Захар

Захар родился в небольшом городке Баварии, в семье богатого предпринимателя. Отец занимался бриллиантами, привозил их из Африки. Имел несколько ювелирных магазинов и небольшой завод по обработке алмазов и изготовлению готовых украшений.
Семья жила в роскошном поместье. Проточный пруд, заросший лозняком и камышами ,приволье хлопотливых уток. За прудом сад с аллеями лип, переходящий в лес с заглохшими грядами земляники, чащей крыжовника, смородины, малины. Вокруг дома роскошные клумбы с маком, пионами, анютиными глазками ,кусты дикого жасмина, сирени и акации…Кудрявые яблони над высокой, снизу зелёной, а сверху седой травой, стройные ряды тощих вишнёвых деревьев, с которых детвора успевала срывать недоспевшие плоды кислющей ягоды. Дом был полностью меблированным старинной мебелью ручной работы. Ребятне было где разгуляться.
Мать–Ханна, рождённая в Лодзи, в Польше, трудно привыкала к немецким реалиям и консервативности в ведении хозяйства. И отец и мать были во втором браке. История их брака была интересной и волнительной.
Хана в первом замужестве с польским евреем, имела пятерых детей. Рождённая в семье еврейских богачей Познаньских, которые сулили своей дочери богатого и знатного жениха, она влюбилась в простого ремесленника Кушнира из Брест-Литовска. Родители были категорически против брака с "поцем ремесленником". Уговоры и угрозы остаться без приданого не помогли, и красавица Ханна сбежала со своим любимым. Любовь любовью, но – пятеро детей хотели есть, и нужно было давать им какое – никакое образование. Семья нуждалась, но гордая Ханна не принимала предложения помощи родственников.
В поисках заработка и улучшения социальных условий Кушнир рванул в Америку, оставив красавицу Хану с детьми. Из Америки он не вернулся. Поговаривали, что он даже не доехал до места назначения. По дороге заболел чахоткой и умер.
С отцом Захара – Юдой, Хана познакомилась в синагоге Брест-Литовска. Юда прибыл в этот городок по вопросам бизнеса. Эта поездка решила его дальнейшую судьбу. Трудно было устоять перед худенькой,высокой блондинкой с зелеными глазами, обрамленными густыми, чёрными ресницами. Страстная любовь с первого взгляда закончилась разводом Юды и Хупой(свадьбой) с Ханой. Как Юде удалось получить быстро гет (развод) у жены с четырьмя детьми, остаётся загадкой. Результатом этой любви стало рождение троих детей.
Захар был средним. Его отличала необыкновенной красоты внешность, стройное от природы, сильное тело. Учился Захар хорошо. Особенно легко ему давались логические предметы. Был небольшой "минус", если тягу к женскому полу можно назвать минусом. Его «приключениям» не было конца. Мужчиной Захара в 13 лет сделала любвеобильная 26-ти летняя соседка, не гнушавшаяся сексом с соседскими мальчишками. С неё и начался его "мир женщин".
Юде приходилось нелегко. Кроме общих детей с Ханой и своих от первого брака, он содержал пятерых её детей от первого брака с Кушниром. Семья была огромной. Нужно было прокормить всех, дать достойное образование и специальность. По своим убеждениям Юда был социалистом, хотя и вырос в богатстве. Он исправно платил высокие зарплаты своим работникам. Ювелирные магазины и небольшая фабрика всегда содержались в идеальном порядке.
Захар очень рано начал подрабатывать. В семье все старшие дети помогали по хозяйству.
Огромное поместье, конюшня, псарня, домашний скот (коровы, овцы) требовали много работы. Мужчины старались заработать и быть независимыми, женщины крутились по дому.
К началу 30-х, экономическая и политическая обстановка в Германии стали невыносимыми. Безработица, разжигание националистических настроений и махровый антисемитизм не давали надежды на улучшение ситуации. После разгрома одного из ювелирных магазинов стало ясно, что оставаться в Германии опасно.
Объяснить решение отца Захара – Юды вывести огромную семью в Советский Союз, можно лишь его социалистическими убеждениями о "равенстве и братстве".
