Двести евро, - предложил ненастоящий сеньор Гуэльо.
- Тысячу, - не моргнув глазом, парировала девушка.
- Гм! – на чистом русском изумился фальшивый испанец. – Говорите!
- Деньги вперёд, - выступила с контрпредложением девушка, получила причитающуюся сумму и скороговоркой выложила постояльцу о недавнем визите молодого ушлого полицейского из ОБНОН. А затем, не сбиваясь с дыхания, попросила продать себе немного кокаина. Но по сходной цене, потому что не для себя или для больной бабушки, а на перепродажу с целью срубить левых деньжат по-лёгкому.
- Какого ещё кокаина?! – изумился Сергей Иванович, забирая со стойки ключи от своего номера.
- Ну, не анашёй же вы торгуете, - обиженно возразила девушка, - всё-таки, Европа, а не какая-то Кызыл-Орда…
- Нет у меня ни кокаина, ни анаши, ни марихуаны! – строго ответил Сергей Иванович и отвалил в свой номер, на ходу удивляясь отчаянности современной российской молодёжи, не страшащейся никаких трудностей (или опасностей) в деле добывания лишних (хотя какие они лишние?) денег.

Глава 41

В номере он не задержался. Лишь собрал вещи и дал тягу. А девушке сказал, что снова приедет через неделю, поэтому номер просил никому не сдавать. Потом он немного поколесил по Москве, пока не облюбовал один частный банк. В банке Сергей Иванович абонировал ячейку в сейфе и оставил там серверный диск со злополучным вирусом. Отделавшись от диска и довольно внушительной суммы денег за месячную аренду ячейки, бывший пограничник поехал домой.

Деревня тем временем отдыхала в ожидании настоящей весны. Анфиса хлопотала по хозяйству, предвкушая поездку в автосалон, а Сергей Иванович занимался своими делами. Он решил найти одного кренделя из прошлой жизни, чтобы свести с ним кое-какие счёты. Данный крендель подозревался в причастности к убийству человека, с кем в своё время Сергей Иванович сильно сдружился. Это убийство произошло пятнадцать лет назад, тогда заниматься кренделем не представлялось возможным, но сейчас, когда у бывшего наёмника появилось лишнее время, а одновременно (после череды небезызвестных событий) – возобновился вкус к охоте, можно было и взяться за отложенную на потом разборку вплотную. Вот Сергей Иванович и занимался. Сидел, в общем, в интернете, и пытался найти следы вышеупомянутого кренделя. И, спустя два часа изысканий, набрёл на известного пластического хирурга из Белена, что в Бразилии. Одновременно бывший пограничник напряг по запасному каналу своего старого знакомого стукача, работающего и на ФБР, и на одного колумбийского «наркологического» воротилу, и на некоего полковника Мануэля Пинто из полиции Боготы. Стукач ещё крутился в делах, он не забыл дона Кордозу (одно из бывших погонял Сергея Ивановича) и скинул немного информации на кренделя, которым интересовался дон Кордоза.
Всё верно.
Крендель реально участвовал в убийстве друга Сергея Ивановича. И это стало известно только пять лет тому назад, когда крендель сдался северным американцам на милость и выклянчил себе участие в программе по защите свидетелей. Но программа программой, а жить-то кренделю хотелось по-прежнему вольготно. Вот он и просыпался в Толидо, штат Огайо, на торговле коксом. Но успел слинять в Мексику, а оттуда – в Европу. А там – в Бухаресте – он таки обратился к пластическому хирургу, но такому, который был знаком с коллегой из Белена.
«Интуиция, брат, от неё никуда не денешься!» - мысленно порадовался бывший пограничник и занялся интернет-вознёй вокруг румынского специалиста по фальшивым вывескам, классическим носам и волевым подбородкам. И так, совершенно случайно, Сергей Иванович наткнулся на некролог, «посвящённый» безвременной кончине московского коллеги пластического хирурга из Бухареста. Бывший пограничник, чертыхаясь по поводу мусора, болтающегося в океане интернета, хотел перейти на следующую страницу, но нечаянно выхватил из некролога несколько слов. И, неожиданно заинтересовавшись содержимым, прочитал некролог полностью.
