Зов Тибета. Глава 4

Наступило лето, долины оделись зеленью и наполнились пением птиц, и только соседство людей омрачало картину. Наполненные жаждой золота и славы, охотники на драконов рыскали повсюду, ища следы Веернаты. До нашей долины высоко в горах они пока не добрались, и я радовался этому, сбивая их с толку, оставляя следы своего присутствия в других местах. Слухи быстро распространялись по горной местности, и вооруженные отряды, обгоняя друг друга, мчались по ложному следу, чтобы потом с разочарованием  вернуться обратно, ничего не найдя. Все считали, что серый дракон, залечив раны, стал просто более осторожным. Я находил ловушки, построенные вблизи деревень, и оставлял их нетронутыми стоять, наблюдая за яростью охотников, в силки которых попадался лишь потерявшийся скот.
Веернату я не выпускал из долины, взяв на себя всю заботу снабжения нас пищей. Принося мясо только диких зверей, травы и коренья, я заставлял свою подругу всем этим питаться, несмотря на ее возмущения. Она постепенно превращалась в мое домашнее животное, преклоняясь перед моей волей. С рождением детей можно будет начинать работать с ее мозгом, развивая ее одновременно с нашим потомством. Скоро процессы, происходящие внутри ее тела, стали заметны, она постепенно набирала в весе, летать ей становилось все труднее, а в самый разгар лета, она уже отказывалась вылетать из пещеры. Инстинкт материнства брал верх вместе с раздражительностью. Она все еще помнила вкус человеческого мяса и желала насыщаться только им, и мне оставалось только запастись терпением и постепенно все сильнее навязывать свою власть. Сила разума начала побеждать первобытную дикость.
Это был прекрасный солнечный день. Начинался он как обычно, но я навсегда запомню его, особенно то утро, когда я оставлял Веернату в нашей пещере. Ласково попрощавшись с ней, я пошел к выходу, а она как обычно укоряюще рыкнула на меня, не желая расставаться. Я приказал ей оставаться и ждать, что она и делала всегда, лежа на мягкой подстилке из хвойных веток, которые я постоянно приносил сюда. В дальнейшем я планировал максимально обустроить наше жилье, подготовив его к рождению детей.
Я взмыл в небо и как всегда упивался полетом. Высоко в горах снег лежит круглый год, животных не так уж и много, и я часто подолгу искал добычу, спускаясь в долины. Я никогда не истреблял все живое, давая возможность увеличению популяций диких животных, чего нельзя сказать о людях – они желали подчинить себе природу, бездумно уничтожая все вокруг, не осознавая, что являются частью ее.
Охотясь в долинах горных рек, я довольно далеко улетел от места нашего обитания. Как всегда, принесу подруге поесть, потом стану наблюдать за людьми, контролируя их передвижения по горам. Вечером предамся медитации и «разговорам» с моей драконихой, ведь в последнее время мне очень не хватало собеседника, равного мне по разуму. Как обычно, она будет слушать меня, привыкая к речи и уже понимая некоторые слова и команды. Все как всегда, а через несколько месяцев родятся наши дети. Когда мы все вместе полетим на восток, я буду по-настоящему счастлив.
Здесь, посреди зеленых полей и лесов, дикий импульс боли внезапно настиг мой разум. Я с трудом приземлился в березовой роще, ломая тонкие ветви деревьев и топча кусты. Боль передалась по всему моему телу, зажала меня в свои стальные тиски, словно клещи палача прошлись по мне, и я взвыл, дергаясь и круша все вокруг. Сознание мое замутилось, тело не желало подчиняться приказам воли, и я постепенно был вынужден сдаваться, слабея.
Когда никаких сил не оставалось, чтобы вытерпеть эту боль, она вдруг отпустила меня также внезапно, как и схватила. Я осмотрелся вокруг. Стройные молодые березы и кустарник, среди которых я приземлился, были переломаны ударами моих конечностей и хвоста, трава примята или вырвана, земля словно перепахана, однако не теле я не нашел никаких ран. Медленно вспоминая момент прикосновения боли, я понял, что ее источник находится очень далеко от меня. Это были мучения родственного мне существа, переданные на ментальном уровне.
Веерната! Холод стрелой проник мне в душу, сковывая льдом все нутро. Я резко взлетел и быстро набрал скорость в полете к дому. Никогда еще я так не летал. Ветер свистел в ушах, бил в меня своими порывами, крылья готовы были оторваться от спины, а тело вытянулось, словно стрела. Земля, деревья, горные хребты стремительно проносились подо мной, но полет продолжался, казалось целую вечность. Я молил небеса, чтобы Веерната была живой, дождалась моего возвращения. Что бы ни произошло там, вместе мы сможем выстоять перед любой опасностью, преодолеть все препятствия, посланные судьбой.