Так семья Захара оказалась в Смоленске. Шёл -33-й год. Старшие дети от Кушнира уехали в Белоруссию и обосновались в городе Орша Витебской области. Младшие – Захар и Зевик (Володя), были определены сыновьями полка. Больше всех повезло старшей сестре Захара – Анне. Её забрал с собой в Варшаву, а потом – в Америку дядя Арон – брат Юды.
Жизнь в Смоленске была» не сахар». Юда долгое время не мог устроиться на работу. Привезенных украшений становилось всё меньше и меньше. Семья жила очень скромно.
К 18-ти годам, Захар успел сменить не одно место работы. Жизнь заставляла крутиться и зарабатывать. Будучи воспитанником армии, он научился играть на нескольких музыкальных инструментах и неплохо пел. По вечерам собиралась "Джаз-банда" из местных лобухов и играла на танцульках.
Женщины млели от вида синих глаз цвета неба, смуглой, гладкой кожи и роскошного, атлетического тела Захара. Да и сам он был не прочь искать «приключения на свою задницу»...
В окрестностях Смоленска весной и летом появлялся цыганский табор. Венские цыгане говорили на языке детства Захара – немецком. Найти с ними общий язык красавцу Захару было нетрудно. По городу прошёл слух о необыкновенной красоте цыганки из табора. Зельда была настоящей розовощёкой красавицей с чёрными глазами, горящими огнём и чёрными, как смоль волосами, завитки и кудряшки сплошь покрывали её высокий белоснежный лоб.
Захар сразу загорелся желанием покорить красавицу, чем вызвал гомерический смех у друзей. Пришлось спорить с лучшим другом Петькой Зельдиным и доказывать, что для него преград не существует. Все думали, что 18-летний Захар обнаглел и "берет на себя слишком много". Ах, как они ошибались! Зельда сама не смогла устоять перед его чарами и сдалась быстро. Побеги на сеновал закончились для неё токсикозом и последующей беременностью.
Такого исхода Захар не ждал. Женитьба не была в его планах. В это время у него успешно шла распродажа ирисок местной кондитерской фабрики. Продавались они, как семечки, на местном железнодорожном вокзале. "Бизнес" приносил неплохие для того времени доходы. Однако, бороться со всем табором было сложно и пришлось пойти на попятную, без предупреждения родных. Этот союз, вернее, "брак" был недолгим. Зельда сбежала с ребёнком от изменника и откровенного ловеласа.
В Союзе наступили страшные 30-е годы. Арестовывали соседей. Поголовное стукачество приобретало масштабы страны. Весной, поздней ночью 39-го года пришли за Юдой. Его арестовали, как немецкого шпиона. Хана к утру успела сжечь все семейные альбомы, уничтожить старые письма. Захару было 20 лет, Зевику, младшему брату –17. Их срочно переправили к старшим сводным сёстрам и братьям Кушнирам в Оршу. За Ханой пришли рано утром. Её выслали на Север Казахстана. Дом был разорён, семья рассеяна.
В августе 39-го был подписан позорный пакт Молотова-Риббентропа, как результат заторможенности англичан и французов и тупости поляков. Немцы не собирались воевать на два фронта. Так были оттяпаны Прибалтика, Польша и частично Румыния. "Зарвавшиеся" финны раздражали усатого убийцу, превратившего страну в концлагерь, где истреблялось огромное количество собственного народа в масштабах, превышающих все войны.
Напряжение началось и на финской границе. Отпочковавшиеся от Российской империи финны считали своего большого южного соседа отсталым дебилом, которого можно нагибать как угодно и вообще в *** не ставить. До того имела место резня белофиннами «красных» финнов и до кучи некоторых бежавших от революции русских офицеров. Да и «Выборгская резня» 1918 года тоже о чем-то да говорит. И к концу 30-х годов, в знак своего европейского превосходства и гуманизма финны, закончив строительство кучи бетонных дотов с окопами и пулемётиками (общим протяжением более 90 км), стали регулярно практиковать обстрелы советской территории и, даже небольшие быстрые рейды с экстерминатусом застав и больниц, плюс нарушения воздушной и морской границ. Тупые совки те границы соблюдали и только, задерживали финских морячков–браконьеров, среди которых как-то внезапно затесался финский же пограничный катер. На суше совки были не столь безобидны и даже позволяли себе дерзко отстреливаться от финнов. На "письма счастья" советской стороны с требованиями провести расследования инцидентов финны хранили высокомерное молчание. В ноябре,39-го началась Финская война.