- Ни хрена себе! – негромко воскликнул Сергей Иванович. Да, не удивиться было невозможно. Дело в том, что давший дуба в автокатастрофе московский пластический хирург изобрёл собственный метод заживления трансплантированных кожных тканей. И данный метод позволял его пациентам снимать бинты уже через четыре дня после операции. Подобная инновация могла принести московскому хирургу кучу денег. Хотя бы потому, что его метод нашёл бы жуткую востребованность среди тех политиков, актёров и прочих публичных людей, кто вдруг повредил примелькавшуюся среди электората или поклонников физиономию, а у него на носу очередные выборы или съёмка новой серии какой-нибудь «высокохудожественной» бодяги под названием «Крутой Укокер или правосудие по-тамбовски».
- Оч-чень интересно, - пробормотал бывший пограничник и незаметно «соскочил» с поисков гнусного кренделя на изучение материалов о московском хирурге. – Однако…
Да, задуматься было над чем.
Во-первых, орудовал хирург не только в Москве, но и в Подмосковье. Имел, в частности, частную практику в Лобне. Точнее, хирург пахал на какого-то хозяина в одной из московских клиник, затем изобрёл вышеупомянутый метод и открыл свой кабинет в Лобне. Откуда он был родом.
Во-вторых, погиб данный изобретательный хирург при загадочных обстоятельствах. Вернее, для дорожной полиции ничего загадочного не было, однако Сергею Ивановичу показался подозрительным уже тот факт, что погибший ехал с неисправным бортовым компьютером и банально врезался на встречке с большегрузным самосвалом на большой совокупной скорости.
И ещё.
Погибший считался заядлым трезвенником и законопослушным участником дорожного движения с большим стажем. Ему стукнуло 43 года, а сам он стукнулся с самосвалом при благоприятных погодных условиях, когда светило солнышко, и гололёд на дорогах отсутствовал.
- Что дальше? – спросил себя бывший пограничник. Он минуту размышлял, потом встал, потянулся и отправился в кухню, где собирался слегка перекусить. Послезавтра ему предстояло ехать с Анфисой в автосалон. А ещё через два дня он предполагал – согласно предварительной договорённости – встретиться с братом.

Костя Сальков с детства мечтал стать богатым. И не просто богатым, а безумно богатым. Сам он рос в жуткой бедности, а те изрядные мозги, какими его снабдила природа, постоянно генерировали ядовитую зависть по отношению к одноклассникам, чьим папам повезло стать коммерсантами, неприкасаемыми бандитами в милицейских погонах или просто чиновниками новой формации. Затем Костя завидовал однокурсникам из мажорных демократических семейств, кто мог легко, отвалив энную сумму, перескакивать с зачёта на курсовую, с курсовой на экзамен и так далее, вплоть до защиты диплома. Косте же приходилось париться над каждой темой, поскольку преподаватели высшей российской школы (так же как и врачи), как-то вдруг ссучились и стали относиться к бедным студентам вроде Салькова с повышенной академической принципиальностью. И таким бедным студентам доставалось по полной программе: в особенно продвинутых учебных кругах появилась мода разбивать полугодичный цикл на несколько зачётных тематических периодов, прохождение какового периода с положительным результатом считалось необходимым. В силу такой инновации преподаватели могли кормиться много лучше за счёт платёжеспособности нерадивых мажоров и гораздо чаще издеваться над бедняками. И уж, казалось бы: ну, отсосал ты денег на вожделенную дачу и недоступный в советские времена легковой автомобиль, ну, купил себе профессорскую трость с золотым набалдашником, а жену свою одел в норку, откормил её до шести пудов живого веса, вставил ей в рот фарфоровые зубы и – радуйся жизни, добрей духом и маслись сочувственным взглядом при встрече с каким-нибудь бедняком, каким ты и сам был лет десять назад. Ан хрен! И, вместо того, чтобы с пониманием отнестись к бедолаге, у которого и на лишний-то бутерброд с пальмовым сыром денег нет, новый русский профессор (кандидат наук, доцент или простой преподаватель) спускает на него всех собак. Тех самых, которые олицетворяют отвращение любого российского скоробогача (или почти любого) к его «тёмному» постному прошлому и о котором ему постоянно напоминает всякая неплатёжеспособная сволочь, продолжающая – из-за досадного упущения дорогого президента – ещё кое-где учиться бесплатно и даже получать стипендию. И горе такой сволочи, если она забудет хотя бы о правильной постановке хоть одной запятой в сдаваемой поэтапно (в течение классического периода) темы вплоть до отчисления из вуза к чертям собачьим.
