Цветы у моря

Мама очень занята. У неё всегда полно дел.
   – Нет, дорогуша, я сейчас не могу. Видишь, я разговариваю с тётей Алей.
   Другой раз:
   – Нет, дорогуша, я занята. Видишь, я разговариваю по телефону.
   Или:
   – Нет, дорогуша, я очень устала и хочу посмотреть телевизор. Давай завтра.
   А когда у мамы нет дел, она зовёт гостей или сама идёт в гости. Милена втайне на это надеется, чтобы иметь возможность поиграть с подружками. Больше всего Милене нравится, когда рядом тётя Аля – мамина старшая сестра. Странным образом их тянет друг к другу так, словно это Алина родная дочь и это дитя по какой-то нелепой ошибке родилось не у той матери. Хотя обе от этого, по правде говоря, особо не страдают и словно расцветают, встретившись снова. Аля ведь уже взрослая женщина и понимает, что если у неё нет своих детей, то пусть ребёнок сестры будет и ей родным. Она смотрит на Милену, и её глаза наполнены до самых краёв любовью, а та отвечает ей безусловным доверием, на которое способны, наверное, только дети. Даже собственную мать она не пускает так далеко в свой хрупкий детский мирок. Валентина это чувствует, но она тоже взрослая женщина и понимает, что лучше пусть родная сестра дарит ребёнку ту любовь, на которую она, вероятно, сама не способна.
   Так уж сложилось. Но и Аля и Валентина в душе прекрасно понимают, что глупую ошибку сделали некогда они обе. Равно как и мужчина, выбравший из них двоих не ту женщину. Каждому своё наказание. Слишком тесно сплелись душевные корни сестёр, чтобы травить друг друга былой ревностью. Этого всего не знает Милена, но непостижимым детским чутьём чувствует горьковатый привкус их отношений. Между ними уже давно сложилась негласная традиция не касаться этой темы. Ни разу Милена не спросила, кто её отец, откуда он и куда подевался. Любовь Али поглощает её всю без остатка, не оставляя места для других. Но в присутствии Валентины она сдерживается, чтобы не дать той почувствовать себя невнимательной матерью. Тем не менее, именно такой чувствует себя Валентина и пытается компенсировать мнимое невнимание к ребёнку разного рода замечаниями.
   – Милена, не сиди так долго на солнце! – зовёт она.
   Милена привыкла воспринимать мамины замечания как должное. Всё равно она ведь её любит – по-своему.
   – Милена, ты не слышала? – раздаётся опять через некоторое время. – Сядь, пожалуйста, под зонт!
   Девочка, собрав в горсть морские камешки, бежит к находящей волне, чтобы их прополоскать. Валентина удерживается от очередного замечания, считая, видимо, что это будет перебором. Ведь признаться по чести, Милена никогда не давала ей особого повода упрекнуть себя в непослушании. Золотой ребёнок – говорили многие. Промыв камни, дочь бежит в тень и садится там. Иногда она позволяет себе выбежать ненадолго на солнцепёк, после чего с очередной горстью гальки возвращается под зонт.
   Через некоторое время:
   – Милена, пойдём с нами, мы уходим!
   Вздохнув, та начинает не спеша складывать свои камешки в тряпочную сумочку, зная по опыту, что у мамы обычно между словом и делом проходит некоторое время. И вот вскорости:
   – Милена, идём!
   Девочка встаёт и идёт к лежанкам неподалёку. Там она отдаёт свою сумочку Але в руки и жадно допивает оставленный здесь стакан лимонада. Мама при этом опять делает замечание, что Милена слишком забывчивая, ведь лимонад теперь выдохся и стал тёплым. На самом деле ей лимонад именно таким и нравится, когда оттуда выйдет весь газ, и он станет слаще. Но девочка не считает нужным оправдываться, потому что мама опять пропустит её слова мимо ушей. Хотя, признаться по чести, мама никогда не выбрасывала и не отбирала её вещей, даже если иногда и грозила этим. Золотая мама – сказали бы многие дети.
   Аля принимает сумочку как нечто ценное, доверенное только ей – Валентина при этом едва заметно усмехается, думая: «Ещё не хватало, чтобы я таскала эти побрякушки…» Это одно из маминых правил: хочешь брать с собой игрушки – неси сама.
   Уходя с пляжа, Милена оглядывается, взглядом прощаясь с морем. Она впервые у моря. Именно – моря, когда ты понимаешь собственным умом, что это не вода, заключённая в берега – как река или озеро, пусть даже большое – а что вся земля заключена в мягкие объятия водных океанов. И какой большой не представлялась бы суша, океаны на самом деле превосходили любое воображение.
   Милену утешает то, что они опять вернутся к морю вечером. Несмотря на хорошую погоду, отдыхающих на пляже немного. Летний сезон прошёл, к тому же сказывается отдалённость цепочки пляжей от основных туристических направлений. Чтобы добраться сюда, нужно было проехать сотню километров от ближайшего аэропорта через извилистые серпантины горных массивов. Дорога очень утомительная, и Валентина подалась в такое путешествие по предложению знакомой семьи только потому, что после очередного любовного провала чуждалась слишком людных мест и хотела провести спокойный отпуск только для себя. Так она говорила себе. Но зная свою неусидчивую натуру и боясь на третий день захандрить от скуки в тихом месте, решила перестраховаться и уговорила Алю поехать вместе с ней. Вдвоём будет веселее скучать, решила она. Хотя Але такой отпуск был как раз по душе. Ей не нужно было внимания мужчин и суеты больших городов, и она сполна наслаждалась природной тишиной и постоянным присутствием Милены.