Захар попал на эту войну не случайно. Родственнички постарались. Это была страшная по жестокости война, о которой мало, что написано. Белокожие, блондинистые финки становились приманкой для многих солдат, изголодавшихся по женской ласке. Сухой закон был полностью на стороне финнов, но помогал нашим солдатам крутиться и выживать. За поллитровку можно было приобрести шикарное кожаное пальто или провести ночь с финкой. Часто водка и усталость делали солдат добычей «любвеобильных» северянок. Самым изощрённым оружием убийства было – горячее растительное масло. С задачей: привлечь, напоить и расправиться, финки успешно справлялись. Они вливали кипящее масло в рот спящим солдатам. Это была страшная, мучительная смерть.
В начале 40-го года в бою Захар получил ранение в позвоночник. Спас его армейский друг. Под покровом ночи, на спине он дотащил его до ближайшей медицинской палатки, установленной нашими военными врачами. Очнулся Захар в Ленинградском госпитале. Страшный диагноз – парализация обеих нижних конечностей, проблемы с мочеиспусканием. Катетер не помогал. Не хотелось жить. Началась депрессия.
"Шерше ля фам"... было как нельзя кстати. Из состояния спячки и нежелания бороться его вытащила, в буквальном смысле, медсестра. Её влюблённость в Захара не знала границ. Каждое слово, взгляд прозрачно-голубых глаз, были для неё подарком. Даже в лежачем состоянии, парализованный, он легко влюблял в себя.
Рано утром, открыв глаза, Захар обратился к растерянной Зинаиде с необычной просьбой: принести ему водку. Несмотря на большой дефицит спиртного к тому времени, не сказав ни слова, она легко справилась с «заданием». Захар поднёс бутылку к губам и залпом выпил половину. Случилось чудо. В этот день ему не понадобился катетер, он самостоятельно помочился.
Появилась надежда, желание жить. Зинаида многое сделала для его выздоровления. Через несколько месяцев появилась чувствительность в ногах, и Захар постепенно начал ходить. Зинаиду он уважал, ценил, но не больше…
Сексуальные отношения у них продолжались до одной злосчастной ночи. Зинаида решила поговорить, на ночь глядя, о своём сокровенном, её, очевидно, терзающем.
- Захар, я тебя обожаю,- начала она, жить без тебя не могу. Но... скажи, что ты – не еврей.
Потрясённый услышанным от женщины, которая спасала от смерти и казалась другом, он встал в два часа ночи и ушёл - куда глаза глядят.
Впереди его ждали тяжёлые времена, в воздухе было неспокойно.
Рана часто давала о себе знать. Он немного прихрамывал, но быстро восстановил форму ,демонстрируя свою способность стоять на стойке у края стола несколько минут.
Шёл 41-й год.
Захар решил навестить родственников в Орше. Брат Зевик был где-то в Ленинграде, адреса его найти не удалось.
Орша жила своей провинциальной, скучной жизнью. Все запасались консервами, готовили варенье из лесных ягод, брусники с яблоками и грушами. Погреба – единственные хранилища консервов и варенья, были переполнены.Население было занято натуральным хозяйством.
Ранение постоянно напоминало о себе. Захара по ночам беспокоили частые судороги. Хирурги не брались удалять застрявшую рядом с позвоночником пулю, считая это чреватым и опасным для жизни.
Он по-прежнему оставался деятельным, если не чрезмерно активным...для «инвалида».
Сориентировавшись быстро в местной ситуации, Захар открыл на рынке магазин ликёроводочных изделий. Торговля шла оживлённо, приносила неплохие доходы. Недостатка в женщинах, как всегда, не было. Благо, Оршанский льнокомбинат поставлял настоящих красавиц. Популярность его росла. Захара побаивались из-за его взрывного характера, но вместе с тем и уважали. Силы было не занимать, талантов – тоже. Подрабатывал он игрой на трубе и гитаре вечерами на танцплощадке местного парка культуры и отдыха – единственного объекта культуры в городе Орша – центральном железнодорожном узле, через который шли поезда на Запад.
