Другу

Мой каждый новый день всегда похож на предыдущий. Дом-метро-работа-метро-дом. Замкнутый цикл без начала и края. Сколько себя помню – я всё время работал в отделе учёта, всё время что-то считал. Кажется деньги, не помню точно. Я стал забывать вещи, которые происходили со мной неделю назад. Я очень боюсь себя потерять. Очень… Боюсь… В голове играет мелодия из рекламы нового проекта Государства. А я еду во мраке пещер метро и не понимаю, зачем всё это. Зачем я куда-то еду, здороваюсь с людьми, улыбаюсь коллегам. Зачем я живу?

Каждый вечер я прихожу домой, включаю телевизор и смотрю в окно, на город, на осязаемую тьму его впалых глазниц. Я не могу этого объяснить, но мне кажется, что все мы жертвы какого-то чудовищного эксперимента. Нас разучили чувствовать. Я не помню, когда я последний раз улыбался. Я вообще не помню ничего, что связано с эмоциями. Почему? Что со мной не так?

В этот вечер в дверь постучал курьер. Он отдал коробку грязно-кофейного цвета и ушел. Ни адреса, ни штампа, лишь одно слово – «Другу». Я открыл коробку, в ней лежала аудиокассета. И листок бумаги с неоконченным портретом, на рисунке был я. Я вставил кассету в проигрыватель, закрыл крышку и нажал кнопку запуска.

«Друг мой, если ты слушаешь эту запись – значит, меня скоро не станет. И это меня радует. Радует то, что останешься ты. Ты чистый. Тот, в которого я очень сильно верю. Тот, который должен, нет! обязан победить. Друг мой, в каждом сложном организме есть уязвимое место, ахиллесова пята, надавив на которую, можно прервать жизнь. Нажми на стоп.»

Я немедленно нажал на кнопку. Сердце в ушах стучало так громко, что на секунду эта навязчивая, вездесущая мелодия затихла. Кто этот человек? Почему он называет меня другом? Похоже, что именно так сходят с ума. Если сойдёшь с ума – можно не ходить на работу. Я не хочу на работу. Повинуясь непреодолимому желанию, я нажал на кнопку вновь.

«Вот видишь, ты можешь запросто остановить этот безумный бред, когда надоест слушать. Но, если ты включил снова, значит, тебя заинтересовало то, о чем я хочу тебе сказать. Друг мой, ты можешь также легко остановить ту мелодию под которую ты танцуешь. Точнее сказать, ту мелодию, которая заставляет тебя плясать под нее. Тот, кто играет эту мелодию намного умнее тебя, намного сильнее тебя. Но если ты так думаешь, значит, ты в это веришь, а если ты в это веришь, значит, ты уже проиграл. Я же знаю тебя, ты не любишь проигрывать».

Снова стоп. Нечем дышать. Внутри столько вопросов, что им тесно в моей крохотной голове, и они рвутся со свистом и хрипом наружу. Я должен сдержать их, я должен дослушать до конца.

«Друг мой, он стирает твой портрет, написанный кем-то давным-давно, на белом ватмане простым карандашом, и даже не пытайся вспомнить кто автор. Ты не помнишь, что было вчера, ты не помнишь, что было неделю назад. Он вытесняет из тебя все, для того чтобы освободить как можно больше места для своей мелодии, чтобы она звучала громче. Наполняя тебя. Заполняя тебя. резонируя от твоих стен в абсолютно голой квартире».

Портрет, который принесли вместе с посылкой, медленно исчезал. Стали прозрачнее волосы, набросанные карандашом, стали тускнеть глаза. Я осознал, что всё вокруг тускнеет и необратимо погружается в тьму. Дослушать до конца, я должен дослушать до конца!

«Друг мой, он стирает твой портрет. Скоро ты перестанешь слышать, а когда он дойдет до подбородка, ты замолчишь. Я не хочу, чтоб ты молчал, я хочу чтобы ты пел. Убей его. Найди его и убей. Поторопись, я прошу тебя. Я знаю ты сможешь. Я не смог, а ты сможешь. Друг мой. И еще одно. Прошу тебя. Когда ты его убьёшь, и настанет тишина, напиши свою мелодию. А когда напишешь, пой ее громко. Громко, чтобы я слышал».

Стоя на балконе, я пытался понять, чей это голос, кто именно говорит со мной, кто тот человек, который прислал мне эту кассету. Почему я? Что я должен сделать. Нужно действовать. Я хочу, чтобы мелодия замолчала, я очень этого хочу!

Надеясь лишь на свой слух я вышел во двор дома и по памяти стал пробираться в сторону леса. Нужно как можно скорее покинуть город, пока не поздно, нужно сбежать от этой проклятой песни, я должен сбежать. Я почувствовал этот момент, когда появился второй голос, который стал напевать песенку. Очевидно, у портрета начинает исчезать подбородок, я замолчал. Я простился с человеком, который считал меня своим другом. Меня поглотила тьма.

В старом кассетном магнитофоне в пустой комнате многоэтажного дома что-то щёлкнуло и в шелесте плёнки сначала очень тихо, а потом громче и громче голос пел песню о новом проекте Государства.

«Друг мой, всё это время портрет стирал ты».

(По одноимённой песне Сергея Бабкина)