   * * *

   Он появился на второй день. Петя сошёлся с Миленой естественно и просто, как это часто бывает у детей. Они часами бегали по пляжу и копались в песке, не обращая внимания на окружающий мир. За Петей по пятам постоянно ходила бабушка, приставленная родителями, которым было не до сына во время отпуска. Пока Петя играл с Миленой, она держалась в стороне, боясь нарушать детскую идиллию. С Валентиной и Алей она тоже не стремилась знакомиться ближе, здороваясь при встрече кивком головы и смущённым бормотаньем «Здрастите…» А тем, очевидно, тоже не хотелось общаться со старушкой, посвятившей свою жизнь прислуживанию избалованному внуку. Она буквально душила его своей опекой. Всё, что ему нужно было делать – это говорить «хочу» или «не хочу».
   Вероятно, это звучит смешно, но с Миленой Петя впервые почувствовал себя мужчиной, который должен сам решать за себя и заботиться о женщине. Хотя разве правильно определять понятия «мужчина» и «женщина» лишь возрастом или неким поступком, когда на самом деле это не статус, который надо как-то заслужить, а осознание своей роли в жизни другого человека?
   Никто не вмешивался в их игры, и они впервые наслаждались тем, что были предоставлены сами себе. Когда приходило время расставаться, они делили между собой свои сокровища и договаривались продолжить игру завтра – не задумываясь о том, будет ли завтра принадлежать им обоим. Казалось, будто сама природа сплела вокруг них невидимый кокон, чтобы защитить от преждевременного разрушения этот крохотный островок, нетронутый вмешательством взрослых. Как они все вообще могли так равнодушно ходить по дарам, которое море щедро высыпало им под ноги, и тривиально называть это камнями? А сколько всего ещё должно быть под водой! Они уже решили, что обязательно станут мореплавателями и водолазами, чтобы найти самый дорогой клад. И пещеру на острове, где они будут всё хранить и жить вместе. А море им ласково нашептывало, что оно их уже давно ждёт и по-дружески поделится с ними. По секрету, конечно.

