Зов Тибета. Глава 5

Сложив в пещере оружие побежденных врагов, я обратился к Веернате:
– Еще немного, в полночь ты будешь погребена.
Ее дух возрадовался, я почувствовал это, скоро она будет по настоящему свободна, и небо распахнет для нее свои врата. Без зла или добра, только гармония будет окружать ее, и она сможет заново начать долгий путь перерождения своей души.
Еще немного осталось ждать.
Я полетел тем же путем, мимо горных хребтов, оставляя внизу пропасти и узкие горные тропы, а заходящее солнце ласково гладило мое тело своими лучами, словно желая отвратить меня от кровавого действа, которое я задумал.
О нет, великое вечное Солнце! Это не будет грехом, ведь я заберу то, что не принадлежит этим людям, я воздам им за то зло, которое они причинили мне, я напомню им, что они – всего лишь слабые смертные существа, обязанные подчиняться законам природы, мира живых. Право сильного – напомнить слабым об уважении старших, об обдумывании своих поступков, об искуплении грехов.
Вот и спуск в долину – зеленые луга, использующиеся для выпаса скота. Черной тенью промелькнул я, никем не замеченный, и скрылся в лесу около деревни, только огороды отделяли меня от близлежащих домов, освещенных свечами изнутри.
Здесь, внизу, сумерки уже упали на землю, давая мне дополнительное преимущество быть незамеченным. Они здесь, я чувствовал их присутствие, именно в этой деревушке священник должен был провести свой мерзкий ритуал. Осталось лишь немного подождать.
Деревня в пару десятков домов хорошо просматривалась из моего убежища. Лесок, в котором я затаился, располагался на холме, вклинившимся в поселение. Днем здесь бродило много людей; их следы отчетливо виднелись на земле, а трава между деревьями была притоптана их ногами. Но сейчас здесь никого не было: все крестьяне собирались на площади в центре поселка, снедаемые любопытством по проведению ритуала. Я с трудом пробрался вперед, сдирая кору с берез и осин, и приготовился.
Несколько вооруженных воинов в доспехах выволокли из какого-то пустующего амбара волокуши с привязанными между ними шкурами, на которых лежало что-то большое, закрытое окровавленными тряпками. Они оставили свою ношу посреди площади и отошли немного в стороны, не подпуская любопытных слишком близко. В землю воткнули факела на длинных шестах, и огонь заплясал на лицах людей.
Показался приземистый человек в кольчуге и с огромным двуручным топором за спиной. Ширина его плеч впечатляла, несмотря на то, что он казался карликом среди своих людей. Из-под рогатого шлема выбивались рыжие космы, того же цвета борода спадала на грудь. Он держался как вождь, и я понял, что именно его звали Асфольд.
– Смотрите, люди, на порождение дьявола, которое больше не потревожит вас никогда, – закричал он грубым басом.
По его знаку двое солдат развернули кровавые тряпки с волокуш, под изумленные вздохи толпы, показывая то, что лежало на них. Дрожь завладела всем моим телом при виде ее окровавленной головы, ее застывших туманных глаз, в которых читались предсмертные муки. Я хотел прямо сейчас вырваться из укрытия и смести всю толпу, разбросав людей в разные стороны, рушить их дома, жечь и убивать. Я не мог вынести всего этого, лишний раз напоминавшего мне о моей потери, крушении всех планов и надежд, горечи поражения, невыносимом одиночестве.
Асфольд между тем гордо расхаживал по кругу, жестикулируя руками и крича толпе.
– Долгие месяцы всех вас тревожил этот дракон, вы не могли спокойно спать, без присмотра оставлять детей. Вы не могли без опаски выходить за пределы деревни, пасти скот, вы не могли просто жить, как многие другие ваши соседи, – он остановился и обвел глазами крестьян. – Но теперь все кончено!
На площади собралась вся деревня: мужчины сжимавшие кулаки, женщины, со злобой смотря на отрубленную голову дракона, дети, испуганно жавшиеся к матерям. Даже старики оторвали свои спины от постелей, стараясь выглянуть из-за спин своих родственников или плюнуть в сторону ужасного трофея охотников на драконов, осыпая проклятиями «порождение зла». У всех глаза сверкали гневом, молнии злобы метались из них на голову Веернаты. Никто не знал жалости и сострадания, все гневно кричали и проклинали ее душу, злобно радовались ее смерти.