Быстрая, могучая Веерната! Ты не умрешь, потому что я не позволю этому случиться. Твоя боль передалась моему сердцу, я почувствовал ее, несмотря на расстояние между нами. Я услышал твой зов на другом континенте, я бы чувствовал то, что чувствуешь ты, даже находясь на другой стороне мира. Расстояние не важно, лишь то имеет значение, что мы с тобой остались одни из всего некогда могучего нашего рода. Только нам одним дана возможность дать жизнь новому поколению драконов. Тогда мы вновь станем единым Родом, властителем небес, и человечество вновь станет считаться с нами. Не только люди, но и наблюдатели с других планет будут свидетелями вознесения падших душ и присоединения их в дальнейшем к Вечности. Только мы – совершеннейшая раса на этой планете из всех когда-либо населявших ее народов. Мы не исчезнем, не канем в вечность, как другие, нет!
Холодный воздух гор иглами льда врывался в легкие и парами выходил из пасти. Подо мной промелькнул еще один хребет, и я снизил скорость, очутившись в своей долине. Вот вход в пещеру, усеянный следами множества ног… человеческих ног! Повсюду виднелась кровь, присутствия живых я не чувствовал.
Я опоздал!
В полутьме пещеры я увидел то, что они сотворили с ней. Содрогаясь, словно в лихорадке, я подошел ближе. Я увидел страшно изуродованное, обезглавленное тело с распоротым животом и раскиданными по пещере внутренностями. Я увидел растоптанные сапогами эмбрионы зародышей драконов среди крови и кишок. Я увидел раны, причиненные мечами убийц. Я увидел смерть во всем своем отвратительном обличии, непредотвратимую и ужасающую. Отрезанной головы Веернаты я так и не нашел, видимо, охотники забрали ее с собой в качестве трофея.
Все кончено!
Она не одна ушла в мир иной, прихватив с собой несколько подонков. Я насчитал три обугленных тела в оплавленных доспехах. Еще двое, разъеденные кислотой, лежали у стены около ее тела. Шестой мертвец, перекушенный пополам, валялся дальше, во мраке. Этот был последним, убитый тобой, Веерната. Скорее всего, они напали внезапно, когда она спала, иначе трупов было бы больше и неизвестно, чем закончилась бы эта встреча для них. Охотники на драконов действовали наверняка. Но как они узнали? Как я не заметил их, скрывающихся среди гор в ожидании нападения? Возможно, они узнали еще раньше о месте нашего обитания, но тогда как я не почувствовал этого? Я узнаю ответы на все вопросы, и очень скоро. Ответы будут выходить из ваших глоток вместе с кровью из ваших тел! Теперь мне стало все равно, сколько людей узнало о моем присутствии. То, что дракониха оказалась беременной, лишний раз доказывало, что в Альпах обитает другой дракон, ее пара. Теперь и на меня начнут охоту? Ну что ж, пожалуйста, только дичью в этой охоте будут люди!
Среди крови, внутренностей и изуродованных тел я видел крах всем своим мечтам. На подкашивающихся ногах я выбрался из пещеры, и ветер унес в небеса мой крик скорби. Я метался по снегу, выл и ревел, я хотел разрушить эти горы, в молчаливом величии безразлично взирающие на мое горе, я хотел выжечь огнем города и деревни в зеленых долинах, убивать низменных существ, именуемых людьми и возомнивших себя владыками мира. Все эти небеса, вода и земля теперь не нужны, нет важности в существовании мира без нас, которые слишком хорошо его познали и стали его неотъемлемой частью. Но мир меняется. За свои тысячелетия он поменял множество обличий, и только крылья, рассекающие воздух, голос предков, звучащий в мозгу, вызов превратностям судьбы в душе не изменились. Только я остался прежним!
Все это время в мое сознание проникал единый стон многих душ, которым не суждено больше воплотиться в облике драконов. Когда я уйду из этого мира, цепь кармы полностью будет выкована, и те, кто за последние десять тысяч лет чего-то достиг на пути духовного развития, вынуждены будут начать все сначала. Моя миссия потерпела полный провал! Их стон перешел в вой, готовый свести меня с ума, а потом все вдруг стихло, лишь тишина заполняла мой разум.