В общем, институт Костя запомнил на всю оставшуюся жизнь, плюс те, которые ему полагались по реинкарнации. Он сделался человеконенавистником, он приобрёл замечательные актёрские навыки, он заработал язву желудка в двадцатилетнем возрасте, однако завершил образование просто блестяще. И даже остался преподавать в своём институте. И продолжал желать сделаться безумно богатым. Но Константин Борисович не кинулся во все тяжкие академического свойства типа хапать в лапу от богатеньких дураков и шпынять бедных умников. Нет, в лице Константина Салькова в их высшей школе появился более или менее приличный преподаватель, умеющий корректно вращаться и в среде коллег, и среди студенческого контингента. Так, не тратя нервов на производственные эмоции, Костя вплотную занялся криптографией, хакингом и программированием, с каковыми отраслями знаний он был знаком ещё с пятого класса. Что и говорить: мозгами его Бог реально не обидел. В результате чего Константин стал обладателем совершенно уникальной вредоносной программки, но в компании с несколькими приятелями. И вот тогда, актёрски прикидываясь своим в доску парнем, Константин Борисович и решил избавиться от совладельцев, чтобы впоследствии разбогатеть много и единолично.
Дальше произошли всякие события, он поступил на работу к московскому психоаналитику, решил его сначала поиметь, а потом и вовсе прибрать. Но случился облом с первоначальной обкаткой вируса, когда Костя задолжал родному дяде, после чего Косте (а не Андрею Ивановичу Хромову) пришлось расстаться с мизинцем на левой ноге. А когда работодатель его выручил, Костя возненавидел его больше. Парадокс, но такое случается в предпринимательской среде, где предполагается скрытая конкуренция между начальством и подчинённым персоналом. Впрочем, для ухудшения отношений послужил ещё и тот факт, что Косте пришлось рассказать работодателю про вирус и про его уникальные возможности. И работодатель решил железно использовать данный вирус в разрабатываемом ими сайте.

Спустя некоторое время после инцидента с дядей (вернее, с господином Грузовицким, которого Костя решил завалить любой ценой), судьба свела двух уникальных хакеров. А история знакомства Кости Салькова с Васей из далёкой Якутии оказалась почти такой, какая была описана выше. С одной поправкой. Вернее – двумя. Костя нашёл Васю, пребывающего в самом плачевном состоянии, в электричке, следовавшей из Москвы в Дмитров. Костя упражнялся с планшетом, от нечего делать «генерируя» список возможных взломщиков сервера Yahoo, как услышал профессиональную подсказку от мальца, реально подыхающего от голода на передней скамье. Малец, донельзя узкоглазый и аналогично замурзанный, говорил умирающим голосом, однако не смог сдержать профессионального азарта, когда подглядел упражнения визави. Костя оценил подсказку и решил взять мальца на собственное довольствие. Для этого был снят номер в одной из Лобненских гостиниц, где малец и поселился. После чего (отмытый и покормленный) он сделался вернейшим оруженосцем своего благодетеля.
Константин, приобретя Васю, стал прикидывать дальнейшие разработки по устранению своего хозяина, в котором он нуждался лишь на начальном этапе разгона вируса. Но всё как-то не версталось. Да тут ещё ему на хвост сел оставшийся подельник по разработке вируса, Азовский Иван Иванович. Да ещё с деньгами начались проблемы. Пришлось поплакаться Андрею Ивановичу и взять в долг. И в этот же день на Костю свалилась двойная удача. Во-первых, он подслушал интересный разговор. Костя сидел на переднем кресле рядом с водителем маршрутки, водила ужасно дымил вонючей сигаретой и Костя приоткрыл окно. И в одной из пробок услышал, о чём треплется какая-то дама со своей подругой.