Глупые, недалекие люди! Я не виню вас в ваших суждениях, вы вправе так реагировать, ведь дракониха не раз нападала на ваших сородичей, не зная жалости к своим жертвам. Только в ее мыслях не было злобы, удовольствия при виде человеческой крови, она не наслаждалась мучениями, не упивалась видом предсмертных конвульсий, не смотрела с радостью на мертвых врагов, как вы, люди. Это ваша природа, ваша жизнь, ведь вы с удовольствием губите друг друга, ведя бесконечные войны, или заражая болезнями соседей. Злоба и зависть наполняют ваши сердца, а вы хотите получать от других только добро, но злое сердце доброты не знает, и исправить вас будет нелегко. Отдайте мне только, что вам не принадлежит, и я вас не трону, но если кто-то попытается мне помешать, то пощады не ждите.
– Молитвы всех нас услышаны, – продолжал Асфольд, – и вот – результат долгих поисков и тяжелой борьбы. Мы смогли победить это чудовище. Наш милостивый правитель, барон Ван Хорт лично направил нас на помощь к вам со сложной миссией, обеспокоенный вашими бедами. И вот теперь – конец страхам, радуйтесь!
Толпа взвыла от восторга после торжественных слов. Все хотели подойти и потрогать мертвую голову, ткнуть ножом или просто ударить ногой. Стражники еле сдерживали крестьян.
– Стойте, люди! – прокричал Асфольд. – Вы должны сначала посмотреть ритуал, который подготовил наш духовный наставник отец Висконте. Пропустите его!
Раздвигая руками людей, бормоча благословения, показался священник. Я сразу узнал его: тот самый монах, плывший на венецианском корабле. Это он привел охотников в долину, это по его просьбе привезли сюда голову драконихи, чтобы он совершил мерзкий ритуал по лишению меня ментальной силы. В тот раз я никого не тронул, всех отпустил, несмотря на то, что меня пытались убить, я предупредил его: не преследовать меня, но он отплачивал мне по-своему. Кто же наставляет тебя, человеческое отродье, кто дает тебе силы состязаться со мной? Значит, еще тогда, на корабле, я нарушил неписанный закон, и мое вмешательство посчитали предвзято, ведь я хотел просто выжить! Наверное, в своих молитвах этот человек привлек внимание тех, кто вел его сейчас. Я не знал, смогу ли победить в этой дуэли, но отступать не собирался, не для этого я сюда прилетел.
– Дети мои, – протянул писклявым голосом святоша, – молитесь о том, чтобы никогда больше не встречать таких тварей. Они – порождение Сатаны, его создания, несущие зло на землю. Молитесь, а я вам помогу навсегда избавить мир от драконов.
Посыпались крестные знамения, люди крестились и шептали молитвы, а мои когти впились глубоко в землю, и тело рвалось в бой. В этот раз все будет по-другому, Висконте, я лично прослежу за тем, чтобы наши дороги никогда больше не пересеклись!
Я покинул рощу и облетел деревню, приземлившись с другой стороны. Сначала я хотел ворваться на площадь, но потом принял другой план – мне не хотелось лишних жертв, умереть должны лишь виновные.
Огненное дыхание сделало свое дело: стены и крыша большого сарая быстро загорелись, съедая древесину и солому. Внутри хранилось сено – большой пожар должен взволновать всю деревню, тем более, если пламя перекинется на стоящие по соседству амбары и дома. После этого я торопливо вернулся обратно в свое укрытие среди деревьев.
На площади между тем священник вел свои приготовления, окуривал ладаном пространство и чертил в воздухе таинственные знаки, в которых я почувствовал магическую силу. Ну нет, я сильнее тебя, кто бы тебе ни помогал. Твое колдовство ничтожно по сравнению с моей силой, тебе нужно время, которого у тебя нет, и поэтому скоро я положу конец этому цирку.
Вдруг сквозь толпу пробился запыхавшиеся после долгого бега охотник в пропыленных кожаных доспехах и без церемоний прошептал что-то рыжему Асфольду. Лицо того тотчас накрыла тревога, и он обеспокоено стал озираться по сторонам и смотреть в ночное небо.
– Быстрее, отец Висконте! – крикнул он.
Теперь собрались все охотники на драконов. Я не сомневался, что этот воин прибежал с гор. Не обнаружив своих товарищей в засаде, он поспешил сообщить о пропавших своему командиру.
А потом начался хаос.
