125. Хуторская чертовщина. Отъезд гостей

           Ночь в усадьбе, да и в самом поместье прошло в спокойной и тихой обстановке.

           Даже убывающая луна проследовала в полной тиши по небосводу и была хорошо видна   утром в западной стороне над горизонтом.

         Сторожем в усадьбу вместо Анатолия Трухи был назначен Анисим Горячков, отставной солдат дополнительной мобилизации русско – турецкой войны 1877 – 1878 годов, участник третьего штурма Плевны.
          За этим штурмом в конце августа 1877 года наблюдал лично Александр Второй, румынский король Карл и великий князь Николай Николаевич.
           Штурм был отбит турками, а вот русские войска понесли огромные потери, Анисиму можно сказать повезло, что после тяжёлого ранения в область живота остался жив.

         После тех исторических событий  прошло почти тридцать лет, а вот полученная солдатская закалка оставалась спутником жизни Анисима, на него можно положится, он не оставит доверенный пост, чтобы не случилось.
          Алкоголем не злоупотреблял, на то были особые причины, знал меру, покуривал часто,  оставшаяся привычка с тех далёких лет.

           Собак с вечера обильно покормили, было чем с поминального стола, провели их знакомство с новым сторожем.

         Эти четырёхногие создания обладали хорошим познанием жизни, смекнули, что им не стоит попусту напрягать свои собачьи глотки, каждый раз видя появление этого человека на дорожках усадьбы.

          Каждый уголок усадьбы в эту ночь был под присмотром, Анисим честно нёс дежурство, даже ни разу не заглянул на кухню, где его бы с удовольствием накормили и поднесли стопочку водки.

            Этой ночью даже служители тёмных сил вели себя сдержано, Злотазан отсыпался в сундуке, уж наполненными под самую завязку  были событиями эти последние сутки, требовался продолжительный отдых.

              Утро в доме началось с суеты, настало время гостившим родственникам покинуть поместье, а впереди предстояла  длинная дорога, в такое не спокойное время.

       Суетливые сборы, завтрак перед отъездом, слезливое прощание барынь у ворот, небольшое напутствие на дорогу и наконец, самая томительная минута расставания.
                Владимир Кузьмич помогает жене подняться в тачанку, подсаживает сына, обнимается ещё раз с матерью, говорит множество тёплых слов, обещает писать и навещать её, а затем с тяжёлым грузом на сердце усаживается в тачанку.

          Ильюша ещё до конца не понимая всей этой прощальной церемонии в полнейшем настроении, сидя между отцом и матерью, весело поглядывает на бабушку, предвкушая стать свидетелем новых событий в дороге.

             Викентий лёгким рывком приподнял в воздух  длинные вожжи, пустил по ним волну и шлёпнул ими по спинам лошадей.
            Лошади не спеша сдвинулись с места и потянули за собой тачанку, рессоры которой поскрипывали на неровностях придворовой дороги.

            Уезжающим гостям, стоящие у ворот служанки махали на прощание руками, Анна Владимировна смахнула платочком слёзы, помахала вслед отъезжающим, а затем перекрестила их три раза, из тачанки ответили взаимностью.

        Тачанка выехала на проходящую через поместье дорогу, Ильюша встал коленями на сиденье, так ему было удобнее смотреть на удаляющуюся бабушку и махать ей своей  ручонкой.

             Тачанка удалялась на запад, чтобы через несколько вёрст повернуть на юг, по направлению к станице Прохладной, где с местной станции отправиться в Москву.

          Уезжающих гостей провожали и крестьяне у западных ворот, куда они вышли, оставив на время свои рабочие места.

               Был ещё один наблюдатель, отличавшийся от всех отличным настроением, он наблюдал за удаляющейся тачанкой в западное  слуховое окно и слегка пританцовывал от удовольствия, радуясь отъезду этого маленького организатора его проблем, на прощание корчил ему рожи, выпячивал глаза, высовывал язык, надувал щёки, помахивал ушами.

         Но всего этого никто не замечал, даже Ильюша не удостоил его своим взглядом.
         Это даже хорошо, иначе мальчик стал бы на него тыкать пальцем, показывать и убеждать родителей, что на чердаке действительно кто – то  обитает.

            Тачанка давно скрылась из вида, а Анна Владимировна продолжала стоять и смотреть вдаль, грустно было на душе, тяжко на сердце, опустел дом, опустело всё внутри, похолодело, словно всё тепло улетело с отъездом любимого сына и внука, к невестке отношение более спокойное, где – то даже ревнивое.

           Гости уехали, и Анне Владимировне казалось, что всё опустело, даже не понятно, что теперь делать, сразу образовалось столько свободного времени, даже трудно понять, чем себя занять.

           У ворот топталась прислуга, боясь нарушить своим присутствием унылое состояние барыни.

           Всё внимание Анны Владимировны, сконцентрированное и устремлённое вдаль, было отвлечено звонкими ударами молотков по наковальне,  доносившимися от кузни, она перевела взор на конюшню, разворачиваясь, осмотрела хутор, и яркая желтизна крыши кузни с восточной окраины хутора притянула  её взгляд.

           Для себя она отметила:
                «Быстро сработали. От пожара и следов не осталось».

         Это единственное приятное событие  сегодняшнего дня, притупило тоскливое состояние, вернуло её в обычное состояние, Анна Владимировна повернулась к воротам,  посмотрела на прислугу, давая тем понять, что довольно прохлаждаться, пора и делами заняться.

          Барыня проследовала во двор, а за ней поспешила и домашняя прислуга, начинались обычные будни, полные всевозможных забот.



04 – 05 ноябрь 2016 г.