В июне никто не ожидал никаких потрясений, в воздухе пахло сиренью, на деревьях появились первые сладкие, красные яблоки скороспелки – косточки. Берег Днепра был полон загорающими оршанцами. Все считали, что последняя совковая война закончилась в Финляндии. 22-го июня, днём в воздухе появились самолёты. Это были «Мессеры». Обстреливали весь город. Орша горела и дымилась. Началась паника. Люди бежали к вокзалу. Хватали то, что удалось свернуть, забирали детей и уезжали. Многим не удалось уехать. Назавтра немцы уже были в городе. Захар лесом пробрался к дому Поляковых. У него был короткий роман с дочерью Поляковых Натальей. Его приняли, но утром предложили покинуть дом, поскольку в Орше уже начались облавы. Евреев сдавали местные – будущие полицаи. Тех, кто не успел сбежать расстреливали.
Лесом его провели к тропинке, где их ждала упряжка с лошадьми. Добраться до станции было нелегко. Ждали единственный поезд, на котором можно было доехать до Смоленска. Немцы не успели туда добраться. В лесах во всю формировались партизанские отряды.
В Смоленске ему удалось встретиться с Кушнирами. Они уезжали в Казахстан с заводом . С ранением в действующую армию Захара, при всём его желании, не взяли и войну, он прошёл в партизанах. В 43-м году получил сквозное ранение в живот и его комиссовали из армии. Войну закончил в госпитале инвалидом ВОВ первой группы.
Война закончилась. Остались: боль, одиночество, больные ноги и отсутствие жилья. Нужно было начинать жизнь сначала.
Послевоенная жизнь в Орше быстро восстанавливалась. Возвращались эвакуированные. Многие были убиты, заживо сожжены и похоронены впоследствии в братской могиле на еврейском кладбище. Недосчитались многих. И в семье сводных братьев и сестёр Захара –
Кушниров. Две сестры погибли. Эвакуированные, уехавшие в Казахстан, Ривка, Соня и Лазарь вернулись.
Захар некоторое время жил у сводной сестры Сони. Здоровье постепенно поправлялось. Начались семейные проблемы и разборки...
У погибшей в войну сестры – Иды, остался огромный двухэтажный дом. Решили, что стоимость дома нужно разделить на всех детей, а жить там будет средняя Кушнириха – Соня. Захар отказался от своей «доли» сразу в пользу остальных. После войны нашелся родной брат – Володя (Зевик).
Володя женился до войны на католичке – польке, в 5-ом поколении петербуржке. Жена его, Ирина, пережила блокаду и в блокадном 43-м родила сына Юрку. Володя, как и Захар, отказался от своей доли. Старший Кушнир – Лазарь, оказался самым скупым и расчётливым. Он потребовал денег за дом, в котором должны были жить оставшиеся после войны вдовы – Соня с двумя детьми и несчастная Рива – с тремя. Захар не мог пережить такой наглости и жадности сводного брата. Узнав о его давлении на несчастных Соню и Ривку, он решил выплатить своими деньгами их долю. Счастливые Ривка с Соней, решив отблагодарить, принесли ему какие-то вещи взамен. Захар долго их материл и отправил обратно.
Его карьерный послевоенный рост шёл по возрастающей. Очень скоро он стал начальником спиртово – водочной базы. Должность нешуточная для того времени. Его уважали, с ним считались.
Захар прославился щедростью, силой и, конечно, любвеобильностью. К этому времени он ещё раз успел "жениться". В этот раз его избранницей была крымская татарка Наргиз – красавица с яркими серо-зелёными глазами. Вспоминать о ней ему было всегда тяжело. По-видимому, поступил он с ней не совсем честно. Это его тяготило. Были ли там дети – неизвестно по сей день.– «Не сыпь мне соль на рану»…
Женитьба на Наргиз оказалась короткой. В Орше появилась настоящая еврейская Суламифь – литовская еврейка Фрида. Пройдя всю войну и потеряв мужа и трёхлетнюю дочь, Фрида продолжала удивлять всех своей грациозностью, поволокой жёлто-зелёных глаз, роскошными, шёлковыми, вьющимися локонами, волосами, заплетёнными в косу, завёрнутую валиком за тонкой, гладкой шеей. Фрида была сложена, как богиня. Чуть выше среднего роста, с красивыми, стройными ногами, тонюсенькой талией, она очаровывала мужчин. Захар её впервые увидел на рынке, в магазине одежды у Кушниров. Частота пульса мгновенно увеличилась, коленки задрожали. Выстрел стрелы Амура попал прямо в сердце. Это была любовь с первого взгляда. В тот же день Захар пригласил Фриду в парк на танцы. Она даже подумать не могла, что этого синеокого красавца – ловеласа ждёт дома жена.