Зарево с другой стороны деревни сначала увидели дети и обратили внимание взрослых. Крестьяне сразу же поддались панике, но кто-то крикнул: «Тушите пожар!», и этим криком как-то организовал жителей. Всем сразу же стал неинтересен проводимый ритуал, и люди начали разбегаться. Хватая ведра, лопаты и вилы, они бежали к колодцам и к пылающему сеновалу, стараясь не дать огню распространиться на соседние дома. В этой суматохе охотники и священник стояли, нерешительно оглядываясь, нервно сжимая оружие в руках, а потом Асфольд заорал: «Быстрее!»
Никто не увидел, как я выбрался из рощи, обдирая боками кору деревьев и скользя между домами, и ничего не понял, когда я напал на солдат.
Весь бой не занял и минуты. Мое огромное тело, словно тень, скрыло, подмяв под себя, двоих передних воинов; они даже не издали ни звука и умерли, так ничего и не поняв, превратившись в бесформенные кровавые массы плоти. Вырываясь вперед, я хвостом ударил еще одного, справа, и тот перелетел через всю площадь, ударившись о стену одного из домов и скользнув на землю с переломанными костями. Там он и остался лежать, а я переключил свое внимание на главную цель.
Он вовремя заметил меня, и поэтому успел увернуться, толкнув на меня стоящего рядом воина. Тот только успел закричать, а в следующее мгновение мои зубы перекусили его тело пополам. Кровь хлынула мне в глотку, полилась на землю и брызнула в лицо Асфольда, прыгнувшего ко мне. Свой топор он держал обеими руками высоко над головой, в яростном замахе и с победным кличем на устах готовясь обрушить на мою голову. Он был опытным воином и, без сомнения, вышел бы победителем в этом бою, столкнись он с обычным зверем. Подставив вместо себя товарища под удар, можно в тот же миг убить врага, главная характеристика – скорость, которой Асфольду было не занимать. Но он до последнего вздоха так и не понял, что против него выступило разумное существо, во всех отношениях умнее и хитрее его. Вместо того, чтобы с наслаждением и утробным рычанием насладиться вкусом человеческого мяса, как это сделал бы обычный хищник, секунду помедлив, не напасть ли ему на следующую жертву, я сразу же выплюнул кровавые останки в подскочившего ко мне воина. Его топор так и не опустился на мою голову, а боевой клич сменился воплем недоумения и яростного разочарования, когда кусок плоти, за секунду до этого бывший живым человеком, сбил его с ног.
Сворачивая столбы, опрокидывая факелы, я метнулся к нему, не издав ни единого звука, и наступил ему на кисти рук, в которых он все также над головой сжимал рукоять своего топора, дробя ему кости. Рев боли стал еще громче, когда я проделал то же с его ступнями, оставляя его беспомощным калекой. Пока он был нужен мне живым, добивать его у меня не было времени, потому что тут находились еще трое, которые должны были умереть.
Двое – воины, устрашенные смертью товарищей и моим безмолвием. Думаю, в этот миг они по-настоящему поверили в мое демоническое происхождение, поэтому дрожали от ужаса, не решаясь напасть. Один – священник, бормочущий заклинание, верящий в силу света. Как же он ошибался на мой счет, на самом деле продав свою душу темным силам!
– Вперед, дети мои, сила ангелов с нами! – закричал он. – Не посрамим Господа нашего в битве с сатанинским отродьем!
С его словами один из воинов с криком кинулся вперед, выставив перед собой щит и меч. В ту же секунду я молниеносно схватил его за ногу, поднимая в воздух и ударяя о землю. Второй повернулся и побежал, надеясь спастись, бросив меч. Я оставил первого лежать в луже собственной крови и подхватил один из столбов, свернутых мною. Словно бита, он припечатал беглеца к стене одного из домов, переломав ему ребра и позвоночник.
– Наконец-то, – повернулся я к священнику, – мы сможем поговорить.
– Изыди, Сатана! – запищал тот, взмахивая руками.
Я почувствовал, как его ментальная сила охватывает мой мозг, заставляет дрожать тело и ослабляет мышцы. Однако этой силы было явно недостаточно, чтобы остановить меня. Я обхватил его голову лапой и сильно сжал, одновременно направляя мысли на блокировку заклинания.
Висконте завизжал, словно свинья под ножом мясника, и сдался. Его тело задергалось, он пытался руками оторвать мои пальцы от своей головы или укусить меня. Я подвел его к стонущему и бросающему проклятия Асфольду. Тот недалеко уполз.