«…Не, ваще, в натуре какой-то прорыв! – верещала дама. – Сонька поправила свою рожу у нас, в Лобне, хотя хотела ехать в Тель-Авив. Ну, и на хрена ей Тель-Авив, когда у нас взяли в двадцать раз дешевле, рожу поправили капитально, а бинты она сняла на четвёртый день после операции… Нет, ты мне не веришь, но я, в натуре, за что купила, за то и продаю?! Да с места не сойти!.. Тем более такой расклад Соньке оказался в тему, потому что при её работе… Ну, да, или за свой счёт… А у неё каждый день… А тут…»
В это время пробка слегка рассосалась, а Костя задумался.

Глава 42

Потом он прибыл на автостанцию в Лобне, и там его ждала вторая часть его тогдашней двойной удачи. К нему подвалил бомжара и попросил закурить.
«Иди ты! – удивился про себя талантливый программист. – Не всех, видно, разогнали по матушке России за пределы благословенных Москвы с Подмосковьем…»
Он хотел проигнорировать бомжару, но затем невольно обратил внимание на его комплекцию: слегка попахивающий отхожим местом щетинистый мужик имел одинаковую с Константином Сальковым комплекцию. Больше того: бомжара оказался одной с Костей масти. Сибирский программист взял мужика за пуговицу и откантовал к ларьку, где купил ему пачку сигарет. Затем отвёл бомжа, отзывающегося на Николая, в самую демократическую лобненскую харчевню и там его покормил. А в голове у Константина уже родился план.
Надо сказать, Андрей Иванович несколько раз рассказывал Косте про своего брата-близнеца. И предупредил: дескать, если у них вдруг снова образуются неприятности в плане криминального кредитования вплоть до попадания в долговую кабалу самого плачевного свойства, то Сергей Иванович именно тот человек, который сможет помочь им из такой кабалы выбраться. Дело в том, что Андрей Иванович совершенно случайно узнал о своём брате такое, о чём ему Сергей Иванович сам не рассказывал. Имелся, в общем, у московского психоаналитика коллега из Боготы. Они познакомились с помощью интернета ещё в 2001 году, некоторое время общались, обнаружив общий интерес в теме коррекции поведения рецессивных личностей методом двойной стимуляции.
Тут следует заметить, что Андрей Иванович не любил украшать почтовые ящики своей вывеской, поэтому коллега из Боготы не знал его в лицо. И когда они встретились в Брюсселе на одной научной конференции, колумбийский психоаналитик чуть не хлопнулся в обморок. А потом выяснилось, что коллега Андрея Ивановича Хромова из Боготы имел кой-какие «наркологические» связи. Больше того: родичался с одним из ведущих колумбийских наркобаронов. Как ему довелось насунуться на некоего Клода Дювалье (ещё одно погоняло Сергея Ивановича в прошлой его жизни), колумбийский коллега не рассказал. Но, придя в себя после визуального знакомства с Андреем Ивановичем в Брюсселе, он ещё минут пять закатывал глаза, хватался за сердце и на хреновом английском стращал московского коллегу своим видением из своего недавнего прошлого.
«Ах, амиго, если бы вы знали, как вы похожи на одного ужасного человека!» - твердил колумбийский психоаналитик.
Тогда Андрей Иванович не придал особого значения словам колумбийца. Но потом он встретился с братом, тот кое-что о себе рассказал, и у московского психоаналитика образовалась довольно интересная информация на родного брата. Андрей Иванович молча сохранил эту информацию, а потом и поделился ей с Костей. Имея в виду посильное участие брата в их возможных разборках с московским криминалитетом.
Но и это ещё не всё.
Однажды аккурат после окончания новогодних каникул Андрей Иванович попросил Костю влезть в одну из риэлтерских баз данных. Имелись в виду риэлторы Москвы и Подмосковья. Костя легко влез, но между делом поинтересовался:
«А зачем?»
 «С деньгами туго, - признался работодатель, - надо что-нибудь толкнуть из недвижимости, однако не хотелось бы отстёгивать лишние проценты посредникам».
«Это – да, - согласился Костя. – Только как я вам тут не нарою секретной информации, однако никакой в том нет коммерческой тайны, что вас всё равно поимеют процентов на тридцать, если не больше».
«Так вот как бы не больше», - вздохнул работодатель.
Тут Костю осенило.