Вечером, во время страстного танго, он предложил ей руку и сердце. Фрида сдалась сразу и согласилась. Захар привёл её в дом к ошарашенной несколько, сводной сестре Соне. Не к себе же вести... Как ему удалось спровадить Наргиз в Киев, непонятно . Он уходил от этой болезненной темы всегда.
Захар построил дом и перевёз туда, к тому времени, уже беременную Фриду. Шли годы. Послевоенная жизнь налаживалась. Нашлись родные Фриды. Младший брат Илья погиб на войне. Два других брата работали и жили в столице Грузии – Тбилиси.
Фрида сразу стала настаивать на смене места жительства. Ей хотелось жить рядом с братьями. Захар сопротивлялся, но, когда понял, что угрозы уехать и забрать сына – реальны, решился на переезд. К тому времени семья жила в большом двухэтажном доме. Захар прекрасно зарабатывал, скупал на чёрном рынке» десятки» золотых монет. Хранилось всё это богатство в жестяных банках из-под американских мясных консервов (наследие войны).
Переезд в Грузию был мучительным и трагичным для семьи. В Тбилиси их никто не ждал с распростёртыми руками. Всем было нелегко. Старший брат Гриша, который вместе со своей супругой выкинул в армию Фриду – молодую вдову, потерявшую к тому же трёхлетнюю дочь, физически не выносил Захара. Это была взаимная ненависть. Заносчивость, высокомерие, жестокость Гриши не могла кому-то нравиться. Огромную отрицательную роль во всей истории взаимоотношений Захара и старшего брата Фриды – Гриши, сыграла Тодриниха – его жена.
Находчивый и успешный Захар, впервые, растерялся. Совершенно другая страна. Как-бы страна в стране. Чужой язык, другая ментальность. Адаптация была тяжелой и затяжной. Заговорили старые раны. Первое время они жили у Романа – младшего брата Фриды. Роман предложил купить небольшой дом и начать самостоятельно обустраиваться. Так, семья поселилась на улице Советской, в районе Нахаловка. Был куплен дом, предназначенный под снос, который простоял до настоящего времени.
Захар «взял себя в руки», депрессия не одолела его. Он начал осваиваться на новом месте, устроился на приличную работу.
Шли 50-е годы... И снова пошла страшная, чёрная полоса. Вернувшись под вечер, Захару пришлось пережить то, что ему так запомнилось при аресте отца Юды. Его забрали и посадили, как сына врага народа. Стукачество не прекращалось в стране "победившего социализма". Под несколько рюмок домашней грузинской водки – чачи он рассказал соседу о своей непростой жизни. Не знал, что сосед был КГБ-шником.
Тюремная жизнь была несладкой. К военным ранам добавилась – душевная. Неизвестность мучила. По ночам он думал о семье, Фриде. Это давало ему силы выжить в аду сталинских лагерей. Фрида всё это время работала на трикотажной фабрике буфетчицей. Её, с высшим образованием, по большой протекции туда устроил брат Роман,у которого в Грузии были большие связи.
В 1953 году сдох Сталинюга и появился свет в конце тоннеля. Фрида жила верой и надеждой. Она знала, что Захар вынесет все трудности, имея железную волю и характер, и вернётся домой.
Началась, так называемая, «хрущёвская оттепель». Начальной точкой её послужила смерть Сталина. К «оттепели» относят также недолгий период, когда у руководства страны находился Георгий Маленков, и были закрыты крупные уголовные дела ("Ленинградское дело", "Дело врачей"), прошла амнистия осуждённых за незначительные преступления. В эти годы в системе ГУЛАГа вспыхивают восстания заключённых под антисталинскими лозунгами: Норильское восстание, Воркутинское восстание, Кенгирское восстание и др. С укреплением у власти Хрущёва "оттепель" стала ассоциироваться с осуждением культа личности Сталина. На XX съезде КПСС в 1956 году Н. С. Хрущёв произнёс речь, в которой были подвергнуты критике культ личности Сталина и сталинские репрессии, а во внешней политике СССР был провозглашён курс на «мирное сосуществование» с капиталистическим миром.
