Ударимся о Бунина

О фильме Михалкова, запись двухлетней давности.





Почему главный герой, проснувшись после ночи, проведенной с прекрасной блондинкой (это с ней «солнечный удар») и не найдя ее в комнате, лишь мимоходом порасспросив куда она подевалась, совсем не собирается её искать. Выглядит он вполне веселым и свеженьким. Откушав шампанского и поиграв с бокалом в интересную армейскую игру, придуманную Никитой Сергеевичем, он тут же на причале увлекается каким-то мальчиком Егором. И с ним проводит весь день. Зачем то с ним фотографируется, за 10 рублей (корова стоит сорок). Егор оказывается церковным служкой и помогает герою с освещением нательного крестика (ну да, блуд с замужней и матерью детей, это кажется все еще грех) а потом бродит с ним по косогорам Михалковской дачи, обсуждая теорию Дарвинизма.
Небольшой перепих под покровом Ивана Бунина. Классик протестовать то не сможет. Слабо ему, под старость лет, со стоном выдавшему нам такую ослепительную исповедь о своей юности, дать режиссеру пощечину. А Михалкову можно все. Он с Путиным на равной ноге.
И все-таки, почему с главной героини, быстро раздевшейся для любви и оседлавшей поручика, сразу, еще до соития, в три ручья льется пот. Я старый человек, давно этим не занимался. Подскажите. Увы, вместо секса нам показывают, как ходят поршни колесного парохода, перепахавшие напролом весь фильм. Апофеоз бурного секса. И еще нам предстоит увидеть благополучную эякуляцию в виде капли сорвавшейся с пениса умывальника.
Неравнодушие Михалкова к колесным пароходам прослеживается внимательными сексопатологами отчетливо, начиная с «Ласточки» и наконец-то, доводит автора до оргазма, не побоявшегося затрат в поисках раритетной техники и найденной им аж в Швейцарии (в России ничего не сохранилось) где по всей видимости и снимались эти механизмы, получившие в кино такую неожиданную смысловую нагрузку, но не перегоревшие надеемся, а достойно вынесшие русские фантазии. Находка сперта режиссером, конечно, у Альберта Швейцера.
Возмездие за все это приходит от брюнетки, махровой иудейской внешности, прекрасной комиссарши в элегантной кожанке индивидуального пошива, которая отправляет баржу со всеми героями, хором умилительно поющими «Спаси Господи люди твоя…», на дно Черного моря. "Окаянные дни" написаны в Одессе, Крым тут не при чем, "Солнечный удар" вообще не об этом. Бунин сюда приплетен напрасно. 
Поделом. Хотя в конце я не удержался от слез. Жалко до боли всех. И кинопрокат. И Никиту Сергеевича. И Россию. И себя жалко.