«Послушайте, шеф, а на хрена бы вам не использовать в ваших финансовых делах вашего крутого брата? Вернее, использовать его в деле улучшения вашего финансового благополучия?»
 «Что ты имеешь в виду?» - переспросил подчинённого работодатель. Хотя в тот же момент почувствовал, что его осенило аналогично гениальной идеей. Впрочем, Андрей Иванович был не глупее своего сотрудника, вот только с компьютерами он так не дружил. Доктор Хромов уточнил идею, и оказалось, что им с Константином пришла одна и та же мысль. Или почти одна и та же.
Заключалась мысль в следующем.
Типа, занять у господина Ростовченко тысяч сто долларов под всю имеющуюся у Андрея Ивановича недвижимость, которая стоила около миллиона тех же злокозненных долларов, а затем просто пришить этого господина Ростовченко со всей его вспомогательной шоблой с помощью крутого брата. На него, кстати, Костя с Андреем Ивановичем раздобылись дополнительной информацией, после чего укрепились в единодушном мнении о специфических возможностях Сергея Ивановича Хромова. Раздобыться вышеупомянутой информацией оказалось нелегко, однако Костя проявил свои хакерские таланты по части взлома всяких полицейских баз данных, и делал он это, не оставляя характерных следов. Затем кое-что собралось из электронной публицистики прошлых лет соответствующего региона, совокупные данные были тщательно проанализированы и – дело в шляпе. А Андрей Иванович, не таясь от «единомышленника», стал готовить план по психологическому моделированию будущего поведения своего брата в возможно экстремальных условиях. Костя всё это мотал на ус, и с усвоением нового психологического материала у него не возникало никаких трудностей. Да и какие трудности? Ведь если ты можешь с закрытыми глазами написать серверную часть троянской программы “pinch” пусть и на простеньком языке программирования типа “assembler”, а потом, по-прежнему не глядя на клавиатуру, компилировать и упаковать файл, то чего легче такому мастерюге не спутать Фрейда с Выготским, а параноидное расстройство личности отличить от истероидного?
В общем, именно тот факт, что Андрей Иванович затеял новую авантюру в теме очередного займа и его оригинального погашения, подвигнул Константина Салькова форсировать уборку своего хозяина. Но, как уже говорилось выше, он прикидывал, но всё у него не версталось. Пока…
Короче говоря.
Покормив бродягу, Константин отвёл его в ближайшую сауну. При сауне имелась парикмахерская. Там бродяге помыли голову, постригли его и побрили. Затем бродяга помыл остальное туловище, а пока он его мыл, Константин сгонял в магазин и прикупил Николаю барахла. Выходил, в общем, бомжара по имени Николай из сауны как огурчик. Они свалили на Костину хазу, Костя отдал хозяйке три тысячи рублей и испросил у неё разрешения пожить в своей комнате земляку. У него в комнате имелся запас водки, этот запас Костя предоставил Николаю и был железно уверен в том, что бродяга будет жрать водку и спать. И даже не подумывать куда-нибудь смыться. И ничего не будет спрашивать. Типа: а на хрена такие благодеяния? Потому что бомжара – он и есть – бомжара. И ему всё по барабану. Поскольку мозги от известного образа существования у подобных людей давно превратились в мякину, а набор рефлексов, потребностей и инстинктов сведён к минимуму. Типа, что-нибудь съесть, ещё лучше – чего-нибудь выпить, ну, и, соответственно, по мере осуществления примитивного физиологического цикла, – своевременно погадить.
В данном случае Николай мог чувствительно подгадить Константину. Потому что вполне мог ходить под себя, по мере выпивания двух с лишним бутылок водки. Но в этом плане Костя надеялся на жадность хозяйки квартиры: авось, если унюхает она какую-нибудь неприятность со стороны квартирантского гостя, то и заткнётся тотчас по получении договорной компенсации. Тем не менее, Костя убрал с кровати всю лишнюю «гарнитуру», оставив на ней лишь синтепоновый матрац. Этот матрац с остальными спальными принадлежностями Костя покупал сам, потому что хозяйка предоставляла жильцам лишь голую мебель.