Я остался один! Эта мысль вдруг молнией прожгла мне мозг. Я – последний. Больше не будет древнего Рода, не огласятся небеса ревом своих властителей, не будет шелеста крыльев в плавном парении, не прозвучит зов предков, призывающий к единению душ. Вслед за другими расами и народами, мой род канул в небытие, остался в прошлом, и только память богов еще не загладилась прошедшими столетиями. Боги… не их ли это злая шутка, каприз, подлое желание искоренить наш род, стереть с лица земли, ведь это они когда-то перенесли моих предков в этот мир, дали возможность приспособиться и процветать? А теперь наше время прошло, посчитали они, и мы должны уступить место новой расе? Но зачем эти бесконечные эксперименты, создание душ и уничтожение затем? Не боитесь ли вы, что ваши создания превзойдут вас разумом и силой, выйдут из-под вашего контроля и начнут представлять для вас угрозу? Тогда вы ничем не отличаетесь от нас, как бы сильны вы ни были. Черпающие силы и знания напрямую от Бога, вы все равно остаетесь со всеми своими пороками, присущими смертным. Цивилизации, не отработавшие свои задачи на этом плане, стираются, это – изначальный закон мироздания в этой точке вселенной, но почему именно вами диктуется воля Бога? Может быть, невозможно создать идеальное во всех отношениях существо, так как, обладающее волей и разумом, свободой выбора, способное создавать и разрушать, оно все равно будет творить деяния, кем-то воспринимаемые как зло, а для кого-то являющиеся добром. Даже пророки, Будды и вознесенные учителя света – для сил сдерживания всего лишь препятствия, их антиподы, их зло. Все тождественно и дуально. Да, помыслы не у всех чисты, и все по-разному преодолевают искушения, продвигая свое сознание к Богу, но почему именно мой род уничтожен, ведь даже последним атлантам было позволено закончить работу своей цивилизации и наставлять сынов человеческих. То был Золотой век, когда последние машины, работающие на духовной энергии, еще поддерживали порядок, сдерживая колебания планеты, предотвращая окончательную материализацию духовного сознания, сопротивляясь силам сжатия материи. Может, все дело в карме, этом проклятии миллионов душ? Что является по-настоящему добром и что есть абсолютное зло? Вселенная, сотканная из миллиардов солнц, заполненная вакуумом пространства, орбиты бесчисленного множества планет и других небесных тел, процессы эволюции звезд и галактик, метагалактика, мир живых и мир духов – все это можно назвать одним словом – Бог. Вселенский разум – безграничное знание, ни для кого полностью не постижимое, сочетает в себе созидание и разрушение, начиная от рождения и разрушения звездных скоплений, и заканчивая процессами на атомном уровне. Бог создал, Бог уничтожил – все смертные делают то же самое. Новый цикл начинается, развивается и подходит к концу, уступая место следующему – это единый закон этой вселенной. Быть может, где-нибудь за биллионы парсеков пространства и лет времени, в другой вселенной все идет по-другому, но здесь законы бытия нерушимы. Разделение изначального сознания на материю, воплощение в материальных мирах, сокрытие невоплощенной половины целой планеты и каждого существа в отдельности, центростремительные силы сжатия вещества, затрудняющие возврат к духу – все это божественный промысел по созданию все новых миров. Значит, вы имеете право уничтожать свои миры, как дитя выбрасывает надоевшую игрушку? Значит, все это – большая игра, и винить вас незачем? А возможно, что и мой Род познал слишком много знаний, и вы не захотели нашего возвышения над другими существами Ментального плана? Тогда, руководствуясь Законом Создателя, вы имели полное право уничтожить нашу цивилизацию, так отцы наказывают своих провинившихся детей. Так цивилизация драконов отработала полностью все задачи плотного плана, но отдельные группы моих собратьев посчитали необходимым просвещать сынов человеческих вместо вознесения к Богу, и за это были наказаны! Пятая раса обладает абсолютным правом свободы воли, такого еще нигде не было, и любое вмешательство со стороны других цивилизаций неприемлемо: люди должны сами пройти все Голгофы плотного плана и вознестись к Богу только благодаря себе самим, сами решая свою судьбу, делая свой выбор.
В отчаянии я вновь и вновь задавал вопросы, ответы на которые давно знал. Здесь, в плотном плане, все дуально, энергии, генерируемые в сердцах, обличаются в различные проявления, воздействуя в основных двух направлениях, название которому есть добро и зло. В тонких мирах, как и во всей вселенной, нет такой дуальности, есть лишь два знака вечности, находящиеся в постоянной гармонии, что и является основой эволюции, и все космические цивилизации принадлежат к одному из этих двух знаков и в своей эволюции подчиняются единым канонам мироздания. Все, как и должно быть, чтобы обеспечить покой вечного движения, бесконечную эволюцию миров, цивилизаций и пространства Вечности, везде, но только не здесь, не на этой планете, где сталкиваются обе силы в своем материальном проявлении, в результате чего гармония и баланс нарушаются, как неоднократно нарушали его те, кто был всегда заинтересован в провале эксперимента Сил Творения в этой точке вселенной.
Этот мир находится под властью Люцифера…
Я знаю, кто мой истинный враг…
Но я не хотел никому мстить, я хотел лишь жить по канонам мироздания, жить в эволюции. И, хоть месть полностью исключена была из моих помыслов, я решил, что буду уничтожать всех низших созданий, стремящихся причинить мне зло – мое право сильного, закон бытия, которому подчиняется все живое в этой вселенной. Может быть, вы именно этого хотели, когда спасали мой Род тогда, сотни тысяч лет назад? Теперь я никого не разочарую, я подчинюсь другому Закону. И я, несомненно, своими действиями вмешаюсь в людские судьбы, пусть так, но я не стану падшим! Когда я похороню свою драконицу, я подготовлюсь к последнему пути в этом мире.
Я вычистил пещеру от мертвых человеческих тел и крови, выкинув останки подальше, оставив только безголовое тело Веернаты. Люди не уйдут от меня далеко, мне нужно подготовить место погребения. Я собрал все внутренности и эмбрионы драконов рядом с телом, я сложил должным образом ее лапы и выпрямил ее хвост, я расправил ее покалеченные крылья, насколько позволяла вместительность пещеры, я оросил слезами стены и пол, я молился. Оставалось вернуть только голову, и тогда твоя могила будет закончена, Веерната. После моего ухода морозный воздух беспрепятственно проникал внутрь пещеры, не давая телу гнить. Падальщиков я тоже не опасался – они не скоро сюда придут, боясь еще возможного присутствия драконов.
