День 3Д беседа первая

Прогулка завершалась. Архитектор вышел на большую поляну, которую когда-то отцы городка мечтали превратить в стадион для регби. Правда, потом их амбиции возросли, они посчитали, что городку недостаточно поля для регби, еще нужны площадки для тенниса и волейбола, а этого поляна уже не могла вместить, и стадион, большой и красивый, был сооружен между каналами. По рассказам старожилов, туда днем и ночью возили щебень и песок для укрепления болотистой почвы, где берега каналов, замощённые еще в средние века, создавали идеальную каменную ванну для фундамента. А поляну, на краю которой позже была построена новая школа, отдали под игры детям. В воскресение поляна пустовала, и по ней горделиво прогуливались залетные цапли. Архитектор спугнул и пару черных кошек, баловавшихся в выходные охотой на мышей, поскольку на неделе  поляну время от времени накрывало орущее, визжащее и дерущееся облако.
Он прошел тенистой аллей, сооруженной вдоль старинной крепостной стены, и вышел на центральную площадь. Когда-то она была рыночной, но торговцы давно переехали на более просторное место в новых кварталах, и площадь, охраняемая зданием муниципалитета, почтой,кафе и церковью, утонула в каштанах, скамейках и фонарях.
Архитектор присел за открытый столик и сделал свой обычный заказ – кофе, круассан и сигарилья, которую воскресные собеседники, в память своем детстве, героях Майн Рида и Густава Эмара, шутливо обзывали пахитоской,  -  как тут же из церкви вышел пастор.
- Здравствуйте, святой отец.
- Здравствуйте, мой друг. Как прогулка? – Пастор сел на соседний стул и попросил кофе. -Появились ли новые мысли?
- Да нет, все больше старые.
- А как дела на работе?
- Как всегда. Нет, вру. Мы получили очень необычный заказ.
- ?
- Автоматизация аукционов работ начинающих художников.
- Меценаты - не вымерли?
- Святой отец, какие там меценаты. Хозяйка салона, прожженная бестия, решила содрать с бедняг последние одежды. За наш счет. Скажите лучше вы, как дела в церкви? Ремонт – закончили?
- Зайдите и посмотрите, - и в ответ на улыбку архитектора, также с улыбкой, пастор добавил, - закончили, закончили.
- Значит, теперь вы будете общаться с паствой под новыми светлыми сводами. Кстати, о чем сегодня у вас пойдет разговор?
- О неизбежности наказания.
- О-о, - архитектор оторвался от круассана, вытер салфеткой рот и потянулся за пахитоской, - берете на грудь большой вес, да?
- Они сами попросили в прошлый раз. Заметьте, попросили молодые семейные пары.
- А, тут все ясно, - архитектор сделал глубокую затяжку и хотел было ухмыльнуться, но тут же закашлялся. -  Тяжкий груз первых супружеских измен.
- Их интересует, - пастор сделал вид, что не услышал последней реплики своего собеседника, - концепция ада. И сегодня я начну с евангельского тезиса геенны огненной и - ваших любимых фламандцев. Так что я начну - с Босха.
- Мой проектор – он еще жив? Я думал, что после Массейса…
- Обошлось. Я им тогда показал, что его Юдифь выглядит гораздо скромнее Вирсавии автора «Возвращения блудного сына», и они не могли не согласиться со мной.
- Пастор, пастор, - архитектор покачал головой, приподнял блюдце, смахнул крошки на мостовую, и тут же на этот пригласительный жест с каштана сорвались воробьи. - Интересно, чем вы завершите сегодня?
- Я им скажу: «Вы можете не верить в огненную геенну, но в бессмертие души вы верите, иначе не пришли бы сюда. А что, если ад – это не кипящие котлы, а просто глаза, открытые на бедствия и беззакония ваших детей? Нескончаемый крик боли?» И выведу на экран Мунка. - Пастор поднял чашечку, сделал глоток, чашечка зависла в руке, стала опускаться, но поднялась опять, еще один глоток и, словно боясь оступиться, тихо звякнула о блюдце. - Видите, наши беседы не пропадают даром.
- Смело. Святой отец, - пахитоска повторила те же пируэты, но опустилась в пепельницу бесшумно, - я вами горжусь.