– Смотри, чего ты добился, – сказал я священнику.
Я прижал тело Асфольда к земле и правой лапой взялся за его голову в стальном шлеме. Сухой треск шейных позвонков, прервавший отчаянный предсмертный вопль, звук лопающейся кожи и рвущегося мяса, фонтанчики крови из разорванных артерий – все это предстало перед глазами Висконте и эхом отразилось у него в ушах, когда я выкручивал голову, отрывая ее от тела.
– Смотри, – повторил я и поднес оторванную голову к его лицу.
Священник впал в истерику, и безумие накрыло его разум. Он не пытался больше вырваться, только содрогался в конвульсиях.
– Кто вел тебя? – спросил я. – Покажи мне их!
Я встряхнул его, пытаясь вырвать из пелены безумия и заглядывая в его разум, но никаких образов я не увидел, только слепое поклонение каким-то высшим силам, и больше ничего.
– Изыди… – прохрипел он.
– Проклятый глупец! – заревел я.
Больше я ничего не добьюсь, я понял это. В его примитивном разуме не осталось присутствия высшей силы, она ускользнула от меня, ведомая кем-то непостижимым и чужим. Одновременно я почувствовал нерешимость этого существа.
Я ревел от разочарования и злости, сжимая пальцы левой лапы в кулак и чувствуя, как крошится плешивый череп священника, как сочится кровь и мозг, стекая на землю, как застывает его тело в объятиях смерти.
Ярость прошла мгновенно, подавленная мною. Я закинул далеко во тьму тело Висконте и в отвращении встряхнул лапу, смахивая мозги.
– Дракон! На помощь! – закричал кто-то и метнулся в тень между домами.
Я огляделся. Пожар, охвативший несколько домов, был еще не потушен, но некоторые крестьяне заметили меня и снова внесли панику в ряды тушивших огонь. Многие, позабыв о пожаре, побежали прочь, надеясь укрыться в лесу или в полях. Мне они были безразличны: я получил то, чего хотел, и быстро покинул деревню, оставляя жителей с их проблемами. Перед отлетом я бросил на шкуры голову Асфольда, забрав кровавую добычу охотников на драконов, чьи изувеченные тела валялись раскиданными по площади. Такой знак должен заставить задуматься людей о возможных последствиях своих действий.
Прижимая к груди голову Веернаты, я летел сквозь ночную тьму, среди гор и лугов. Я захватил оружие убитых, дабы возложить их к могиле. Ты будешь довольна, моя драконица.
Кровь высохла на моем теле, превратившись в корку, грязь и пыль облепляли меня, ветер бил наотмашь, но я летел, чтобы отдать ей последний долг. Я прилетел в пещеру, служившую нам домом долгие месяцы, и оставил там свою ношу, прислонив ее к неподвижному окоченевшему телу. Я сложил оружие убийц, отделив спадон и секиру Асфольда. Я бросил на нее последний взгляд, выходя на ночной воздух, и внутри у меня все сжалось оттого, что больше я никогда не увижу другого дракона, а потом я начал разрушать вход, создавая склеп. Камни и глыбы льда плохо отделялись от скалы, но я неутомимо расшатывал и разбивал их, иногда ударяясь всем телом, не обращая внимания на боль от ударов, пока не сделал большой обвал.
Вот теперь все. Прощай, Веерната! С высоты божественного эфира ты смотришь сейчас на меня, я знаю, ты остаешься довольна мной, и если бы ты могла улыбнуться, я уверен, твоя улыбка коснулась бы моего сознания. Пусть твоя могила безымянна, но тебе не нужно изваяний, я знаю, достаточно того, что я всегда буду хранить в своей памяти тебя, время, проведенное вместе, полет твоего сильного тела и головокружительный экстаз, в котором мы, словно две стихии, отдавались во власть друг другу. Пусть ты была зверем, но в обличии разумного существа я считал тебя равной себе, я воспитал бы из тебя достойного потомка когда-то великого Рода, владевшего небесами этого мира.
– Прощай и прости меня, – произнес я и почувствовал, как что-то воздушно легкое коснулось моего разума.
Меня охватила радость от понимания того, что ее душа обрела покой и вернула то, что когда-то отняли у моих потомков, превратив их в животных. Теперь она могла почувствовать Бога.