   * * *

   Морская тишь бывает коварно обманчивой. Шторм разразился неожиданно среди белого дня. Не встретив Милену ни утром, ни после полудня, Петя почувствовал неладное. Не слушая каких-то глупых увещеваний своей бабушки, он направился к отелю неподалёку, который описывала Милена. Узнав там, что искомые гости съехали на рассвете, он не поверил и прошатался у моря до вечера, всё уверяя себя, что эта сказочная история не могла закончиться вот так досадно. Вечером он не выдержал и закричал на бабушку, чтобы она наконец замолчала, заодно заявив, что не желает её больше видеть, и заперся в комнате. Перебирая разноцветные камешки в руке и вспоминая, когда и в каком месте они их нашли, он утирал скупые – от того и горькие – мужские слёзы. Она ведь не могла уехать так просто, сегодня, когда для них двоих всё интересное только началось!
   А Милена так просто и не уехала. Её подняли ни свет ни заря, полусонной одели и, ничего не сказав, увезли. Позже, когда автомобиль уже мчался по позолоченной рассветными лучами дороге, Милена поняла из слов, которыми перебрасывались между собой взрослые, стыдливого молчания матери и глаз Али, полных печали, что её безвозвратно похитили из любимой детской сказки. Она не стала вопреки ожиданиям тихонечко плакать или хуже того – безудержно реветь и неистово кричать. Нет, в этот момент она поняла, что со взрослыми нужно играть по-взрослому. Пусть это будет её поражением, но она не покажет им своей боли, ведь в конечном счёте её опять выставят посмешищем за глупую детскую истерику.
   Милена прикусила губу, всеми силами сдерживая невольные слёзы. Тут она заметила свою сумочку, которую ей протягивала Аля. Милена взяла её и прижала к себе, чувствуя пальцами камешки. Подняв глаза, она встретилась с Алиными. Та молча смотрела на неё, и Милена поняла, что она знает, как это бывает, когда бессердечно отбирают самое дорогое. Недаром говорят, что глаза – зеркало души: они способны не только видеть, но и выразить всё то, на что не способны слова.
   – Спасибо, – беззвучно прошептала девочка и прильнула к ней.
   Аля сочувственно обняла её рукой и вздохнула, а сама отвернулась к окну, сделав вид, что смотрит в него, и украдкой утёрла выступившие слёзы. Воистину лучшая демонстрация внутренней силы – выразить искреннюю благодарность тогда, когда тебе нестерпимо больно и обидно, когда хочется гневно кричать и яростно бить кулаками. Она переживала вместе с Миленой её первый горький жизненный опыт того, когда тебя лишают истинного счастья – и возможно навсегда – едва дав понять его на вкус. Хотя может оно в этом раннем возрасте и к лучшему – ведь детские раны заживают и забываются быстрее. Взрослые намного болезненнее переносят этот удар судьбы, и им куда труднее забыть свои обиды. Только дети могут утешить себя надуманной историей про похищение пиратами и волнительной надеждой на освобождение. Взрослым же всегда остаётся вместе с душевной болью нагая правда, которую стыдливо прикрывают лоскутами лжи и недомолвок.

   * * *

   В этот день две детские души незаметно для других повзрослели. Они уже не будут смотреть на свои любимые игрушки прежними глазами, и игры не будут их увлекать так же, как и до этого. В кругу плюшевых зверюшек и пластмассовых героев, одушевлённых лишь в детском воображении, будет зиять пустующее место второй живой души, которую уже не заменишь безвольными куклами. Возможно, повзрослев, они когда-нибудь найдут припрятанные в детстве сокровища моря в мешочке и, вспомнив всё пережитое, пойдут на поиски друг друга. Море подождёт, ведь для него это будет лишь одним мгновением.
   Наша жизнь – такая же, как и настоящее море, только в нём плещется не вода, а наши чувства и переживания. Оно бывает тихим и умиротворённым, оно манит к своим берегам, местами пологими, местами со скалистыми обрывами. Мы смотрим на гладь, но немногим из нас дозволено познать тайны глубин. И только дети ещё способны принимать за сокровища те мечты, переживания и знания, которые за столько лет забвения в пучинах жизни превратились в наших собственных глазах в блеклую гальку. Дети и есть наши мореплаватели, мечтательные и беззаботные. Они хотят находить таинственные острова, забытые когда-то нами самими, но оставлять на них не флажки первооткрывателей и покорителей, а цветы у моря, заботливо рассаженные в мокрый песок. Им невдомёк, что любое море порой теряет терпение, выходит из берегов; что неумолимая стихия может в одночасье смести всё, что казалось вечным и нерушимым – и вырвать проросшие у берега цветы. Уныние и пустота – это всё, что останется после этого от праздника в детской душе.
   Но винить в этом мы будем не море, а разгулявшиеся над ним ветра.