В августе 56-го года Захара освободили. Узнать его было невозможно. Это был высохший, облысевший, пожилой человек. Печать тюрьмы осталась до конца его жизни. Пережитое трудно было описать. Он особенно не любил вдаваться в подробности, был немногословен и только после нескольких рюмок мог кое-что рассказать о страшной тюремной действительности сталинских лагерей. Людей не просто морили голодом, их унижали, издевались, били.
Несмотря ни на что, надо было вновь строить жизнь… сначала.
Захар сам удивлялся, откуда у него находились силы поднимать всё заново. Занятия спортом, плавание, штанга сделали своё благородное дело. Красивое тело было восстановлено, заблестели синие глаза. Утро начиналось с обязательной зарядки, обливания холодной водой и лёгкого завтрака.
Фриде приходилось много работать и, практически, тянуть всю семью. К этому времени, старший брат пристроил её бухгалтером на кондитерскую фабрику "Мзиури".
Из-за экономических трудностей и частых нервных срывов в семье начался разлад. Однажды, вернувшись с работы, Захар оказался в пустой квартире. Фрида забрала вещи и ушла к брату.
Это был, пожалуй, самый тяжёлый период в жизни Захара. Любовь к Фриде у него была смыслом жизни. Рядом с ней он становился ребёнком, таял, называл её – моя Буба. С Фридой всё казалось воздушным, искрились глаза, нежным, заботливым становился взгляд.
Захар частенько стал прикладываться к рюмке, появились женщины «на стороне».
Фрида была прекрасно осведомлена о его похождениях. Её любовь была чистой, хотя ухажеров всегда было не счесть. Она всячески оберегала семью. Захар же оставался "верным себе" и "страсть на стороне" не давала ему покоя... Любому терпению может прийти конец. Каплей дёгтя и причиной их разлада стала молодая соседка Татьяна. Захар не был в неё влюблён, но весёлость, молодость, страсть притягивали. Погружённая в заботы о семье, Фрида не могла дать столько ласки. Это был кратковременный роман, он быстро надоел начитанному и умному Захару.
Дорого ему обошлась эта мимолётная страсть. Поначалу он думал, что вернуть Фриду будет невозможно. Жизнь без Фриды превратилась в ад. У него даже появилось желание всё бросить и уехать в Белоруссию. Но любовь, семья были для него дороже всего. Ради этого он унижался, стоял под окнами квартиры Гриши, искал каждое мгновенье встречи и разговора с Фридой. Фрида сдалась и вернулась.
Часто он говорил, что, если бы не ревнивая и злая Полетт Годдар – жена Ремарка, которая сожгла все письма Марлен Дитрих к нему, сколько бы мы ещё узнали о нём. Ведь именно в своих письмах к ней он раскрылся, как гениальный писатель.
О любви Захара к чтению и Э.М. Ремарку нельзя не сказать отдельно. Роман "Время жить и время умирать" была его настольной книгой. Любовь к этому автору он привил и детям. Читал в самиздате Набокова, Булгакова, Солженицына. Наизусть мог цитировать раннего Бродского, Пастернака, Блока. Любил и знал Мандельштама, Есенина. А как он рассказывал "Мальчик Мотл" Шолом Алейхема! У Захара не было высшего образования, но он разбирался в строительных чертежах не хуже любого инженера. К нему частенько за советом обращались дипломированные специалисты по строительству. Впоследствии он руководил строительством мостов в Грузии. Один такой мост в Хевсуретии до сих пор напоминает о нём.
Легко разрушить семью, но склеить «разбитое» – всегда трудно. Чаще всего остаются трещины. Душевная рана – самая сильная и полной её ремиссии не наступает. Напряжённость в семье была, и Захар решил хотя бы на время уехать в Оршу к родным, разрядить обстановку. Фрида согласилась. Необходимо было радикально что-то менять, иначе семьи бы не было.
Орша их встретила совсем другой. Это был обустроенный городок, поменялось население. В городе стало много военных и приехавших из соседних деревень белорусов. Некогда еврейский городок полностью изменился, поменялся его облик. Появление воинской части решило и демографический фактор. В Орше из-за знаменитого Льнокомбината всегда доминировало женское население. В войне погибло много мужчин. Наличие военных решало многое.