– Я скоро вернусь. Подожди еще немного, Веерната, – прошептал я ей и отвернулся, рассматривая следы.
Капли крови на снегу и следы человеческих ног вели вниз и далее к противоположному краю долины. Потом кровь исчезла, вероятно, свернувшись, и остались только следы. Свой трофей охотники тащили волоком на шкурах, их было человек пятнадцать.
Взлетев в воздух, подавленный горем и одиночеством, искал я своих врагов, внизу замечая каждый след или мысль любого существа. Следы перевели меня через горный хребет и дальше, к краю пропасти. Я молнией пересек пространство и влетел между скал, уходящих далеко вниз. Пар и облака поднимались вдоль стен, и в тумане я неслышно двигался, невидимый сверху.
Люди проходили надо мной, по узкому карнизу вдоль расщелины примерно полчаса назад, вдохновленные удачей на кровавой охоте. Ну что ж, скоро посмотрим, как она вас покинет.
Внезапно я почувствовал их присутствие. Семь человек чего-то ждали наверху, там, где тропа расширяется и уводит от пропасти, петляя между скал и уводя в долины, где зеленые луга и лето. Я не ожидал, что они отыщут эту дорогу, ведь даже местные крестьяне не знали о ней. Она незаметна снизу, и найти ее не так то просто, даже поднявшись наверх. Кто же их привел сюда, и как они укрылись от моего взора?
Я решил получить ответы на все вопросы, прежде чем они умрут.
Ловушка была приготовлена со всей тщательностью, только они не учли, что охотятся не на дикого зверя, нападающего на них с воздуха. Мощная стрела баллисты «скорпиона», способная пробить мое тело насквозь, была направлена вверх, именно туда, откуда они ждали моего нападения. Воины дежурили, разведя костры и внимательно всматриваясь в небо. Не заметить их с воздуха было невозможно, и они знали это.
Крики ярости, ужаса и проклятий вырвались из их глоток, когда они увидели меня, вылетающего из тумана пропасти под ними. В следующее мгновение огненный шторм из моей пасти обрушился на «скорпиона», и тот вспыхнул ярким пламенем, не давая воинам приблизиться к нему.
Взмах крыльев, и я запрыгнул на карниз, навстречу врагам. Первого, вырвавшегося из группы вперед, с длинным мечом в правой руке и треугольным щитом в левой, я со змеиной скоростью схватил за ногу, не давая ему обрушить удар на меня. Он дико закричал, оказавшись в воздухе и выворачиваясь. Не давая ему опомниться, я взмахнул им, словно палицей, и обрушил на следующего. Удары, вопли, брызги крови и треск ломающихся костей – все слилось в единый шум у меня в голове. Еще один взмах – и следующий воин летит, дико крича и размахивая руками, в пропасть, навстречу смерти.
Троих я скинул вниз, одного страшным ударом впечатал в стену, где он с переломанными костями остался лежать неподвижно. Их не спасали кольчуги и стальные шлемы, со мной были бесполезны их щиты, топоры и длинные мечи, они поняли это, и страх их становился сильнее ярости.
Пятый воин уклонился от страшного удара, отпрыгнув назад, и окровавленное тело в моей руке с глухим звуком ударилось о камень. Я с остервенением замахнулся еще раз и вдруг почувствовал, что тяжесть груза в руке исчезла. Тело воина куда-то пропало, я крепко сжимал в лапе только вырванную ногу, всю изломанную, в лохмотьях мяса и в крови. Выбросив ее в пропасть, я повернулся к следующему врагу. Этот ловкий воин воспользовался моим секундным замешательством и подскочил ко мне, метя копьем в живот. «Опасная близость, ты отвлекаешься», – подумал я, отводя древко копья и захватывая левой лапой в железные тиски его руки, ломая их в предплечьях.
Чувство опасности ворвалось в мой мозг быстрее, чем я заметил молодого солдата с арбалетом в дрожащих руках, целившегося мне в глаз. Огненного дыхания оставалось во мне немного, ровно настолько, чтобы взлететь, и поэтому я плюнул кислотой наугад, в середину его тела, одновременно находя последнего врага.
Его могучий рост выделял его на фоне его товарищей, не менее могучий меч сжимал он  двумя руками. В начале атаки он отскочил назад, к «скорпиону», а теперь, обжигая руки, наклонял его раму вниз, направляя стрелу на меня. Он с криком обрушил свой спадон на деревянную задвижку, удерживающую натяжение ремней, и огненная стрела полетела прямо мне в голову.
