Почти по Брэму...

                ИЗ  Ж И З Н И   Ж И В О Т Н Ы Х
                (Почти  по Брэму)               

                Философские сказки для взрослых.

    Вам никогда не казалось, что люди очень похожи  на братьев своих меньших – зверей и зверюшек, больших и маленьких, сильных и слабых, злых и не очень. Порой мне кажется, что   у любого из нас есть свой представитель в этом параллельном мире.  Вглядись! –  мы зеркально отражаем  друг друга, и уже не понятно, у кого  разум, а у кого инстинкт, кто живет умом, кто сердцем, а кто  просто живет.


                КУКУШКА И ПЕНОЧКА


         Кукушка очень любила жизнь. Она любила ее во всяких проявлениях и при любой погоде – и  прохладным весенним утром, и знойным летним   днем, и пронзительно ясным осенним вечером. Она любила   гоняться  за стрекозами, сквозь прозрачные крылья которых просвечивало солнце. Она любила прятаться от летней  жары в густом ельнике и изводить оттуда суеверных грибников -    внезапно прерывала  своё   «ку-ку» и  злорадно наблюдала, как  они беспомощно оглядывались по сторонам,  и видно было, что больше всего они хотели, чтобы она закуковала вновь. Она любила совершать длинные  прогулки  над лесом и наблюдать за лесной жизнью, ссориться со сварливыми и любопытными сороками. И поздно вечером,  устраиваясь на ночлег,  она  закрывала глаза с мыслью о неповторимости прожитого дня и бесконечной, радостной череде дней грядущих.

     Лишь одно обстоятельство омрачало жизнь Кукушке. Богу угодно было возложить на нее обязанность продолжения ее кукушечьего рода .   Собственно, сама по себе процедура не сильно утруждала Кукушку, в  ней  были и свои приятные моменты. Но птенцы, с их вечно открытыми мокрыми  ртами, их постоянное желание есть, сопровождаемое  оглушительным  писком…  Полагалось без конца добывать им пищу и опускать  её в их зияющие рты, зная при этом, что никакой благодарности за это ждать не приходится.  И спорить с Богом  не хотелось – кто знает, какие доводы он приберег, чтобы лишний раз доказать, что он всегда прав.

       Решение пришло само собой. Когда пришла пора, загулявшая вертихвостка, не долго думая , уложила  свое будущее потомство в гнездо Пеночки – маленькой и юркой, все поведение которой показывало, что у нее  с Боговым заданием проблем не будет: гнездо у нее было  укрыто в густом кустарнике, тщательно выложено пером и пухом. С чувством  исполненного долга  Кукушка улетела  прожигать жизнь дальше, а  Пеночка осталась  высиживать и выкармливать кукушонка – у нее с чувством долга все было в порядке. Очень скоро  кукушонок  стал больше самой Пеночки, он рос буквально на глазах,  наконец,  ему стало тесно  в гнезде с птенцами Пеночки -  и  он  выбросил их вон. Пеночка этого, похоже,  не заметила: все её силы уходили на добывание корма для  прожорливого кукушонка.  Когда она кормила его, то почти вся исчезала в огромном клюве приемыша.
  Стоит ли говорить, что к осени из  гнезда Пеночки вылетела большая и красивая Кукушка, которая очень любила жизнь!


                Я Щ Е Р И Ц А


          Она лежала   на солнцепеке, слившись с горячим стволом поваленной  бурей сосны, и казалась  вырезанной  из редкого зеленого камня. Её неподвижность была обманчива: черные бусинки глаз   простреливали все пространство вокруг ее,  а мышцы крохотных ног были готовы в любой миг  унести Ящерицу в ближайшее укрытие. Единственное, что ограничивало свободу ее передвижения, что зачастую  вообще мешало ей жить, был ее хвост. Он  напоминал ей о её неустроенной жизни,  о  бесконечном страхе  перед опасностью, которая подстерегала её на каждом шагу. Он тянулся за ней длинным шлейфом ее воспоминаний о прошедшей жизни, напоминал ей о совершенных ошибках, предостерегал  о возможных скорых неприятностях. Что бы она ни  делала,  она  помнила об этом наказании Божьем, но  ничего не могла изменить.

        Она ненавидела свой хвост, но вынуждена была постоянно  таскать его за собой -  так было ниспослано сверху. У кого-то крест, а у нее  - хвост.
 
         И вот он пришел тот час, которого она всегда   ждала, пришел вместе с острым чувством страха, от которого все похолодело внутри. Опасность! – предсказанная  и предвиденная. Укрытие – рядом, но …хвост !  И тогда  она просто отбросила его в сторону. И спаслась. И поняла, что  её хвост помеха, но не препятствие. И  перестала тревожиться  и начала жить.

     А хвост вырос снова –  не хуже и не лучше прежнего.  Не бойтесь иногда отбросить в сторону хвост ваших проблем.