Самой большой неожиданностью и стрессом для Захара была встреча с матерью – Ханой. После реабилитации, ей позволили вернуться, и она стала жить с Соней. Хана всё ещё оставалась красивой, нежной пожилой женщиной. Назвать её старушкой было невозможно. Держалась она прямо, моложавое лицо её было гладким и только глаза выдавали все тяготы и лишения, которые ей пришлось пережить в ссылке. С её лица навсегда исчезла улыбка. Улыбающейся Захар её больше не помнил. Хана прожила долгую, здоровую жизнь и умерла в возрасте 98 лет. Пошла зимой в гололёд за хлебом. Какой-то пьяница, в очереди, толкнул её, она упала, и кровоизлияние в мозг не дало ей почувствовать муки смерти. Она умерла мгновенно, как святая.
Оставаться в Орше длительное время было нельзя. В Тбилиси были: работа, дом. Обстоятельства все же заставили немного задержаться.
Конец 60-х был, пожалуй, самым успешным для семьи Захара. Жизнь, которая так его потрепала, давала ему шанс радоваться и иметь от неё удовольствие. И в домашнем хозяйстве было большое облегчение. Из Орши привезли двух сирот, которые остались без родных и родственников – Клаву и Любу. Горбатая Клава присматривала за хозяйством, а Любтя (Муля) занималась детьми. Они стали частью семьи. Захар никогда не садился за стол без них. В воскресенье Клава отправлялась в церковь, она была очень набожной и щедрой. Иногда она брала с собой младшенькую – Нельку. Не без помощи Захара, Клава и Люба устроили свою жизнь, создали свои семьи в Грузии.
Настоящим событием в семье, было появление старшей сестры Захара – Анны. Она через Красный крест разыскала родных и родственников. В Мюнхене, где жила её семья, Анна занимала должность президента женской еврейской организации Германии – ВИЦО. Её семье принадлежало несколько ресторанов, гостиниц, компания по недвижимости и некоторая долю в банке Западной Германии, к тому времени ещё отделённой от Восточной части. Первый её приезд в Союз был в начале 70-х. Она прилетела в Ленинград. Вся семья двинулась в Питер. Приехали почти все Кушниры из Орши, питерские родственники брата Володи. Это была очень трогательная встреча. Столько было всеми пережито, столько потерь, крови, слёз... Захар плакал, как ребёнок.
Будучи Президентом ВИЦО Германии, Анна рассказывала о своей помощи Израилю – молодому еврейскому государству. В Союзе после Шестидневной войны, боялись даже произносить слово Израиль. Много говорила о дружбе с Ариелем Шароном и его семьёй.
Тюрьма не сломала духа Захара, она не привила ему чувство страха. Он оставался всегда свободолюбивым, ненавидящим советскую власть и коммунистов. Друзья его обожали, их было огромное множество. Особенной была его дружба с фронтовым товарищем Ваней Перегудовым. Это было нечто гораздо больше обычных дружеских отношений. Фронтовые друзья – это братья. Именно Ване удалось вытянуть Захара в Ленинград на должность директора ликёро – водочной базы. В Ленинграде ему выделили шикарную квартиру на ул. Комсомола, недалеко от Финляндки. Огромные комнаты с высокими потолками и залой, по которой можно было ездить на трёхколёсном велосипеде. Фрида с детьми были рады такой перемене жительства.
Однако, Ленинградское "счастье" продлилось недолго. Захар заметил, что на базе идёт страшное воровство. Ещё раз пережить тюрьму, он вряд ли смог бы. Всё шло именно к этому. Однажды, он заметил, как один из работников вкладывает пробирку со спиртом в бочку. Это было перед ревизией на базе. Захар решил проверить содержимое бочки, и анализ показал наличие там водки 40%, вместо 96% спирта. В пробирке же был чистый спирт. Обнаружив такую аферу, он тут же написал заявление и уволился. Это его спасло от тюрьмы.