Он все точно рассчитал: еще немного, и кожаные ремни порвались бы, объятые огнем. Возможно, именно это меня спасло: наклони он раму «скорпиона» ниже, и стрела пронзила бы мне грудь, увернуться я бы не успел, слишком близко находился я у машины. Я одернул голову, одновременно поворачивая ее вбок, пропуская огненную смерть мимо, в сторону скал, и с ревом прыгнул вперед, всем телом подминая того, которого я держал за руки. Я едва не поскользнулся на покрытых кровью камнях. Размазав в кровавую массу умирающего человека, я прыгнул вперед, сметая хвостом и телом безопасную теперь машину. Ее горящие обломки разлетелись во все стороны, не давая при этом могучему воину поразить меня спадоном.
Несмотря на ожоги на руках, он держал свой меч вертикально вверх над головой, готовый в молниеносном ударе обрушить его на меня. За его спиной я заметил вход в небольшую пещеру, к которой подползал еще один, молодой, тот самый, что целился в меня из арбалета. Он стонал, поджимая под себя руки, разъеденные кислотой – мой плевок оказался метким.
Двое. Вам нельзя спастись, я не позволю!
Опираясь на все четыре лапы, я пригнулся к земле и в змеином рывке бросился вперед на богатыря и сразу же вильнул вбок. Клинок спадона засвистел в воздухе, удар, способный разрубить мою голову пополам, был направлен сверху вниз. Мимо. Меч едва коснулся камня тропы, как его обладатель стал его возвращать, делая боковой замах. Позволить меня ударить я ему не дал. Удар лапой – и меч летит в сторону, выбитый из поврежденных рук. Следующим ударом я его повалил на землю, прижав к камням, не давая ему пошевелиться, он находился словно в стальных тисках, ругаясь хриплым голосом.
Его молодого товарища, отчаянно кричащего и вырывающегося, я подтянул к себе за ногу, накрыв его левой задней лапой, но не раздавливая. Эти двое мне были нужны живыми. Затем, в полном молчании, я левой лапой снял шлем с богатыря, вместе с подшлемником, желая посмотреть на отважного воина. Густая борода и длинные черные волосы вырвались из-под шлема, открылось покрытое шрамами смуглое лицо, перекошенное яростью, глаза метали молнии. Даже сейчас он не боялся меня, закаленный в боях воин, не знающий жалости и компромиссов.
– Ну что ты ждешь, зверюга, давай, кончай меня! – зарычал он.
– Арно! Ты жив, – застонал юноша. – Ради Бога, спаси меня!
– Трусливый сопляк! Ты побоялся выстрелить, когда был шанс, и сейчас он сожрет нас из-за тебя!
Арно повернул голову и увидел товарища в не лучшем положении, чем был сам.
– Арно… – заплакал парень.
– Трус!
– Хватит бесполезных разговоров! – слова человеческого языка неестественным ревом вырывались из моей пасти.
Их глаза округлились от неожиданности, а лица побледнели. Челюсти мои оставались чуть приоткрыты, не двигаясь при разговоре, как у людей – лишь горловые язычки щелкали и шевелились, рождая звуки, переходящие в немного гортанные слова.
– Он говорит, Арно, он разумный. Отец Висконте сказал правду, это демон в обличии дракона…
– Это он привел вас сюда? – проскрежетал я.
– Отец Вискон…
– Заткнись, щенок, – оборвал его Арно. – Ты ничего не узнаешь от нас, поганый дракон!
Он плюнул в меня, желая разозлить. Его слюна попала мне на плечо. Какие все-таки безрассудные эти люди, подумалось мне, они всех и всегда судят по себе, а глупость и невежество уступают место благоразумию в их умах. Арно пытался вырваться из моей хватки, сыпля проклятиями и повизгивая. Я его встряхнул и сильнее прижал к земле, так, что его лицо посинело.
– Где голова? – громовой рев сорвался с моей пасти.
– Иди обратно в ад, откуда ты выполз! – выдохнул он.
Это мне не понравилось.
– Где голова? – повторил я. – Больше спрашивать не буду.
– Проклятый демон! Ты не узнаешь ничего, не заберешь мою душу…
– Арно, – закричал парень, – давай расскажем ему все. Может быть, он оставит нас в живых…
– Заткнись, урод! – взвыл Арно и повернул голову ко мне: – Господь меня защитит! Гори огнем, демон, убирайся в ад!
Его упрямство, сродни его смелости, преобладало над разумом. Это был лишь рубака, тупой исполнитель чужой роли, чурбан до мозга костей, а я его посчитал вначале достойным. Он разочаровал меня.
– Ты глупый человек, – сказал я ему, – твоя глупость ведет тебя к смерти.
– Убирайся в ад, тварь! – на его губах показалась пена.
В его голове были лишь проклятия и бранные слова, а в глазах – безумная ярость.
– Ну что ж, – произнес я, надавливая лапой на него сильнее.
– Именем Господа… проклина…
Но я не дал закончить ему. Надавив на него посильнее, я почувствовал, как грудная клетка человека прогибается вниз. Вопль с его уст прервался хрустом ребер. Между колечками его байданы проступила кровь, а потом грудная клетка сломалась окончательно, раскрошилась, из его рта хлынула кровь, а сквозь кольчугу, как через мясорубку, проступило розовое вещество легких и обломки костей. Предсмертные конвульсии прекратились, когда моя лапа уперлась в камень. Обломившиеся ребра распороли ему живот, и оттуда выдавились внутренности. Я брезгливо одернул конечность, стряхивая кровь и кусочки мяса, а потом схватил лапами юношу, раскинув ему руки в разные стороны и прижав их к земле.
