8. Инфаркт, кончина и похороны

В 1957 году Роберт Фальк перенёс тяжёлый инфаркт. А 1 октября 1958 года умер.

Имя его, творца высокой и чистой живописи, постепенно обрастало легендами. И сегодня Роберт Фальк – классик живописи.

Из ещё не опубликованных записных книжек Фриды Вигдоровой.

4 октября 1958 года

Сегодня хоронили Фалька.

На доске объявлений, вперемежку со всякими «объявляется конкурс … условия конкурса …» «В четверг состоится …» небрежно, размашисто написано: «Умер Р. Фальк. Гражданская панихида в МОСХе в 11 часов».

Народу было много. Рядом со мной стояла красивая, но очень накрашенная женщина. Ей хотелось плакать, но она боялась: со слезами потекли бы ресницы и румянец. Она смотрела перед собой, крепко сжав губы.

Первым говорил Эренбург, и в голосе у него слышались слезы. Он сказал очень коротко:
— Я надеюсь, что наши дети и внуки увидят, как работы Фалька станут украшением русских музеев.

Когда человек умирает, ему говорят «прости» и думают при этом «прощай». А я хочу сказать — простите, простите, что мы не сумели сделать Вашу жизнь более лёгкой…

Нисский сказал:
— Он много и незаслуженно страдал. Он учил нас бескорыстию и подвигу в искусстве.

Потом пела Дорлиак. Я не знаю мелодии. А слова были похожи на те, что звучат, когда слушаешь трио Чайковского.

На стенах висели картины — портреты и натюрморты. Я видела их в его мастерской несколько лет назад. Нынче врезался в память и неотступно стоит перед глазами красный, почти алый графин рядом с каменной египетской головой.

Я глядела и думала, что только сейчас поняла: когда Блок говорит о музыке, он имеет в виду не только мелодию, но и слово, и живопись. Вот этот алый цвет звучал. Звенел.

Я так и не увидела его лица — цветы, цветы и людские спины.
Я не стала проталкиваться…

Есть и другое описание похорон (Юлий Лабас):

Тяжело было видеть последствия этого всего на похоронах в Доме художников.

Рихтер играл, Нина Дорлиак пела, что-то говорили писатель-фантаст Иван Антонович Ефремов и, кажется, Эренбург, но вся толпа обходила, как прокажённую Майю Левидову.

Все, естественно, включая моих тётушку на костылях и мать, группировались вокруг Ангелины Васильевны. 

Кто-то произнёс речь: «Мы хороним последнего русского сезанниста…». Слова эти у меня вызвали внутренний протест. Фальк был просто Фальк.

А когда официальные похороны на Калитниковском кладбище окончились, Майя осталась там одна (не считая меня) и долго-долго лежала на свежеутрамбованном могильном холмике. С ним рядом позже были похоронены моя мать и тётушка.

Студент Автодорожного института Павлик Барский рассказал мне, как через несколько дней после описанных выше похорон Ангелина Васильевна на занятиях немецким объявила:

«Недавно скончался мой супруг Роберт Рафаилович Фальк, один из величайших живописцев современности.  Мы выбрали для его могилы одно из красивейших мест в Москве. Оттуда открывается вид, именно такой, какие он любил писать».

Павлик встал и сморозил бестактность:

«Ангелина Васильевна, простите, но, судя, по Вашим словам, Вы совсем не любили своего мужа».

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2016/11/05/2024


Рецензии