- Зато Мунк, - пастор стряхнул задумчивость, а в его голосе вновь зазвучали кафедральные ноты, - поможет мне объяснить, как я понимаю наказание по Иоанну.
- А, почему бог наказывает тех, кого любит?
- Да-да.
- Неужели вы хотите сказать, что удар судьбы – это наказание сегодня, а крик аморфного существа, падшей души – наказание, отложенное до небытия?
- Приблизительно так.
- По вашему, надо заслужить любовь всевышнего? Это…
- Я же сказал – приблизительно. Господь не воздает за то, что по праву принадлежит ему. Это же не рынок. Здесь - не торгуются. Поэтому-то я и не люблю тридцать четвертый псалом Давида, там, где он просит смерти врагам своим и обещает за это всемерно восхвалять Всевышнего. Такая торговля до добра не доводит. Вспомните Сальери у Формана в Амадеусе, как он просил признания и славы в обмен на целомудрие. Так что, любовь – только за любовь. Поэтому, если мне сегодня зададут этот вопрос, - кафедральная нота начала плавно растворяться, - я им предложу самим подумать над ним. До следующей встречи.
- Мне тоже ждать до следующей недели? Жаль. Когда вы вспомнили Мунка, то мне показалось, - архитектор картинно изобразил разочарование, - что сегодня мы можем коснуться идеи провидения, промысла, если хотите. У меня как раз есть на этот счет пара старых мыслей.
- О промысле думать - опасно.
- А давайте об этом не думать. Просто возьмем и нарисуем. Вы же – верите в волшебную силу искусства?
- Нарисуем что?
- То, о чем мы сейчас говорили, - архитектор достал из нагрудного кармана карандаш, протянул его пастору, затем взял с блюдца салфетку и расправил ее – Наказание немедленное, скажем, для избранных, и наказание отложенное, скажем, для всех остальных званых.
- А как это нарисовать?
- Пастор, но вы же учили в школе физику и геометрию. Стрелочками.
- Постойте, я уловил вашу мысль. Вектор плохого поступка, - священник вывел на салфетке горизонтальную стрелку, задумался и тут же ее зачеркнул - нет, конечно, он вертикален. Нам еще нужна..
- Отражающая плоскость, - не смог удержаться от подсказки архитектор.
- Да. А угол падения, - пастор старательно провел вторую стрелку, - равен углу отражения. Тогда, - священник набросал еще несколько наклонных стрелок, - немедленное или почти немедленное наказание наступает для почти вертикальных стрелок, а с запозданием – для стрелок с большим углом.
- Святой отец, холодно. Так вам придется объяснять, почему плохие поступки избранных, - архитектор откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на собеседника, - имеют траекторию, отличную от плохих поступков всех остальных званых.
- Почему холодно? А умысел?
- Возможно. Дайте-ка, я попробую сформулировать. Позволите? – архитектор взял из руки пастора карандаш, наклонился к салфетке, но рисовать не стал, а просто повторил легкими касаниями уже сделанный набросок. -  Хорошие люди совершают плохие дела без умысла, что придает их действию вертикальное направление, отражаемое, то есть, наказываемое немедленно, а плохие люди совершают свои поступки с умыслом, что искажает, в нашем случае, наклоняет стрелку и провидит к отсрочке наказания.
- Конечно. Не зря же Исайя говорил – исправьте путь господу, пусть будут прямыми дороги его.
- Надо подумать, - архитектор допил кофе и затушил пахитоску. – Идею умысла я как-то упустил. Вы только не делитесь сегодня этим с паствой.
- Что вы. Если бы вы заходили к нам, то знали, что мы никогда не выносим окончательных суждений сразу. Я предлагаю прихожанам подумать над сказанным, и мы возвращаемся к нему, через неделю, через месяц, а бывает, - пастор допил кофе, постучал ложечкой о край чашки и вдруг горестно вздохнул, - и – никогда. Так что сегодня я не буду обращаться к этим мыслям. Мне самому интересно над ними еще подумать. К тому же, - священник неожиданно рассмеялся звонким мальчишеским смехом, - у меня в церкви нет грифельной доски. Так что, до следующего воскресения. Мне уже надо идти.