Он видел, что произошло с его старшим товарищем, и взвыл от ужаса, его тело словно окаменело, и он не пытался вырываться. Вой и плач перетек в истерику, сопли и слезы размазались по его лицу вместе с грязью и кровью.
– Заткнись, – прорычал я, не давая ему сойти с ума, – если хочешь еще пожить.
Жить ему хотелось очень сильно, и, превозмогая ужас и боль, он с трудом подавил истерику. Только всхлипывания сотрясали временами его тело. Я заметил, что штаны между ног его потемнели: парень обмочился от страха.
– Пожалуйста… – заскулил он.
В моих глазах он увидел разум, готовность к любым действиям, однако там не было злости, жажды мщения, лишь убийственный блеск и проснувшееся сожаление.
– Кто ты? – прошептал он. – Если демон, то почему не вытянешь душу?
– Мне не нужны все ваши никчемные души, – глупость людей меня начала раздражать.
– Отпусти меня, пожалуйста, я никому не скажу…
– Заткнись!
– Понимаю, ты хочешь помучить меня…
– Заткнись! – повторил я. – Здесь я задаю вопросы.
Его лепет действовал на нервы, к тому же слишком много времени уже прошло с момента моего нападения на их лагерь. Дорога была каждая минута, мне не хотелось, чтобы их товарищи что-нибудь сотворили с головой Веернаты.
– Где ее голова? – мой голос звучал теперь четко и внятно, но гортанность все же сохранялась.
– Они повезли ее в долину, в деревню под горой, – пролепетал он.
– Что они хотят сделать с ней?
– Отец Висконте хочет провести ритуал по изгнанию злого духа, а для остальных это трофей. Барон Ван Хорт пообещал кучу золота. После совершения ритуала Асфольд и остальные повезут ее в замок.
– Зачем вы разделились?
– Это отец Висконте настоял. Ему нужен ритуал, а Асфольд хотел продолжить охоту, заманив тебя сюда. Они долго спорили, и, наконец, Асфольд сдался.
– О каком ритуале говорил священник?
– Не знаю. Он говорил, что, используя ее голову, сможет воздействовать на тебя, изгонит демона из тебя, и ты станешь обычным драконом. Тогда мы легко поймаем тебя. Но мы не верили ему, потому что не бывает разумных драконов. Но он настойчиво рассказывал о тебе, хоть тебя никто не видел из людей.
Его слова заставили меня напрячься. Не было на земле магов, которые смогли бы по отпечаткам мертвого сознания восстановить облик родственного существа, отдавшего частицу своей души, как, например, я наполнял Веернату своей жизненной силой, тесно соприкоснувшись и переплетясь душами, и не было, тем более, вообще человека, который мог бы при этом воздействовать и взять под контроль оригинал ментального образа, вытянутого по мельчайшим частицам из клеток остывшего мозга мертвого тела, еще имеющего последнюю связь с душой. Это – божественная магия, неподвластная смертным. Кем же ты являешься на самом деле, священник?
– Все охотились только на серого дракона, – продолжал парень, дрожа, – а до сегодняшнего дня никто из нас не верил в твое существование. В том, что здесь обитает еще одно чудовище, мы убедились, увидев, что серая дракониха была беременна. Тогда мы решили довериться священнику, но мы не думали, что существуют разумные драконы. Мы разделились здесь. Асфольд повел всех вниз, в долину, а группа Арно ждала тебя в засаде.
– Глупцы! Вы понадеялись изловить того, кого ни разу не видели, – смех с гневом вырвался из моей пасти. – Вы все умрете. Ни жалкие ловушки, ни толпы вас меня не остановят. За преступление, которое вы совершили, ответит каждый, кто держит оружие в руках!
– Пожалуйста, пощади! – взмолился он.
– А вы пощадили мою подругу? Вы пощадили моих не рожденных детей? Вы уничтожили весь мой род!
– Пожалуйста! – завопил он, вырываясь.
Я крепче прижал его к земле.
– Я могу с легкостью оторвать тебе руки, так что не дергайся, – посоветовал я.
– Не убивай меня! – прошептал он. – Я все тебе рассказал. Я совершил ошибку, но я никогда больше не повторю ее вновь. Я присоединился к охотникам на драконов, потому что семья моя голодает, мать одна растит сестер, нужны деньги, а тут барон объявил об охоте. Меня зовут…
– Я не желаю знать твое имя, – перебил я его, – ни, тем более, проблем твоей семьи! Если бы вы, люди, оглядывались вокруг, вы увидели бы куда важнее дела, тем те, коими заняты виши ничтожные умы.
Я перевел взгляд на пещеру.
– Здесь вы прятались?
– Да, и еще у перевала в твою долину, под скалой. Отец Висконте все время молился, отвращая взор демона от нас, так он говорил. И мы передвигались по горам только по его командам, доверившись его молитвам.
