Буэнос Айрес

Буэнос Айрес похож на Ростов на Дону-большой, эклектичный, грязноватый, крикливый, готовый к драке, брутально-криминальный южный город.  Старинные фасады в испанском стиле соседствуют с безликими многоэтажками. Жаркое марево вязнет в кронах платанов. Кладбище Риколета, такое же, как в Новом Орлеане: улица за улицей дорогих пантеонов с портиками и колоннами.   В цветной Ла Боке можно узнать фасады "сухопутной" части Венеции и старательно раскрашенную нищету Детройта. На набережной чувствуешь себя в Балтиморе; свеженький модерн кондоминиумов, кукольные магазинчики, ресторанчики, нарядная, сплошь англо-язычная публика фотографируется на фоне белых яхт, теснящихся в новенькой марине.

Утром католического Рождества город пуст.  Вяло бредут туристы, щелкают айфонами и фотоаппаратами и тщательно обходят басуры- мусорные контейнеры, еще издалека мучающими нос приторным запахом гниющего на январской жаре мусора.  Январского, потому, что Буэнос Айрес в южном полушарии и, как в детском анекдоте, "когда у нас лето, у них-зима: так им, буржуям, и надо."  И еще полно бездомных  в декорациях из полиэтилена, сломанной мебели, палок и ящиков.

Столичный театр оперы и балета сообщает об открытии сезона 2016 года премьерой Евгения Онегина местного розлива. С огромного портрета на центральной площади смотрит Эва Перрон, полная немолодая женщина совсем не похожая на играющую ее в кино Мадонну. У здания парламента клубится перманентная демонстрация престарелых призывников, которые должны были служить на Фольклендских островах, но не успели, и вот уже 40 лет требуют получения ветеранских льгот.

Местные называют себя портеньо, рожденные в порту. Они полны презрения к окружающему миру, у них особый путь, их литература-самая литература, их история полна страданий и трагизма, их интеллектуалы -соль земли. Ну, не Россия ли, черт возьми! И как же все-таки одинаков мир; когда экономика была в загоне, интеллектуальное превосходство было единственной возможностью выделиться. У нас- самиздат, Мандельштам и Цветаева по талонам за макулатуру или втридорога из под полы. У них- чтение Лорки и Борхеса в задних комнатах кафе, вход по паролю.

В милонге, театре-ресторане, по архитектуре- точному близнецу кинотеатра Победа, такому, с колоннами, - главной достопримечательности каждого российского провинциального города-, танцуют танго.  Точнее, танцоры дают представление о танго.   Но сначалa вино без границ, огромный аргентинский стейк, и километры видео, где все жарче, все  ближе, все острее, и ...  "Танго, маэстро!"

Со стен смотрят многочисленные портреты романтичного мужчины, напоминающего Есенина.  Презрение, которое у официантки вызывает мой вопрос, переполнено тысячью оттенков. Это же Карлос Гардель!  Великий, великий, великий создатель и танцор танго!  Гардель погиб в авио катастрофе в Колумбии в 1935; в тот же день множество женщин и мужчин Южной Америки посчитали бессмысленным жить дальше и покончили с собой.  Сегодня, почти 80 лет спустя, в Аргентине день гибели Гарделя- день величайшей утраты.  Параллели, параллели: Пушкин-это наше все, а Гардель- их. 

А танцуют действительно потрясающе. Особенно пожилая пара. Длинная юбка драпирует жестокость времени, но каждый поворот, каждый взгляд, движение головы, шеи- пронзает напоминанием о прошедшей страсти.

И еще в Буэнос Айресе мистически пропали практически все фотографии, так что Гардель ниже,- дар Интернета.