– Теперь ты умеешь улыбаться, – прошептал я в ночное небо, и мои слезы ручейками из глаз полились, падая на снег, прожигая в нем ямки и застывая кристаллами льда.
Взмывая в ночное небо, я почувствовал ее благословение, прощальное прикосновение ее отлетающей души. Снежную долину я оставил, зная, что больше сюда не вернусь. Люди не раскопают ее могилу, а мне достаточно молиться в ночное небо, где бы я ни оказался, и она услышит меня.
Спокойствие овладело мной, вера в жизнь и судьбу. Весь мир расстилался передо мною, я был волен лететь куда угодно, свободный  в своих желаниях. Я мог стать грозой всей Европы, а мог улететь в сибирскую тайгу, на Урал, или в джунгли, где какое-нибудь племя поклонялось бы мне как богу, и в спокойствии доживать свой век. Я чувствовал неслышный зов Тибета, где высоко в горах прячутся тайные монастыри, в которых ламы познают мудрость, проводя бесконечные часы медитации в самосозерцании и поисках истины. Там находятся защищенные ментальным барьером пещеры, сокровищницы генофонда человечества, куда простым смертным вход воспрещен. Люди прошедших эпох хранят там свои тела, отослав свое сознание далеко за пределы физического мира, как и я когда-то в горах Атласа. Находясь под защитой Вселенского разума, они недосягаемы ни для кого, свободные в своем стремлении постигать бесконечное знание. Я мог присоединиться к ним и на протяжении бесчисленных тысячелетий наблюдать за развитием вселенной. Когда-то драконы также пребывали в сомати наравне с другими детьми Земли, но проблемы этого мира занимали их гораздо больше, нежели саморазвитие и полное безразличие к судьбам себе подобных, и они возвращались, чтобы продолжить свой земной путь. Путешествуя по всему миру, я мог бы нести людям знание, как это делали великие пророки, или создать свое государство, построенное на любви и мире. Масса возможностей открывалась впереди, и единственная преграда – это те, кто заползает в разумы людей, как в случае с Висконте, те, кто мог низвергнуть меня, как и других, бросивших им вызов, в Пропасть, развоплотив мою душу. Один он или их много, этих представителей Сил Сдерживания, я не знал.
Но вместе с прекрасной свободой я ощущал безграничное одиночество, сама мысль осознания этого прожигала мне мозг. Я – один! В целом мире не было никого подобного мне, и, зная это, я чувствовал бесполезность всех своих начинаний. Нужен ли я этому миру, этим погрязшим в невежестве людям, занимающимся истреблением друг друга? Зов Тибета отвечал на все вопросы. Мое время прошло, как прошли времена лемурийцев, атлантов, и тех, кто был до них. Тибет, безграничные плоскогорья, ледяные пики, разрезающие небесную синеву, великие горы, давшие последний приют всем тем, кто был отвергнут этим миром, врата в Шамбалу, город света, построенный на тонких планах лемурийцами, ушедшими со сцены эпох еще до атлантов. Я мог посетить его и работать вместе с ними, поддерживая равновесие миров в этой точке вселенной, но я выбрал другой путь, ибо был свободен от кармы этой планеты и не желал, чтобы меня с ней еще что-то связывало. Также и Агарти атлантов и другие их города – не для меня, не для меня свет их черного солнца, ибо я выбрал путь к другому свету. Приняв зов, я долечу до Тибета, и именно там проведу свой последний ритуал, дезинтегрирую свое физическое тело и вернусь к Богу, слившись с его совершенством, и Силы Сдерживания не доберутся до меня. Тогда я обрету в лоне Бога возможность сотворчества наравне и Ним. А здесь, после моего ухода, начнется новый цикл кармических перерождений падших душ, и ничего большего для них я уже не смогу сделать.
Решение было принято, и в душе я ответил на зов великих гор. Скоро мое последнее путешествие начнется, а сейчас мне требовался отдых. Я слишком устал.
Прохладная вода реки смыла с меня кровь и грязь и подарила свежесть уставшему телу. Я нашел место для ночлега в лесной чаще, далеко от гор, и здесь меня, я знал, не будут искать другие охотники на драконов. Медвежье логово было обширным и сейчас пустовало, а его размеры вполне подходили мне – скрытая зарослями кустарника и плюща пещера среди покрытых лесами холмов. Не предавшись медитации этой ночью, я уснул почти мгновенно и проспал, никем не потревоженный, до полудня следующего дня.