– Этот священник, он венецианец? – вдруг спросил я.
– Да, – прошептал он, округлив глаза, – значит, правда то, что вы встречались прежде…
Тогда, на корабле, он был лишь обычным человеком, я не сомневался, но сейчас, кто наполняет его тело, что за демон или злое божество вселилось в него, отодвинув далеко в тень человеческую душу? Я получу на эти вопросы ответ, и очень скоро, я могу оказаться сильнее его, кто бы он ни был, ведь в противном случае он бы не сделал такой подлый ход. Ну что ж, мы еще поговорим!
– Знаешь ли ты, что до сегодняшнего дня я не убил ни единого человека, я хотел жить в мире, возродить свой род. Я отпустил тогда всех, на корабле, несмотря на то, что они пытались убить меня. Я простил их и предупредил монаха не преследовать меня, однако… – мой голос звучал приглушенно, в нем звучала печаль, он чувствовал это. – Ты прав: вы все совершили ошибку, последнюю в своей жизни. Не стоило вам заходить сюда и убивать. Почему вы такие настырные? Нападения драконихи прекратились, я удерживал ее от этого и не позволил бы нападать на людей в дальнейшем. Вы жили бы в мире дальше, постепенно забыв о нас, а мы покинули бы эти края и больше бы никогда не возвращались.
– Отец Висконте… Он пришел в эти горы месяц назад. Он говорил, что сам Папа его благословил на поход против сатанинских отпрысков. Он каждый день молился и указывал нам путь, говорил, ангелы ведут его. Он заразил всех своей решимостью, вдохновил на поход, к тому же, всем известно, что зверь, отведав человеческого мяса, становится людоедом.
– Она не зверь! – зарычал я. – Больше не зверь!
Страх опять накрыл его, на глазах показались новые слезы.
– Пожалуйста, отпусти меня, – взмолился он. – Я никому ничего не скажу, я не возьму больше в руки меч, никогда.
Больше он был мне не нужен. Я торопился.
– Что ж, я отпущу тебя. Демон, полагаю, на моем месте этого бы не сделал. Уходи, ты свободен, – я отпустил его. – Убирайся, уползай под камни, но если я тебя еще раз встречу с оружием в руках, то пощады не жди. Если всем будешь говорить обо мне, то я найду тебя и вырву твой язык.
– Спасибо, – прошептал он, поднимаясь на подкашивающиеся ноги и прижимая обожженные руки к груди.
Пошатываясь, он пошел в грот и набросил на плечи накидку из волчих шкур. На нем были надеты только кожаные доспехи, старые и потертые, а после встречи со мной и вовсе расцарапанные и изъеденные кислотой. Его голова – ничем не прикрыта, растрепанные светлые волосы грязными прядями спадали на лицо. Я посмотрел, как он взял какой-то сверток из припасов своей группы и заметил, что кисти рук его не так уж и сильно пострадали, видимо, плевок мой попал в арбалет, что он прижимал к животу и стек на кожаный нагрудник.
Смотря, как он ковыляет прочь, я подумал, что правильно сделал, что отпустил его: этот парень еще слишком молод, чтобы умирать, у него впереди еще вся жизнь, к тому же, встреча со мной заставит его задуматься о многих вещах, и, надеюсь, он оставит свое кровавое ремесло и больше никогда не станет рисковать своей жизнью ради сомнительной выгоды.
Я стал собирать оружие людей в одну кучу, чтобы потом отнести к могиле Веернаты. Ножи, мечи, топоры, дротики, щиты – все это использовалось для ее убийства. Я считал, что, захоронив их в склепе, придам моей подруге дополнительное почтение – немая жертва и сожаление, что не смог уберечь свою семью от гибели. Пришлось немного повозиться: несколько клинков лежали на дне пропасти. Слетав туда, я собрал еще четыре меча и, поднявшись над туманом, вдруг почувствовал новую опасность. Все также сжимая добычу, я молнией нырнул обратно в пропасть, в спасительную мглу. Свист раздался над моей головой: что-то пронеслось в воздухе, вибрируя, и ударилось о дальнюю стену ущелья.
Балансируя в воздухе расправленными крыльями, я ухватился свободными лапами о выступ скалы и подождал минуту. Новое жужжание, и новая стрела пронзила туман и ударилась о камень. Стреляли наугад, видимо стрелок надеялся вывести меня из строя первым выстрелом, а, промахнувшись, теперь понимает, что игра будет вестись на равных. Я услышал слабый шорох прямо над собой: лучник приблизился к краю, чтобы пустить стрелу под более высоким уклоном. Он видел, что я влетел обратно в туман пропасти, а также знал, что расщелина слева от него сужается, и мне не пролететь там, следовательно, моей атаки можно ждать только с двух сторон: снизу или дальше правее. Но если я вылечу там, то рискую напороться на очередную стрелу, так как скорость не успею набрать, значит, только снизу: и он, и я понимали это. Мое единственное преимущество состояло в том, что лучник не знал мое точное местонахождение и стрелял наугад.