На следующем этапе своей подрывной (по отношению к благодетелю и работодателю) деятельности Константин навёл мосты с пластическим хирургом. И узнал, что тот пока ещё не в фаворе у оригинальных пользователей, так как только-только начал свою собственную частную практику в Лобне. И о его методе сверхбыстрого заживления кожных трансплантированных тканей известно только в корпоративной среде как об удачном эксперименте. То есть, несколько операций с применением данного метода лобненский хирург уже сделал, но когда ещё о нём заговорят среди гламурной клиентуры? А на рекламу у хирурга денег не было. То есть, он мог бы тиснуть несколько слов в какой-нибудь местной газетке типа «Вечерний гудок» или «Лобненские вести», однако толку от такой рекламы не предвиделось. В принципе, хирург мог бы разориться и на рекламу в «Радио России», но какой дурак его слушает? А вот двинуть ролик по ящику – на это у хирурга денег ещё не было. Вот он и ждал, пока не разбогатеет более естественным путём, нежели богатеют производители «Главпродукта». Поэтому и оперировал желающих за смешные деньги.
Узнав стоимость операции, Костя назначил её время, но ориентировочно, сославшись на свою производственную занятость совершенно ненормированного характера. То есть, плюс – минус неделя. Хирург согласился. Костя обменялся с ним контактами (и электронными в том числе) и побежал хлопотать по своим злодейским делам дальше. Сначала он загрузил Васю. Малец теперь жил в съёмном летнем флигельке бесплатно, потому что обязался прибираться на остальной даче, находящейся в охраняемом кооперативе. Костя сбросил Васе все добытые у хирурга контакты и поручил верному оруженосцу подсадить виртуальных жучков в почту и в телефон хирурга. А также провести тщательную ознакомительную работу вокруг всей жизнедеятельности клиента.
Затем Костя созвонился с господином Грузовицким и предложил встретиться у любого юриста. Перед встречей Костя сгонял в платную поликлинику и добыл себе справку о полном порядке своих почек. Затем господа Сальков и Грузовицкий встретились у юриста. И Костя заключил с господином Грузовицким договор следующего характера: господин Грузовицкий даёт в долг на месяц господину Салькову пятнадцать тысяч долларов с гарантией кредитной ставки в тридцать процентов. В случае же своевременного непогашения задолженности господин Сальков обязуется отдать господину Грузовицкому свою почку. Которая стоит на первичном этапе её коммерциализации сорок тысяч долларов. Но об этом в договоре не указывалось
 Затем Костя побывал на работе у Андрея Ивановича, где трудился соответственно свободному графику, поскольку большую часть специфической работы производил за собственной аппаратурой в Лобне. Там – на работе у Андрея Ивановича – Костя стянул одну фотку. На фотке красовался работодатель во время вручения ему какой-то корпоративной премии. А между делом Костя пообщался с хозяином и договорился съездить с ним на рыбалку на Селигер. Типа, на днях.
Прямики от хозяина Костя рванул на Савёловский вокзал. Сначала он посетил аптеку. После аптеки Константин без труда отоварился бухлом, небольшим набором продуктов, надувным матрацем, концентрированной хлоркой, освежителем воздуха, запасными шмотками и дюжиной самых продвинутых памперсов. Вернувшись домой, Костя обнаружил Николая дрыхнувшего без задних ног, бутылки с водкой – опорожнёнными, предусмотрительно поставленный возле кровати тазик с водой – полный окурков, а матрац – вульгарно обоссанным. Хозяйка ещё ничего не пронюхала, поэтому Костя быстро привёл «сожителя» в порядок, испорченные шмотки (из нижней части туалета бродяги) сложил в мусорный пакет, а матрац обработал водой и хлоркой. После этого Костя переодел бомжару, предварительно снабдив его памперсом, и уложил его снова на кровать. Сам Костя собирался спать на купленном надувнике. Но предварительно бомжару – когда тот слегка придёт в себя – следовало покормить и прогулять. Ну, чтобы он где-нибудь погадил. Во время прогулки, предложив Николаю пива, Костя собирался скормить ему слабительного. А после того, как тот погадит – внедрить в бродягу таблеток восемь лоперамида. И это для того, чтобы Николай позабыл о твёрдом стуле дня на два, не меньше.
«Вот морока, – думал тогда бывший преподаватель высшей сибирской школы. – Однако оно того стоит. И это хорошо, что я не из белоручек…»