                БАРСУК И ЛИСА
 
          В одном достаточно большом   и дремучем лесу   жил себе Барсук. Красив был – глаз  не  отвести. Шерсть – серебристо–серая с черным , брюшко – белоснежное , а уж мордочка-то, мордочка -   красоты неписаной.  Большой был аккуратист: всегда чистотой сиял, а если  грязь  где увидит – сразу мордочку  отворотит. И обойдет – уж больно  был  брезглив  .
           Жил Барсук в большой и просторной норе, вырытой собственными лапами. Все там было продумано – и обогрев, и вентиляция, и техника безопасности.  Очень он свою нору    любил, содержал всегда в чистоте,  и   соседи  уважали  Барсука за его отношение  к дому и  традициям. Пробегая мимо по своим лесным делам , они вдыхали воздух возле барсучьей норы и одобрительно крутили головами : «Хозя-я-ин!»
          На беду  Барсука жила в этих же местах Лиса.  И красива была рыжая чертовка, и умна, а благодаря хитрости своей, в  своем  лесу,  да и за его пределами, стала притчей во языцех. Только и рассказывали,  как Лиса того обманула, того обокрала, а того и вовсе  со свету сжила. Бегала рыжая по лесу, вынюхивала - где  и чем поживиться можно, по дороге то Волка с Медведем рассорит,  то Зайцу жизнь укоротит. Хвостом пышным махнет, след заметая – и дальше бежит…
         Как –то пробегала мошенница мимо барсучьей норы и кто-то ее спугнул. Она в нору-то и шмыгнула. Хозяина  дома не было. Огляделась Лиса - очень ей понравилось в доме  у Барсука   -  и просторно, и тепло, и чисто. Настоящий дом, не то что её наспех вырытое убежище. Позавидовала Лиса Барсуку, а ведь нет сильнее яда, чем зависть. Заболела  от  зависти Лиса  и стала думать, как барсучий дом себе забрать. А так как была в равной степени и хитрая и подлая, то долго не думала, взяла  да и нагадила в норе. Знала, что  чистоплотный Барсук  претендовать на такое жилье не станет.
       Так и случилось: вернулся Барсук и побрезговал в нору заходить. Осталась Лиса хозяйкой – свое   дерьмо, говорят, не пахнет.
        У сказки и конец есть: Барсук вырыл себе новую нору, а Лису люди прибили  - после очередного набега на курятник.               
               

                ВОРОБЕЙ

      Прыг-скок, чик-чирик! С ветки на ветку, с дерева на дерево,   поймал  на лету комара, склюнул зернышко с колоска… Это он –  Воробей, всегда  голоден, но, несмотря ни на что, бодр. Самые ранние из нас   просыпаются,  а он уже промышляет.  Он ведь  неприхотлив, готов довольствоваться малым. Гнездо у него – под любым наличником, еда – что останется от сильных мира сего. Смотрите, вот он скачет по двору, выискивая косящим  наглым взглядом прокорм для своего многочисленного потомства. А  вот и Воробьиха подлетела, круглая, как шарик,  ни рожи , ни кожи,  зато  своя.  Конечно, Воробей  знал, что есть где-то изысканно- томные фламинго, многоцветные колибри… Но, уныло думал Воробей,  на его взгляд  у фламинго  ноги  худоваты, а шея длинновата, да  и живет  Бог весть где. А Воробьиха – вот она, всегда под рукой.
        Осенью,  когда обитатели птичьего царства начинают шумно собираться в  теплые страны, Воробей никак не может взять в толк,  что они там потеряли. Зачем лететь в какую-то запредельную даль, рискуя здоровьем, а порой и жизнью, если  и  дома неплохо. Ну,  а если уж очень холодно, то можно и в дымоход забиться.   Правда, в юные свои годы   манили  и Воробья  голубые просторы  дальнего зарубежья, но со  временем   понял бедолага, что Канары и Багамы  не для него, а для других:важных жирных гусей, гордящихся своей корпоративностью, крутых журавлей с мощными  крыльями, сладкоголосых соловьев, безмозглых, но юрких ласточек…
        К чести Воробья,  ему не была ведома  зависть. Иногда, заглядывая  в окна  людских домов, он видел золотистых канареек в клетке и по-воробьиному сочувствовал им: клетка – она клетка и есть, даже если из чистого золота сделана. Никогда, думал Воробей,   не  захочет он променять свою полуголодную свободу на обильную кормушку канарейки.
   Так и течет жизнь – без особых потрясений, но и без особых событий. Вчера, как две капли воды похожее на сегодня. Весна сменяет  зиму,  осень холодным ветром сметает лето, и вместе с ними истекает время, отпущенное   судьбой. Ничего нет  впереди,  ничего не осталось позади.
   Дети? А что дети – пока им в клюве носишь,  ты им отец, а на крыло встали – поминай, как звали.
Правда, родную кормушку не  забывают, наведываются. Когда очень кушать хочется.
    Живет себе серый Воробей серой жизнью. И чирикает при этом радостно. Потому что эта серая жизнь – его жизнь, данная ему Богом. И живет он  по всему миру, и всюду -  как дома. Ведь Воробей  - он и в Китае Воробей:   неудачник и оптимист, патриот и космополит, что называется, в одном флаконе.