Стрела с остро заточенным стальным наконечником, выпущенная из хорошего лука сильной рукой, способна пробить мою чешую и причинить серьезную рану, а по жужжанию я понял, что лучник этот очень хороший, тем более, если стальной наконечник пробьет мне глаз и достанет до мозга, то я как минимум останусь полуслепым, если не трупом. Он стал простреливать пропасть на равных расстояниях направления полета стрелы друг от друга, меняя стрелы с удивительной быстротой. Я чувствовал его страх, но решимость возобладала. Между выстрелами промежуток очень короткий, и я не успею напасть, не словив стрелу в грудь или голову, на дне пропасти тоже не было смысла затаиваться: он услышал бы взмахи крыльев, к тому же, внизу слишком узко, а набравшая скорость стрела могла и убить меня.
В дюйме от левого крыла просвистела еще одна стрела. Следующая должна попасть мне прямо в шею. На применение ментальной мощи не хватало времени, движение крыльев в полете выдало бы меня.
И тогда я сделал единственное, что мог совершить: я метнул собранные на дне пропасти мечи, закидывая их на карниз ярдов на десять слева от стрелка, долей секунды спустя вырываясь наверх.
Лязг стали о камень, жужжание выпускаемой из лука стрелы и крик человека – все звуки слились для меня в этот миг. В следующее мгновение я повалил его наземь, вырвав оружие из рук.
Я победил!
Единственный шанс оказался спасительным. Он выстрелил на звук падающих мечей, повернувшись направо, и в тот же миг понял свою ошибку. Единственное, что он успел – так это вытащить еще одну стрелу из колчана на правом боку, но не развернуться.
Я не издал ни звука за все время, а он теперь визжал от страха и разочарования, отчаянно вырываясь из-под моих лап. Я заметил, что свой испорченный кожаный нагрудник он теперь снял, оставшись в одной рубашке, чтобы быстрее управляться с луком. На руках у него были надеты перчатки для стрельбы, скрывая ожоги кислотой. Эти руки очень ловкие, и я был рад, что так все получилось, ведь здоровыми руками он намного точнее стрелял бы из лука. Накидка из волчих шкур лежала неподалеку, на подкладке виднелся карман, вполне надежно укрывший бы колчан со стрелами, видимо, поэтому я сначала не догадался, поверив ему. Сверток он размотал, спрятавшись под нависающей скалой – идеальное место для засады – где сложил составной лук и ждал подходящего момента, чтобы убить меня.
– Скажи мне, все ли люди такие мерзавцы? – спокойно спросил я.
В ответ он только сильнее завизжал, пуская слюни изо рта.
– Я поверил тебе, как равному, но теперь ты заставил считать себя еще большим ничтожеством, чем я о тебе думал, – заметил я. – Больше ты меня не обманешь!
Он кричал, выл и мотал головой.
– Не притворяйся, подонок, встреть хоть смерть свою как мужчина, как человек, а не как последняя гнида.
Он не слушал меня, не уставая визжать и силясь подняться. Я испытывал глубокую печаль и сильное разочарование во всем человеческом роде, глядя на него. В этот момент он заставлял меня забыть о том, что есть в мире доброта и порядочность, справедливость и доверие, честность и уважение, о том, что не все люди жаждут крови, что многие заблуждаются. Мне казалось, что я вывел его из заблуждений, но он только притворялся, чтобы спасти свою поганую шкуру, а, выбрав нужный момент, подло напал на меня.
– Зачем? – встряхнул я его. – Зачем ты сделал это?
На миг, показалось, в его глазах мелькнуло самосознание, но истерика продолжилась с новой силой. Давясь слюной, содрогаясь, словно в конвульсиях, он выдавил:
– Чудовище…
Мне стало противно. Не хотелось пачкаться его кровью.
– Ты так сильно боишься смерти, – произнес я, вглядываясь в его разум и завладевая им, – что готов совершить что угодно, чтобы спастись. А потом ты идешь на новую подлость. Что это, жажда денег, которые тебе обещал барон? Или просто стиль жизни? Вероломство, обман, предательство, лицемерие – все это заполняет тебя, я вижу.
Я отпустил его и позволил встать. По моей команде он сделал шаг к пропасти, и ужас накрыл его разум.
– Боишься умереть, – заметил я. – А между тем, смерть – лишь шаг к освобождению, врата в гармонию, совершенство. Это – полет души, прострация, невесомость. Ты летишь, куда хочешь, смотря на мир свысока, и чувствуешь настоящую свободу. Хочешь попробовать? Смелее, у тебя получится взлететь, сделай еще шаг и оттолкнись.
Мои слова заполняли его мозг, вытесняя все эмоции и мысли. Он уже шел без моей помощи.
– Смелее, взлетай, ты можешь лететь.
– Лететь… – прошептал он и прыгнул.
Он не взлетел, а камнем рухнул вниз. В последний момент я отпустил его разум, и крик его отразился от стен. Прыгнув в стопятидесятифутовую глубину, невозможно выжить. Он умер еще в полете, от разрыва сердца, как предатель, предателем прожив свою короткую жизнь.
Я отвернулся и закончил сборы, побросав мертвые тела в пропасть.