Впоследствии был снят с должности Романов – первый секретарь ленинградского обкома партии, который говорил о Захаре: – «Этот цыганский еврей может накормить весь Союз». Почему цыганский? Бабушка Захара – мать Юды – Голицына-Коган Софья Григорьевна, рождённая в Вене, имела цыганские корни. Захар рассказывал, что известная цыганская певица Ляля Чёрная была его родственницей по Голицынской линии. Прадед по отцу был Григорий Голицын. По женской линии все были еврейками. Но душа была по-настоящему цыганской – свободной, чистой, любвеобильной. Ах, как он пел цыганские романсы, играл на трубе, гитаре, аккордеоне! Это был праздник жизни в семье. Маленькая Нелька – любимая дочь, набрасывала на себя кусок прозрачной ткани для занавесей и выделывала плечами такое, что Захар от умиления плакал и смеялся.
Нужно было возвращаться в Тбилиси и начинать снова и снова жизнь сначала.
В Тбилиси семья вернулась, для того времени, достаточно обеспеченной. От Ани из Мюнхена постоянно шли богатые посылки, она присылала сертификаты. Свою первую "Волгу", а затем и "Жигули" Захар купил благодаря сестре. В гараже стоял "Запорожец", выданный местным военкоматом. Жизнь налаживалась и постепенно стала спокойной, рутинной.Происходили изменения и в политической жизни Союза.Железная занавесь понемногу стала приоткрываться. Вместе с  женой ,Фридой, Захару разрешили поехать в Мюнхен к сестре. Впечатления были неизгладимыми.Захар начал агитировать детей за отъезд из Союза.
– Нужно увозить детей, нельзя им оставаться здесь, – постоянно повторял он.
Конец 80-х ознаменовался, как период нестабильной экономики и политических потрясений. Магазины были пустыми. Семья спасалась продуктами, которые Захар получал по талонам в спец – магазинах для инвалидов войны. Он умудрялся из запасов семьи помогать соседям. Самым популярным стал анекдот:
– Скажите, у вас мясо есть?
–Мяса нет, но память у вас хорошая...
Начались народные волнения. В воздухе витал революционный дух. Появилась оппозиция к коммунистической власти. Акции протеста оппозиции были подавлены в ночь на 9 апреля 1989 года, и под натиском танков и дубинок, под воздействием слезоточивого газа погибли люди, в том числе несовершеннолетние.
Независимость Грузия обрела спустя два года. Ее первым президентом стал Звиад Гамсахурдиа, который продержался на своем посту менее года. Период правления Гамсахурдиа и его сторонников был и периодом особого расцвета национализма, который проявился в неприятии всего не грузинского, в том числе русского. В тот период остерегались говорить на русском языке даже в транспорте, на улице и в магазине. "Это Грузия, здесь государственный язык грузинский, и вы обязаны знать его", - заявляли тем, кто не мог сформулировать свою фразу по-грузински, так как русский был его родным языком. В тот период русский был родным не только для русских, но и для многих проживающих в Грузии армян, азербайджанцев, самих грузин. Они говорили по-русски в семьях, они учились в русских школах, они мыслили по-русски. И перестроиться сразу им было трудно. При Гамсахурдия был проведен референдум о восстановлении государственной независимости Грузии, а 9 апреля 1991 года тогдашний Верховный Совет Грузии принял Акт о восстановлении государственной независимости.
Особенно усложнилось положение населения Грузии после кровопролитной гражданской войны конца 1991 - начала 1992 года: войска оппозиции разбомбили и разрушили центр Тбилиси, пострадали как государственные учреждения, гостиницы, школы, кинотеатры, театры, так и жилые дома, погибли люди. Но оппозиция достигла поставленной цели - изгнала президента Гамсахурдиа и его сторонников из столицы, из страны.
Захар не был готов к тому времени бросить две дачи, дом, квартиры, машины, гаражи. Отъезд дочери, экономическая и политическая ситуация в Грузии сказались на его здоровье. Поднялся сахар, стали болеть ноги, руки. За короткий период выживания в условиях постоянного стресса он терял зрение. Попал в больницу, где не было препаратов, не было инсулина. Из больницы... он уже живым не вышел.
В самый голодный и холодный период, когда люди отапливали помещения мебелью, его хоронило огромное количество людей. Гроб несли на руках почти до самого кладбища. Открыли восемь поминальных палаток. Люди шли и шли. Несли продукты, вино бочками, чачу. Перед смертью Захар попросил Фриду: «Сделай поминки и дай поесть и выпить всем прохожим». Так и сделали. Только Фриде не нужно было ничего покупать и готовить. Столы накрывали благодарные люди и знакомые, которые любили его и отдавали ему свои последние почести.